Глава девятая, повествующая о странном товаре мистера Типпота

 

Когда Генри вошел во двор, Сайрус Гривс заканчивал приготовления к дороге – приторачивал к седлу косматой кобыленки тюк с полудюжиной шерстяных одеял. Увидев в воротах сына, старый колонист уронил одеяла, всплеснул руками и взволнованно заковылял навстречу. Генри еще не видел отца плачущим, но на этот раз неожиданная радость заставила старика прослезиться. Он долго тискал, мял и щупал сына, то зарываясь в его пропыленную куртку, то заглядывая в лицо юноши бесцветными влажными глазками. Искренний всплеск отцовских чувств смутил и растрогал Генри. Впервые за эту неделю он почувствовал, насколько все‑таки близок ему этот хитрый болтливый старикан.

Из восторженного кудахтанья отца Генри понял, что всего час‑полтора назад на ферме побывал Тауранги. «Ободранный такой парнишка, на ногах не стоял, а все про тебя, сынок, да про тебя – чтоб выручал, дескать, я тебя поскорей… Хотел покормить я его, да ведь нет, поплелся. Как звать – и то не сказал…» – в таких выражениях рассказал сыну Гривс‑старший об этом визите. И добавил, что в общем‑то он не слишком боялся за судьбу Генри. С племенем ваикато договориться он всегда сумел бы, но страшно было опоздать: вдруг сынок глупостей нагородит, ведь характерец‑то бедовый и всякое может статься…

Но у Генри не было уже сил выслушивать отцовские сентенции. Измученный физически и душевно, он еле дождался, пока отец разберет ему постель. Раздевшись, он упал на массивную, надсадно заскрипевшую кровать и уткнулся в подушку. Сайрус Гривс продолжал что‑то монотонно говорить, но, услышав глубокое, ровное дыхание Генри, вздохнул и стал подбирать с пола замызганную одежду. С минуту он постоял около спящего сына, о чем‑то сосредоточенно думая и помаргивая воспаленными веками. Еще раз вздохнул, повернулся и тяжело захромал к выходу.

Он проснулся, как от толчка. Гулко барабанило сердце. Подсознательное ощущение тревоги переселилось из сна в явь. Тараща глаза в темноту и инстинктивно напрягая мышцы, Генри несколько мгновений лежал в зверином предчувствии опасности. Но вырвавшийся из забытья мозг напомнил ему: «Ты дома» – и сразу отлегло.

«Наверное, приснилось что‑то… – решил он, переворачиваясь на спину. – Интересно, сколько я проспал? Что сейчас, вечер, полночь?»

Генри приподнялся на локте. Сквозь щель меж ставнями видны были звезды – одна очень крупная и несколько еле заметных. До поездки в Англию Генри умел довольно точно определять время по положению созвездий. Можно попробовать вспомнить? Развинтить болты, открыть ставню… Нет, не стоит.

Он опрокинулся на спину, подсунул руку под подушку и закрыл глаза, твердо решив снова уснуть и не просыпаться до утра. Но тут ему почудилось, что он слышит голоса.

Генри напряг слух: да, он не ошибся. За стеной кто‑то смеялся, потом раздался неразборчивый возглас и снова смех. Значит, у отца гости. Разговаривают не в соседней комнате, а в гостиной: звуки голосов сильно приглушены. Надо посмотреть.

Генри спрыгнул на пол. Поморщился, потер колено. С удовольствием шлепая по прохладным, оструганным половицам, принялся на ощупь искать одежду. То и дело он натыкался на стол, на лавки, на иные, загадочные в темноте, предметы, пока наконец не нащупал у одной стены какое‑то тряпье, висящее на гвозде. После некоторых размышлений Генри понял, что это старый отцовский халат.

Что ж, халат так халат. Рукава были Генри по локоть, полы едва прикрывали колени, но колебаться он не стал: запахнулся, прошлепал через столовую и толкнул плечом дверь гостиной.

