История написания песни «Пастуший тулуп, или Рождественская легенда»

2. Пасхальная встреча (стихи Ксении Кирилловой при участии С.Копыловой)

Em Am

Он жил один в лачужке на горе,

H Em

Не радуясь ни радуге, ни солнцу,

Em Am

Он часто ждал часами у дверей,

H Em

Что детский крик из дома донесётся.

Am H

Когда к себе входил он со двора,

D G

Жильё своё оглядывал пустое,

C Am

То мог порой проплакать до утра,

C H Em

О прежнем счастье, вспоминая с болью:

 

О том, как дни безоблачно текли,

И вера как маяк ему светила;

Он помнил взор любимой Алии,

Что сына грудью бережно кормила.

Он помнил: и небес ночную высь

И звёзды, что светили прямо в сердце,

И как к нему солдаты ворвались,

Ища его невинного младенца.

 

Он бросился на воинов, как лев,

Он защищался доблестно и стойко,

Но палачи, от крови озверев,

Всё ж вырвали у матери ребёнка.

Она убийц пыталась умолять,

Но вдруг, увидев меч в руке солдатской,

Закрыла сына грудью Алия,

За жизнь его готовая сражаться.

 

Он помнил всё: её предсмертный крик,

Бесстрашный взгляд – решительный и твёрдый.

Он снова возвращался в этот миг,

Его переживая год за годом –

Как кровью наливались облака

И как раздался крик рассветной птицы,

Как мёртвого младенца на руках

Он нёс похоронить под смоковницей.

 

Он помнил то, что есть на свете Бог,

Он знал: всё в этом мире не напрасно,

Но всё ж двенадцать лет забыть не мог,

Как жизнь его сломалась в одночасье.

Устав молиться из последних сил

И пеплом посыпать главу седую,

Он в храм на Пасху снова поспешил,

На Бога в своём сердце негодуя.

 

Когда же всё закончилось давно,

И стали расходиться иудеи,

Стоял в своём он горе одинок,

Ещё на что-то будто бы надеясь.

Заметив группу старцев у дверей,

Он подошёл и Отрока увидел:

Казался взгляд Его других мудрей,

Хоть было лет двенадцать Ему с виду.

 

«Мне никогда наверно не забыть, -

Он с горечью саднящею подумал, -

Мой сын сейчас бы мог таким же быть!»

А Отрок посмотрел, как будто в душу:

«Не стоит жить, лишь прошлым дорожа, -

Услышал он в словах его сердечность, -

Ведь можешь ты терпением стяжать

Великое блаженство в жизни вечной.

 

В Небесном царстве, в ангельском краю,

Среди садов неведомого рая

Однажды ты увидишь Алию

И больше никогда не потеряешь.

Поймёшь, как милость Божья велика,

И Мудрости всевышней поразишься.

Всё сбудется, поверь мне, а пока

Я помолюсь Отцу за всех погибших».

 

И счастьем переполненный в тот миг,

Ни капли не тоскуя по убитым,

Склонился перед мальчиком старик

На каменные храмовые плиты.

И слёзы по морщинам потекли,

Как будто очищая сердце свыше.

Он плакал не о смерти Алии,

А лишь о том, что Господа не слышал.

3. Зрячая любовь

Dm

Нежно друг они друга любили,

Gm

Хоть с рождения был он слепым,

A

И пускай они в бедности жили,

Dm

Но была она счастлива с ним.

B A

Он у входа сидел в синагогу,

Dm B

А она всё хитоны ткала,

Gm B

И увидеть, конечно, не мог он,

A Dm

Что она некрасива была.

 

Как-то раз – это было в субботу –

Шла за ним к синагоге она,

Только сердце тревожило что-то,

Словно гуслей ночная струна.

Вдруг соседа она увидала,

Он спешил сообщить ей скорей:

«Там твой муж, разве ты не слыхала?» -

«Что случилось?» - «Да он же прозрел!»

 

«Так жестоко шутить разве можно?» -

Прошептала в смятении чувств.

«Исцелил, - говорят, - силой Божьей

Галилейский пророк Иисус!»

Тут от счастья сердечко забилось,

Но подумала вдруг о своём –

Что, увидев её некрасивость,

Он наверно разлюбит её.

 

Эти мысли она отгоняла,

Ведь он сможет увидеть весь мир.

Но идти к нему всё же боялась,

И, тем более – перед людьми.

Пусть он дома окажется рядом

И решение примет своё!

Повернула она и обратно

Побрела в их родное жильё.

 

Ей казалось, что целую вечность

Под смоковницей милого ждёт,

Только видит она, как навстречу

Он без палки свободно идёт.

