Основные даты жизни и деятельности Эрнесто Че Гевары

1928—14 июня в городе Росарио, Аргентина — рождение.

1946—1953 — студент медицинского факультета Национального университета в Буэнос-Айресе.

1951, февраль—1952 август — вместе с другом Альберто Гранадосом путешествует по странам Латинской Америки. Посещает Чили, Перу, Колумбию и Венесуэлу.

1953—1954 — совершает новое путешествие по странам континента: Боливии, Перу, Эквадору, Колумбии, Панаме, Коста-Рике, Сальвадору. В Гватемале принимает участие в защите правительства президента Х.Арбенса от вторжения антинародных наймитов.

1954—1956 — в качестве политэмигранта проживает и работает врачом в Мексике.

1955 — знакомится с Фиделем Кастро в Мехико и участвует в подготовке экспедиции на «Гранме». Первый брак с перуанкой Ильдой Гадеа.

1956, июнь—август — заключен в тюрьму в Мехико за принадлежность к отряду Фиделя Кастро. 2 декабря прибывает на Кубу на яхте «Гранма» вместе с этим отрядом.

1956—1959 — участник революционно-освободительной войны на Кубе.

1957—5 июня назначается майором, командиром одной из колонн.

1959—1 января колонна под его руководством освобождает город Санта-Клару. 2 января его колонна входит в Гавану. 9 февраля Че президентским декретом провозглашается гражданином Кубы с правами урожденного кубинца. 2 июня сочетается браком с Алеидой Марч. 12 июня — 5 сентября по поручению кубинского правительства совершает поездку в Египет, Судан, Пакистан, Индию, Бирму, Индонезию, Цейлон, Японию, Марокко, Югославию, Испанию. 26 ноября назначается президентом Национального банка Кубы.

1960—5 февраля в Гаване участвует в открытии советской выставки, впервые встречается с А.И.Микояном. 22 октября — 9 декабря посещает во главе экономической миссии Кубы Советский Союз, Чехословакию, ГДР, КНР и КНДР.

1961—23 февраля назначается министром промышленности. 17 апреля — вторжение наёмников на Плайя-Хирон. Че возглавляет войска в Пинар-дель-Рио. Июнь — встречается с Юрием Гагариным в Гаване. В августе представляет Кубу на сессии Межамериканского экономического совета в Пунта-дель-Эсте (Уругвай). Посещает Аргентину и Бразилию, где ведет переговоры с президентами Фрондиси и Куадросом.

1962—8 марта назначается членом Национального руководства и членом Секретариата Объединенных революционных организаций (ОРО).

27 августа — 3 сентября находится в Москве во главе кубинской партийно-правительственной делегации. После Москвы посещает Чехословакию. В октябре, во время Карибского кризиса, находится в войсках подчиненного ему военного округа в Пинар-дель-Рио.

1963 — в январе Гавану снова посещает мать Э. Гевары. 4—13 февраля работает по 12 часов на сафре, чтобы лично опробовать сахароуборочный комбайн советского производства. В мае в связи с преобразованием ОРО в Единую партию кубинской социалистической революции Че назначается членом ее Центрального комитета, Политбюро ЦК и Секретариата. Июль — находится в Алжире во главе правительственной делегации на праздновании первой годовщины независимости этой республики.

1964 — март—апрель — возглавляет кубинскую делегацию на конференции ООН по торговле и развитию в Женеве. 15—17 апреля посещает Францию, Алжир, Чехословакию. В ноябре снова в СССР во главе кубинской делегации на праздновании 47-й годовщины Октябрьской революции. 9—17 декабря участвует в Генеральной Ассамблее ООН в Нью-Йорке. В конце декабря — снова посещает Алжир. 26 декабря — 2 января 1965 г. — Мали.

1965 — январь—март — посещает Конго (Браззавиль), Гвинею, Гану, Дагомею, Танзанию, Египет, снова Алжир, где участвует во 2-м экономическом семинаре афро-азиатской солидарности.

14 марта — возвращается в Гавану и на следующий день в последний раз публично выступает перед кубинцами.

20 апреля — Фидель Кастро беседует по вопросу о местонахождении Че Гевары с журналистами, а 1 апреля зачитывает на учредительном заседании ЦК КП Кубы его прощальное письмо.

1966—7 ноября прибывает в партизанский лагерь на реке Ньянкауасу (Боливия).

1967—23 марта — начало военных действий партизанского отряда, возглавляемого Че (Рамон, Фернандо). 17 апреля — публикация в Гаване послания Че Гевары в адрес Трехконтинентальной организации солидарности.

