Й Хоперский полк на Западном фронте

 

1-й Хоперский Ея Императорского Высочества Великой Княгини Анастасии Михайловны[91] полк ККВ до 1913 года входил в состав Кавказской кавалерийской дивизии, а в последние месяцы того же года был переведен в состав 1-й Кавказской казачьей дивизии и лагерный сбор в 1914 году проходил в Сарыкамыше и его окрестностях.

Откомандирование полка из Кавказской кавалерийской дивизии окончательно не было узаконено, а потому, при объявлении войны в 1914 году, 1-й Хоперский полк вновь был введен в ее состав и в спешном порядке вызван на Западный фронт.

Из Сарыкамыша полк прибыл в Кутаис на место своей постоянной стоянки, где был погружен в вагоны и по железной дороге прибыл в Варшаву. Выгрузились из вагонов, один день дневка, и походным порядком двинулись на город Лодзь. Здесь снова погрузились в вагоны и перевезены в небольшой городок Серадзь. В этом районе находились драгунские полки[92] Кавказской кавалерийской дивизии.

1-й Хоперский полк выгрузился из вагонов и расположился биваком в поле южнее городка. Того же дня получили район боевых действий в направлении немецкого города Конин, расположенного над русской границей. В нем находились германские войска, какими силами — точно определено не было. Наши разъезды почти ежедневно имели встречи с разъездами противника. Вначале они держались очень нагло, но после нескольких стычек с нашими разъездами наглость их исчезла.

Опишу один случай встречи наших разъездов с полуэскадроном немецких черных гусар.[93] Ранним утром два разъезда, один офицерский, а другой урядничий, как и всегда, были высланы в направлении города Конин. По выполнении своих задач они возвращались по разным дорогам. Пройдя более половины пути, оба разъезда встретились на перекрестке дорог и остановились, чтобы обменяться сведениями.

В это время казаки увидели со стороны расположения наших частей на рысях двигающуюся кавалерию. Развернув фронт, она перешла в галоп и пошла на стоявшие наши взводы в атаку. Казаки даже смеялись, что «драгуны, мол, сошли с ума и идут на нас в атаку». Когда кавалерия подошла ближе и уже были видны флажки на пиках, стало ясно, что на них в атаку идут немцы. Офицер подал команду «слушать его» и приказал стать реже, повернуться лицом к противнику, приготовить шашки; когда немцы будут брать кювет, наполненый водой, только тогда с гиком и криками «ура!» рубить неприятеля. Немцы во всю прыть подошли к стоявшим взводам, но не все их лошади взяли кювет, а некоторые свалились в воду, в тот же момент все были окружены казаками. Двое были убиты насмерть — пронизаны шашками, семь немцев ранены, и весь полуэскадрон немецких черных гусар с раненым офицером был взят в плен.

Из полусотни два казака были ранены. Убитых немцев передали полякам для погребения, всех раненых перевязали, и наша полусотня с плененным полуэскадроном возвратилась на бивак. Во время движения к стоянке полка раненый немецкий офицер говорил нашему офицеру, что он поражен хладнокровностью наших солдат, что они так мирно стояли, ожидая, когда на них несся полуэскадрон, и тут же добавил, что на Западном фронте они одним своим эскадроном гоняли полки французской кавалерии. Наш офицер ответил, что «на западе вы гоняли французов, а мы кубанские казаки Русской Императорской армии». Немец сказал, что они слышали о русских казаках.

За десять дней стоянки полк беспрерывно, днем и ночью, вел усиленную разведку в сторону противника. Оружейными выстрелами сбил два немецких аэроплана, взял в плен упомянутый полуэскадрон черных гусар и отбил у немцев новый шестиместный автомобиль, принадлежавший какому-то штабу германских войск.

После оставления Серадзя полк занял с боем город Скерневици и позже побывал в городах Ленчице, Ново Радом, Побяницы, Брудзев, Радом, Костелец, Коло, и почти все названные города мы занимали с боями. Все время дивизия была в движении. В этих районах других русских частей, кроме Кавказской кавалерийской дивизии, не было.

