Предлагаемые законом инструменты развития

Значение права собственности подчеркивалось многими экономистами, которые полагали, что взрыв технологических новшеств на Западе и громадные инвестиции, сделавшие его возможным, начались лишь в конце XVIII в., когда права собственности были усовершенствованы и получили автономность от политики. Дуглас Норт, например, представил многочисленные свидетельства того, что главные изобретения в Европе появились лишь когда для защиты прав интеллектуальной собственности была создана система патентов.

Важность патентной системы в том, что за исключением совершенно случайных открытий большинство изобретений требуют дорогостоящих исследований и хорошего образования, иными словами, расходов, на которые можно пойти, если уверен, что они позднее окупятся. До начала промышленной революции эти затраты были больше, чем получаемые позднее выгоды. И только когда появился остроумнейший инструмент закона — исключительное патентное право, возникла и законная основа для определения прав интеллектуальной собственности. Патентное право не только облегчило проведение исследований, нацеленных на инновации, но к тому же создало мощный стимул для увеличения инвестиций в образование, исследования и поиск новых решений технологических проблем.

Вопреки широко распространенному в Латинской Америке мнению, экономическое значение прав собственности не в том, что они приносят пользу исключительно владельцам, а в том, что они стимулируют собственников увеличивать ценность своих ресурсов путем инвестирования, инноваций или соединения их с ресурсами других собственников — для процветания и прогресса общества в целом.

Эту идею иллюстрирует хорошо известный пример богатого рыбой озера. Пока озеро ничейное, оно ценится только как место ловли, но не место разведения рыбы. Рыбакам нет никакого смысла ограничивать улов, пока они не удостоверятся, что кроме них никто этой рыбы не выловит и поэтому, в расчете на долгосрочную перспективу, поскольку рыба размножается, выгодней ограничивать сегодняшний улов. Наиболее вероятное будущее для бесхозного озера — исчезновение рыбных запасов. С другой стороны, если озеро кому-то принадлежит, этот кто-то будет заботиться о разведении рыбы. Соображения личной выгоды заставят владельца ограничить улов и максимально повысить ценность запасов рыбы. Потенциальная коммерческая выгода есть главная движущая сила инвестиций и попыток прогнозирования экономических тенденций, которые влияют на относительную ценность ресурсов. Естественно, общество в целом также заинтересовано в том, чтобы процесс прогнозирования и инвестирования велся разумно и завтра не случилось нехватки рыбы.

Этот пример, при прочих равных, применим к любым видам ресурсов, для которых не определены права собственности, например, к пустующей государственной земле в пригородах, которая может быть использована как для социальных (жилищное строительство), так и для хозяйственных нужд (мастерские, фабрики, склады). Захваты земли, улиц и дорог были в некотором смысле спонтанными методами создания законных прав собственности при отсутствии хорошего закона. Если бы внелегальная система не порождала этих прав, то у внелегалов не было бы стимулов разрабатывать ресурсы, придавать им экономическую и социальную ценность.

Прослеживая историю контрактов, Дуглас Норт и Роберт Пауль Томас отмечали в своей мастерски написанной книге, что промышленная революция в Европе стала возможна вследствие существенного повышения государствами надежности контрактов и сокращения частных издержек на их исполнение (Douglas С. North and Robert Paul Thomas, The Rise of the Western World, London: Cambridge University Press, 1973). Контрактная система не была создана государством. Просто с годами власти осознали, что обычная торговая практика частного сектора, в значительной степени внелегального, эффективна и хорошо налажена, и подкрепили эту практику силой закона, так что стало возможным обжаловать в суде любое нарушение условий контракта. Как мы увидим в конце этой книги, данная процедура весьма эффективна: вместо того, чтобы загонять реальность в желаемую форму, государство узаконило практику, подтвердившую свою надежность. Эта надежность отчасти являлась результатом усилий нотариусов, специализировавшихся на должном оформлении и регистрации контрактов и посредничестве в торговых спорах, и гарантировавших тем самым, что соглашения между производителями и торговцами будут исполняться более надежно. Установленные ими правила и модели взаимоотношений, позволявшие адаптировать контракты к конкретным условиям почти любых сделок, облегчали ведение переговоров.

Благодаря всему этому сегодня, когда легальным предпринимателям, и прежде всего в развитых странах Запада, нет необходимости скрывать свою деятельность от властей, уверенность, создаваемая возможностью добиваться исполнения контракта через суд, повышает готовность людей к риску. А контракты стали обязательным условием долгосрочных инвестиций. Инновации — самое рискованное вложение средств, и если правительство не может дать своим гражданам надежных прав собственности и эффективных средств для их организации и передачи, а именно контрактов, — оно, тем самым, лишает их одного из основных стимулов к модернизации и совершенствованию своей деятельности. Именно это и происходит в теневом секторе.

Рынки капитала в развитых странах не могли бы функционировать так эффективно, если бы государство не было готово требовать силой закона уважения к условиям кредита. Суды постепенно пришли к тому, что простые и переводные векселя и аккредитивы являются законными документами. Когда законодатели согласились, что такие инструменты могут выписываться на предъявителя, а не на конкретное лицо, они создали условия для ускорения финансовых операций. Кредиторы получили возможность передавать активы третьей стороне, и благодаря этому экономическим агентам был дан действенный механизм платежей и кредитования. Это сделало возможным охватывать одной сделкой сразу выдачу товара или ссуды, и позднее — оплату товара или кредита. Поэтому с ростом правовой защищенности сделок росли объемы торговли, возможности финансирования производства и внедрения новой технологии и техники, новые люди получали доступ к производительной деятельности.