8 октября — бой в ложбине Юро, раненый Че попадает в плен. 9 октября — убийство Эрнесто Че Гевары «рейнджерами» в селении Игера (Боливия).

15 октября, Фидель Кастро подтверждает в Гаване гибель Че.

1968 — в июне в Гаване выходит первое издание «Боливийского дневника» Че Гевары.

 

Нам показалось, что без более подробного знакомства с ораторским и публицистическим творчеством Че Гевары у читателя может не сложиться полной картины о способностях этого великого человека. Поэтому мы предлагаем Вашему вниманию несколько его работ, будучи ограничены рамками данной книги.

Приведенные ниже публикации даются в хронологическом порядке по мере их появления в свет. Все они, кроме двух, впервые публикуются на русском языке, в переводе автора книги Ю.П. Гаврикова. Озаглавлены работы так же, как у Э. Гевары.

 

 

ЗНАМЕНИТОЕ ИНТЕРВЬЮ

 

(Глава из книги Э. Че Гевары «Эпизоды революционной войны». М., 1973. Пер. с исп. — О.Т. Дарусенкова и др.)

В середине апреля 1957 года наш проходивший обучение отряд вернулся в район Пальма-Моча и расположился поблизости от пика Туркино. В то время для нас самыми ценными бойцами в горах были выходцы из крестьян. Состоящие из них разведывательные дозоры во главе с Гильермо Гарсией и Сиро Фриасом посылались во все концы Сьерры. Они добывали ценную информацию и обеспечивали отряд продовольствием.

В описываемые дни мы вновь находились в районе Аройо-дель-Инфьерно, где произошел один из наших боев. Крестьяне, которые пришли поприветствовать нас, рассказали о происшедших здесь трагедиях. Нам сообщили о том, кто вывел на нас батистовцев и кто погиб тогда. Из бесед бойцы отряда получили много полезных сведений об обстановке в этом районе.

В тот момент у Фиделя не было радиоприемника, и один из крестьян охотно отдал ему свой. Теперь мы могли слушать сообщения из Гаваны. Приемник был большой, и его пришлось переносить в вещмешке. Поскольку так называемые конституционные гарантии были восстановлены, сообщения по радио стали более понятными.

Гильермо Гарсия с двумя партизанами отправился на поиски шпиона. Гарсия был переодет в форму капрала, а его товарищи — в форму солдат батистовской армии. На следующий день они доставили шпика к нам. В пути шпион вел себя спокойно, и ничто не вызывало у него подозрений, но когда перед ним появились наши бойцы в изорванной одежде, ему стало сразу ясно, куда он попал и что его ожидает. С откровенным цинизмом он рассказывал о своих связях с батистовской армией, о том, как он заранее выследил наш отряд, и предлагал... вывести солдат в район расположения повстанцев и легко уничтожить их там, однако его, мол, не послушали.

Вскоре после казни шпиона Селия (одна из героических женщин-партизанок — Селия Санчес, а после победы — личный секретарь Ф. Кастро. — Ю.Г.) сообщила о том, что она приедет с двумя североамериканскими журналистами, которые хотят взять интервью у Фиделя. Кроме того, она прислала деньги, собранные среди симпатизирующих «Движению» (видимо, имеется в виду «Движение 26 июля». — Ю.Г.).

Было решено, что Лало Сардиньяс приведет американцев через Эстрада-Пальму. Будучи торговцем, он хорошо знал здешние места. В тот период, когда район наших действий расширился, мы усиленно подыскивали надежных крестьян, которые бы выполняли роль связных и обслуживали создаваемые нами опорные базы снабжения. Бойцы отряда устанавливали связь с крестьянскими семьями. Изъявлявшие желание помогать в снабжении повстанцев организовывали склады. Эти опорные базы служили нам и как пристанище во время быстрых переходов в Сьерре.

Жители Сьерры очень выносливы и могут быстро покрывать большие расстояния. И когда они говорили, что ходьбы тут всего на полчаса или, как они обычно выражались образно, «не успеет петух пропеть, как вы доберетесь туда», это часто вводило нас в заблуждение. У бойцов складывалось впечатление, что гуахиро имеют свою единицу измерения времени и пространства.

Спустя три дня после получения приказа Лало Сардиньясом стало известно, что к нам поднимаются в районе Санто-Доминго шесть человек — две женщины, два американских журналиста и двое неизвестных сопровождающих. Однако полученные сведения были противоречивы. Люди даже говорили, что в результате доноса полиция якобы узнала о появлении этой группы и окружила дом, в котором та находилась. Новости распространяются в Сьерре с молниеносной быстротой, но с такой же быстротой они и искажаются. Камило (Сьенфуэгос. — Ю.Г.) получил приказ отправиться во главе взвода и освободить американцев и Селию Санчес, которая, как мы знали, была с ними. Однако они прибыли живыми и невредимыми.

