Глава 8. Второй учебный день

 

Проснулась я оттого, что что‑то копошилось у меня в голове. Резко сев на кровати, я схватилась за голову. Это «что‑то» уже успело в нее шмыгнуть. Опять поднялся страшный гвалт мыслей в голове, который вскоре затих.

– Не волнуйся, это всего лишь буква «Б». Книга решила, что хватит спать и уже пора учиться. Так что доброе утро, и садись завтракать.

Я кивнула:

– Аб, ба, б‑б‑б.

– Тренируешься? Ничего, еще десяток‑другой дней – и будем с тобой почти равноценно разговаривать, – обрадовал меня колдун и плюхнул мне в лицо ведро воды.

Позавтракали мы быстро, и я уже собиралась выйти из дома, но колдун попросил меня подождать и сесть обратно на стул.

– Я хотел тебе кое‑кого показать. Я его сам сотворил, так что не бойся.

Он достал из‑под стола большую корзину и перевернул ее над столом. Из корзины тут же вывалилось непонятное существо. Я чуть со стула не свалилась от неожиданности. Существо встало на все шесть лап и встряхнулось.

– Это мышетаракан, или тараканомышь. Я еще точно не решил, как его называть, – сказал Всевидящий Глаз.

Приглядевшись, я действительно увидела, что мордочка у существа была как у мышки, передние лапы тоже, а вот все остальное – как у таракана, наверно. Ведь тараканов‑то я никогда не видела. Про мышь и про комаров мне вчера рассказал и даже показал Всевидящий Глаз, а вот таракана еще нет.

– Ах да, я и забыл, что тараканов тебе еще не показывал. К сожалению, они плохо живут у нас здесь, в болотистой местности, но парочка у меня где‑то завалялась.

Порывшись в карманах, потом в печке, а затем под кроватью, колдун нашел одного тараканьева представителя и радостно показал мне. Честно говоря, хоть я и кикимора, но к тараканам у меня душа не очень‑то лежит, а вот большинству моих соплеменниц они очень даже нравятся, они их даже часто используют для своих целей.

– Неплохо, да? А теперь взгляни‑ка еще раз на мышетаракана. Он быстро бегает, неплохо кусается, выживает почти в любых условиях, может быть хорошим шпионом и очень сильно меня любит. Надеюсь, тебе он тоже понравился, можешь пожать ему руку, точнее, лапу.

Тараканомышь встал на задние лапы, поклонился и протянул мне правую лапку. Я ее пожала и кивнула в ответ.

– Вот и отлично, надеюсь, вы подружитесь. Ты пока будешь плохо его понимать, но постепенно освоишься. А теперь пора заняться физическими упражнениями.

Мы вышли из дома. Солнечные лучи разбежались по всему болоту и весело скакали с кочки на кочку. Редкие облака им в этом помогали. Дул легкий ветерок, а болото булькало какую‑то веселую песенку.

– Сегодня нам, точнее, тебе предстоит научиться бегать, – сказал Всевидящий Глаз.

Я засмеялась и пробежала несколько метров, показывая свое умение.

– Это ты называешь бегом? – Не смеши мои носки! Вот что значит бег!

Сказав это, колдун тут же исчез, а через несколько секунд коснулся рукой моей спины.

– Вот это бег! Я сейчас оббежал весь земной шар. Видишь, как мало времени это заняло?

Я удивленно кивнула.

– Так же и ты должна научиться.

Но как? – пожала я плечами.

– Все очень просто. Давай сначала попробуем побежать в сторону солнца. Итак, встань к нему лицом.

Я встала, но все еще ничего не понимала.

– Хорошо. Теперь представь, что ты пушинка, для тебя это не составит большого труда. Представь, что ты ничего не весишь, что ты можешь лететь.

Я представила, в теле и правда образовалась своеобразная легкость.

– Теперь закрой глаза. Почувствуй, что в тебе происходит.

Я выполнила все указания. Мне показалось, что я парю над землей.

– А теперь открой глаза и вперед! – крикнул колдун.

Я открыла, мои ноги еле‑еле касались земли. Раз шажок, два шажок – это волшебное чувство, почти полет. Я стала ускорять шаги.