Другими словами, модернизация рыночной экономики, сопровождающаяся специализацией труда и производства и ведущая к усложнению трансакций, стала реальностью потому, что закон позволил сократить издержки трансакций. В эти издержки включается все то, что необходимо для их осуществления, а именно: издержки на проведение переговоров или исполнение контракта, на предоставление и передачу собственности, на передачу капитала, наем рабочей силы, распределение риска или страхование, но прежде всего сюда входят — издержки доступа к легальной системе или издержки работы в теневом секторе. Судя по нашим данным, в Перу издержки осуществления сделок (как в легальном, так и в теневом секторе) абсурдно высоки, что ведет к громадному растранжириванию ресурсов, и покончить с этим может лишь правовая система, если она начнет эффективно снижать издержки.

Очевидно, что отсутствие надлежащим образом понятых и применяемых внеконтрактных законов в сочетании с неразвитостью прав собственности и ущербностью контрактного права являются, отчасти, причиной того, что за ущерб, причиняемый теневой деятельностью, несут ответственность не те, кому следовало бы, а третьи лица. Такое ненормальное положение, сокращающее социальную ценность этого вида деятельности, может быть исправлено, если будет создана внеконтрактная ответственность — третий столп любой хорошей системы права.

Главное предназначение прав собственности, контрактов и внеконтрактной ответственности состоит в уменьшении неопределенности для тех, кто желает вложить свой труд или капитал в разработку существующих ресурсов. Трудно представить себе что-либо более сокращающее инвестиции, чем неопределенность. Ни один житель внелегального поселения не вложит значительных средств в свой дом, если не будет иметь гарантированного права собственности на него; ни один уличный торговец не пожелает благоустраивать участок улицы, на котором работает, если он опасается изгнания;

и ни один водитель автобуса не станет соблюдать общественный порядок на маршруте, если его права не признаны. Люди, которых мы опрашивали, высказывали постоянные опасения, что закон может стать основой насилия против них, и их деятельность будет внезапно прекращена.

Следует отметить, что законопослушные люди также несут издержки внелегальности, поскольку нельзя полностью полагаться на права собственности, договоренности и внеконтрактные гарантии, если государство может произвольно использовать правовую систему. Суть неопределенности, создаваемой отсутствием вспомогательных правовых инструментов станет более понятной, если соотнести ее с функцией страхования. Предположим, что автомобиль ценой в 10 тыс. долл. может быть угнан в течение года с вероятностью 1/1000. Теоретические годовые издержки угона составят 10 долл., или 1/1000 от 10 тыс. долл. Если владельца автомобиля не беспокоит риск, то не имеет значения, застрахован ли автомобиль за 10 долл. в год, или существует 1 шанс из 1000 потерять 10 тыс. долл. На самом деле, однако, мало кто безразличен к такому риску. Большинство людей, если у них есть средства, заплатят много больше 10 долл., лишь бы компенсировать возможные потери. Распространенность страхования показывает, что люди не терпят неопределенности и готовы платить высокую цену, чтобы ее избегать. Поскольку закон не предпринимает ничего, чтобы рассеять неопределенность, люди разочаровываются в надеждах добиться от него защиты и начинают искать другие пути уменьшения риска.

В легальном мире для сокращения риска распределяют акции и ответственность среди партнеров, диверсифицируют портфель участия, устанавливают точные пределы своей ответственности и покупают страховые полисы. Можно также уменьшать риск, покупая попустительство властей и услуги посредников, обеспечивающих административную защиту от непредвиденных обстоятельств. Вообще говоря, эти методы уменьшения неопределенности не доступны внелегалам, за исключением, пожалуй, небольшой диверсификации бизнеса и определенной возможности политических переговоров, завоеванной некоторыми профсоюзами. Теневики пытаются уменьшить риск иначе: давая взятки, сокращая до минимума инвестиции, вкладывая средства, по возможности, в движимое имущество, диверсифицируя и децентрализуя производства, выбирая в качестве торговых партнеров и служащих родственников, друзей или земляков. В частности, взятки, которые, по словам опрошенных нами неформалов поглощают от 10 до 15 % их валового дохода, свидетельствуют о страхе, создаваемом неопределенностью.

Предоставление прав собственности и уверенности, что суд защитит их контракты, так же как повышение действенности решений о внеконтрактной ответственности могли бы снизить неопределенность и создать условия для систематического повышения ценности внелегальной экономической деятельности. Большая определенность повысила бы ценность как труда, так и капитала для всего общества. В любой стране неопределенность или правовая нестабильность сокращает объем долгосрочных инвестиций и вложений в заводы и оборудование. Люди меньше сберегают, а то немногое, что удалось сберечь, вкладывают в такие социально непроизводительные блага, как ювелирные изделия, золото или предметы роскоши. Вывоз капитала из стран, подобных Перу, есть лишь еще один результат стремления избежать неопределенности.

Разумеется, неопределенность полностью исключить нельзя. Но существуют совершенно ненужные виды неопределенности, например те, от которых страдают внелегалы, не имеющие доступа к вспомогательным правовым инструментам. Соответствующее изменение в требованиях закона, которое сделало бы эти инструменты общедоступными, могло бы немедленно снизить величину неопределенности.