Журналист Боб Табер и фоторепортер появились у нас 23 апреля. Вместе с ними были товарищи Селия Санчес и Айдее Сантамария (героическая деятельница революционного подполья, после победы возглавляла общественно-культурную организацию «Дом Америк». — Ю.Г.), а также посланцы равнинных организаций «Движения» Иглесиас и Марсело Фернандес... Во время интервью Марсело выполнял роль переводчика.

Встреча с журналистами проходила в соответствии с протоколом. Мы стремились показать американцам нашу силу и избежать каких-либо «нескромных» вопросов с их стороны. Нам не было известно, что собой представляют эти журналисты, но тем не менее интервью состоялось.

В те дни к нам присоединился один из самых симпатичных людей, участвовавших в революционной войне, — Вакерито. Он пришел в отряд вместе со своим товарищем. Как всегда в таких случаях, мы попросили их рассказать о себе и провели политическую беседу. Эта задача часто выпадала на мою долю. По словам Вакерито, он был из Морона провинции Камагуэй и уже больше месяца разыскивал нас. У него не было определенных политических взглядов, и он производил впечатление здорового веселого юноши, который видел в нашей борьбе лишь романтику приключений. Он пришел босым, и Селия Санчес одолжила ему свои запасные мексиканские мокасины. Они оказались единственной обувью, подходящей по размеру Вакерито — уж очень он был маленьким. (Вакерито — по исп. пастушок. — Ю.Г.). В новых туфлях и большой крестьянской шляпе этот юноша был похож на мексиканского пастушка.

Как все знают, Вакерито не дожил до победы революции. Командуя штурмовым взводом колонны, он погиб за день до взятия Санта-Клары. Нам всем запомнилась его жизнерадостность, его ребяческий задор и необыкновенная находчивость при встрече с опасностью. Вакерито был большим фантазером. Возможно, ни в одном из своих рассказов он не обходился без того, чтобы не преувеличить все до такой степени, что действительное становилось неузнаваемым. Однако, выполняя обязанности связного, а затем командира штурмового взвода, Вакерито доказал, что для него не существовало резко очерченной границы между реальностью и фантазией. То, что ему подсказывало его быстрое воображение, он умело воплощал на поле боя. К концу нашей революционной борьбы его необычайная отвага стала легендарной.

Однажды после очередной вечерней беседы в колонне мне пришло в голову расспросить Вакерито, недавно прибывшего к нам, о его жизни. Слушая, я делал карандашом заметки для памяти. Когда Вакерито закончил рассказывать, поведав нам о многих красочных историях, я спросил его, сколько ему лет.

В то время Вакерито было немногим более 20 лет. Сопоставив даты совершенных им «подвигов», я обнаружил, что он пошел работать за пять лет до своего рождения.

Товарищ Никарагуа (кличка Марсело Фернандеса. — Ю.Г.) сообщил нам о наличии в Сантьяго оружия, оставшегося после нападения на президентский дворец (было совершено в Гаване в марте 1957 года молодежной организацией «Революционный директорат»; Батисте удалось улизнуть через потайной выход. — Ю.Г.). По его словам там имелось 10 пулеметов, 11 винтовок «джонсон», 6 ружей и еще кое-что из снаряжения. По существовавшему плану это вооружение предназначалось для открытия нового района боевых действий около сентраля Миранда. Фидель был противником этой идеи и приказал использовать для этой цели лишь небольшое количество оружия, а все остальное направить для усиления нашего отряда. Мы продолжили свой путь, чтобы уйти подальше от рыскавших поблизости батистовских солдат. Но еще до начала марша было принято решение подняться на наш самый высокий пик — Туркино.

На эту вершину поднялась вся колонна, и здесь Боб Табер закончил беседу с представителями «Движения». Заснятый фильм был показан по телевидению Соединенных Штатов. В то время мы еще не представляли столь грозную силу для батистовцев, о чем свидетельствовала и та сумма вознаграждения, которую они обещали тому, кто убьет Фиделя. Например, присоединившийся к нам гуахиро говорил, что генерал Касильяс предлагал ему 300 песо и стельную корову за это убийство.

Походный высотомер, имевшийся у нас, показал, что вершина Туркино находится на высоте 1850 метров над уровнем моря. Я отмечаю это в порядке курьёза — мы никогда не проверяли наш прибор, и указанная им высота значительно отличалась от официально принятой.

