Шелтозерским чудотворцам посвящается :)

РЕЗЮМЕ

Как спасаться?

Благодарить да радоваться,

Чирикать птицей-певицей

В хоре Небесного Царства,

Повергаться почаще ниц

Под вселенским покровом церкви,

Убегать из плена иллюзий

И жизнь самому не коверкать,

Быть немного слепым и глухим

В отношении промахов ближних…

Делать

Сердце отзывчивей,

Речь короче

И нос пониже.

2. «НАМ В КРАЮ ВЕПССКОМ МЁДОМ НАМАЗАНО…»

СОЛЬ ВЕПССКОЙ ЗЕМЛИ

По Онего метут метели, вмёрзли в лёд на нём корабли.

В этот край мы едем за солью — солью каменной Вепсской земли.

Её камень краеуголен, её вкус нейдёт с языка.

Кто хоть раз здесь с нею столкнулся — вновь примчится издалека.

Но в глаза она не бросается, ведь святым не нужен пиар,

В тишине они тихо молятся. Здесь молитва, как Божий дар,

Разливается в сердце желающим. Ты к иконе пойди, попроси

И узнаешь по светлой радости сладость слов «помилуй», «прости»,

«Сохрани» и «спаси» — их немного, только в каждом теплится Дух.

Преподобный отец Иона обращается в острых слух,

Как заслышит моление детское — мы ж, как дети лепечем, ведь так?

И молчать с ним — благословение. Тает смурь, отступает мрак.

По Онего заплещут волны, поплывут опять корабли.

У Ионы мы душу наполним солью каменной Вепсской земли.

 

ЗЕМЛЯ ПРЕПОДОБНОГО ИОНЫ

(времени нет)

Я здесь как будто душой родилась —

В этом сказочно тихом залесье.

Радость светлая, словно мечта сбылась,

И сердце вернулось на место,

Данное Богом. Замираю — вот Он,

Разбивающий толстые стены

Между нами. Разносится по небу звон,

Обещающий лишь перемены —

Колокола призывно поют

О горнем, о горнем, о горнем…

Где тут про покой, где про уют,

К чему я стремилась упорно?

Так страшно! Так радостно! Не передать.

Нет слов, чтоб вместить Божью милость.

Душа окрылилась, нырнув в благодать.

И время остановилось.

 

Х х х

Словно мёдом густо намазана эта Вепсская чудо-сторонушка,

По которой небесным пахарем проходил преподобный Ионушка.

Лес звенел благодатной песнею, воздух был пропитан молитвою,

И не скажешь, что мир заповедных мест был оплачен жестокою битвою

С кривизною бесплотных и злобою на звучанье Христова имени.

А вокруг тишина беспредельная да озёра синие-синие,

Свой покой по глазам расплескавшие вепсов тихих, народа Божия,

На стезях православных Ионушкой утвержденного. Бездорожие,

Морок гибельный, хмарь болотная — всё рассеялось, будто не было.

Засветились церковки свечками, Слово Божие проповедали

Те, кто следом пришёл за Ионою, чтоб продолжить дела преподобного...

Нам в краю Вепсском мёдом намазано — в мире нет ничего подобного.

ВЕПССКОЕ НЕБО

Скалы пылают алым,

Сияют головы белым.

Порфира суровые скалы.

Направления зыбкие мелом

Вместо дорог начерчены,

Предначертаны определённо

Нам, собой покалеченным

И в вепсское небо влюблённым.

Ангел молитвы спасительной

Крылья расправил над нами.

Небо. Пейзаж пронзительный.

То, о чем не сказать словами.

 

3. «МОНАСТЫРЬ УТОПАЕТ В НЕБЕ…»

Х х х

«Лазаре, гряди вон!»:)

Спит монастырь над водой, как Лазарь Четверодневный.
Чает ли воскресения после длительного успения?
Руины — следы разложения мира с судьбой плачевной,
Недужного, неразумного, живущего в вечном смятении.

Не год и не десять, а тягучее злое столетие
Ангел льёт слёзы над стенами, призывая с надеждой трудников.
Но у кого равнодушие, кто отпет, кто того отпетее.
Глаза от земли оторвать да в небо взглянуть — трудно как.

Боже, взыде Звездою Пресветлою в том небе над дивьей дремучестью,
Восстави ны умерших ныне грехами лихими бессчетными,
Которые денно и нощно нас, легкомысленных, мучают,
Превращая благие дни в чёрные.

А за сердцами воскресшими, глядишь, и камни священные
Восстанут из погребения, к Солнцу Правды в небо потянутся,
Потому что без Вести Благой, без святынь родных возвращения
Что с нами станется и нам, кроме смерти, останется?

