Арабская весна» и внешняя политика Китая

В Белой книге «Национальная оборона КНР – 2010» в качествеприоритетных задач в области внешней и оборонной политики Китая были определены «защита мира и стабильности на планете, защита интересов государственного суверенитета, безопасности и развития, обеспечение общественной гармонии и стабильности, содействие модернизации национальной обороны и армии»[264].

События «арабской весны», по мнению китайских официальных лиц и ряда ученых, нельзя с определённостью назвать «революцией», так как смена правящих режимов не привела к кардинальной трансформации общественно-политической жизни в большинстве арабских стран.

Вместе с тем руководители Китая отдают себе отчет в том, что «арабская весна» не могла не оказать деструктивного влияния на внутреннюю стабильность в условиях наличия в стране 20 млн мусульман[265]. При этом некоторые американцы, типа сенатора-республиканца из Аризоны Джона Маккейна, пугают китайское руководство вероятностью аналогичного сценария[266].

Внешнеполитическая стратегия КНР в данном регионе не получила должной проработки и юридического закрепления на государственном уровне. Именно с ее отсутствием многие китайские аналитики связывают и то, что произошло с китайскими компаниями в Ливии и резкое ужесточение курса проводимого Пекином в отношении волнений на Арабском Востоке и иностранного вмешательства в данный регион. В этих условиях многие специалисты-китаеведы заговорили о смене курса и стиля китайской дипломатии в отношении арабских стран. Это вызвано стратегическими интересами Китая и последствиями событий, происшедших в последние годы в арабо-мусульманском регионе[267].

Новая концепция безопасности Пекина «синь аньцюаньгуань»[268] основана на развитии взаимовыгодных внешнеэкономических отношений. Движущей силой этого курса, несомненно, является бурное экономическое развитие КНР. Ещё в 1997 г. министром иностранных дел КНР Цянь Цичэнем было подчёркнуто, что «безопасность не может основываться на росте вооружений, не может основываться на военном союзе. Безопасность должна основываться на взаимном доверии и общих интересах». Как справедливо замечает М.Мамонтов, к числу угроз национальной безопасности в КНР относят «ситуации, при которых в каком-либо государстве происходит разрушение основных властных институтов, что создает серьезную угрозу интересам КНР в этом государстве; случаи проведения конфискации и экспроприации зарубежных предприятий, наносящие ущерб промышленным и внешнеполитическим интересам Китая; действия организованной преступности»^[269].

Как отмечают китайские исследователи, Китай привык полагаться на так называемую «борьбу против трёх сил зла» (сепаратизм, терроризм, религиозный экстремизм), а также обеспечение энергетической безопасности и торгово-экономических интересов.

Арабский Восток вместе с Центральной и Южной Азией составляют так называемый геополитический «сердечный пояс», влияющий на энергетическую безопасность Китая. От энергетических поставок проистекает необходимость в укреплении партнерских отношений с ключевыми арабскими странами – нефтеэкспортёрами. В 2000 г. китайская экономика зависела от импорта нефти на 31 %, а к 2025 г. эта зависимость увеличится до 73 %. Как отмечает директор Центра стратегических энергетических ресурсов при Институте изучения международных вопросов Китая Ся Ишань, 56% сырой нефти Китай получает посредством импорта с Арабского Востока^[270]. С такими арабскими государствами, как Оман, Йемен, ОАЭ и КСА сложились в прошлом устойчивые отношения в энергетической сфере. В частности, к 2010 г. Китай стал основным потребителем саудовской нефти. Другие арабские страны (Ливия, Судан, Ирак и Кувейт) рассматривались в Пекине потенциально перспективными площадками для вложения китайских инвестиций в разведку энергоресурсов и строительство нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих мощностей. Именно такая программа была характерна для политики проводимой КНР в Ираке и Ливии.