Батистовская рота продолжала идти по нашим следам, и Гильермо с группой товарищей получил задачу обстрелять ее. Поскольку из-за астмы я вынужден был тащиться в хвосте колонны и не мог активно действовать в отряде, у меня забрали автомат «томпсон» и вернули только через три дня. Это были самые горькие дни из проведенных мной в Сьерре. Я был безоружным, в то время как каждый день можно было ожидать стычки с солдатами.

В те майские дни 1957 года два американских журналиста покинули отряд и добрались живыми и невредимыми до Гуантанамо (там находится военно-морская база США. — Ю.Г.).  Мы же продолжили наш медленный марш в горах Сьерра-Маэстры, устанавливая контакты с населением, ведя разведку новых районов и распространяя пламя революционной борьбы. О нашем отряде бородачей в Сьерре начинали ходить легенды. У людей появлялись новые настроения. Крестьяне приходили к нам уже не так боязливо. Мы же смело шли на установление связей с населением, поскольку наши силы значительно выросли и бойцы чувствовали себя более уверенно, не опасаясь любых ловушек батистовской армии. Наша дружба с гуахиро окрепла.

 

 

ПОХОДНЫЕ ДНИ (Глава из той же книги Э. Че Гевары)

 

Первые пятнадцать дней мая были заняты непрерывным маршем в направлении нашей цели. В начале месяца мы находились в горах, составляющих гребень Сьерра-Маэстры и расположенных поблизости от пика Туркино. Наш путь проходил через районы, которые впоследствии стали местом многих революционных событий... Отряд двигался в восточном направлении, чтобы забрать оружие, которое, как говорили, должно было прибыть из Сантьяго в район высоты Бурро, находящейся в относительной близости от Оро-де-Гиса. Однажды ночью, направившись по одному неотложному делу, я сбился с дороги и проблуждал три дня, прежде чем нашел свой отряд у Эль-Омбрито. (Тогда я оценил, что значит иметь при себе все необходимое для жизни: соль, растительное масло, консервы, сгущенку, спальный мешок и даже компас, которому до этого момента очень доверял.) Поняв, что заблудился, я решил дождаться утра и двигаться дальше по компасу. Так я шел полтора дня, пока не стал замечать, что совсем сбиваюсь с пути. Тогда я вошел в крестьянский дом, и там мне рассказали, как пройти к повстанческому лагерю. Впоследствии нам стало ясно, что в столь пересеченной местности, как Сьерра-Маэстра, компас может служить лишь для общей ориентировки, но ни в коем случае не для прокладки какого-либо определенного курса. Для этой цели необходимы проводник или собственное знание местности, которым я стал обладать, когда мне поручили вести операции как раз в районе Эль-Омбрито.

Возвращение в отряд было очень волнующим, мои товарищи горячо встретили меня. Я прибыл к окончанию заседания народного суда, рассматривавшего дела трех доносчиков. Один из них, по фамилии Наполес, был приговорен к смерти. Председательствовал на суде Камило (Сьенфуэгос — Ю.Г.).

В то время я должен был исполнять обязанности врача и в каждом маленьком селении или другом каком месте, куда мы прибывали, открывал свою консультацию. Работа была монотонной, поскольку выбор лекарств был ограничен, а клинические случаи в Сьерре не блистали разнообразием: рано состарившиеся, беззубые женщины, дети с огромными животами, рахит, общий авитаминоз, паразиты — таковы были бедствия Сьерра-Маэстры. Они сохраняются и по сей день, но в гораздо меньших размерах. Сейчас дети этих матерей из Сьерры уехали учиться в школьный городок имени Камило Сьенфуэгоса, они выросли, стали здоровыми и совсем не похожи на первых, истощенных обитателей нашего первого школьного городка.

Мне помнится, как какая-то девушка присутствовала на консультациях, которые я давал местным женщинам, приходившим почти с религиозным трепетом, чтобы узнать о причине своих недугов. Внимательно прослушав несколько консультаций, проходивших в единственной комнате домика, она стала ябедничать своей матери: «Мама, этот доктор всем говорит одно и то же».