– Быстрее, быстрее! – командовал колдун. – Не смотри на ноги, смотри вперед, на солнце, беги к нему!

И я побежала. Я бежала, как ветер, нет, быстрее, чем ветер. Всевидящий Глаз все время бежал рядом и подгонял. Мне показалось, что не прошло и минуты, а я уже находилась точно под солнцем.

– Не останавливайся, беги дальше, – прикрикнул колдун, и мы понеслись дальше. Стало быстро темнеть, потом мы пробежали темный отрезок – я действительно в темноте ничего не видела, поэтому колдун держал меня за руку – и опять выскочили на свет. Еще пару вздохов – и мы стоим перед нашим домом.

Физической усталости не было, была моральная усталость, все‑таки пришлось немного понервничать. Особенно когда пришлось оббегать деревья, кусты и дома. Большинство преград обойти мне помогал колдун – шутка ли, на такой скорости и увернуться. Этому надо учиться и учиться. Но для первого раза, по‑моему, было неплохо.

Колдун посмотрел на меня, он выглядел немного уставшим.

– Вдвоем бежать немного сложнее, чем я думал, все время приходится следить за обоими, за тобой и собой, а то самому тоже врезаться не хочется. Но между нами есть небольшая разница. Ты приспособлена для такого бега, а я нет. Я колдун, поэтому мне приходится применять магическую силу, чтобы удерживать такую скорость. Ты же всегда умела так бегать, даже быстрее, просто никогда не пробовала и не знала, как настраиваться. Сейчас оббеги наше болото, но чтобы не заблудиться и не потеряться, одень‑ка этот амулет. – Он достал из кармана небольшой серый камень на веревочке и повесил мне на шею. – Будь осторожна, этот камень тебе всегда дорогу домой укажет, только скажи ему: «Домой», – и, когда ты встанешь по направлению к дому, он засветится. Так что пока он светится, беги смело, точно к дому прибежишь. А теперь давай, в путь.

Я побежала. Вокруг болота оказалось бежать намного сложнее, чем вокруг Земли. Во‑первых, всегда надо следить за границей, чтобы не по самому болоту бежать, но и чтоб не удаляться, а во‑вторых, трудно одной, без провожатого, в первый раз‑то. Только теперь я поняла, как это трудно – самой себя направлять. А как же колдун справлялся и с собой, и со мной?

Бег вокруг болота занял минут пять. Я и сама поняла, что это довольно долго, так что колдун только головой покачал.

– Давай еще разок.

Я снова побежала. Второй круг дался намного легче. Так что за две минуты уложилась. Прибежав, я увидела, что меня поджидает накрытый стол перед домом: щи, какая‑то каша, черный хлеб, молоко.

– Можешь немного отдохнуть, а потом опять за дело. Пока не уложишься в пять секунд, бегай и бегай.

Время для меня было не совсем понятно, что такое минуты, секунды, трудно было представить. Но мерила не я, так что беспокоиться было не о чем. А быстрее предыдущего раза я бегу или медленнее, это и так понятно было.

Только мы взялись за ложки, как неподалеку показались пузыри и любопытная голова Болотняника.

– Здравствуйте. Я тут, это, проходил, значит, э‑э, мимо и подумал, может, к вам заглянуть и, в общем… – Так бессвязно начал он свою речь.

– Заходи, заходи. Поешь вместе с нами? – улыбаясь, позвал Болотняника к столу Всевидящий Глаз.

– Благодарствую. Я так, совсем чуть‑чуть, чтобы составить вам компанию, – чинно проговорил Болотняник и вытащил из кармана маленький стульчик, который тут же начал расти, пока не вырос до нужного размера. Ложка, вилка и нож у него тоже оказались с собой.

– И не лень тебе столько с собой таскать? – осведомился колдун.

– Да это так, всякий мусор, жаль выбрасывать, вот и болтается по карманам туда‑сюда. Так вот авось и пригодится, – ответил Болотняник и принялся жадно уплетать щи.

– Я, вообще‑то, особо есть не собирался, – проговорил Болотняник, доедая третью тарелку щей.

– Да ешь, ешь, нам с кашей все равно самим не справиться, так что ты поможешь, не выбрасывать же, – ободрил его колдун.