ЯШЕЗЕРО. 19 АВГУСТА

Здравствуй, отче Ионо! Мы тебя очень ждали,

Поэтому, не запылившись, явились из дальней дали,

Преодолев тропку узкую, страхи, во тьме приходящие…

Ведь пойдёшь до конца, чтобы сердцем войти в Настоящее.

 

У тебя тут, похоже, земные райские кущи:

Тишина прозрачней, а воздух ласковый гуще -

Напоён ароматами трав карельского скудного лета.

Слава Богу за всё! И за это.

 

 

Монастырь утопает в небе. Кувшинки на водной глади.

Преображенский храм. Вокруг непролазные гати.

Но это снаружи. А внутри запалили сердце

Божьей Любовью, никуда от которой не деться…

 

В общем, спасиБо тебе, просветитель вепсский Ионо,

За то, что ты выбрал родину, которая смотрит с иконы,

И неотступно в молитве пребываешь не первый год с нами,

Сделав реальностью то, что другие считают снами.

 

 

Нам это понятно — мы ведь тоже так же не-жили:

Грезили наяву, болящему «я» служили.

Но Господь милосерд — вырвал из мёртвой зоны…

Радость Преображения. Монастырь. Преподобный Иона.

Х х х

Наш сокровенный путь меж трав и сосен,
Средь небоскребов и торговых центров,
Над пропастью во ржи... Сменяет осень
Сердечный жар, и дуют злые ветры,
Грядут зима, весна — круговороты
Обыденны. Их вряд ли замечаешь,
Пока не выложишься до седьмого пота
На том отрезке, где ты Бога повстречаешь.
И здесь конец словам и мельтешенью
Чего угодно. Тишина венчает
Твой каждый шаг. И дарит утешенье
В пути, где сердце только Бога чает.

 

ШЕЛТОЗЕРО. В ОБЪЯТЬЯХ ОТЧИХ

РОДНОЕ НЕБО

 

Когда я лежу, болею,

То вспоминаю Небо

Над Шелтозерским подворьем,

Землёй святого Ионы.

 

В нём всё — радость встречи с Богом,

Тишина, утешение, вечность.

Чуткость Творца ко творенью...

Это горнего мира икона.

 

И мне становится легче,

Потому что обеты Божьи

О любви, надежде и вере

Становятся твердым знанием.

 

И даже случайные тучки —

Всего лишь причуды расцветки.

И чувствуешь Бога во всём

И молитвы живое дыханье...

 

ОЩУЩЕНИЕ РОДИНЫ

Запах первого снега где-то в районе Сяндемы.

Или тихое пение — слышишь? — это хрупкий ладожский лёд…

Где-нибудь в чаще еловой на мхи, случается, сядем мы,

Чтобы послушать, как наше сердце поёт

О шелтозерском воздухе и важеозерском хлебе,

Кижском резном полумесяце загадочной летней ночью.

Пребывая на нашей земле, иногда забываешь о небе,

Будучи очарованным этим домом — до смерти — отчим.

 

 

 

В ОБЪЯТИЯХ ОТЧИХ

(письмо маме из Шелтозера)

Знаешь, мама, Шелтозеро — это когда всего много:

Много дороги, много любви, много неба и много Бога.

Там ухо безмолвника слышит дивное, с ним беседует Богородица

Или вот преподобный отец Иона... Ну а мы здесь так... Просто молимся.

Хотя нам и этого — за глаза. Господь тут щедро отмерил

Своей благодати, людей и церквей, чтоб истребить в себе зверя,

Поработившего шалое сердце через полчища суетных мыслей.

Мама, столько людей на земле, похоже, навеки зависли,

Как неисправный смартфон, но стремятся куда-то, словно живые:

С лихорадочным блеском в усталых глазах и донельзя жесткими выями,

Но я не о том... Бог так любит нас — Он собрал нас в чудесном месте,

Подарил Свою радость без конца и без края, чтоб нам разделить её вместе.

Здесь сидишь ты, как будто бы блудный сын, заключенный в объятиях Отчих...

В общем, вряд ли смогу подобрать слова: счастье? чудо? здорово очень?

Незабываемо?.. — Всё это пусто, досадная тень в круге света...

Ладно. Не буду тебя отвлекать.

Помолись там.

Вместо ответа.

НЕЧАЯННАЯ РАДОСТЬ

 

Травка зеленела, солнышко блестело,

Ласточка носилась в небе без предела.

Ну а я гуляла далеко от дома —

Вдоль по алым скалам, тропам незнакомым.

 

И запали в душу сельские пейзажи,

Серые домишки, дымоходы в саже,

Белая часовня, ладный храм-красавец,

Северные краски, стёртый всюду глянец.