И это была истинная правда. У меня не было больших знаний, да и к тому же у всех у них наблюдались одинаковые недуги. Сами того не замечая, эти люди рассказывали одну и ту же душераздирающую историю. Что бы произошло, если бы врач в этот момент стал объяснять появление странного чувства усталости у молодой многодетной матери, когда она несет ведра с водой от ручья к дому, тем, что это слишком тяжелая работа при таком скудном и качественно плохом питании? Эта усталость является чем-то необъяснимым, потому что на протяжении всей своей жизни женщина носила те же самые тяжелые ведра с водой по той же самой дороге и только теперь стала уставать. Дело в том, что люди в Сьерре появляются на свет и растут без ухода, быстро истрачивают свои жизненные силы в работе без отдыха. Именно там, в этих встречах, родилось понимание нами необходимости решительной перемены в жизни народа. Идея аграрной реформы приобрела четкие очертания, и требование о необходимости единения с народом перестало быть теорией, оно вошло неотъемлемой частью в нашу плоть и кровь.

Партизанский отряд и крестьянство стали сливаться в единую массу, причем никто не смог бы сказать, на каком именно отрезке нашего длинного пути это произошло. Что касается меня, я знаю только одно: в результате тех самых консультаций, которые я давал гуахиро Сьерры, моя стихийная и немного сентиментальная настроенность превратилась в более серьёзную и решительную силу. Страдающие друзья — жители Сьерра-Маэстры — никогда не подозревали, какую роль они сыграли в качестве кузнецов нашей революционной идеологии.

В тех местах Гильермо Гарсия было присвоено звание капитана и ему было поручено командовать всем новым пополнением из числа крестьян, которые приходили к нам в отряд. Может быть, товарищ Гильермо не запомнил 6 мая 1957 года, но эта дата отмечена в моем дневнике.

На следующий день Айдее Сантамария покинула нас с четкой инструкцией Фиделя установить необходимые контакты, однако день спустя пришло сообщение об аресте Никарагуа, которому было поручено доставить нам оружие. Эта новость расстроила всех, и теперь мы не представляли себе, каким образом может быть получено оружие. Однако было принято решение продолжать путь в район встречи.

Мы прибыли в маленькую долину, расположенную неподалеку от Пино-дель-Агуа, где на гребне Сьерра-Маэстры стояли два необитаемых бойо (крестьянская хижина — Ю.Г.) и находилась заброшенная могила. Недалеко от шоссе наш дозор взял в плен батистовского капрала, известного своими злодеяниями еще со времен Мачадо (президент-диктатор в 30-х годах XX века — Ю.Г.). Некоторые бойцы отряда предложили сразу расстрелять его, однако Фидель запретил это делать. Капрала попросту оставили под охраной новых бойцов, которые пока еще не имели винтовок, и предупредили его, что любая попытка к бегству будет стоить ему жизни. Основная часть отряда продолжала путь к условленному месту, куда должно было быть доставлено оружие. Этот поход был длинным, но мы совершали ею налегке, оставив свои полные вещмешки в лагере. Наше путешествие оказалось безрезультатным. Оружие не прибыло, и мы, естественно, связывали это с арестом Никарагуа. Купив довольно много продуктов в местной лавке, мы двинулись в обратный путь.

Шли медленной, усталой походкой по той же дороге вдоль гребня Сьерра-Маэстры, пересекая с большими предосторожностями открытые места. Вдруг впереди послышался выстрел. Это нас насторожило, потому что один из наших товарищей пошел быстрее, чтобы как можно раньше прийти в лагерь. Им был Гильермо Домингес, лейтенант нашего отряда, один из тех, кто прибыл с пополнением из Сантьяго. Мы выслали вперед разведку и были готовы к любой неожиданности. Через некоторое время разведчики вернулись в сопровождении товарища по имени Фиальо, который принадлежал к группе Кресенсио и прибыл в лагерь во время нашего отсутствия. Он рассказал, что произошла стычка с батистовцами, которые отступили в направлении Пино-дель-Агуа, где располагалось крупное вражеское подразделение, и что на дороге найден труп какого-то человека, который я должен опознать.

Это был, конечно, Гильермо Домингес. Его тело было обнажено до пояса. Около локтя виднелось пулевое отверстие, слева на груди зияла штыковая рана, а голова была наполовину снесена выстрелом, судя по всему, из ружья, принадлежавшего нашему товарищу. О том, что это был убит именно он, свидетельствовали и некоторые предметы снаряжения и обмундирования.

Проанализировав различные данные, мы смогли представить себе картину происшедших событий. Батистовцы, которые, вероятно, разыскивали плененного нами капрала, заметили беспечно шедшего Домингеса и схватили его. Эта беспечность могла быть объяснена тем, что за день до этого он прошел по той же самой дороге без всяких приключений. Одновременно навстречу нам шли люди Кресенсио. Они вышли в тыл противника и, захватив его врасплох, открыли огонь. Солдаты бросились бежать, убив перед бегством нашего товарища — Домингеса...