– Ну, разве что помочь, – явно приободрившись, сказал Болотняник и навалил себе полную тарелку с горкой, одновременно зажевывая хлебом и запивая парным молоком.

Втроем мы быстро умяли всё, что стояло на столе. Болотняник, тут же сославшись на важное дело, откланялся и нырнул обратно в болото.

– Ты думаешь, у него дома есть нечего? – спросил меня колдун. Я кивнула. – Ничего подобного, просто он считает, что у других всегда вкуснее, чем у него.

Я встала из‑за стола.

– Сразу после еды бежать нельзя, – сказал колдун. – Сначала подожди три вздоха. А потом можешь.

Я так и сделала. После третьего вздоха тяжесть в желудке исчезла, но сытость осталась, и я снова бросилась по кругу. Этот круг мне дался за тридцать секунд, так сказал Всевидящий Глаз. Когда я прибежала, то стол, стулья и посуда были уже убраны. Вздохнув, но не от усталости, а чтобы собраться, я побежала опять. Мне потребовалось еще десять кругов, чтобы наконец‑то пробежать круг за четыре с половиной секунды. Я так обрадовалась, что подпрыгнула вверх, что есть силы. А сил оказалось немало. Подлетев выше дома и не ожидая ничего плохо, я плюхнулась прямо на спину… На спину мышетаракана. Который, как оказалось, выбежал специально, чтобы не дать мне расшибиться. Хотя сам повредил себе лапку. Я извинилась и уже в более подавленном настроении отправилась в дом.

– Не переживай, завтра его лапка будет как новенькая. А ты не забывай, что в тебе много сил, но тратить их надо с умом.

Я легла на кровать. Мышетаракан подбежал ко мне, потерся мышиной мордочкой об мою щеку, в знак того, что на меня не сердится, и убежал под кровать. Я лишь на мгновение увидела заходящее солнце и погрузилась в сон.

 

Глава 9. Сон Кикимоши

 

Тени, темные, даже, вернее сказать, черные тени окружали меня. Послышался шепот:

 

Вредить, портить, все ломать,

Сна, покоя не давать,

Извести людской народ,

Ждать с надеждою заход.

Будь всегда сильнее всех,

И тогда придет успех!

 

Этот стишок повторился три раза. Тени расступились, образовав проход, по которому я и пошла – не очень‑то приятно стоять в окружении таких непонятностей. Я прошла несколько шагов и очутилась на прекрасной светлой полянке, покрытой зеленой травкой и окруженной березками. Неожиданно небо стало темнеть, появились черные тучи, которые неслись с неимоверной быстротой. Трава под ногами почернела, а березки начали гнуться, изгибаться, корежиться. С них полетели листья, как осенью, только листья не желтели, а чернели. Чернели очень быстро – от ветки отрывался зеленый листик, а пока он летел к земле, превращался в черный. Все вокруг стало черным, кривым и страшным.

 

Сделай светлое темней,

Сделай темное черней.

Краски исчезают пусть,

А вокруг наступит грусть.

 

Второй стишок оказался не менее зловещим, чем первый. Мне становилось жутко.

Неожиданно земля стала осыпаться, и я оказалась на краю пропасти. Вокруг бушевал ветер, лил дождь, а молнии сверкали на небе каждую секунду. Прямо передо мной появилось лицо старого колдуна. Зловещее, с прищуренными и страшно сверкающими глазами.

– Запомни все, что слышала, и никогда не забывай. Ты должна стать хорошей кикиморой, иначе зачем ты нам нужна? Пропасть за тобой. Недостойные кикиморы падают вниз. Достойные – идут вперед. У тебя еще много времени для выбора, но смотри не ошибись.

Земля покачнулась под ногами, лицо исчезло, и я проснулась.