С ней ещё не бывало такого,

Что не слушались ноги её…

Он, родной, и совсем незнакомый

Посмотрел, наконец, на неё.

 

Этот взгляд, что острее занозы,

В ней свою половинку узнал,

И с лица некрасивого слёзы

Поцелуями все он собрал.

И такими смотрел он глазами,

Как умеет одна лишь любовь.

«Если ты вдруг ослепнешь, - сказал он, -

Я всегда буду рядом с тобой!»

4. Раскаяние сына

Am Dm

У отца и матери единственный был сын –

E Am

Юноша – красавец и наследник.

Am Dm

Но сбежал из дома молодой самарянин,

E Am

Прихватив родительские деньги.

Dm E Am

И отец не выдержал – хватил его удар,

Dm E Am

Бедность одолела мать и вскоре

Dm G C F

Странствовать пошла она, глаза глядят куда,

Dm E Am

Нищенкою в безутешном горе.

 

Вспоминала мать, каким хорошим был сынок,

И понять его поступок силясь,

О своих ошибках сокрушалась вновь и вновь

И одну себя во всём винила.

Так она в раздумьях к Галилее подошла,

Вдруг глядит: в толпе средь прокажённых –

Тот, кого она все эти годы так ждала –

Сын её, болезнью поражённый.

 

И хоть можно было опознать его с трудом –

Провалился нос, глаза гноились –

Сердце материнское, разбитое бедой,

Под хитоном трепетно забилось.

- Мать, не подходи ко мне, заразный, видишь, я? –

- Что ты, сын! Я так тебя искала…

И, шагнув навстречу, слёз горячих не тая,

К чёрному плащу его припала.

 

Через год, когда она у сына на руках

От проказы тихо умирала,

Плакал он и каялся в содеянных грехах,

А она с любовью всё прощала.

И, похоронив её вдали от людных мест,

Он опять вернулся к прокажённым.

В это время между ними разлетелась весть:

Что надежда есть стать исцелённым.

 

Говорили про Иисуса, словно бы Он мог

От болезни страшной их избавить.

И взмолились все, когда им встретился Пророк:

-Исцели, помилуй нас, Наставник!

А потом, когда пошли они вдесятером,

Чешуя слетала с них как будто,

Каждый прокажённый становился вдруг здоров –

Это было истинное чудо!

 

Исцелённый сын решил обратно повернуть –

Благодарность выразить Иисусу.

Был он рад безмерно, но к родителям вину

Вытеснить не мог счастливым чувством.

На коленях Иисуса он благодарил,

И твердил о том, что недостоин,

Потому что много горя близким причинил,

И в грехах убийственных виновен.

 

Иисус с любовью посмотрел в его глаза:

Было в них раскаяние сына…

-Ты один вернулся? Где же девять? - Он сказал:

-Прощены грехи твои отныне!

Так бываем мы неблагодарными порой,

И себя обкрадываем сами.

Только без Христа и без любви Его святой

Все мы – прокажённые грехами.

5. Ливанские кедры

Em D Am H

Давным-давно в Ливанских рощах три кедра родились.

Em D Am H

Они росли, века считая и наблюдая жизнь.

G D H Em

Любили говорить о прошлом и будущем втроём,

C G Am H Em

И как-то раз заговорили о будущем своём.

Один сказал: «Ничто не вечно, когда-то мы умрём,

И я хотел бы превратиться в прекрасный царский трон».

«А я бы частью стал такого, - откликнулся второй, -

Что утвердило бы навеки по всей земле добро».

А третий молвил: «Вот бы плотник помог таким мне стать,

Чтоб, глядя на меня, о Боге могли все вспоминать.

Шли годы, и однажды в рощу явился дровосек:

Могучие срубили кедры – окончился их век.

Тот кедр, что всё мечтал о троне, стал хлевом для скота,

А из остатков древесины – кормушкой скотной стал.

А из второго, что о вечном всё разговоры вёл,

Был сделан грубый деревенский, но всё ж добротный стол.

 

А доски третьего на складе оставили хранить:

Никто мечтателя о Боге не захотел купить.

И долго сетовали кедры, и плакали смолой:

Такой хорошей древесины такой конец плохой!

 

Но время шло и как-то ночью не находя ночлег

Одна супружеская пара пришла в тот самый хлев.

Жена с прекрасным взором кротким беременна была

И скоро прямо на соломе Младенца родила.

 

И в ясли Кроху положила – в кормушку для скота –

И в тот же миг вдруг понял кедр: сбылась его мечта!

Спустя года садились люди за деревенский стол –

Когда-то это был могучий второго кедра ствол.

 

Теперь уж доски пообтёрлись, но стол тот крепок был…

И вдруг Один перед едою взял хлеб и преломил.