 

…Двигаясь на Костелец, с задачей занять его, полки дивизии оставили Брудзев и шли по разным дорогам. При 1-м Хоперском полку находился командир бригады генерал-майор Горчаков. Местность была волнистая. Авангард донес, что вправо от полка по лощине в нашу сторону движется немецкая пехота. Командир полка вместе с командиром бригады поднялись на возвышенность и убедились, что идет рота немецкой пехоты. Командир бригады предложил командиру хоперцев атаковать германцев. В голове полка шла 5-я сотня. Командир полка вызвал командира 5-й сотни и приказал ему атаковать противника. Есаул Ильин,[94] осмотрев местность и двигающуюся немецкую роту, рассыпал сотню в лаву и вихрем полетел на врага. Немцы, увидев несущихся казаков, залегли в кювет и открыли по лаве сильный огонь. Сотня продолжала молнией нестись, потом, загнув фланги, казаки блеснули шашками и начали рубить немцев. В этот момент командир роты подал свисток и приказал сдаться; немцы, как один, стали на колени и подняли руки. Вся рота и два офицера были взяты в плен. Были ранены четыре казака.

За лихую атаку командир сотни награжден Георгиевским оружием, его помощник хорунжий Ларионов[95] — орденом Святого Владимира с мечами и бантом, двенадцать казаков — Георгиевскими крестами.

Вскоре в полку появилась песня, прославляющая хоперцев за эту атаку под Костельцем в октябре 1914 года:

 

Вспомним-ка, братцы, про подвиг лихой

Славных хоперцев в войне с пруссаком.

Много дрались мы, но случай такой

Должен служить, как пример вожаков.

Как-то к Костельцу походом мы шли,

День был хороший, октябрь на дворе.

Вдруг узнаем, что пруссаки прошли,

К Брудзеву, пешии, там за горой.

«Ну-ка, хоперцы! — сказал бригадир, —

Вон ваша жертва ползет за горой».

«Пятая сотня! — вскричал командир. —

Живо в атаку!» — махнул он рукой.

Точно на пир, против немцев задир,

Лава помчалась с гиком, стрельбой.

Вел ее славный Ильин, командир,

С ним Ларионов, хорунжий лихой.

Немцы тотчас же к зел!ле прилегли,

С дрожью больного открыли стрельбу.

Все же лавины сдержать не могли,

В руки героев отдавши судьбу.

Шашки блеснули, начнут уж косить,

Немцы с испуга — оружье долой.

Все на колени и стали просить —

Милость и жизнь, чтоб вернуться домой!

Вся рота, с ней офицеры сдались

Нашим храбрейшим хопрам-казакам.

Пусть же тот случай послужит в пример,

Славным героям и всем пруссакам!

 

Того же дня для точного выяснения сил противника, занимающего город Турек, от 2-й сотни был выслан разъезд под командой подхорунжего Маслова. Разъезду поручено до 10 часов 20 октября вести наблюдение за дорогой, соединяющей Турек и немецкий город Конин. Выяснение сил противника — задача легкая, так как поляки всегда давали нам точные сведения. Город занимали три батальона пехоты с шестиорудийной батареей и два полка кавалерии с одной горной батареей.

По выполнении своей задачи разъезд возвращался в полк. На пути встретился с неприятельским разъездом, также возвращавшимся в Турек. Часть взвода в пешем строю обстреляла немцев, а другая часть взвода атаковала и взяла их в плен. Два немца было убито и четыре ранено, а 11 немцев — взято в плен.

24 октября части дивизии после решительного боя заняли город Турек, противник отошел на Конин. Дивизия двигалась без отдыха, не останавливаясь в занятых с боями городах больше двух суток, а отдыхом считала то время, когда ее части были в сторожевом охранении. Одно время около Радома появилась дивизия немецкой кавалерии. Начальник[96] Кавказской кавалерийской дивизии решил ее атаковать, построил боевой порядок и на рысях повел на противника. Немцы атаки не приняли, моментально исчезли и больше не появлялись.

…Когда Ивангород был атакован германской армией, штаб дивизии получил распоряжение самым спешным образом, без остановки, отходить на Лодзь и Лович. Трое суток день и ночь двигалась дивизия, и, несмотря на то что пища в походных кухнях была приготовлена, есть ее не было времени. На четвертый день, около 12 часов дня, мы достигли города Лодзь, и около двух часов дня наш полк прибыл в город Стрыков. Весь этот большой путь полк прошел даже без привалов, лошадям давали зерно на каждой пятиминутной остановке, люди все три дня и три ночи не слезали с лошадей, а сидя верхом ели сухари.

