Эстонская сказка (Пересказ А. Любарской)

 

Жили на краю деревни в бедной лачуге старик и старуха. Старика звали Лоппи, а старуху Лаппи.

Детей у них не было. Хозяйства они за всю жизнь себе не нажили. И уж такие они были ворчливые да бранчливые, что дворовая собака и та от них сбежала. С раннего утра до поздней ночи только и было у них дела, что ругаться, друг друга попреками изводить да на судьбу жаловаться.

– Несчастный я, – говорит старик, – неудачливый, жену и то не мог найти хорошую. Была бы у меня жена получше, разве так бы я жил? Заботливая жена и дом в порядке содержала бы, и за мной ходила. Да, не повезло мне, уж так не повезло…

И говорит, говорит, словно дождь по крыше стучит. Ну старуха за словом в карман тоже не лезла и спуску старику тоже не давала. Он – слово, она – десять, он – десять, она – двадцать.

– Это тебе‑то не повезло? – набросится старуха на мужа. – Да ты с утра до ночи судьбу должен благодарить, что тебе такая жена, как я, досталась! Это ему‑то не повезло! Постыдился бы говорить такие слова! Уж если кому и вправду не повезло, так это мне, несчастной. Не иначе как по девичьей своей глупости я за тебя пошла. А может, ты меня колдовством приворожил или зельем каким опоил? Кто тебя знает! Ведь сколько женихов у меня было – и красивые, и богатые, один другого лучше. И где глаза у меня были, когда я тебя выбрала? Вот зато и доживаю теперь в нищете – ни ложки, ни плошки и в закромах ни крошки. Загубил ты мой век…

Так и сяк честит она старика. И уж никакими силами ее не остановить, несет ее, будто воду в бурливом ручье. Правда, случалось, что Лоппи затыкал все‑таки ей рот кулаком.

Однажды сидели Лоппи и Лаппи в своем бедном доме, за пустым столом и, как водится, друг на друге срывали злость.

И вдруг – никто не стучал, и дверь словно бы не открывалась, только видят старики: в лачуге у них гостья. Платье на ней господское, а сама такая ласковая да приветливая.

– Я знаю, – говорит, – вы люди бедные, немало горя видели на своем веку, вот я и хочу вам помочь. Я выполню три ваших желания, стоит вам только их назвать. Да смотрите не торопитесь, не ссорьтесь и не ругайтесь, а подумайте хорошенько – чего бы вы хотели. Даю вам три дня на размышление.

Сказала – и словно сквозь пол провалилась. Дверь не открывалась, калитка не скрипела, а гостьи и след простыл. Как не бывало ее.

Лоппи и Лаппи молча смотрели друг на друга и не знали, что и думать о таком чуде.

Наконец Лоппи сказал:

– Пойдем‑ка спать. Впереди у нас три дня, успеем обо всем подумать. Тут и вправду дело такое, что торопиться нельзя.

На этот раз Лаппи не стала с ним спорить. Старики улеглись, но полночи не могли заснуть, все думали, какие бы три желания назвать.

Наступил день – старика и старуху будто кто подменил. Лоппи не проклинал судьбу. Лаппи не попрекала мужа бедностью. В лачуге их с утра до ночи была такая тишина, словно никто тут не жил. Кое‑кто из соседей даже заглянул к ним. «Что это, – думают, – у стариков так тихо? Может, померли?» А Лоппи и Лаппи молча сидели по углам и думали – что бы им пожелать?

Новый дом? Ну, на что им новый дом? С ним только забот и хлопот не оберешься.

Денег просить? Да долго ли их истратить! А потом опять в бедности живи.

Молодыми снова сделаться? Так ведь все равно состаришься.

День прошел, второй кончился, а Лоппи и Лаппи ничего не надумали.

На третий день решил старик пойти к соседям. Слышал он, что там хозяева свинью закололи и колбасу варят. Вот старик и решил: попрошу у хозяйки немного колбасного отвара, а Лаппи на нем щи состряпает. От наваристых щей, может, мысли хорошие в голову придут.

Взял он котелок с крышкой и пошел. Налила ему соседка полный котелок колбасного отвара, Лаппи нарубила капусты и поставила котелок в печку – пусть преет.

Вечером, когда пришло время ужинать, Лоппи уселся за стол, а Лаппи вытащила из печки котелок с капустной похлебкой. По всему дому так и пошел запах колбасы. Лаппи бережно поставила дымящийся котелок на стол и налила похлебку в миски.

