Глава 31. Клочки земель. День девятый.

День Девятый

Это был последний день суда, и воздух так и потрескивал от всеобщего напряжения. Когда Сильвана направлялась в Храм, она заметила одного из гоблинов-букмекеров, которому каким-то образом удалось ускользнуть от Пандаренов-стражников.

«Эй, леди», обратился он к ней. У него были большие очки, расположившиеся на его широкой, лысой голове и отполированные до блестящего совершенства пуговицы на жилетке. «Уверены, что не хотите сделать ставку?»

Сильвана была в приподнятом настроении, и эта мысль позабавила её, поэтому она остановилась и улыбнулась маленькому зелёному обманщику. «Каковы шансы?» спросила она, а её губы изогнулись в усмешке.

«Удвоите деньги, если всё закончится быстрой казнью, утроите, если приговором будет пожизненное заключение и очень интересные коэффициенты для более безумных сценариев».

«К примеру?»

Он сверился со своими заметками. «Давайте поглядим… двадцать пять к одному, если мнения присяжных разделятся и они ничего не решат, восемнадцать к одному, если заключённый попытается сбежать, пятьдесят к одному, если Обвиняемый по какому-то стечению обстоятельств умрёт, и две сотни к одному, если его всесторонне и полностью помилуют и отпустят, включая, но не ограничиваясь, работу в Оргриммарском Приюте». Он уставился на неё, а из-за очков его крошечные глаза выглядели огромными.

«Кто-нибудь и правда осмелился сделать ставку на это?» спросила она, усмехаясь.

«Вы были бы удивлены, узнав сколько было подобных случаев. Чудеса случаются постоянно. Однажды я видел, как блестящий-и-шикарный гномский болид, который лидировал в гонке на протяжении пятнадцати кругов, взорвался прямо перед финишем на старой Трассе Миражей».

Ох уж этот соблазн. Но Сильвана не могла рисковать тем, что гоблин запомнит ставку, поэтому вместо продолжения она похлопала его по блестящей зелёной голове и вошла внутрь.

Этим вечером, после заключительных речей, Августейшие Небожители соберутся на совещание, и Гаррош получит свой последний ужин. Она знала, что это будет рыба с зелёным карри. Любимое блюдо Гарроша, и Вериса подтвердила, что оно точно будет подано. Что бы ни произошло сегодня в зале суда, это будет ничем иным, чем несущественным развлечением. Лучше оставить для других их беспокойство, нахмуренные брови, обсуждения, споры и вердикты. Сильвана и Вериса были единственными, кто понимал насколько бессмысленным всё это было.

Тажаню Чжу пришлось ударить в гонг ещё несколько раз, немногим больше чем обычно, чтобы гул разговоров наконец утих. «Я уверен, что вы все уже знаете: сегодня последний день суда над Гаррошем Адским Криком». Он взглянул на Тиранду. «Ча’шао Шелест Ветра, есть ли свидетели, которых вы хотели бы снова вызвать на допрос?»

Сильвана заметила, что ночная эльфийка была одета в более формальную одежду, чем на ней была ранее. Она не сомневаюсь и ждала лишь победу. Которой бы, при других обстоятельствах, Сильвана возможно и обрадовалась. «Больше нет, Фа’шуа».

«Ча’шао Кровавое Копыто, есть ли свидетели, которых вы хотели бы снова вызвать на допрос?»

Бейн закачал рогатой головой. «Нет, Фа’шуа».

«Так и запишем. Перед тем, как у вас будет возможность привести заключительные аргументы, чтобы предотвратить превращение последних нескольких часов суда в карнавал, я хочу сообщить всем присутствующим о том, что сегодня произойдёт. Сегодняшний день суда пройдёт следующим образом: Обвинитель последний раз приведёт все аргументы в пользу казни заключённого; Защитник приведёт аргументы в пользу пожизненного заключения; После чего будет двухчасовой перерыв, на котором Обвиняемый сможет принять пищу по своему выбору, которая потенциально может оказаться последней в его жизни».