В Стрыков полк пришел без особых приключений. В городе два часа отдых, дали возможность людям поесть горячую пищу, которую возили в походных кухнях три дня и три ночи, выкормили лошадей.

…В Ловиче полки дивизии простояли два дня, а потом переведены на юг от города, где вся дивизия была введена в Гвардейский Кавалерийский корпус, состоявший из двух гвардейских дивизий. После двухдневного движения всех трех дивизий мы достигли тыла германской армии, где нас встретили артиллерийской стрельбой. Атаковать немцев из тыла наша кавалерия не могла вследствие порчи немцами всех мостов на реках. Мы оставались в тылу противника два дня и две ночи и вели с немцами беспрерывную артиллерийскую перестрелку. На третий день стрельба со стороны немцев прекратилась, от нас были взяты обе гвардейские дивизии и отведены в Варшаву.

Кавказскую кавалерийскую дивизию передвинули на юго-запад, где наш полк заменял на позициях расстроенные пехотные части до 15 декабря. Потом вся дивизия была переведена к Варшаве на отдых, где и оставалась до 26 декабря.

 

Кавказский фронт

 

В начале декабря турецкая армия, сосредоточив свои силы, решила занять Закавказье и повела наступление на Сарыкамыш, Карс и Александрополь.

Кавказская кавалерийская дивизия, как постоянно находившаяся на Кавказе, знакомая с местностью и населением, 26 декабря была погружена в эшелоны и в спешном порядке отправлена в Закавказье. Проезжая город Петровск, мы уже встретили поезда, переполненные солдатами разбитой турецкой армии. Около Елисаветполя дивизия выгрузилась из вагонов и несколько дней стояла в городе, потом походным порядком перешла в Ахалкалу, а позже в армянские села к Александрополю, где и оставалась до весны 1915 года.

В начале апреля вся дивизия погрузилась в вагоны и через Джульфу проследовала в город Казвин (Персия). Здесь у нас была дневка (два дня), а на третий день оставили свои обозы и, нагрузив полученных от персов лошадей продуктами, походным порядком двинулись по Курдистану на город Урмию. На третий день движения нас встретили засевшие в горных трущобах курды и открыли огонь из всевозможных ружей; в частях были убитые и раненые.

После этого случая в головной части дивизии всегда следовала батарея, которая разгоняла своей стрельбой скопища курдов.

На нашем пути встречались и большие реки, русла которых при сильных дождях наполнялись, поэтому нам приходилось ожидать по нескольку дней до уменьшения воды в реках.

Когда мы двигались по пологой местности, жара была невыносимой, но с приближением к Урмийскому озеру жара постепенно исчезала и климатические условия становились уже терпимы.

Город Урмия расположен по южному берегу озера. Город старинный и богатый, весь в садах, и представлял собой оазис. Много магазинов и вина, для полка можно было достать необходимые продукты. Тут же, около города, находится пристань, имелось несколько больших парусных лодок торговцев. Видели мы сахар русского происхождения, в головках.

В Урмии дивизия оставалась около десяти дней, потом двинулась по южной стороне озера на столицу Курдистана Соуж-Булах. По пути нашего движения мы встречали мирных жителей, это были айсоры. Шли по тропам, также по тропам двигалась наша батарея. На третий день движения равнины кончились и мы вошли в настоящий немирный Курдистан. Жителей в селах не встречали, они были пустые, все ушли в горы, забрав с собой скот и продукты, а в некоторых местах зарывали хлеб в землю. Здесь не росли даже отдельные деревья, только сухая трава и камни.

От Соуж-Булаха вошли в большие горы и трущобы, жителей не было, людей и лошадей питали тем, что могли найти в оставленных селах, пшеницу и ячмень иногда находили в земле. Орудия местами перетаскивали через пропасти на себе.

С рассветом второго дня мы увидели знаменитое озеро Ван и уже с восторгом сходили с перевала вниз, забыв все трудности и лишения двухмесячного похода. Здесь мы накормили своих лошадей свежей зеленой травой. Два дня дневки около разрушенного города Вана, люди и кони отдохнули, накормлены свежей пищей, а кони овсом, который был привезен ранее нашим обозом.