Грохнула опрокинутая лавка и одновременно раздался тонкий, срывающийся от страха голос:

– Кто это?! Кто?!

Генри невольно отшатнулся к двери. Маленький человечек, похожий на взъерошенного чертенка, смотрел на него, приоткрыв рот и вобрав голову в плечи. В его вытянутой вперед руке плясал пистолет. Старый Сайрус Гривс и еще какой‑то тощий джентльмен с медными волосами оставались сидеть за столом. Они ошалело смотрели на дверь, и по тупому изумлению, написанному на лице отца, Генри понял, что старик в полутьме не узнает его.

Резкое движение, сделанное взъерошенным человеком, потревожило огонек маленькой коптилки. Огромные тени прыгнули и закачались по углам, и в колеблющемся свете остро блеснуло металлом колечко ствола.

– Отец, это я! – растерянно проговорил Генри, не сводя глаз с пистолета.

– Фу ты, господи!.. Сыно‑о‑ок… – с облегчением, но все с той же испуганно‑изумленной миной протянул отец.

Человек метнул на него вопрошающий взгляд и опустил руку с оружием. Лицо старшего Гривса оживало, мягкие мешочки щек поползли вверх, растягивая рот в нитку и сжимая в уголках глаз вееры мелких морщин. Рыжеволосый икнул и равнодушно отвернулся.

Генри выступил из тени и нерешительно подошел к столу, заставленному бутылками, кружками и тарелками с объедками. Тени опять шарахнулись по комнате. Сайрус прикрыл желтый язычок пламени ладонью. Маленький человечек быстрым взглядом ощупал лицо и фигуру Генри и стал поднимать упавшую лавку.

– Садись с нами, сынок, чего уж там, садись, – ласково проговорил старший Гривс, указывая Генри место подле себя. – Вот, господин Куртнейс, – обратился он к рыжеволосому, вдумчиво изучавшему дно пустой кружки, – рекомендую вам – Генри Гривс, наследник мой, плоть от плоти, утеха в старости…

Господин Куртнейс поднял на Генри засоловелые глаза, хотел что‑то ответить, но опять звонко икнул и ограничился кивком. Зато взъерошенный человечек откликнулся тотчас.

– Очень, очень приятно! – живо заговорил он, улыбаясь и продолжая бегать беспокойными черными глазками по лицу Генри. – Не правда ли, сэр, забавно вышло? Ну, думаю, дикари вломились, беда! А это вы, милый Генри, эдак по‑хозяйски, без лишних церемоний… Ай‑ай‑ай, юноша, юноша, ну а если б рука моя дрогнула? Бабах – и точка. Здесь, дорогой Генри, мы ухо держим востро, попривыкнете – узнаете… Впрочем, давайте знакомиться. Питер Типпот, переводчик и правая рука господина землемера.

«Молчун под стать папаше», – с досадой подумал Генри, пожимая миниатюрную горячую ладонь. Рукопожатие Типпота производило неприятное впечатление: будто ощупал.

Неверной рукой отец принялся разливать по кружкам джин из початой бутылки.

– По случаю вызволения, сынок, и тебе сегодня не грешно… – закурлыкал он, но Генри отодвинул свою кружку.

– Прошу тебя, отец, – тихо сказал он. – Не надо… Пожалуйста.

В Манчестере приятели по духовному училищу иногда угощали его спиртным, но всякий раз Генри испытывал только отвращение.

– И правильно, сынок, дурная привычка привязчива, не пьешь – не пей, спокойнее жизнь будет, – добродушно согласился старый Гривс. – Господин Куртнейс и вы, уважаемый сэр, за сынка драгоценного, думаю, надо бы! Вырвался как‑никак мой Генри из лап этих проклятых… Ну, веселей, гости дорогие, уважьте хозяина, да и я с вами – с великим удовольствием…

– М‑можно, – хрипло проговорил землемер, берясь обеими руками за кружку. – Молодой человек… прекрасный человек, – неожиданно закончил он и, страдальчески наморщив большеносое лицо, в два глотка опорожнил кружку.