 

В сердце ночевала тучка золотая —

Искристая радость сказочного края.

След оставив влажный, к скалам улетела.

Пусть! Об этом счастье я мечтать не смела.

 

Сердце моё бьётся, бдит неутомимо,

Весточки шлёт людям в край теперь любимый.

Те творят молитву в этом славном месте.

(Мы ж на днях с усмешкой вспомнили                                              «Мы вместе!»:)

 

ПИСЬМО МАМЕ ИЗ ШЕЛТОЗЕРА

Мама, здравствуй! Ну что? Я в Шелтозеро опять.

Хожу меж краснеющих клёнов, вспоминаю, как меня звать.

Осень радует глаз, уставший от рваных дорог...

Пожалуй, я не о том... Здесь, мама, близко Бог.

Не знаю, как объяснить и стоит ли объяснять.

Ты воочию Его зришь. Тебе ближе не «верить», а «знать».

А я вот бродила в тумане сколько-то долгих лет

И сама удивляюсь, что вывел Господь на свет.

После того, что за спиною, смотрю на всё, как чумная,

И кроме «Слава Те, Боже!» молитв больше не вспоминаю.

Это я о подворье монастыря во имя святого Ионы.

Вроде храмы и храмы, люди и люди, знакомые взору иконы.

А камень сердечный через минуту плавится, словно масло,

А потом загорается ровно то, что как будто давно погасло.

И вернувшись домой — ну неделю-то точно — ходишь, как в круге света...

В общем, до встречи. Не знаю, как скоро... И понятно, не жду ответа:)

 

НОЧЬ ПОД РОЖДЕСТВО
(письмо маме)

Здравствуй, мама! Пишу тебе вечером зимним и ярко-звёздным
В машине, летящей в тьмущую тьму, обгоняющей наши грёзы
О Рождестве, грядущем вперёд — в шелтозерскую Палестину.
Когда у нас были другие маршруты?:))) Да в прошлой жизни вестимо —
До 2К17. Побродив 40 лет непророчески по пустыне,
Я вошла-таки в Землю Обетованную. И даже если простынут
Следы мои частые на дорогах прямых благодатного Вепсского края,
Письмена-то из сердца не смыть, не выжечь. Уж про них я хоть что-то да знаю.
Пару дней назад мне опять на подворье было явлено Божье чудо.
И знаешь, пожалуй, до встречи с тобой я его навряд ли забуду.

Батюшка дал мне ключи от храма, позволив там помолиться.

 

И я тихонько вошла... Вечность вдруг разомкнула свои границы.
Даже тебе, хоть ты и оттуда, не объяснить словами,
Что происходит, когда персть праха говорит от земли с Небесами
На языке Самой Тишины, льющейся в сердце молитвы...
В общем, из храма я выйти смогла лишь после решительной битвы
С самою собой:))) Вспомнился Пётр и желанье построить три кущи:)
Мол, осесть бы навеки под сводами храма, и может ли быть что лучше?
Но время не ждёт! Для человечка из слабой плоти и крови
Время всё ж актуально. Ну а пока не отыми покрова
Молитв своих, мама. Знаю, в мире ином ты научилась молиться.
Я лечу в Рождество. За окном темнота. До встречи. Уже за границей.

ШЕЛТОЗЕРО. 11 МАРТА

Километры серой раздолбанной трассы,

Смурь хвойного леса, небес вышина,

Бесконечная снежно-нежная масса…

Далее — Тишина.

 

Храм весь забит на Крестопоклонной.

Молитва чуткому сердцу слышна.

Стою пред иконой с преподобным Ионой…

Далее — Тишина.

 

Тишиной пронизано каждое слово,

Речь упразднилась, она не нужна

Во Христе, Потрясающем снова и снова…

Далее — Тишина.

 

 

Х х х

Пролетели дни, как будто не бывали.

Мытаря и фарисея вспоминали

Ведь совсем-совсем недавно, правда, друже?

А уже Крестопоклонная… Нам нужен

Механизм, чтоб время даром не теряли,

По крупицам золотым внутри слагали

В памяти иль в сердце — где угодно —

Каждую минутку, что свободно,

Радостно потратили на Бога.

Дни летят, и надо нам немного —

Помолиться, потерпеть, утихнуть мыслью,

Чтобы время напитать глубоким смыслом.

 

 

ИДИ ЗА МНОЙ!

... и суть не в дремучих лесах и замшелых камнях,

не в живописных руинах, снятых тут с квадрокоптера,

и даже не в том, что эти пейзажи будто созданы для меня,

и до каждой значительной точки прямая тропа протоптана.

А скорее всего: вот Бог, вот порог, указатель — «Иди за Мной!»,

наплевав на то, чем ты жил — жил ли, мучался? — до сих пор.