В начале ХХI в. Пекин начал реализовывать долгосрочный план экономического развития. Для реализации этого проекта предусматривается израсходовать 2 трлн долл. Многие эксперты утверждают, что в ближайшие 15–20 лет Китай будет способен бросить вызов США. Но для достижения экономического лидерства этой державе надлежит избавиться от одного слабого звена: Китай не обладает достаточными залежами нефти и других энергоносителей и поэтому зависит от их импорта. В настоящее время Китай является вторым крупнейшим в мире импортером нефти. Так, из стран Ближнего Востока импортируется 58% нефти. При этом более 85% нефти и нефтепродуктов доставляется в КНР из Персидского залива и Африки по Индийскому океану через подверженный пиратским нападениям узкий Малаккский пролив. В случае серьезного обострения ситуации ВМС США могут заблокировать и сам пролив, и важнейшие морские пути. Сейчас КНР строит крупные порты в Мьянме, Бангладеш, Шри-Ланке, Пакистане, Мальдивы, Танзания. Этот план нацелен на осуществление давней мечты Пекина – получение непосредственного выхода в Индийский океан через Бенгальский пролив, минуя Малаккский пролив[271].

В этих условиях Китай, придерживаясь курса диверсификации поставщиков, начал уделять особое внимание вложениям по разведке и разработке новых месторождений и строительству инфраструктуры, а соответственно увеличению их производительных мощностей. На начало 2011 г. поставки ливийской нефти составляли лишь 3% от общего объёма китайского импорта энергоресурсов. Накануне ливийского кризисамежду двумя странами был подписан новый долгосрочный договор о поставках нефти, что обеспечивало Китаю экономическую победу над США. По оценкам экспертов, при углубленном анализе событий «арабской весны» выясняется, что на самом деле мишенью Запада служат вовсе не экзотические ближневосточные диктатуры, и единственным на сегодняшний день реальным соперником США является Китай.

Учитывая возникшую китайскую угрозу «жизненным интересам» США, Вашингтон с некоторым запаздыванием вынужден был создать Командование объединённых сил США в Африке (АФРИКОМ) со штаб-квартирой в Штутгарте (Германия). Следует отметить, что африканские страны с оглядкой на Пекин отказали Вашингтону в размещении штаб-квартиры АФРИКОМа на своих территориях[272].

Следовательно, устроители «арабской весны» преследовали цель – взять под контроль не только Ливию, но и всех потенциальных экспортеров нефти в Китай – Алжир, Оман, Сирию, Марокко. В качестве инструмента ими была использована концепция «управляемого хаоса»[273].

Учитывая противоречивость позиций ключевых государств региона (КСА – Иран, Турция – Сирия, Израиль – Иран), Китай стоит на сложном пути лавирования между ними и стремится развивать ровные отношения со всеми. И здесь, ему помогает весьма спокойное отношение к самым разным режимам и формам правления в арабских странах. Очевидно, что концепция «золотой середины»[274], составляющая идеологический стержень ряда китайских учений нашла своё воплощение и в стиле китайской дипломатии и внешней политики.

Китай поддерживает успешные деловые отношения с шиитским Ираном, с ваххабитской саудовской династией и другими суннитские монархиями. Компании Поднебесной построили метро в Мекке и, вероятно, будут строить его в Эр-Рияде.

В мае 2012 г. внешнеполитическая активность Пекина входе кризисных событий на Арабском Востоке выразилась в весьма результативной поездке министра иностранных дел КНР Ян Цзечи по странам региона.

Другим направлением внешнеполитической стратегии Китая на Арабском Востоке является поддержание диалога с исламским сообществом в формате: КНР – ЛАГ, КНР – ОИС, КНР – ССАГЗ, Форум китайско-арабского сотрудничества и т.п.

В 2010 г. были установлены отношения стратегического партнерства между КНР и странами ЛАГ. В 2011 г. товарооборот между КНР и странами ЛАГ составил почти 200 млрд. долл. Арабские страны стали седьмым торговым партнером Китая, а Китай в 2010 г. стал вторым торговым партнером арабских стран[275].