Съела ложку, другую и принялась ворчать:

– Ну разве это похлебка? Вода водой. Одно название, что колбасная! Вот если бы к ней еще настоящей колбаски…

И только сказала, как – бац! – и на стол упал большой колбасный круг.

Старик сразу понял, что первое их желание уже выполнено, и давай ругать жену:

– Эх ты, пустомеля! Нашла что пожелать! Колбаски бы ей! Да пусть эта колбаса на носу у тебя повиснет, если уж ты…

Но не успел он договорить, как – раз! – и колбаса уже висела на носу Лаппи, да так крепко приросла к носу, что и не оторвать.

Что тут делать! Два желания уже зря пропали!

– Ах ты, старый болтун! – закричала Лаппи. – Ах ты, злодей! Вот ты чего захотел! Нет, недаром я говорю, что ты мне всю жизнь загубил! Пусть эта колбаса пропадет пропадом, чтобы не видели ее мои глаза!..

Ну, как сказано, так и сделано – вмиг колбаса исчезла, словно в воздухе растворилась.

А Лоппи и Лаппи остались ни с чем. И поделом. Пусть не ругаются.

 

Хитрый Петр и змей

 

 

Болгарская сказка (Перевод М. Калягиной‑Кондратьевой)

 

Было время, когда по земле бродили великаны‑чудища. У них были громадные огненные крылья и хвосты, а чешуя сияла, как солнце. Жили они в горах, в глубоких пещерах, и, когда летали, становились невидимыми.

Эти чудища назывались змеями.

И вот случился на земле Великий потоп, и все змеи потонули, потому что плавать они не умели, а долго летать по небу не могли – крылья ослабевали. Остался на земле только один змей. Он поднялся на самую высокую гору и ждал, пока воды потопа не стекут в моря, озера и реки. И вот обсохла земля, и змей тронулся в путь. Пришел он в болгарскую землю и поселился в горах, в одной пещере. Подыскал себе в служанки старую ведьму и отправился искать богатырей‑юнаков.

А в то время уже родились на свет хитрецы, что побеждали не силой, а разумом.

Шел‑шел змей, и повстречался ему однажды такой хитрец. Звали его Хитрый Петр. Вот змей и спрашивает его издалека:

– Эй, человек, ты богатырь‑юнак?

– Богатырь, – отвечает Хитрый Петр.

– А в чем твоя сила?

– Возьму в руку камень, стисну – вода потечет.

– Не верю, – говорит змей.

– Давай потягаемся. Только сперва ты возьми камень и стисни.

Змей поднял с земли камень, стиснул его, в порошок искрошил – не течет вода.

– Ну, теперь гляди на меня, – говорит Хитрый Петр.

Нагнулся Хитрый Петр, поднял камень, а другой рукой незаметно вынул из торбы комок свежего творога. Стиснул в руке камень вместе с творогом – потекла вода.

Подивился змей на такую богатырскую силу.

– Ну, ты посильнее меня, – говорит. – Давай побратаемся!

– Давай, – согласился Хитрый Петр.

Побратались. Дальше пошли вместе. Шли‑шли, дошли до виноградника. Видят: стоит среди виноградника высокая черешня со спелыми плодами. Змей был великан – рвет спелые черешни с высокого дерева и ест с ладони. А Хитрый Петр вертится вокруг ствола да облизывается – не может достать рукой до веток. Обобрал змей все ветки и наклоняет самую верхушку, чтоб и ее очистить. Тут Хитрый Петр изловчился, поймал одну ветку и принялся рвать черешни. Наелся змей, отпустил верхушку, а Хитрый Петр не успел вовремя выпустить свою ветку да и взлетел на воздух, как птица. Перекувырнулся через черешню и шлепнулся в терновый куст. Под тем кустом дремал заяц. Испугался заяц, выскочил – и тягу.

– Что с тобой, побратим? – спрашивает змей Хитрого Петра.

– Да ничего! Увидел я зайца. «Дай, – думаю, – перепрыгну через черешню да схвачу его за уши». А заяц – наутек. Убежал, проклятый!

Змей еще пуще дивится. Пошли дальше. Шли‑шли, добрались до леса. А в лесу полным‑полно всякой дичи – и зайцев, и серн, и оленей. Змею захотелось есть. Вот он и говорит Хитрому Петру:

– Давай огородим лес высокой стеной, будем дичь ловить. Поймаем – изжарим и съедим.

– Ну что ж, я не прочь, – отвечает Хитрый Петр.

Засучили рукава, принялись за дело. Змей трудится по‑богатырски – целые скалы таскает, одну на другую громоздит, а Хитрый Петр затыкает грязью дырочки между камнями.