И за каждый шаг по дороге за Ним ты готов заплатить ценой

абсолютно любой... Вопрос о цене — вообще ни о чём разговор.

Иконы живые, Церковь живая, смотри — оживаешь и ты

после стольких лет спячки. В октябре остро пахнет весной,

если не Пасхой вообще. И отступают мечты,

потому что есть Бог, порог, указатель «Иди за Мной!».

 

ШЕЛТОЗЕРО. 12 АПРЕЛЯ

(Светлая Седмица)

Слава Вышнему Богу. Звучащая Тишина

На Шелтозерском подворье. Войну сменила весна.

Солнце. Три радуги в небе. Звенящая колокола.

Слава Вышнему Богу. Я здесь сегодня была —

Молилась, общалась, думала, радость пила от души.

Её в воздухе столько разлито — словно бездонный кувшин

Бескрайних Небес вдруг треснул и залил речку, домики, лес...

Тишина, ликуя, звучала: «Слава Богу! Христос Воскрес!»

 

 

КВАРЦИТНЫЙ. ВРЕМЯ ЛЕТЕТЬ

ПАСХА-2018

 

А Христос Всеблагий воскрес сегодня в Вепсском краю.

А Он взял и победил наглое пугало — смерть.

И теперь я целый день хожу и внутри себя об этом пою.

Случись иначе — вряд ли смогла бы петь.

 

Радость-то какая! Расцветает весенний лес.

Птички заливаются так, что думаю подсвистеть.

Преподобный Иона с иконы глаголет «Христос Воскрес!».

Не веришь — не надо. Объясняться некогда. Время — лететь,

 

Лететь сердцем уставшим от постной битвы в небесную синь,

Такие полёты — чудо этих священных мест,

Где ты любим до гайки и никогда не бываешь один,

Потому что сам воздух — свидетель того, что Христос Воскрес!

 

 

ДЕКАБРЯ. СНЕГ

Снег убеляет землю. Христос убеляет душу.

Мы едем с посёлка Кварцитного и музыку сердца слушаем —

О преподобном Ионе, тихо бродящем в округе,

Невзирая на бездорожье, темень и злую вьюгу.

 

Мы провели день воскресный в его деревянном храме —

Приобщившись Христовых Таин и врачуя сердечные раны,

В благодарных молитвах к нему — трудолюбцу земли и рая…

Мы мчимся по трассе домой, в свете фар снежинки играют.

 

За окном преподобный Иона держит путь по Вепсскому краю.

 

 

 

 

6. КАСКЕСРУЧЕЙ: ЧУДО ПЛАВЛЕНИЯ КАМНЯ

 

 

КАСКЕСРУЧЕЙ. 28 АВГУСТА

Серые тучи освящает подоблачный крест,
Разгоняя тоску почуявших осень небес.
Мы сегодня, подобно Марии, избрали благую часть,
Которую моли не съесть и хитрым ворам не украсть:
Приехали в храм Успенский почти что на край земли —
У строптивых онежских волн, в необозримой дали.
Собраны Божией Матерью, как рассыпанный в мире горох.
И за что нам такая радость? Знает лишь Бог,
Который сегодня пришёл в вепсский студёный край
И показал, что на мшистых камнях тоже может ждать рай —
Чутких сердцем, с любовью в глазах, друг на друга по-братски похожих.
Слава Тебе за всё, милосердный Боже!
И за это тоже.

 

ПИСЬМО МАМЕ ИЗ КАСКЕСРУЧЬЯ

Мама, здравствуй!

Ну, как тебе коротко объяснить, что есть Каскесручей?

Это когда ты вдруг стал Христов, а до этого был ничей,

Смотришь брату в глаза и всё понимаешь без лишних речей,

И молитва бежит себе в сердце, как горный ручей.

С утра были тучи, и солнце било сквозь них,

И чувство такое, что шум в целом мире стих.

Мы ехали на Покров — локоть к локтю, без разговоров пустых.

Вокруг осень молчала так, что явно просилась в стих.

Ты Карелию знала хоть вдоль, хоть поперёк, —

Лицедеям всегда падают под ноги сотни тысяч дорог, —

Но вряд ли тебя заносило в этот святой уголок,

Так что будешь верить мне на слово, оk?

Там шаги невесомы и слёзы сладки, как мёд,

И через минуту-другую тает внутренний лёд,

И душе очень хочется строго вверх и стрелою вперёд,

А вокруг только те, кто тебя — любого — поймет.

Посреди исцеленного сердца воздвигается Богу алтарь,

И замирает на время за ненужностью календарь,

Потому как мы там — уже в вечности. Золото, киноварь,

Лазурь на иконах. И бесстрастное пенье, как встарь.