Сильвана напряглась. Что? Она думала, что карри будет подан этим вечером, после того, как присяжные уйдут совещаться, а не в середине дня! Все их планы… Её взгляд скользнул на сестру. Она не могла разобрать выражение лица Верисы с такого расстояния, но её сестра вдруг начала копошиться в своей сумке. Вериса порылась в ней, после чего кивнула и повернулась лицом туда, где находились места Отрёкшихся.

Панику сменил восторг. Моя любимая сестра, подумала она, сдерживая улыбку, какая же прекрасная команда получится из нас с тобой! Похоже, Вериса всегда имела при себе яд, который ей вручила Сильвана. Их ждёт успех независимо от того, когда проклятый орк будет поглощать еду своей пастью.

Катастрофа предотвращена, Сильвана снова полностью обратила своё внимание на судью. Он смотрел на толпу суровым лицом. «Я надеюсь, что никто не будет мешать судебному процессу хоть сегодня. Его судьба будет решена передо всеми нами. У него будет право сказать всё, что он держит в его душе и сердце, и его услышат. Он сможет говорить так долго, как пожелает. Если кто-то не понял что-либо из того, что я сейчас сказал, то я буду более чем счастлив разъяснить ему лично за месяц заключения в тюрьмах Монастыря Шадо-пан».

Сильвана не сомневалась ни на минуту, что Пандарены действительно сделают это, и, видимо все остальные тоже не хотели это проверять. Тажань Чжу, судя по всему, был удовлетворён тишиной, которой были встречены его слова, и продолжил.

«После того, как Обвиняемый скажет своё последнее слово, присяжные отправятся на совещание. Мы все снова соберёмся, когда присяжные вернутся для вынесения приговора. Ча’шао Шелест Ветра, мы готовы услышать вашу заключительную речь».

***

Джайна внимательно следила за тем, как Тиранда поднялась с места, задержавшись на мгновение для того, чтобы свериться со своими заметками, после чего аккуратно свернула их и отодвинула в сторону. Ночная эльфийка знала, что это был тот самый момент, которого ждёт большинство присутствующих. Внимание всех было обращено к ней, и она не торопилась. Тиранда достала сумку из рунической ткани, совсем обычную, и положила её на стол. После чего она достала из неё камень размером с куриное яйцо.

«Во время предварительного слушания», начала она, а её мелодичный голос ясно разносился по Храму, «я сказала вам, что моя задача невероятно проста. Моей работой в качестве Обвинителя было предоставление доказательств того, что Гаррош Адский Крик не заслуживает «второй шанс», не заслуживает того, чтобы «загладить свою вину», или любой другой фразы, которой Защитник мог бы сыграть на ваших чувствах. Даже до того, как я начала говорить, Гаррош сознался в совершённых им преступлениях, в которых его обвиняли, и…». Она слегка улыбнулась и пожала плечами. «Я не сомневаюсь, вы помните его отношение к суду».

Она снова подошла к своему столу. Тиранда осторожно положила на него камень, и достала из сумки второй, после чего продолжила свою речь.

«Защитник спрашивает, может ли кто-то измениться? Конечно, может. Это природа вещей, всё меняется. Но не всегда изменения идут в лучшую сторону. Деревья вырастают. Но с ними растёт и число вредителей». И снова она положила камень на стол, на этот раз достав из сумки два других.

«В предварительном слушании я дала вам обещание», сказала она. «Что вы увидите жизнь Гарроша Адского Крика, вы увидите как он лжёт и станете свидетелями его предательства».

Она остановилась и взглянула прямо на Джайну. «Я сожалею о том, что мне пришлось показать столько ужасов, которые он совершил. Но от того, как я буду действовать, зависело слишком многое. Я должна была сделать всё, что в моих силах, чтобы Обвинение было максимально полным и честным». После этого она поклонилась, прижав камни, которые были в её руках, к сердцу.

Джайна понимала её. Она с трудом собралась с силами и кивнула. Тиранда никак не среагировала, но Джайне показалось, что она всё же испытала облегчение. И снова Верховная Жрица положила на стол два камня и достала ещё два. Четверо из них сформировали небольшую линию на краю её стола, и уже более чем один из присутствующих разглядывал их с любопытством.

«Всего было десять обвинений», сказала Тиранда. «Преступлений было много больше, но в основном это были вышеупомянутые десять, повторяясь». Она потянулась к сумке и достала ещё больше камней, в то время как продолжала говорить. Она складывала их рядом с остальными, продолжая всё ту же аккуратную линию.

