Это было состояние острой «культурной травмы», и эти аномалии маскировали массивный и фундаментальный сдвиг в сознании.

Но с середины 1990-х гг. очень многие стали говорить, что дело неладно. В результате разрушения культурных институтов и мировоззренческой матрицы произошел массовый переход от «университетской культуры» к «мозаичной». Рассыпались сообщества, объединенные общими когнитивными и информационными системами.

В этой ситуации атомизированное население вовсе не вернулось в состояние «узкого знания» крестьян и ремесленников, их кодифицированное традиционное знание отошло в историю.

Мы стали похожи на «массу», представителя которой Ортега-и-Гассет описал во время кризиса 1930-х годов:

«Его нельзя назвать образованным, так как он полный невежда во всем, что не входит в его специальность; он и не невежда, так как он все таки “человек науки” и знает в совершенстве свой крохотный уголок вселенной. Мы должны были бы назвать его “ученым невеждой”, и это очень серьезно, это значит, что во всех вопросах, ему неизвестных, он поведет себя не как человек, незнакомый с делом, но с авторитетом и амбицией, присущими знатоку и специалисту... Достаточно взглянуть, как неумно ведут себя сегодня во всех жизненных вопросах – в политике, в искусстве, в религии – наши “люди науки”, а за ними врачи, инженеры, экономисты, учителя... Как убого и нелепо они мыслят, судят, действуют! Непризнание авторитетов, отказ подчиняться кому бы то ни было – типичные черты человека массы – достигают апогея именно у этих довольно квалифицированных людей. Как раз эти люди символизируют и в значительной степени осуществляют современное господство масс, а их варварство – непосредственная причина деморализации Европы» [193].

Наше городское и уже хорошо образованное население внезапно и очень быстро осталось без идеологических и даже мировоззренческих стереотипов, а привычный порядок жизни был подавлен хаосом и призраками. Бурный поток шокирующих сообщений («гласность») не позволял их основательно обдумать с использованием прежнего «оснащения ума» – не было на это ни времени, ни сил.

Главное было добыть хлеба, не нарваться на водку из метилового спирта или на хулиганов, впериться в экран телевизора или побежать на митинг. Не говоря уж о создании условий для жизнеспособности семьи и близких.

Большинство связей и ячеек «сети знаний» в таком состоянии атрофировались, удивительно быстро. Например, за 1970-87 гг. в СССР в сфере научной интеллигенции был сделан большой шаг в понимании самой науки как системы (ее структуры, связей, запретов и др.). Наше науковедение вошло на равных в передовое международное сообщество этого направления. Современные представления быстро проникли в коллективы НИИ (и даже, в какой-то мере, в среду рабочих и колхозников). Казалось, это знание отчеканилось в сознании интеллигенции навечно.

Но за период 1995-2000 гг. это знание не просто потеряло дееспособность, оно абсолютно стерлось в памяти, во всех общностях, включая самих ученых. Это была важная предпосылка для разгрома науки и безумных административных инноваций.

Академик В.Л. Гинзбург сказал в интервью (2005 г.): «Недавно мы все с ужасом смотрели по телевидению, как министр экономического развития Герман Греф излагал свое понимание роли науки, ученых в рыночном “хозяйстве”. Вернее – хроническое, неизлечимое непонимание. И вот в этом непонимании, демонстрируемом людьми, от которых зависит государственная политика, – в нем главная опасность и для академии, и для страны» [197].

Но и религиозное сознание было репрессировано – его вытесняли оккультизм и суеверия. При этом и возвращение людей к религии было переплетено с идеологической машиной, которая примешивала к религии невежество.

Авторы большого исследования (1990-1992 гг.) пишут: «Духовный вакуум громадных масс народа начинает заполнять религия. Опросы вплоть до 1988 г. показывали 8-10% верующих, в 1992 г. 40% назвали себя верующими. Как, откуда люди черпают информацию, что дает им возможность узнать, что такое вера?

Таблица. Источники религиозной информации населения

Откуда Вы черпаете свои религиозные, мировоззренческие убеждения? (%, не более 2 ответов)

– В церкви, из проповедей, из бесед духовенства – 9;
– Из Евангелия, др. религиозной литературы – 21;
– От родственников, знакомых – 21;
– Из телевидения, газет, журналов – 39;
– Из художественной литературы – 31;
– Из выступлений писателей, ученых – 8;
– Затрудняюсь ответить – 13» [186, с. 9].