А рядом с нами стоит и молится ходатай пред Богом Иона,

И слово душе на пользу душе устремляется в сердце с амвона,

Не фальшивя ни разу, даже на сотую долю тона,

Как будто словесная пробы высокой икона.

Храм-корабль освящает пространство, включая водную гладь,

Куда ни посмотришь — хочешь взглянуть опять,

Сидишь там и, в общем-то, нечего больше желать:

Вот Бог, вот ты, ничему между вами не встрять.

Просто хочется плакать от радости, под ногами дерн целовать…

Я не прощаюсь. Нам с тобой еще целую вечность шагать.

ГЛУХОМАНЬ

В оборванном сне Вифлеем, Иордан, Гефсимань.
Надо опять вставать в ненавистно-кромешную рань,
Чтоб волочиться за тридевять диких земель,
Где живут берёзы, осины да с краю мохнатая ель,
И есть храм — да такой, что время его не берёт,
А в храме том служба годами идёт да идёт,
И вот ты вступаешь на паперть, как на палубу корабля
И выдыхаешь: «Прости, Господи, снова я,
Разбитый грехами в почти безнадежный хлам,
Сплю на ходу, пропускаю посты по средам,
В голову мне нейдёт ни одна из библейских цитат,
Годами учу наизусть — отрицательный результат,
Всё равно, что сеять отборное семя в песок,
На котором вряд ли взойдёт и тоненький колосок,
Но, как писал Охлобыстин, всё равно вот иду и молюсь,
Интуитивно, надеясь, что однажды во всём разберусь.
Просто вот Ты, вот я... Вифлеем, Иордан, Гефсимань,
Бессонные ночи, смурная и мглистая рань,
История мира, заключенная в странном сердце...
А без Тебя ни времени нет, ни места,
Ни воздуха, ни земли, ни слова, ни мысли живой.
Просто вот Ты, вот я... И хорошо с Тобой».

ЗАПОВЕДНОСТЬ
Мне снились онежские волны, гонимые сдержанным ветром.
Храм деревянный, крестом осеняющий небо.
Милый сердцу пейзаж на недомолвки щедрый,
Потому что молчание — почва единого на потребу.

Здесь всё очень живо в скромности неприметной:
И промозглый ноябрь, навсегда заражённый простудой,
И капризный июнь с золотистой пастелью рассветов,
И трепетный март, предвесенней дымкой окутанный.

И надо бы благодарить Бога за эту милость,
Но не найти нужных слов, чтобы вместить радость сердца,
Которое даже во сне от восторга остановилось
И вновь запустилось.
По благодатной инерции.

 

 

ДОЧКА ЕВЫ ИЗ МАГДАЛЫ

(Неделя Жен-мироносиц)

Ямы, ямы, снова ямы, рытвины, потом щербины —

По такой нелепой трассе жизнь свою до половины

Я прошёл жестоким Савлом, блудным сыном и Закхеем,

Нищим, мытарем, блудницей, палачом и фарисеем.

Столько страшных приключений ты, душа моя, видала,

Пока взглядом не столкнулась с дочкой Евы из Магдалы...

В тихом храме деревенском мы молились в день весенний,

Вспоминали мироносиц в солнечное воскресенье.

Пасха пела в каждом вздохе, отдавалась в сердце остро.

Дочка Евы из Магдалы оживала в наших сёстрах.

Те же вера и надежда, нежность ко Христу Владыке

И любовь, что наши лица перекраивает в лики,

Тот же поиск неустанный — что же Господу угодно?

Боже наш! Какое чудо даровал Ты нам сегодня!

Ямы, кочки... Нет дороги! От неё — одни руины.

Еду я домой — наверно, за второю половиной

Жизни, что из сердца плещет, т. к. места в сердце мало...

Как же радостно от встречи с дочкой Евы из Магдалы!

 

КАСКЕСРУЧЕЙ. 20.05.2018 Г. ПО Р. Х.
... И радость наша была совершенна.
Пел онежский прибой, в тон ему свистел ветер.
Мы забыли, что в мире есть скорби, лишения
И были счастливы, словно дети.
У Бога блаженства всегда безмерны.
Сердце по швам трещит от избытка
Вечного Неба, данного верным
Внутрь них. И жить без него — это пытка.
Господи, нет ничего желанней,
Чем быть с Тобой рядом и ни на мгновенье
Не отрываться, и  вторить дыханием
Хлада тонкого дуновенью.

ЧУДО ПЛАВЛЕНИЯ КАМНЯ

 

Вспоминаю, где был, и чувствую — ранен.

Христос творит чудо — Он плавит камень

Где-то там глубоко, за подреберьем —

В месте, где жил я неприкаянным зверем.