Наш товарищ не проявил элементарной предосторожности, необходимой в таких случаях, и напоролся на засаду. Его горькая участь послужила нам всем уроком на будущее.

Публикуемые ниже статьи и речи Э.Че Гевары даются в хронологическом порядке, иногда с небольшими сокращениями.

 

 

ВЗГЛЯД НА АМЕРИКУ С АФРО-АЗИАТСКОГО БАЛКОНА (Статья опубликована в журнале «Humanismo», Habana, 1959 г.)

 

Жителям Азии говорить об Америке (нашей, не освобожденной) — то же, что и нам говорить о неведомом континенте — Азия, где освободительные чаяния нашли свое собственное выражение в Бандунгском соглашении (Имеется в виду принятая на Бандунгской конференции (апрель 1955 года, Индонезия) «Декларация о содействии всеобщему миру и сотрудничеству».).

Об Америке ничего не было известно, кроме того, что это гигантская часть света, где когда-то проживали смуглолицые аборигены в набедренных повязках и с копьями. Туда однажды прибыл человек по имени Христофор Колумб и открыл цивилизацию, существовашую несколько веков, и народы со своей культурной, экономической и политической жизнью. За прошедшие столетия ничего конкретного к этим сведениям не прибавилось, кроме факта почти абстрактного, который зовется Кубинской революцией. Действительно, Куба — это абстракция, означающая лишь пробуждение или необходимую среду для возникновения мифического существа по имени Фидель Кастро. Что известно еще — длинные волосы, бороды, униформа цвета зеленых оливок, несколько гор без точной привязки к местности в стране, имя которой назвать могут немногие, и уж совсем единицы знают, что это остров. И это все — Кубинская революция, Фидель Кастро, а бородачи — это люди Фиделя. Да, они живут на маленьком острове, они следуют за легендарным человеком Америки, новой Америки, которая разминает свои закостеневшие от долгого стояния на коленях суставы.

Сегодня открывается и иная Америка, неизвестные жители которой добывают допотопным способом олово. От их имени нещадно эксплуатируются индонезийские рабочие оловянных рудников. Я говорю об Америке обширных каучуковых плантаций в Амазонии, где страдающие от лихорадки люди производят дешевую резину, ради конкуренции с которой в Индонезии и на Цейлоне местные хозяева платят копейки своим работникам на каучуковых плантациях. Это Америка гигантских нефтяных месторождений, из-за которых пустеет тощий кошелек рабочих-нефтяников Ирака, Саудовской Аравии и Ирана. Это Америка дешевого сахара, не позволяющего получать достойную зарплату трудящимся Индии за тот же рабский труд, под тем же безжалостным тропическим солнцем.

Пробуждающиеся Африка и Азия начинают устремлять свои взоры за океан. Наш континент — хранилище зерна и сырья, разве он не той же культуры, не та же бывшая гигантская колония с миллионами таких же простых людей?

Может быть, преодолеет наше братство ширь морей, барьер языков и отсутствие культурных связей для того, чтобы слиться в товарищеском объятии?

Может быть, японский рабочий, а не горделивый отпрыск самурая станет ближе аргентинскому пеону (Пеон — крестьянин-батрак, вынужденный брать в долг у хозяина деньги, продовольствие или одежду в счет зарплаты и оказывающийся не в состоянии покрыть этот долг; становится вечным должником на положении полукрепостного работника.), боливийскому горняку, рабочему «Юнайтед Фрут компани» или кубинскому рубщику сахарного тростника?

Разве Фидель Кастро только случайная фигура, а не законный лидер американского народа в его крепнущей борьбе за свободу? Разве он не простой смертный, такой как Сукарно, Неру или Насер?

Освободившиеся народы обнаруживают великую ложь, утверждавшую их несуществующую расовую второсортность. Теперь они понимают, что и сами могут ошибаться в своей оценке других народов.

На очередную конференцию афро-азиатских народов приглашена Куба. Американская страна передаст правду и боль Америки высочайшему форуму афро-азиатских братьев. Она поедет туда не случайно...

Она будет участвовать в форуме для того, чтобы сказать: Куба действительно существует, и Фидель Кастро — это реальный человек, народный герой, а не мифическая абстракция. Кроме того, Куба объяснит, что она не случайное изолированное явление, а первый сигнал пробуждающейся Америки.