 

Глава 10. Вирпл и Пирпл

 

После такого сна засыпать уже не хотелось. Поэтому, свесив ноги с кровати, я оглядела комнату. На стене над моей головой появились часы с кукушкой, которые довольно громко тикали. На улице еще было темно, но неяркий свет давали тлеющие угольки в печке. Букварь похрапывал, прислонившись к ножке моей кровати, колдуна нигде не было видно. Больше ничего особенного я не разглядела. Спрыгнув с постели и потянувшись, я присела рядом с букварем и погладила его. Букварь проснулся, зевнул и выпустил из себя букву «В», которая довольно сонно и лениво направилась ко мне. Я попросила прощения за столь раннее пробуждение и помогла букве вскарабкаться на голову. Далее все было как обычно, разве что в такую рань мыслей у меня было поменьше, поэтому они угомонились намного быстрее. Шуметь мне пока не хотелось, поэтому проверку новой буквы на слух оставила на потом.

Я прошлась по комнате и только сейчас обратила внимание на то, что шла‑то босиком, а ощущение было такое, будто шла по чему‑то мягкому. Наклонившись и рассмотрев пол получше, я убедилась, что это обычные доски, даже пару раз легонечко по ним стукнула, характерный стук подтвердил мои предположения. «Странный пол какой‑то, да и дом весь в загадках», – подумалось мне.

В голове опять всплыл противный сон. Сразу стало сильно не по себе. Одна дома, в темноте. В темных углах сразу стали мерещиться блестящие глаза, подозрительное шуршание. Я стала оглядываться по сторонам, не понимая, что мне мерещится, а что нет. Неожиданно в дальнем темном углу загорелись четыре глаза и стали ко мне приближаться. Я одним махом запрыгнула обратно на кровать и в ужасе наблюдала за приближающимся четырехглазым существом. Но вскоре это существо вышло на свет, точнее, на неровное свечение углей и оказалось всего лишь двумя серыми мышками, похоже, как раз теми, на которых я чуть не наступила, пару дней назад. Одна из мышек была потолще, другая – потоньше, так что перепутать их было сложно.

– Тебе не спится? – пропищали они. – Мы это заметили и решили подойти.

Странно, оказывается, я и язык животных понимаю, во всяком случае, мышей. Но говорить‑то с ними как? Я ведь еще ни один не выучила.

– Авб, бва, ваб, бав, – только и смогла я произнести.

Мышки схватились за животики и долго хохотали. Постепенно успокоившись и перестав смеяться, они решили представиться.

– Вирпл и Пирпл, представители благородных мышиных кровей, любители посмеяться и сыра. – Все это они произнесли вдвоем в один голос и поклонились.

– Ты не волнуйся, мы знаем, что ты еще только учишься, так что все нормально.

Успокоив меня таким образом, они важно уселись передо мной на пол, и худая мышка продолжила:

– Давай лучше так, мы тебя будем спрашивать, а ты, если согласна, один раз киваешь головой, если нет, то один раз не киваешь. Понятно?

Я покачала головой, что понятно, но нечаянно качнула два раза.

– Бр‑р, ничего не понятно.

– Что ты ее путаешь, да и себя тоже. Зачем один раз кивать? Пусть кивает сколько хочет. Да – кивает, нет – не кивает. Правильно я говорю?

Вопрос уже относился ко мне, и я кивнула.

– Вот видишь, сразу все понятно. Ты давно проснулась?

Я вспомнила, что нет – значит, не кивать, поэтому и не кивнула

– Ты чего не отвечаешь? Или не знаешь? – переспросила озадаченная мышка. Я опять кивать не стала.

– Так теперь ты ее путаешь. Видишь, она тебе отвечает, ты же сам сказал: да – кивать, нет – не кивать. Она и не кивает, разве не видишь?

– Да вижу я, вижу. Только как я узнаю, что она услышала мой вопрос? Может, она не кивает, потому что ничего не поняла, или еще что.

– Давай лучше так. Если да, то ты поднимаешь правую руку, – и он поднял свою правую лапку, – если нет – то левую, хорошо?

Я подняла правую руку, как мышонок и показывал.

– А ты уверен, что она подняла правую руку?

– Конечно.

– А откуда ты знаешь? Ты же поднял правую лапку, так?

– Да.

– А у нее‑то напротив твоей правой лапки находится левая лапа, тьфу, рука, понял?

– Об этом я и не подумал, – сконфузился мышонок и замолчал.

Мы некоторое время сидели молча.

– Придумал! – закричал худой мышонок. – Если ты говоришь «да», то поднимаешь одну руку, все равно какую, а если говоришь «нет», то обе руки.