На третий день, оставив город Ван, полк двинулся по северному берегу озера. Между озером и рекой Евфрат, за один переход до перевала, который занимали турецкие войска, нас встретил 1-й Кавказский полк нашего войска и угостил всех обедом. На следующий день мы с боем заняли перевал, турки отошли. На перевале оставались около восьми дней. Потом было получено приказание в спешном порядке переправиться через Евфрат и на правой стороне реки, на дороге, соединяющей Эрзерум и Битлис (от Мелязгерта в 75 верстах вниз по течению реки), сжечь во что бы то ни стало деревянный висячий мост.

С восходом солнца полк в полном своем составе с двумя горными орудиями перешел по единственной переправе на правую сторону реки и двинулся вниз по течению. Полк шел на рысях, так как нам было известно, что турецкий корпус, двигающийся из Эрзерума на город Битлис, должен к вечеру того же дня достичь этого моста и по нему перейти на левую сторону Евфрата; других мостов и переправ в этом районе не было.

Священная река Евфрат проходит по горам. Благодаря своей многоводности она прорезала своим сильным напором большое русло и весь материал снесла дальше. Когда бывают дожди, река сносит этот материал на равнину. Этот грунт вдоль реки слишком топкий, лошади не могут его перейти, так как не могут вытащить копыта и пропадают.

От города Мелязгерт на левой стороне Евфрата и до моста Шейфо, который мы должны были сжечь, имелся один большой и очень широкий перекат, где река разлилась. Вот там мы ее и перешли. Мост Шейфо построен на прорезанном рекой перевале и поднят над водой на 50 метров. В других местах, где река течет в одном русле, можно перейти Евфрат только вплавь.

Когда полк перешел на правую сторону и прошел вниз по течению около десяти верст, нас встретили ружейным огнем курды. Вступать с ними в бой у нас не было времени, рассыпали две сотни в лаву и на рысях гнали курдов, которые бежали на запад от нас, оставляя свой мелкий скот. Две сотни заменяли новыми и так проделывали, пока полк не достиг названного места. Три сотни полка были в охранении, остальные отдыхали, и в шесть часов вечера часть моста с западной стороны была сожжена и половина моста обрушилась в воду.

Ночь полк провел около моста, а с рассветом двинулся обратно и по пути захватил очень много мелкого скота. Прошли половину пути до переправы, когда появились части турецкой кавалерии. Первый дивизион встретил турок атакой и артиллерийскими выстрелами, отбивался и от курдов, а тем временем второй дивизион со скотом переправлялся на левую сторону Евфрата.

На возвышенностях левого берега полк провел ночь, а утром следующего дня турки решили атаковать нас и все части нашей армии, расположенные между озером Ван и рекой Евфрат. В обход нашего правого фланга они бросили батальон пехоты, который почти весь был нами уничтожен, а полк продвинулся до местечка Лиз, через которое проходила дорога из Эрзерума на Битлис.

Получили донесение разведки, что в шести верстах выше разрушенного моста большая группа турецкой кавалерии вплавь перешла на левую сторону Евфрата и остановилась в логцине. Тогда командир двинул полк на противника. Три сотни пошли в атаку, а три находились в резерве. Заметив приближение полка, турки моментально переправились на правый берег, оставив в арьергарде один эскадрон, который не мог ничего сделать против нашей 4-й сотни и сдался в плен. Командир 4-й сотни есаул Толмачев[97] был награжден Георгиевским оружием.

Через три дня турки получили подкрепление и всеми своими силами по всему фронту перешли в наступление. Задержать мы их не могли, да, наверное, и не было надобности терять в таких глухих местах наших воинов. Отходили с боями четырнадцать дней, оставили всю Алашкертскую долину и докатились до своей границы.

Нам дали два дня отдыха, потом кавалерия генерала Баратова обошла левый фланг турецкой армии и нанесла ей большой урон, а части Кавказской армии разгромили противника на правом берегу Евфрата. За трое суток преследования мы опять заняли город Мелязгерт и Тортонские позиции. Но наши кони настолько были измучены, что начальство оттянуло дивизию на отдых, где мы получили пополнение, а потом проследовали в Россию, в город Кагызман.