И когда мы расскажем обо всех безымянных народных героях, о всех неизвестных бойцах, погибших на полях сражений на нашем континенте. Когда расскажем о так называемых колумбийских бандитах (Видимо, имеются в виду участники восстания Комунерос в 1781 г. против испанских колониальных властей, называвших восставших бандитами), боровшихся на своей земле против союза меча и креста. Когда поведаем о парагвайских поденщиках, погибших вместе с боливийскими шахтерами, ради всех нефтяников Англии и Северной Америки (хотя они и не знали об этом). Мы встретим у собравшихся изумление. И это будет не удивление при виде чуждого и неведомого. Большинство поймет с полуслова нашу повесть как часть общей истории колониализма, потому что они сами когда-то пережили и испытали подобное.

Америка рождается, она одевается плотью. Та Америка, воплощающаяся в новой Кубе, и Куба, проявляющаяся в Фиделе Кастро (человеке, представляющем целый континент и обладающем единственной силой — отрядом своих партизан-бородачей), становятся реальностью...

С моего балкона (имеется в виду, место на конференции. — Ю.Г.) я бросаю мысленный взгляд вдаль, в недавнее прошлое, и открывающаяся перспектива позволяет мне оценить минувшие события и дела, начиная от моих восторженных двенадцати лет. Я вижу, как исчезают мелкие противоречия, все случайное и второстепенное теперь не мешает мне оценить главное — свершившееся всенародное событие в Америке.

С этого балкона я могу понять детский жест, наивный и спонтанный, незнакомого мне человека, который, гладя мою бороду, спросил: «Фидель Кастро?» и добавил: «Вы члены Партизанской армии, которая возглавляет борьбу за свободу Америки? Значит, вы наши союзники на другом берегу океана?».

И я должен ответить ему и всем сотням миллионов афро-азиатов, которые, как и он, шагают к свободе: «Да!» Более того, я один из множества его братьев той части мира, которая с огромной надеждой ждет часа создания единого блока, который должен окончательно разрушить колониальное господство.

 

 

РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ВРАЧ (Речь произнесена на открытии курсов политпросвета при Минздраве Кубы 19 августа I960 года.)

 

Это скромное торжество, еще одно торжество среди тех сотен, которыми кубинский народ отмечает день своей свободы и становления революционной законности, продвижения по пути полной независимости; тем не менее, оно представляет для меня особый интерес.

Почти все знают, что я начал свой трудовой путь врачом несколько лет назад. Когда я думал изучать медицину, я пошел работать врачом. Тогда многие мои сегодняшние взгляды еще не составляли всей суммы моих идеалов.

Мне хотелось преуспевать, как хочется преуспевать любому из нас. Я мечтал стать известным исследователем, желал без устали трудиться, чтобы создать или совершить нечто, что могло бы, в конечном счете, послужить человечеству. Но в то время это могло бы означать только личный успех. Я был, как и все мы, порождением своей среды.

После окончания медфака, в силу особых обстоятельств, а может быть, и из-за моего характера, я начал путешествовать по Америке и познакомился со всем континентом. Так или иначе, я посетил все страны Америки, кроме Гаити и Доминиканской Республики. И благодаря этим поездкам, сначала в качестве студента, а затем врача, мне пришлось непосредственно столкнуться с нищетой, голодом, болезнями; я увидел, как из-за безденежья люди не могут лечить своих детей. Познакомился с жестокостью и равнодушием, порожденными голодом и постоянными наказаниями; причем они настолько сильны, что для иного отца потеря сына становится мало важным событием. И тогда я увидел, что есть вещи, не менее важные, чем стать знаменитым ученым или первооткрывателем — это помощь людям.

Но я продолжал оставаться, как большинство из нас, человеком своей среды. Проехав много стран (к тому времени побывал в Гватемале, Гватемале Арбенса (Хакобо Арбенс (1913—1971) — полковник, государственный деятель Гватемалы, в 1951 —1954 гг. президент этой страны. Подробнее см. в тексте этой книги (гл.1).)), я начал делать для себя некоторые заметки о том, каким должен быть революционный врач, начал присматриваться к тому, что требуется, чтобы стать таким врачом.

Однако началась агрессия, организованная «Юнайтед фрут» («Юнайтед Фрут компани» — бывшая американская компания. Подробнее см. в одном из примечаний к этой книге (Комментарии).), госдепартаментом, Фостером Даллесом (Д. Фостер Даллес (1888—1959) — госсекретарь США в 1953—1959 гг. Вдохновитель политики «с позиции силы») и поставленной ими марионеточной фигурой по имени Кастильо Армас (был такой!). Агрессия была успешной, ибо народ в Гватемале еще не достиг сегодняшней зрелости кубинцев. И я в один прекрасный день оказался политическим изгнанником, т.е. был вынужден покинуть Гватемалу, так как она не была моей родиной.