В 1990, 1991 и 1992 гг. обширные исследования показали, что распространение новой волны религиозности шло от интеллигенции к массе и от столиц на периферию. Примечательно, что «наиболее авторитетными в вопросах религии» фигурами были: писатель А. Солженицын – 15%, академик-филолог Д. Лихачев – 14%, врач А. Амосов – 13%, тележурналист В. Молчанов – 11%, патриарх Алексий II – 10%.

Рейтинг следующих за патриархом фигур, авторитетных в вопросах религии, был таков: художник И. Глазунов – 6%, певица А. Пугачева – 5%, великий князь Владимир Кириллович – 4%, герой афганской войны генерал Громов – 4%, рок-певец Б. Гребенщиков – 3%, архангельский мужик И. Сивков – 3%, остальные получили 1-2%, в том числе академик-физик Е. Велихов, бизнесмен К. Боровой [191].

Вывод: «Мировоззрению большинства было присуще сочетание несовместимых элементов – православия с симпатией к буддизму, веры в Бога и в пара- и квазинаучные явления. Верующих в Бога – 43%, а в «похищение биоэнергии» – 67% [192].

Авторы пишут: «Люди могут верить в сверхъестественные силы, но не в Бога, могут не верить ни в Бога, ни в сверхъестественные силы и в то же время считать себя христианами! Поразительное представление о “христианстве вообще” как о своеобразной вере “без берегов”. Такое “христианство без берегов” свидетельствует не только о мировоззренческой терпимости, но и уже о своего рода мировоззренческом эклектизме и лабильности отдельных компонентов мировоззрения, о принципиальной неспособности к догматически определенному мировоззрению» [191].

Это и есть невежество нового типа. Люди, которые даже невоцерковленными сохраняли, как говорят богословы, «естественный религиозный орган», соединяли важную «сеть знаний» посредством своей религиозной картиной мира. Но сдвиг к оккультизму и суевериям эту картину мира рассыпал – и люди отступают от натиска невежества. Какие глупости о религии приходилось слушать в 1990-е годы от видных интеллектуалов, которые вдруг стали креститься на каждую церковь!

Опросы студентов в 1988 и 2000 гг. показали, что за 12 лет реформы в их среде произошло резкое усиление «квазирелигиозных» представлений и нарастание мировоззренческой неопределенности. При этом образованная молодежь вовсе не вернулась от атеизма к религии (и тем более к православию) – произошел сдвиг к вере в паранормальные явления, к эклектике, религиозному синкретизму (например, к вере в реинкарнацию души после смерти). Если в 1988 г. в бессмертие души верило в той или иной степени 8% студентов, то в 2000 г. 73% [194].

Мы видели, как целые социальные группы превращались в толпу – особый кратковременный коллектив, обуреваемый одной упрощенной идеей, зачастую несовместимой с их интересами. Подобные массовые явления – угроза для любого общества. Ницше заметил: «Когда сто человек стоят друг возле друга, каждый теряет свой рассудок и получает какой-то другой».

Точно такие же сдвиги произошли и в других советских республиках. Большие опросы студентов и преподавателей украинских вузов (8 тыс. преподавателей и 55 тыс. студентов в 13 вузах), проведенные в 1993 и 1998 гг., показали ту же тенденцию, что и у российских студентов – нарастание веры в оккультные явления и снижение религиозности. За указанный срок число верующих среди студентов сократилось у мужчин с 52,7 до 26,8% и у женщин с 66,9 до 45,8% [196].

Главным инструментом обскурантизма и средством разрушения рационального сознания стали в РФ СМИ, особенно телевидение. Вот сообщение агентства «Росбалт» (ноябрь 2006 г.): «Архиепископ Уфимский и Стерлитамакский Никон обратился с письмом к гендиректору Первого канала К. Эрнсту с требованием “остановить производство телепередач, пропагандирующих оккультные антинаучные знания и методы оздоровления”. Глава епархии констатировал, что в эфире канала изобилуют программы о магии, гадании, сглазе и порче... Архиепископ отметил, что в программах “практически отсутствует контр-мнение священнослужителей, медиков и психологов на представленную проблему либо оно крайне коротко”. Он упрекнул менеджеров Первого канала в лоббировании оккультного просвещения и призвал вспомнить, что главной функцией телеканала “является просветительская функция”.

В своем обращении священнослужитель выразил даже изумление: “Это просто невероятно! XXI век на дворе, и я, архиерей Русской Православной Церкви, не раз ложно обвиняемой в противлении научному прогрессу, встаю на защиту науки и просвещения, в то время как «прогрессивная элита» масс-медиа тиражирует на многомиллионную аудиторию лженаучные знания, средневековое мракобесие и суеверия”».