Сайрус Гривс выпил джин неторопливо, прислушиваясь, как огненная жидкость стекает через глотку в желудок. Типпот едва пригубил, но залихватски крякнул и хищно вцепился зубами в кусок холодной свинины.

– Расскажи‑ка, сынок, как в плен угодил, – подмигнул Сайрус Гривс, легонько толкая сына локтем.

Типпот, набивший рот мясом, закивал.

Сухо, опуская подробности, Генри рассказал о событиях минувшего дня. Ему были одинаково неприятны и шустроглазый человечек, и раскисший от джина землемер. Слушая его, отец улыбался, качал головой и всплескивал руками. Землемер откровенно дремал, а маленький переводчик продолжал есть, не переставая шнырять глазками по сторонам и не скрывая своего интереса к рассказу.

– Вот и все. А перед тем как отправить меня домой, вождь попросил, чтобы я передал отцу, то есть тебе…

Генри сощурился и медленно произнес на языке маори:

– Хеухеу будет верен своему слову. Был совет, и все вожди согласны. Летающая рыба пересекла нос лодки, а бог Ту проснулся и уже не хочет ждать.

– Что это значит?! – выкрикнул внезапно очнувшийся Куртнейс и мотнул головой. – Пе‑ре‑вес‑ти!

Его мутный, бессмысленный взгляд остановился на Генри.

– Хе‑хе! – Сайрус Гривс заерзал на лавке и беззаботно всплеснул пухлыми руками. – Ничего‑то я, сынок, не понял, чепуха, право, чушь какая‑то. Дикарь и есть дикарь: рыбы, дескать, летают, боги просыпаются и прочая белиберда… Ничегошеньки не понять, хе‑хе‑хе!..

Генри заметил, что желтое личико господина Типпота напряглось. Однако переводчик не проронил ни слова, продолжая как ни в чем не бывало возиться с полуобглоданной костью.

Рыжий землемер уперся ладонями в стол и с натугой поднялся с лавки. Он был бледен.

– Сэр, я буду благодарен… – нагнувшись, пробормотал он заплетающимся языком. – Спать, сэр… Позвольте, я покину в‑ваше общество…

Сайрус Гривс закивал:

– И верно, господин землемер, пора бы вам и того, отдохнуть… Генри, на полке, где инструменты, огарочек есть, возьми‑ка, проводи гостя. Уложи на мою кровать, а я потом устроюсь, ничего, как‑нибудь…

Держа в левой руке горящую свечку, а правой крепко обняв за пояс пошатывающегося Куртнейса, Генри повел его спать. Растянувшись во всю длину кровати и даже не сделав попытку раздеться, землемер сразу же захрапел. Генри стянул с него пыльные сапоги, брезгливо швырнул их в угол и вернулся в гостиную. Отец и Типпот не взглянули на него, они были увлечены беседой. Не подходя к столу, Генри забрался с ногами на сундук, подсунул под себя кисло пахнущую овчину и от нечего делать стал слушать.

– Не‑е‑ет, дорогой сэр, туземцы не дураки, – благодушно скрипел старый Сайрус, поглаживая лоснящуюся плешь. – Такие, как я, им в друзьях куда нужнее, чем во врагах. Выгоду свою они знают, оттого и работать ко мне ходят. Месяц отработал, а я ему одеяло, а то и парочку топоров или еще что, кому как… И торговать с нами им не без пользы…

– Э! – личико Типпота сморщилось. – До поры до времени, сэр! Ее величество королева от лакомого кусочка не отступится, верьте моему слову, сэр! Еще лет десять, и с вашими чумазыми друзьями будет то же, что и с вонючими австралийцами. А до того они сами повырежут таких, как вы, одиночек‑любителей. Стоит запахнуть порохом, они с колонистов и начнут, ха‑ха‑ха!