Диалог в формате КНР–ОИС ведётся не только посредством довольно частых переговоров государственных деятелей, но и при активном участии Китайского центра изучения истории искусства и культуры ислама и Китайской академии социальных наук. С начала 1980-х гг. налажен студенческий обмен между Китаем и арабскими странами. Китайским мусульманам предоставлено так называемое «правильное» исламское образование, свободное от экстремистских «примесей». Граждане арабских стран знакомятся с китайской культурой. Пекин организовал в ряде арабских государств работу школ Конфуция, провел фестивали в рамках года китайской культуры. На Китайско-арабском форуме сотрудничества (2012) было озвучено приглашение посетить Поднебесную в ближайшие 2 года для 100 представителей арабской молодёжи. Кроме того, Китай намерен направить на обучение в арабские страны 5000 человек. Все это должно, по мнению руководства КНР, способствовать формированию у арабов образа дружественной страны и «ответственной державы», нацеленной на построение взаимовыгодных отношений.

На прошедшем в июне 2012 г. форуме «Китай – исламская цивилизация» председателем НПКСК Цзя Цинлинем были выдвинуты ряд стратегических предложений по развитию цивилизационного обмена, включая экономическое и торговое сотрудничество, а также сотрудничество в гуманитарной и научно-технической сферах.

В основу отношений с арабскими государствами КНР положены следующие принципы: «невмешательства во внутренние дела», «неприменения силы», поддержание тесных контактов и координация действий с ведущими государствами и региональными организациями в решении международных проблем.

По утверждению китайских официальных деятелей: «Повышение способности встречать неожиданности уже сейчас стало важнейшим содержанием обеспечения национальной безопасности Китая»^[276].

Являясь постоянным членом Совета Безопасности ООН, Китай намерен играть конструктивную роль в достижении мира, стабильности, а также развитии региона Арабского Востока. Этому служит создаваемый Китаем механизм двусторонних и многосторонних связей с достаточно большим количеством стран региона. В связи с этим следует упомянуть о создании механизма сотрудничества в области обороны Китая с Египтом, Турцией и ОАЭ[277].

В отношении событий, приведших к значительным переменам в арабских странах, Китай проявил позицию невмешательства. Пекин практически везде придерживается гибкой позиции, стараясь не вступать в конфронтацию с США.

Позиция КНР по ливийскому кризису. 5 сентября 2011 г. последовало первое официальное заявление представителя МИД КНР Цзян Юй, касающееся дипломатического признания НПС Ливии[278]. В итоге позиция Китая в отношении ливийского кризиса получила следующую трактовку: «КНР уважает выбор ливийского народа»[279]. Китай проголосовал за резолюцию ООН, предусматривающую санкции против Ливии, но воздержался от голосования по вопросу бесполётных зон (резолюция № 1973)^[280].

Оборотной стороной такого официального курса Пекина стала академическая дискуссия, которая идет в Китае по вопросу о соотношении принципа невмешательства во внутренние дела и принципа защиты жизни и интересов своих граждан за рубежом. Приоритетным для
Пекина является второй принцип. Здесь в качестве примера представляется уместным упомянуть о полной эвакуации граждан КНР из Ливии.

По официальным данным на 22 февраля 2011 г. (на момент начала эвакуации) в Ливии находилось 35860 граждан КНР[281]. В основном среди них преобладали инженеры и рабочие. В Сирии к 2011 г. проживало около 5000 граждан Китая. По данным посольства КНР в Сирии среди них в основном преобладали студенты, проходившие обучение в Дамасском университете и сотрудники китайских фирм (в основном проживавшие в Дамаске и Алеппо). К марту 2011 г. они все за редким исключением были эвакуированы, чтобы избежать ливийского сценария^[282]. По данным на август 2012 г. в Сирии осталось не более 60 граждан КНР[283].