Сложили высокую стену, огородили лес. Змей перелез через стену и принялся ловить медведей, волков, лисиц, серн, зайцев – всяких зверей. Ловит и в кучу складывает. А Хитрый Петр куда‑то скрылся. Стал змей его кликать. Кликал‑кликал, наконец Хитрый Петр показался вдалеке. Немного погодя подошел к змею с двумя малыми птенчиками в руках и говорит:

– Видишь? Я и птиц ловить могу! Не велико уменье ловить тех, кто по земле ходит. А ты попробуй поймай того, кто по воздуху летает!

И вот змей с Хитрым Петром сложили под деревом громадный костер. Змей освежевал дичь, насадил на вертелы сто оленей, двести серн, пятьсот зайцев. Изжарилось мясо, змей и говорит Хитрому Петру:

– Садись, побратим, мясо есть!

Сели. Змей ел по‑богатырски, как змеи едят, – по зайцу зараз проглатывал, а Хитрый Петр еле‑еле управился с лопаткой молодой серны. Смотрит Хитрый Петр на змея, завидует, хочется ему показать, что и он может есть по‑богатырски. И стал он хватать громадные куски мяса. Есть не ест, только за спину себе кидает, когда змей в сторону глядит.

Настал вечер. Змей и говорит Хитрому Петру:

– Пойдем ко мне ночевать.

Пришли они в пещеру. Встречает их ведьма и спрашивает на змеевом языке:

– Это кто такой?

– Мой побратим.

– Что он за птица?

– Юнак. Богатырь, каких мало, – посильней меня будет.

– Чего ж ты его не убьешь?

– А как его убить? – спрашивает змей.

– Заснет он ночью, а ты возьми молот в сто пудов весом да и пристукни его.

Хитрый Петр все языки понимал и язык змеев тоже. Испугался до смерти, но ни слова не проронил. Легли спать, потушили светильник. Тут Хитрый Петр встал с постели, вышел из пещеры, набрал в мешок камней и положил его на свою постель под одеяло, а сам спрятался за дверью и ждет, что будет.

В полночь змей поднялся, схватил стопудовый молот, подошел к постели Хитрого Петра и ну дубасить по мешку. Бьет по камням что есть силы – из камней искры летят. Бил‑бил, вернулся к ведьме и говорит:

– Ну, теперь убил! Что правда, то правда: крепок был этот юнак, куда крепче меня, – я его колочу, а из него искры летят.

И змей лег спать.

Наутро откуда ни возьмись появляется Хитрый Петр.

– Доброе утро, побратим!

Змей глаза выпучил.

– Как? Ты еще жив? – дивится змей. – Да ведь я же тебя молотом убил!

Усмехнулся Хитрый Петр:

– Так это ты меня бил? А я думал, меня блоха кусала. Нет, брат, лучше уж ты не трудись меня убивать. Я закаленный.

– Как же ты закалился?

– В кипятке.

– Сделай милость, закали и меня, – просит змей, – ведь мы с тобой побратимы.

– Отчего не закалить, закалю, – отвечает Хитрый Петр, – да только вытерпишь ли.

– Вытерплю! – говорит змей. – Очень уж хочется мне стать таким богатырем‑юнаком, как ты.

– Ну что ж, так тому и быть, – говорит Хитрый Петр. – Прикажи своей старухе вскипятить чан воды. Да подкатите сюда бочку.

Подкатили бочку. Змей приказал ведьме налить полный чан воды и развести под ним огонь. Закипела вода, вот Хитрый Петр и говорит змею:

– Ну, юнак‑богатырь, лезь в бочку! Буду тебя закалять.

Змей с великой охотой влез в бочку, а Хитрый Петр заколотил ее крепко‑накрепко, потом провертел дырку и принялся лить кипяток в бочку. Закричал змей:

– Ой‑ой! Побратим, горячо!

– Терпи, побратим, – утешает его Хитрый Петр. – Вытерпишь, закалишься не хуже меня.

Вот Хитрый Петр налил бочку доверху и говорит ведьме:

– Держи его в бочке до вечера – закалится, станет крепче железа. А как солнце зайдет, ты бочку разбей и выпусти его.

Ушел Хитрый Петр и был таков. А ведьма сидит, вечера дожидается. Взошел месяц, разбила она бочку, видит – змею конец пришел.

С той поры нет больше змеев на земле – все перевелись.