Вот тогда-то я понял одну главную вещь: чтобы стать революционным врачом, равно как и революционером, нужно, чтобы была революция. Ни к чему не приведет усилие одиночки. Чистота помыслов и порыв самопожертвования, ради благородных идеалов ничего не принесут, если сражающийся с правителями и социальными условиями в каком-нибудь уголке Америки будет одинок. Чтобы делать революцию, необходимо иметь то, что есть на Кубе: сознательное боевое сплочение народа, хорошо понимающего, для чего он взял в руки оружие и зачем объединился.

И вот мы подошли к ряду проблем, которые сегодня стоят перед нами. Вопреки всему мы уже имеем право и должны быть революционными врачами, т.е. теми, кто использует профессиональные медицинские знания в интересах Революции и народа. Возникают вопросы: что необходимо сделать для блага народа? как согласовать личные усилия каждою из нас с нуждами общества?

Нам необходимо вновь оглянуться на всю свою жизнь. Посмотреть — что было уже сделано, а что только замышлялось до революции каждым из нас, будь то врач или медицинский работник. Мы должны критически оценить наши прошлые планы и перспективы, чтобы затем понять, что почти все замышлявшееся в ту, уже прошедшую эпоху, устарело: сегодня должен рождаться новый тип человека. И если каждый из нас станет для себя архитектором этого нового человека, тем легче будет всем нам создавать его в масштабах общества. И тогда он станет воплощением и лицом новой Кубы...

Принцип, на котором должно осуществляться наступление на болезни, — это укрепление человеческого тела усилиями всего общества, но не создание здорового тела у хилого человека, благодаря виртуозным усилиям врачей.

Тогда медицина сможет когда-нибудь стать наукой, которая будет предупреждать болезни и ориентировать все население на укрепление собственного здоровья. Сама же она должна будет вмешиваться лишь в случаях неотложной помощи, например для проведения хирургической операции...

Работа, порученная сегодня Минздраву и всем медицинским учреждениям, заключается в создании такого здравоохранения, которое бы могло обеспечивать медицинской помощью максимальное количество людей, предупреждать любую болезнь, а также давать людям консультации по различным вопросам. Но для решения этой, как и любой другой революционной задачи, в первую очередь нужен человек. Революция — это не стандартизация коллективной воли и коллективной инициативы (подчеркнуто нами, — Ю.Г.), как пытаются доказать некоторые, — это высвобождение индивидуальных способностей человека...

И наша задача сегодня — направить творческие способности всех специалистов медицины в сторону медицины социальной...

Индивидуализм как таковой, как единственно возможное поведение личности в обществе, должен исчезнуть на Кубе. Но чтобы все это осознать, должны произойти глубокие внутренние перемены в человеке и не менее глубокие внешние изменения — в обществе.

И эти внешние изменения происходят на Кубе ежедневно... Лучшая форма для ознакомления с этим — проехать по всей стране, посетить кооперативы и предприятия, которые сегодня создаются. А лучшей формой глубинного понимания проблем медицины является не простое посещение упомянутых кооперативов и предприятий, а выяснение, какие заболевания там имеются, чем чаще болеют люди, какова была нищета, в которой они раньше проживали, и какие унаследовали болезни от своих предков, живших в условиях эксплуатации и угнетения.

Что бы ни происходило в мире, врач, находящийся рядом с пациентом, хорошо знающий его психическую организацию, являющийся тем человеком, к которому люди идут с последней надеждой, занимает в обществе самый ответственный пост.

Недавно в Гаване группа студентов, выпускников медфака, отказалась ехать на село, требуя определенных компенсаций. С точки зрения прошлого это вполне логично. Я это прекрасно понимаю... Перед нами опять гладиаторы, одинокие борцы за личные права. Они восстают, желая обеспечить лучшее будущее только себе. Они пытаются повысить свой профессиональный рейтинг.

Но что произошло бы, если вместо этих выпускников, семьи которых в большинстве своем смогли оплатить их учебу, получили образование 200 или 300 крестьян, появившихся по мановению волшебной палочки в университетских аудиториях? А случилось бы просто то, что эти крестьяне немедленно поспешили бы с большим энтузиазмом на помощь своим братьям, попросили бы сами ответственные и трудные посты, дабы продемонстрировать, что годы их учебы были не напрасны. Случилось бы то, что произойдет обязательно через 6—7 лет, когда новые студенты, дети рабочих и крестьян, получат свои дипломы различного профиля.