Весьма затянулся процесс подсчёта убытков, причинённых китайской стороне в результате гражданской войны в Ливии. Как известно, с 4 по 8 февраля 2012 г. в Ливию была направлена китайская комиссия с целью оценки безопасности ситуации для возвращения граждан КНР и китайских компаний. Решение о создании данной комиссии было принято ещё в октябре 2011 г. В состав комиссии вошли как представители правительства, так и ведущих компаний, осуществлявших деятельность в Ливии[284]. В задачи данной рабочей группы также входило проведение консультаций с банком Сахары, вторым по величине банком в Ливии^[285], по вопросу выплат компенсаций китайским компаниями понесшим убытки в ходе революции[286]. По итогам переговоров стало известно, что Китай и Ливия лишь договорились относительно необходимости поручить специальным органам поддерживать контакты для решения судьбы утвержденных до начала войны проектов с участием китайских предприятий. Фактически, большая часть китайских компаний уже направила свой персонал обратно в Ливию[287]. Важные детали сложившейся картине добавляет научный сотрудник Китайской академии социальных наук Хэ Вэньпин. В соответствии с его заявлением ливийская сторона, ссылаясь на сложное финансовое положение и необходимость финансирования восстановительных работ в стране, предлагает сначала приступить к строительству без каких либо условий, а затем вести диалог по вопросу компенсации. И неудивительно, что по этому вопросу у сторон существуют разногласия. Более того, по его словам, ливийское правительство рассматривает контракты, заключённые с иностранными компаниями при Каддафи, на предмет коррупции и взяточничества, при этом оставляя для себя право отказаться от выполнения условий по ним. Ещё более усугубляет ситуацию до сих пор нестабильная ситуация внутри страны.

Существуют две позиции Китая по сирийскому вопросу: «пропагандистская» и «официальная».

«Пропагандистская» позиция сформулирована встатье «Крестовые походы XXI века». Суть ее сводится к тому, что «страны Запада» играют на противоречиях между исламскими группировками с целью разжигания конфликта и получения контроля над ресурсами региона. Это подтверждается политикой поддержки иракских шиитов против суннитов, египетских христиан против «братьев-мусульман», суннитов против шиитов в Сирии и поддержки суннитов против шиитов в Бахрейне.

«Официальная» позиция Китая по сирийскому вопросу сводится к следующим положениям:

1) придерживаться принципа «невмешательства во внутренние дела», т.е. уважать и поддерживать самостоятельное решение внутренних проблем странами региона;

2) выступать против использования вооружённых сил и призывать все стороны к разрешению противоречий политическими методами и мирными способами;

3) призывать международное сообщество к оказанию поддержки странам региона в восстановлении политической стабильности, развитию экономики, и разрешении острых вопросов, особенно в области более активного продвижения мирного процесса^[288].

Голосование против резолюции по Сирии, предложенной Западом, отражает политическую волю Китая по сохранению стабильности на Арабском Востоке. Китай и Россия выступили против санкций в отношении Асада. Установлено, что за последние 20 лет Китай лишь 5 раз воспользовался правом вето в ООН и 4 из них по сирийскому вопросу[289].

Китайские исследователи указывают наряд недостатков в реализации внешнеполитического курса Пекина в отношении Арабского Востока: определенная «пассивность», выраженная в меньшем количестве визитов китайских дипломатов в страны региона по сравнению с их западными коллегами; недостаточный контакт с оппозицией и нередко неправильная подача материала об «арабской весне» в средствах массовой информации КНР[290].

Таким образом, волнения в арабских странах обусловили потребность выработки долгосрочной стратегии внешней политики Китая на Арабском Востоке с учетом национальных интересов Поднебесной.

 

 

«Нам всем в Европе нужна своего рода страховочная сетка, чтобы иракские, ливийские, сирийские – к сожалению, в этом ряду надо упомянуть и украинские – прецеденты не оказались заразной болезнью. Особенно это опасно для постсоветского пространства»[291].

 

Путин В.В. – Президент Россиской Федерации.

 

«На Украине был применен сценарий, разработанный по типу «арабской весны»[292].

 

Генерал армии Шойгу С.К. – министр обороны Российской Федерации.