 

Хромая Молли

 

 

Английская сказка (Обработка Е. Чистяковой‑Вер)

 

На одной ферме жили две работницы – Молли и Нелли. Однажды, возвращаясь домой, они услышали шум в хлебном амбаре. Молодым девушкам захотелось узнать, в чем дело. Подойдя к амбару, Молли заглянула в замочную скважину. Вся внутренность амбара была залита ярким светом, и при этом свете молодая девушка увидела множество крошечных хорошеньких человечков с прозрачными крылышками. Они возились в закромах и наполняли пшеничными и ржаными зернами сумочки, висевшие у них на плечах. Впрочем, сумочки эти были так малы, что в них помещалось всего по два‑три зернышка.

Молли сразу догадалась, что она видит эльфов – маленьких волшебных обитателей лесов и полей, которые спят в чашечках цветов, пьют росу, качаются на паутинках, но могут награждать людей, сделавших что‑нибудь хорошее для них, и наказывать не угодивших им.

– Ах вы, маленькие воры, – сказала она, – погодите, вот я вам!

Она шепотом рассказала Нелли обо всем, что увидела, и попросила подругу помочь ей. Как только первый эльф показался из замочной скважины, девушки схватили его за прозрачные, как у стрекозы, нежные блестящие крылышки. А надо вам сказать, что тот, кто держит за крылышки эльфа, лишает его власти. Молли и Нелли знали это. Маленький эльф гневно отбивался, но, так как в эту минуту у него не было его волшебной силы, он ничего не мог сделать, а, на его беду, остальные лесные духи замешкались в амбаре.

– Отпусти меня, – сказал эльф голоском тоненьким, как жужжание мушки в летний день.

– Ах ты, маленький воришка, – ответила ему Молли, – отпустить тебя! А зачем вы крадете рожь и пшеницу нашего хозяина? Вы крадете, а нас бранят за то, что мы тратим много зерна…

– Отпусти, – опять пропищал эльф.

Молли оглянулась. Она не увидела поблизости ни одного эльфа и решила, что ей можно еще немного поторговаться с маленьким пленником.

– Ну, мы отпустим тебя, какая же польза будет нам от того, что мы поймали за крылышки лесного духа? Ведь поймать эльфа непросто, и это нечасто удается людям. Так неужели же отпустить тебя без всякого выкупа? – сказала Нелли.

– Только отпустите меня, – проговорил эльф, – и вы не будете жалеть об этом. Но вот что: каждый день ставьте возле вашего порога по две чаши с водой. Мы будем выпивать воду или уносить ее к себе домой для поливки наших растений, а вы на рассвете берите то, что окажется в чашах. Только никогда не забывайте ставить чаши с водой. Мы хорошо платим за услуги, но жестоко наказываем забывчивых и ленивых. Да, вот еще что: если вы будете аккуратно ставить нам воду, мы вдобавок ко всему перестанем таскать у вашего хозяина зерно: нам достаточно будет дела и с водой.

– Ну ладно, лети себе на свободу, – в один голос сказали Молли и Нелли и отпустили крылатого духа.

Он взмахнул своими серебристыми крылышками и скрылся в темноте ночи. В ту же минуту из замочной скважины вылетел целый рой крошечных эльфов: все они светились, как маленькие яркие светлячки, и беззвучно трепетали сверкающими прозрачными нежными крылышками.

Девушки пошли спать. На следующий же вечер они поставили у порога две чаши с чистой водой, а утром нашли в них две серебряные монеты. С тех пор они аккуратно исполняли обещание, данное эльфам, и на рассвете получали награду.

Так продолжалось какое‑то время. Но однажды Молли и Нелли отправились на деревенский праздник, долго танцевали там и очень устали. Они вернулись домой поздно и сразу легли спать, забыв на этот раз поставить эльфам воду. Молли тотчас же заснула, а Нелли лежала с открытыми глазами, вспоминая о том, как она веселилась на деревенском балу.

Вдруг возле закрытой двери комнаты девушек послышались жужжание и какой‑то негромкий ропот[2]. Нелли приподнялась на постели и прислушалась. Вскоре она различила целый хор тоненьких голосков эльфов, которые жаловались на леность и забывчивость девушек, говорили, что им очень нужна вода именно в этот день, так как от летнего зноя в лесу засохли все незабудки и кукушкины слезки.

Нелли вскочила с постели и принялась будить подругу, говоря:

– Вставай, Молли. Мы забыли поставить эльфам воду, и они вьются возле нашей двери, плачут и упрекают нас за леность и забывчивость.