 

Но «хожденья за три вековечные ямы» —

В седые леса, на глухие поляны, —

Довели до церквушки… И хрупкими стали

Камни внутри с оплёткой из стали.

 

Чужие глаза отогрели по-братски,

И начали таять булыжники адские.

Я вдохнул горней радости и почувствовал — ранен.

Христос творил чудо — Он плавил камень.

7. P.S.

СВЯТЫЕ КАРЕЛЬСКОГО КРАЯ

 

Тропы лесные, как сети, улавливают людей.

А там чья-то келья в руинах иль чего еще полютей:

Часовни в развалинах — сотнями, осквернённые алтари,

Церкви как после пожарищ, закрытые монастыри.

 

По родной стороне ты проходишь, как блуждающий огонёк.

За что уцепиться взгляду, чтоб сердце пейзаж не обжёг?..

Разве что помолиться тихонько в непроходимых местах —

Пообщаться с Небесным спецназом со схимами в белых крестах.

 

Отшельники и подвижники, чья пища — Божья роса,

Верой своей пылающей тихо творят чудеса:

Слепого делают зрячим, из камней высекают слезу,

Привои сажают бережно на Истинную Лозу.

 

«Судьбы Божии неиспытанны, для Творца невозможного нет»,—

Слышно сквозь шелест лиственный и сквозь суету сует.

Дух любви их нас охраняет как в древности, так и сейчас.

Святые карельского края, молите Бога о нас!

 

Может, твой сын увидит Благовещенский монастырь,

А дочь моя знать не будет, как храм превращали в пустырь.

И пучину страстного моря, и тяжесть греховных вериг

Помогают преодолеть нам те, кто рая достиг.

 

Тропы лесные, что сети, — запутался и пропал.

Бродишь по ним юродивым, позабыв про то, что устал,

Говоришь со святыми и слышишь, как же  дивен их чистый глас, —

Святые карельского края молят Бога о нас.

 

СВЕТОПИСЬ

(год первый)

 

Однажды поднимешь к Богу глаза из суеты сует,

Делаешь шаг, и над путями твоими затеплится Его Свет.

Это нежданно, радостно, трепетно, как свеча на ночном окне.

Выдыхаешь и слышишь отверзшимся слухом «Приидите ко Мне…»

 

Свет касается завороженных деревьев, благодарно славящих Бога,

Цветов, в небо зрящих, домов и камней, церкви, ограды, дороги,

Речки, струящейся тихо и мирно, воздуха, жизнь дающего

От Любящего, от Сущего.

 

Он светит и светит, беспечально, бесстрашно, то Фавором, то Пасхой звучащий…

Благословен еси Господи, Свет беспредельный, Озаряющий сердце спящее.

БЫЛО ДЕЛО

Когда-то Христос по колено в снегу ходил по Вепсскому краю,

Благословляя землю, озера, уснувший дремучий лес.

А теперь мы здесь бродим вослед Ему и Тишине внимаем,

Стараясь коснуться пристрелянным взглядом хотя бы кромки Небес.

И это не чья-то потешная блажь, не волшебная детская сказка...

Очевидное невероятно! И куда реальней того,

Что мы видим вокруг. Что там? Миражи, иллюзии, маски?

А под масками что? Может, статься, что ничего.

Пустота холодна и мертва. А Любовь уже смерть победила,

И Она смиренно живёт, не нуждаясь в чьей-то рекламе.

Христос продолжает Свой путь, ну а мы, в Нём черпая силы,

Едем опять в Вепсский край и Тишине внимаем.

ЯШЕЗЕРСКИЙ РЭП

Эх, и жили б мы скучно, в плену у унылых затей,
Но... так случилось,
Что у нас в биографии вписан Божий дар — отец Досифей,
И есть еще матушка Афанасия — драгоценней, чем золотые копи,
Ну и конечно, солнцеподобный отец Прокопий.
Есть село Шёлтозеро — это такая, простите, вепсская Мекка,
Куда ты едешь Бог знает кем, но возвращаешься человеком.
Как об этом сказать в двух словах? Наверно, "Христос Воскресе!"
Есть пространство, есть люди, есть храмы, есть мы, собравшиеся в одном месте,
И там наше всё — Святая Земля, Валаам и Оптина пустынь...
В каждом взгляде и в каждом вздохе — Христос. Передавай изустно,
Хочешь письменно, хочешь — кодируй в сети, а хочешь — молчи у иконы:
Мы рады, что можем ступать по земле святого отца Ионы,
Видеть и слышать, и чувствовать рай, что процвёл даже в пыльных травах.
Слава Богу за всё! Слава Богу за всех!
Да и вообще — Богу слава!