Гривс пожевал бескровными губами.

– Не знаю, не знаю, – проворчал он. – Я все больше рассчитываю, что прежде они друг друга изведут, вон как. А что меня лично касается, так Сайрус Гривс, дорогой сэр, сумеет сговориться с самим господином дьяволом, не беспокойтесь, и еще в барыше будет, да!

– Это еще как сказать, – едко возразил Типпот. – Вчера были мы с Куртнейсом у вас по соседству, у этих, как их… нгати. Хотел бы я посмотреть, как вы договорились бы с Те Нгаро, их вождем!.. Этот тип уже сегодня готов всем белым горло перервать. Ну да ничего. В бумаге господина губернатора…

– Что… в бумаге?!

Генри не мог не заметить волнения отца: вцепившись пальцами в край стола, Сайрус Гривс подался к Типпоту.

Тот подозрительно взглянул на старика и отвел глаза.

– Уж не рассчитываете ли вы, многоуважаемый мистер Гривс, поживиться землей за счет Те Нгаро? – спросил он, тонко улыбаясь. – Я ведь не такой болван, как эта рыжая жердь, мне вы голову не заморочите. Когда ваш чудный сынок…

Типпот оборвал себя и быстро повернул голову в сторону сундука, видимо, только сейчас вспомнив о присутствии Генри. Поколебавшись, он вкрадчиво продолжал:

– Уверен, что даже ваш юный отпрыск понял, что имел в виду вождь ваикато. А вы, сэр, хитрый, многоопытный лис, не поняли, да? Ай‑ай‑ай!.. Не поняли, что рыба, прыгнувшая через лодку, означает встречу с вражеским разведчиком? Ну да, где уж вам! И насчет бога войны Ту, который проснулся, и насчет военного совета – все это вы, конечно, тоже не поняли, сэр?…

Сайрус Гривс тихонько рассмеялся, отчего его лицо стало похоже на печеное яблоко.

– О господи! – Его голос звучал добродушно и очень искренне. – О чем вы говорите, мистер Типпот? Право, не возьму в толк, о чем это вы?… – Он с укоризной покачал головой. – Выдумщик же вы, сэр, насочиняли столько…

– Прекратите, Сайрус Гривс! – зло зашипел на него Типпот и стукнул кулачком по столу. – Старый пройдоха, не пытайтесь выкручиваться, не удастся!.. Я знаю, какому слову верен ваш Хеухеу. А знаете ли вы, что господин губернатор крут на расправу с вшивыми дипломатами, с доморощенными политиками вроде вас, Гривс! Ишь что придумал!.. Да если вы даже и стравите этих паршивых дикарей, все равно земли вам ни дюйма не достанется, глупец! Ни дюйма!

Генри поразился, насколько точно подметил он сходство Типпота со взъерошенным чертом. Правда, с первого взгляда он показался ему потрепанным бесенком‑неудачником, зато сейчас за столом злорадно корчился сам дьявол.

Отец продолжал по инерции улыбаться, молчал, но по тому, как часто он заморгал, Генри понял, что старик здорово растерялся.

– Так вот, любезный мой Гривс, – с сарказмом продолжал маленький человечек, – господин губернатор именем ее величества уже наложил лапу на земли вашего соседа грубияна. И когда ваши приятели ваикато перережут свору Те Нгаро и продадут вам их лужайки, вы останетесь с носом. Да‑да, сэр, с носом! У вас их отберут власти, а самого вас, чего доброго, в тюрьму сунут, чтоб не лезли не в свои дела… И стоит мне, Питеру Типпоту, шепнуть кое‑кому, ну, хоть моему тощему идиоту, как почтенный колонист Сайрус Гривс… Тю‑тю!..