И обмакнув в вино, сказал Он заветных пару фраз…

И понял кедр, что стал причастным к творению добра.

 

Когда со склада взяли доски – на них лежала пыль.

И сколотили крест из кедра, того, что третьим был.

И Человека пригвоздили, и мучили его…

И ужаснулся кедр и проклял жестокий жребий свой.

 

Но не прошло трёх дней, и кедр забыл свои слова:

Он ликовал, ведь Крест теперь был - как символ торжества.

Сбылись мечты Ливанских кедров совсем иной судьбой.

Так каждому предназначенье своё готовит Бог!

6. Горшечник (стихи Ксении Кирилловой при участии С.Копыловой)

Am Dm

Он был простой горшечник-подмастерье,

E Am

Владельца мелкой лавочки слуга.

Am Dm

Он беден был, но всё ж, по крайней мере,

E Am

Своей семье старался помогать.

 

Dm G

И лишь одна мечта его томила,

C F

Один рубец на сердце был глубок –

B E

Любил горшечник дочку Иаира –

E Am

Начальника одной из синагог.

 

Следил за ней порою, не надеясь

Ответную улыбку увидать.

Он понимал – его такую бедность

Отец её не примет никогда.

 

У дома он её бродил несмело,

Как вдруг служанки голос услыхал:

«У господина дочка заболела,

И, говорят, совсем она плоха».

 

Как вкопанный, застыл он на лужайке,

И вдруг услышал голос из окна:

«Ну что тебе здесь надо, попрошайка?

Не видишь – дочь моя обречена!

 

Никто уже помочь ей не сумеет»,

Сказал ему рыдая Иаир.

«Неправда – есть пророк из Галилеи,

Он мёртвого недавно воскресил.

 

Я видел: шла вдова за гробом сына –

Единственного сына своего –

И юношу подняться попросил Он,

И мёртвый встал – здоровый и живой.

 

Поверь Ему, Он связь имеет с Богом!

Творить такое может лишь святой!

Прошу тебя, пошли за тем пророком,

А больше не поможет здесь никто!

 

Недолго старый книжник колебался,

Ведь дочь была ему важней всего,

И вскоре он горшечнику поддался –

Пошёл искать Целителя того.

 

Влюблённый ждал у дома на лужайке,

От мрачного неведенья страдал,

И вдруг услышал горький плач служанки

И понял, что Целитель опоздал.

 

Тогда в своей беде невыносимой

Упал горшечник в пыльную траву

И прошептал: «О, Господи Всесильный,

Зачем же я тогда ещё живу?»

 

Он видел, как пророк из Галилеи

С отцом несчастной в дом её входил,

И странный свет, невиданный доселе

Огнём небесным вспыхнул впереди.

 

И словно птицы радостно запели.

Он замер у окна, как неживой:

Дочь Иаира, вставшая с постели,

С улыбкою смотрела на него.

 

Открылась дверь, и ласковое «здравствуй!»

Сказал ему с порога Иаир,

И ввёл к себе парнишку-оборванца,

И как дитя его благословил.

7. Мытарь

Am

С далёких призрачных времён

Dm

Известен град Иерихон,

E Am

Когда-то жило там одно семейство.

Am

Хозяин как помочь – не знал:

Dm

Его жена была больна,

E Am

И на леченье тратил он все средства.

 

F Dm

А тут как будто бы назло,

E Am

Когда болезни был излом,

Dm G C

Опять настало время для поборов:

Dm E

Отнять последний чтоб сухарь,

Am F

К ним приходил один мытарь,

Dm E Am

Его уже давно прозвали вором.

 

Завидев сборщика вдали,

Детишки к матери пришли,

А та едва дышать могла от боли…

И приподнявшись от одра,

Давай в бессилии рыдать

И проклинать свою злодейку-долю.

 

Когда ж мытарь предстал пред ней –

А звали мытаря Закхей –

То вместо грубых слов и оскорблений

Вдруг ящик с деньгами достал

И взять больную умолял,

И горько плакал, стоя на коленях.

 

Сердечко дрогнуло её:

- Закхей, в уме ли ты своём?

- В своём, - ответил он, - в своём всецело…

Я переполнен весь от чувств:

Был у меня вчера Иисус,

И я теперь другой на самом деле!

 

Иисус Христос так милосерд!

Пришёл в мой дом как мой сосед,

Такой меня Он чести удостоил!

И от меня кому беда –

Тому я вчетверо воздам,

Иначе я ногтя Его не стою!

 

Хозяйка слушала его,

Слегка качая головой,

Детишки громко хлопали в ладоши…

А муж Закхею руку жал

И даже не предполагал,

Что он таким окажется хорошим.