СОДЕРЖАНИЕ

1. INTRO — 2

«Под ногами брусничник шуршит…» — 3

«Чтобы любовь проснулась…» — 3

Резюме — 5

2. «НАМ В КРАЮ ВЕПССКОМ МЁДОМ НАМАЗАНО…» — 6

Соль Вепсской земли — 6

Земля преподобного Ионы (времени нет) — 7

«Словно мёдом густо намазана эта Вепсская чудо-сторонушка…» — 8

Вепсское небо — 8

3. «МОНАСТЫРЬ УТОПАЕТ В НЕБЕ…» — 9

«Спит монастырь над водой, как Лазарь Четверодневный…» — 9

Яшезеро. 19 августа — 10

«Наш сокровенный путь меж трав и сосен…» — 11

Вепсское небо (складень)

Текст © kalyavalya

Рисунки © Лиза Савина

Фото ©монахиня Афанасия (Наволоцкая),

kalyavalya, наш друг Интернет

Петрозаводск, 2018 г. по Р. Х.

РЕЗЮМЕ

Как спасаться?

Благодарить да радоваться,

Чирикать птицей-певицей

В хоре Небесного Царства,

Повергаться почаще ниц

Под вселенским покровом церкви,

Убегать из плена иллюзий

И жизнь самому не коверкать,

Быть немного слепым и глухим

В отношении промахов ближних…

Делать

Сердце отзывчивей,

Речь короче

И нос пониже.

2. «НАМ В КРАЮ ВЕПССКОМ МЁДОМ НАМАЗАНО…»

СОЛЬ ВЕПССКОЙ ЗЕМЛИ

По Онего метут метели, вмёрзли в лёд на нём корабли.

В этот край мы едем за солью — солью каменной Вепсской земли.

Её камень краеуголен, её вкус нейдёт с языка.

Кто хоть раз здесь с нею столкнулся — вновь примчится издалека.

Но в глаза она не бросается, ведь святым не нужен пиар,

В тишине они тихо молятся. Здесь молитва, как Божий дар,

Разливается в сердце желающим. Ты к иконе пойди, попроси

И узнаешь по светлой радости сладость слов «помилуй», «прости»,

«Сохрани» и «спаси» — их немного, только в каждом теплится Дух.

Преподобный отец Иона обращается в острых слух,

Как заслышит моление детское — мы ж, как дети лепечем, ведь так?

И молчать с ним — благословение. Тает смурь, отступает мрак.

По Онего заплещут волны, поплывут опять корабли.

У Ионы мы душу наполним солью каменной Вепсской земли.

 

ЗЕМЛЯ ПРЕПОДОБНОГО ИОНЫ

(времени нет)

Я здесь как будто душой родилась —

В этом сказочно тихом залесье.

Радость светлая, словно мечта сбылась,

И сердце вернулось на место,

Данное Богом. Замираю — вот Он,

Разбивающий толстые стены

Между нами. Разносится по небу звон,

Обещающий лишь перемены —

Колокола призывно поют

О горнем, о горнем, о горнем…

Где тут про покой, где про уют,

К чему я стремилась упорно?

Так страшно! Так радостно! Не передать.

Нет слов, чтоб вместить Божью милость.

Душа окрылилась, нырнув в благодать.

И время остановилось.

 

Х х х

Словно мёдом густо намазана эта Вепсская чудо-сторонушка,

По которой небесным пахарем проходил преподобный Ионушка.

Лес звенел благодатной песнею, воздух был пропитан молитвою,

И не скажешь, что мир заповедных мест был оплачен жестокою битвою

С кривизною бесплотных и злобою на звучанье Христова имени.

А вокруг тишина беспредельная да озёра синие-синие,

Свой покой по глазам расплескавшие вепсов тихих, народа Божия,

На стезях православных Ионушкой утвержденного. Бездорожие,

Морок гибельный, хмарь болотная — всё рассеялось, будто не было.

Засветились церковки свечками, Слово Божие проповедали

Те, кто следом пришёл за Ионою, чтоб продолжить дела преподобного...

Нам в краю Вепсском мёдом намазано — в мире нет ничего подобного.

ВЕПССКОЕ НЕБО

Скалы пылают алым,

Сияют головы белым.

Порфира суровые скалы.

Направления зыбкие мелом

Вместо дорог начерчены,

Предначертаны определённо

Нам, собой покалеченным

И в вепсское небо влюблённым.

Ангел молитвы спасительной

Крылья расправил над нами.

Небо. Пейзаж пронзительный.

То, о чем не сказать словами.

 

3. «МОНАСТЫРЬ УТОПАЕТ В НЕБЕ…»

Х х х

«Лазаре, гряди вон!»:)

Спит монастырь над водой, как Лазарь Четверодневный.
Чает ли воскресения после длительного успения?
Руины — следы разложения мира с судьбой плачевной,
Недужного, неразумного, живущего в вечном смятении.