Генри, волнуясь, привстал на локте. Сомнений не оставалось: слова Типпота – не просто пьяная болтовня, отец не на шутку испуган. Значит, все правда: старик решил нажиться на крови племени Тауранги. Вот о чем он сговаривался с четырьмя ваикато, вот зачем показывал им свое добро… Теперь понятно, почему Хеухеу‑о‑Мати оказался вдруг добряком…

– Мистер Типпот… – послышался умоляющий голос отца. – Не надо… Все не так, сэр… Я не хотел… Не думал…

Но злобствующий дьявол опять превратился в маленького добродушного человечка.

– Ну, ну… Разумеется, не надо, – мягко прервал он старого Гривса, протягивая короткую руку к бутылке. – Давайте‑ка лучше выпьем, старина! – И, разливая джин по кружкам, деловито спросил: – Когда они собираются напасть?

Сайрус Гривс помотал головой:

– Не знаю, сэр… Договаривались, чтобы раньше, чем кум ару посадят…

Типпот важно кивнул.

– Отказаться от сделки уже не удастся, это яснее ясного. Обещанное так или иначе придется уплатить, иначе ваикато попросту сдерут с вас, дорогой сэр, вашу собственную шкуру… Ну а землю у вас отберет губернатор.

– Что же делать? – Сайрус Гривс не сводил жалобного взгляда с желтого личика. – Где же выход, дорогой сэр? Где же выход?…

– Он есть, – внушительно произнес Типпот, многозначительно глядя на Гривса. Пожалуй, впервые за вечер его глазки не метались и не шарили по сторонам. – Потребуйте от ваикато иную плату. Пусть оставят все завоеванное себе. А для вас, дорогой Гривс, приготовят это…

Нырнув рукой под стол, Типпот вытянул оттуда округлый кожаный мешочек, стянутый шнурком. Ловко распустив узел, он протянул мешок Сайрусу.

– Что это? – придушенный голос отца заставил Генри вскочить.

Выпущенный из рук мешок глухо стукнул. Что‑то круглое, похожее на маленькую тыкву, выпало из него, покатилось по столу и шлепнулось на пол. Старый Гривс, как ужаленный, вскочил. Дряблые щеки тряслись, он смотрел вниз с нескрываемым ужасом.

Страх отца передался Генри. Он соскочил с сундука.

– Не будьте сентиментальны, мистер лис! – выкрикнул обозленный коротышка. Перескочив через лавку, он обежал стол, наклонился.

– Товар не хуже любого другого. – В голосе Типпота звучала издевка. – Что, разве не чудо? Полюбуйтесь!

Он театральным жестом поднял вверх руку. Сайрус Гривс отшатнулся, Генри вздрогнул. Глаза его расширились от испуга и отвращения.

Короткая ручка Типпота держала за волосы… человеческую голову. Сморщенное личико мертвого маорийца было искажено неестественно веселой гримасой, будто человек этот был убит в момент, когда он, зажмурившись, сдерживал приступ смеха. Мертвая голова чуть раскачивалась, и в неверном свете коптилки казалось, что скулы убитого подергиваются, а растянутые улыбкой губы вот‑вот оживут.

Старый Гривс опомнился скоро. Оглянувшись на Генри, он озабоченно повел плечами и пробормотал, стараясь придать голосу строгость:

– Спать, сынок, живо спать! Нечего, знаешь ли, торчать тебе здесь, слушать всякое, иди, иди…

Генри подчинился. Не сводя глаз с мертвой головы и ощущая в желудке противную дрожь, он, как лунатик, приблизился к выходу, нащупал дверь. Шагнув за порог, он привалился к шероховатому косяку.

– Бальзамировать их туземцы умеют отлично, – расслышал он спокойный голос Типпота. – А на нашей с вами родине коллекционеры платят за каждую десятки гиней. Так что, если нам с вами, Сайрус, войти в пай, даже сотня таких игрушек…

– Погодите, Типпот, пойду взгляну, улегся ли мой ненаглядный…

Генри заставил себя оторваться от косяка и шагнуть в темноту, откуда доносился заливистый храп.