На этом мы и порешили.

– Итак, как твои дела? – спросила толстая мышка.

Я задумалась: что отвечать – ДА или НЕТ? Худой сразу запищал:

– Ты что спрашиваешь? Как она тебе ответит «да» или «нет»?

– Ой, об этом я и не подумал, – смутился пухлый мышонок.

– Давай лучше я, – взял инициативу в свои лапы худой. – Сколько тебе лет? Ой, так не пойдет, – сам себе ответил он. – Кажется, я тоже неправильно начал. А, вот! Тебе здесь нравится?

Я подняла одну руку.

– Ура, получилось! Теперь мы сможем разговаривать, пока она не выучит все буквы, – радостно запищали мышки и пустились в пляс. Минуты через две они остановились и посмотрели на меня.

– Извини, мы увлеклись, – сказал худой мышонок.

– Но вообще‑то мы не очень разговорчивые и редко с кем разговариваем, да и вообще ни с кем не разговариваем, даже сами с собой не говорим, не то что друг с другом, – немного сбивчиво и малопонятно объяснил толстый мышонок.

– Ты сам‑то понял, что сказал? – спросил его худой, – Из твоей речи получается, что мы ни с кем не разговариваем кроме как друг с другом, а ведь мы и друг с другом не разговариваем, почти. Ну, разве, что изредка, пять‑шесть десятков раз в день, и всё, – пояснил он мне.

Их диалог становился все запутанней и запутанней.

– Надеюсь, мой друг вас не слишком утомил? – обратился ко мне худой мышонок.

Я еще не успела ответить, а толстый уже взял слово:

– Почему это я ее утомил? Ты сам все говоришь и говоришь!

– Я говорю, потому что приходится исправлять твои ошибки!

– Мои ошибки! Да здесь и твоих ошибок полно!

– Да мне же все приходится разъяснять!

– Так вот ты и утомил ее своими разъяснениями!

– Ничего подобного, она их внимательно слушает! Ведь правда? – с надеждой посмотрел он на меня.

Не успела я кивнуть или поднять руку, как толстый мышонок опять вмешался:

– Ведь ты же ничего не поняла? Правда же? –

И что же теперь отвечать? Если я скажу «да», то получится, что я их внимательно слушаю и одновременно ничего не понимаю. Так можно и обидеть.

– Что ты ее с толку сбиваешь! – обиделся худой мышонок.

– Я не сбиваю, а уточняю твой вопрос, – ответил толстый.

Они спорили еще некоторое время, как вдруг над моей головой раздалось: «Ква, ква, ква, ква, ква, ква». Оказалось, что часы над моей головой были не с кукушкой, а с лягушкой.

– Ого, уже шесть, – тут же переключился худой.

– Ага, время перекусить, – радостно добавил толстый.

Они вдвоем повернулись ко мне, поклонились и сказали:

– К сожалению, важные дела прерывают нашу замечательную беседу, но надеемся еще увидеться с вами. До встречи! – И побежали к дальнему углу комнаты, где исчезли в своей норе.

Конечно, мышки оказались очень смешными, и мне пришлось сильно потрудиться, чтобы не засмеяться и не прервать их спор. Теперь же смех во мне уже не удержался и радостно вырвался наружу.

Входная дверь распахнулась, и на пороге появилась темная фигура Всевидящего Глаза.

– По какому поводу веселье? – спросил он, входя.

Я показала пальцем на мышиную нору и сделала вид, что разговариваю.

– А‑а‑а, с мышками разговаривала. С Вирплом и Пирплом?

Я кивнула.

– А ты поняла, кто из них кто? – спросил колдун.

Только теперь я вспомнила, что никак не могла определить, кто из них кто: когда они называли имена, то называли их вместе, в один голос (теперь, надеюсь, вы понимаете, почему я их называла толстым и худым). Так что мне оставалось только помотать головой.

– Это не удивительно. На самом деле никто точно не знает, кого из них как зовут. Даже они сами. При рождении, а родились они одновременно, родители назвали их Вирпл и Пирпл, да так всегда и называли, а так как мышки были неразлучны, то кого бы ни позвали, всегда являлись оба. Вот так и повелось. Звать можешь любого, придут‑то все равно оба.