Не год и не десять, а тягучее злое столетие
Ангел льёт слёзы над стенами, призывая с надеждой трудников.
Но у кого равнодушие, кто отпет, кто того отпетее.
Глаза от земли оторвать да в небо взглянуть — трудно как.

Боже, взыде Звездою Пресветлою в том небе над дивьей дремучестью,
Восстави ны умерших ныне грехами лихими бессчетными,
Которые денно и нощно нас, легкомысленных, мучают,
Превращая благие дни в чёрные.

А за сердцами воскресшими, глядишь, и камни священные
Восстанут из погребения, к Солнцу Правды в небо потянутся,
Потому что без Вести Благой, без святынь родных возвращения
Что с нами станется и нам, кроме смерти, останется?

ЯШЕЗЕРО. 19 АВГУСТА

Здравствуй, отче Ионо! Мы тебя очень ждали,

Поэтому, не запылившись, явились из дальней дали,

Преодолев тропку узкую, страхи, во тьме приходящие…

Ведь пойдёшь до конца, чтобы сердцем войти в Настоящее.

 

У тебя тут, похоже, земные райские кущи:

Тишина прозрачней, а воздух ласковый гуще -

Напоён ароматами трав карельского скудного лета.

Слава Богу за всё! И за это.

 

 

Монастырь утопает в небе. Кувшинки на водной глади.

Преображенский храм. Вокруг непролазные гати.

Но это снаружи. А внутри запалили сердце

Божьей Любовью, никуда от которой не деться…

 

В общем, спасиБо тебе, просветитель вепсский Ионо,

За то, что ты выбрал родину, которая смотрит с иконы,

И неотступно в молитве пребываешь не первый год с нами,

Сделав реальностью то, что другие считают снами.

 

 

Нам это понятно — мы ведь тоже так же не-жили:

Грезили наяву, болящему «я» служили.

Но Господь милосерд — вырвал из мёртвой зоны…

Радость Преображения. Монастырь. Преподобный Иона.

Х х х

Наш сокровенный путь меж трав и сосен,
Средь небоскребов и торговых центров,
Над пропастью во ржи... Сменяет осень
Сердечный жар, и дуют злые ветры,
Грядут зима, весна — круговороты
Обыденны. Их вряд ли замечаешь,
Пока не выложишься до седьмого пота
На том отрезке, где ты Бога повстречаешь.
И здесь конец словам и мельтешенью
Чего угодно. Тишина венчает
Твой каждый шаг. И дарит утешенье
В пути, где сердце только Бога чает.

 

ШЕЛТОЗЕРО. В ОБЪЯТЬЯХ ОТЧИХ

РОДНОЕ НЕБО

 

Когда я лежу, болею,

То вспоминаю Небо

Над Шелтозерским подворьем,

Землёй святого Ионы.

 

В нём всё — радость встречи с Богом,

Тишина, утешение, вечность.

Чуткость Творца ко творенью...

Это горнего мира икона.

 

И мне становится легче,

Потому что обеты Божьи

О любви, надежде и вере

Становятся твердым знанием.

 

И даже случайные тучки —

Всего лишь причуды расцветки.

И чувствуешь Бога во всём

И молитвы живое дыханье...

 

ОЩУЩЕНИЕ РОДИНЫ

Запах первого снега где-то в районе Сяндемы.

Или тихое пение — слышишь? — это хрупкий ладожский лёд…

Где-нибудь в чаще еловой на мхи, случается, сядем мы,

Чтобы послушать, как наше сердце поёт

О шелтозерском воздухе и важеозерском хлебе,

Кижском резном полумесяце загадочной летней ночью.

Пребывая на нашей земле, иногда забываешь о небе,

Будучи очарованным этим домом — до смерти — отчим.

 

 

 

В ОБЪЯТИЯХ ОТЧИХ

(письмо маме из Шелтозера)

Знаешь, мама, Шелтозеро — это когда всего много:

Много дороги, много любви, много неба и много Бога.

Там ухо безмолвника слышит дивное, с ним беседует Богородица

Или вот преподобный отец Иона... Ну а мы здесь так... Просто молимся.

Хотя нам и этого — за глаза. Господь тут щедро отмерил

Своей благодати, людей и церквей, чтоб истребить в себе зверя,

Поработившего шалое сердце через полчища суетных мыслей.

Мама, столько людей на земле, похоже, навеки зависли,

Как неисправный смартфон, но стремятся куда-то, словно живые:

С лихорадочным блеском в усталых глазах и донельзя жесткими выями,

Но я не о том... Бог так любит на