– Ах, оставь меня! Мне так хочется спать, – ответила Молли. – Иди, ставь воду, если тебе хочется, я же не шевельнусь, даже если сюда слетятся все эльфы Англии.

Нелли поставила чашу с водой у порога. Потом она вернулась в комнату и со спокойной совестью легла в постель. Молли в это время заснула крепким сном. Нелли все еще не спалось. И вот она опять услышала, что возле двери зажужжали тонкие голоски, но на этот раз они были не жалобные, а серьезные и даже сердитые. Эльфы совещались между собой, как им наказать ленивую и нелюбезную Молли.

Одни предлагали накинуться на нее и приняться щипать ее руки и лицо, другие желали испортить ее новую лиловую шляпку с завязками, третьи – послать ей зубную боль. Какой‑то эльф придумал сделать ее нос ярко‑красным, но другие нашли, что это слишком жестокое наказание для такой хорошенькой девушки. Наконец на совете было решено, что Молли сделается хромой на семь лет.

Кроме того, эльфы дали ей возможность вылечиться в самом скором времени, приложив к ноге траву, название которой они произнесли. Нелли, слушавшая все это, ясно различила название лечебного растения, состоявшее из целых семи слогов. Она хотела хорошенько запомнить его, найти траву и таким образом вылечить хромую подругу. Несколько раз повторила она длинное и трудное слово и, думая, что хорошо запомнила мудреное название, заснула, а наутро совсем забыла его. Как она ни ломала голову, каких слов ни придумывала – настоящее название не приходило ей на ум.

Молли сильно хромала, но с этих пор она заботливо и аккуратно ставила свою чашу воды у порога. Иногда, чтобы умилостивить эльфов, она, кроме того, клала на порог сот меда, ложечку варенья, кусочек сахару, несколько зерен ржи, ячменя или пшеницы. Утром обе девушки находили в чашах серебряные монеты, но нога Молли не поправлялась.

Так прошел год. Наступил июль. Стояли жаркие тихие дни. Все луга и опушки лесов пестрели чудными цветами. Однажды Молли по поручению своего хозяина понесла яйца на продажу в соседний городок. Хромая девушка ходила медленно, и ей пришлось возвращаться домой вечером. Солнце заходило, Молли торопилась, но не успела вернуться домой раньше сумерек. Стало темно. Над землей потянулся легкий туман, и вот, проходя через большой цветущий луг, Молли в полусумраке увидела, как из маков, колокольчиков, васильков, маргариток, ромашек и иван‑чая стали роем вылетать маленькие крылатые существа.

«Эльфы», – подумала она и, с грустью взглянув на свою ногу, пошла дальше.

Вдруг возле ее уха что‑то зазвенело, и она почувствовала нежное прикосновение к щеке. Она оглянулась и увидела, что вокруг летают маленькие эльфы, слегка освещенные серебристыми лучами поднимавшейся над землей луны.

– Погоди, Молли, – сказал один из них, – постой здесь. – И он улетел в лес.

– Благодарим тебя, Молли, за мед, – пропели голоса.

– Благодарим тебя за сахар, – пропищали вторые.

– Благодарим за варенье, – прозвенели третьи.

– Погоди, погоди, – закричал целый хор тонких голосков, – наш старший брат эльф Крольф сейчас поможет тебе в беде.

Из леса вылетели четыре громадные ночные бабочки, которые в лапках несли невиданный странный цветок темно‑лилового цвета. В его чашечке сидел удивительно красивый эльф, немного покрупнее, чем все остальные, с четырьмя прозрачными крылышками на спине и с маленькой красивой коронкой на светло‑золотистых волосиках.

– Крольф! Крольф! – запели эльфы.

В эту минуту эльф Крольф вылетел из цветка. Своими маленькими ручками он взял его из лапок бабочек, с веселым лицом подлетел к Молли и, глядя ей прямо в глаза, сказал длинное название цветка из семи слогов.

Такого удивительного слова Молли никогда не слыхала, а потому тотчас же и забыла его. Между тем Крольф спустился в траву и положил фиолетовый цветок на ступню ее хромой ноги. В ту же минуту молодая девушка услышала:

– Выздоровела, выздоровела!

Крольф сел на одну из бабочек, приветливо махнул Молли рукой и улетел. За ним, извиваясь длинной вереницей, улетели и остальные эльфы. Молли осталась одна.

Совсем здоровая, не хромая, она вернулась домой. Нечего и говорить, что с этого времени ни Молли, ни Нелли никогда не забывали об эльфах. Обе они ставили им воду, а утром получали от них новые чистенькие серебряные монеты.

 

Черепаха и скорпион