 

Так сборщик податей Закхей

Ходил по людям много дней

И раздавал всё то, что он награбил.

А мы, хоть верим во Христа,

Не потревожим и перста,

Чтоб в нашей жизни что-нибудь исправить.

8. Гефсиманская лилия

Em

В ночном саду все запахи острей

Em Am

И свет луны сильней сгущает краски,

D G

Но не нашлось бы лилии белей

Am C H

Чем лилия в пределах Гефсиманских.

G H

Сиянье звёзд на нежных лепестках

Em D G

В ночной росе хранило отраженье,

H Em

И дивный аромат в её устах

Am H Em

Всех опьянял до головокруженья.

 

В ту ночь она была в расцвете сил

И щедро аромат свой источала,

Когда Иисус по саду проходил

И вся природа трепетно молчала.

Цветы другие, росшие в саду,

Склонили как один пред Ним головки,

Но лилия, одна в своём роду,

Была, сказать по правде, не из робких.

 

Изящно распрямилась вдруг она,

Пусть Он увидит лик её прекрасный,

И насладится запахом сполна,

Что изливался благовонным маслом.

И в самом деле, Свой замедлив шаг,

Он посмотрел на хрупкое созданье,

И лилия в печальных тех глазах

Увидела смертельное страданье.

 

Увидела смирение Его…

И вдруг ей стало очень-очень стыдно

От гордости своей и от того,

Что лишь её одну здесь было видно.

Она зарделась, низко опустив

Своих тычинок бархатных ресницы,

И красный цвет, что тронул лепестки,

До самых уголков распространился.

 

С тех памятных времён из года в год

В саду увидеть можно Гефсиманском,

Как рядом с белой лилией цветёт

Её сестра в наряде ярко-красном.

Едва лишь только выглянет луна, -

Смиренно лепестки свои смыкает,

И в покаяньи молится она,

Взор кроткий Иисуса вспоминая.

9. Красношейка

Dm Gm

Когда Господь Вселенную творил

A Dm

И звёзды зажигал на небосводе,

Dm Gm

Когда Он сад цветами засадил

A Dm

И рыб пустил в серебряные воды, -

C F

В один из дней раскрашивал Господь

D7 Gm

Незримой кистью птиц – больших и малых

Gm A B

И в небо запускал пернатый род,

Gm A Dm

Одной лишь пташке краски недостало.

 

-Всё в воле Божьей, - думала она,

Сомкнув смиренно кругленькие веки,

Но Бог, давая птицам имена,

Ей вдруг сказал: «Ты будешь Красношейкой!»

Та удивилась: пёрышки её

На шейке были серыми, как крылья…

-Мне хочется, - Господь тут произнёс, -

Чтоб красные сама ты заслужила.

 

С тех пор прошли года, прошли века,

Эдемский сад присниться мог во сне лишь,

Но Красношейки пёрышки пока

Ни капельки одной не покраснели.

Рассказывая птенчикам в гнезде

Историю о сотвореньи мира,

Увидела она толпу людей,

Что возбуждённо проходила мимо.

 

Потом, когда рассеялся туман,

Увидел птичий взор её печальный,

Как на вершине Лобного холма

Те люди Человека распинали.

С разбойниками поступали так,

Но Тот, Кого теперь на крест подняли,

Был на злодея не похож никак,

Средь двух других, что до Него распяли.

 

В глазах – смиренье было и любовь,

И жалость к тем, кто смерть ему готовил.

Тот Человек прекрасен был как Бог,

Когда б ни столько ран, ни столько крови…

Она смотрела напряжённо вдаль,

Перед лицом жестокости немея:

Распятого до слёз ей было жаль,

Вот только плакать птицы не умеют.

 

Венец терновый на Его главе

В чело вонзался острыми шипами…

И вдруг, оставив гнёздышко в траве,

Она взмахнула лёгкими крылами,

И, полетев, приблизилась к Нему

И выдернула шип, что в бровь вонзился,

Исполненный невыразимых мук,

Взор благодарным светом озарился.

 

Тут капля крови с кончика шипа

Упала ей на серенькую шейку,

И в этот миг весь страх её пропал,

С которым так боролась Красношейка.

Когда она к птенцам вернулась вновь,

Их голоса до ночи не смолкали:

Они не знали, что такое кровь,

И что такое боль – они не знали.

 

У Красношейки пёрышки в тот час

Пурпурные на шейке появились:

Она в ручье купалась много раз,

Но так они с тех пор и не отмылись.

И даже у птенцов и праптенцов

Теперь такие ж красненькие шейки:-

Их заслужила, проявив любовь,

Отважная пичуга Красношейка.