«Геноцид. Убийства. Насильственная депортация. Похищения и исчезновения отдельных лиц. Порабощения. Похищения детей. Пытки. Убийства заключенных. Принудительная беременность. Бессмысленное разрушение городов, посёлков и деревень, не оправданное ни военной, ни гражданской необходимостью».

Тиранда остановилась. Она оглядела камни, сделав вид, что пересчитывает их. «Девять камней здесь». Она взглянула на трибуны, её светящиеся глаза искали чьё-то лицо. «Вероятно, вы хотите знать, почему тут только девять камней, хотя я только что сказала, что обвинений десять. Это потому, что камни представляют не обвинения».

Она повернулась к столу и взяла первый камень, начав рассматривать его. «Эти камни», медленно сказала Тиранда, «нечто большее. Это клочки земель, которые теперь вечно будут нести память о Гарроше Адском Крике. К примеру… этот был взят в Когтистых горах. Властитель Кром'гар уничтожил целое поселение невинных, следуя тому, что он считал уставом Гарроша для новой Орды. Каким образом он это совершил? Сбросил на них бомбу. Гаррош убил его за… бесчестье».

Она жестко ударила камнем по столу, и пораженная Джайна даже слегка подскочила. Тихие вздохи удивления прокатились по амфитеатру. Тиранда взглянула вверх своими свирепыми, но прекрасными глазами и взяла следующий камень.

«На этом много тёмно-красных пятен… он был свидетелем многих кровопролитий. Он был взят с арены в Оргриммаре». Тиранда задумчиво рассматривала его, поворачивая рукой. «Из мест, где проводится мак'гора. Мест, где отец Бейна Кровавое Копыто умер, преданный теми, кому доверился его новый Вождь». Этот камень она осторожно положила рядом с первым и перешла к третьему.

«Этот камень, покрытый мхом, взят из Гилнеаса. Гаррош Адский Крик напал на те земли… и столь многие пали. Вот ещё один, из Азшары, красивой Азшары, в которой царила вечная осень. Сейчас она уже мало напоминает ту, не так ли? Гаррош Адский Крик отдал эти земли гоблинам, которые растерзали её своими машинами и превратили в гигантский символ Орды. Даже воду в их собственной столице они превратили в непригодные для питья помои!» Она бросила этот камень вниз почти так же, как поступила с первым, и Джайна увидела неподдельную боль на её лице.

Эта боль стала только сильней, когда она осторожно взяла следующий камень, на котором располагались синие и зеленые полосы. «Ясеневый лес», сказала Тиранда. «Земли, богатые деревьями, ручьями и жизнью. Ясеневый лес. Разорённый орками по приказу Гарроша. Места боёв, в которых пали родители похищенных детей».

Джайна напряглась, приготовившись к очередному удару о стол. Но вместо этого, ночная эльфийка мягко положила его. Она прикоснулась к нему с сожалением, прежде чем перейти к следующему. Следующий камень очень отличался от остальных. Он был похож на кусок лавы из вулкана, и вдруг Джайна поняла откуда он был взят.

«Не удовлетворённый разорением Азшары и Ясеневого леса, не долго думая, уже неся ответственность за десятки смертей невинных, Гаррош хотел всё большего. Гораздо большего. Он считал, что Орда имеет право не только жить и процветать, но и он сам имеет право делать для этого всё, что ему вздумается, не взирая на цену и на то, чем это обернётся для остальных». Она подняла кусок скалы, чтобы все могли его увидеть. «Это часть тела раскалённого гиганта! Могущественный элементаль был вынужден служить под суровыми пытками тёмных шаманов, которые заставили землю бушевать от боли и гнева. И всё это он совершил… после Катаклизма!»

Осталось ещё три камня. Джайна посмотрела на следующий. Он был серым, и… гладким, будто скала, которую десятилетиями обтачивала вода. Тиранда подняла его с осторожностью, будто бы он мог рассыпаться, и взглянула прямо на Джайну.

Дыхание Верховного Мага остановилось. Она почувствовала руку Кейлека на своей, его касание было столь лёгким, что он тут же готов был отступить, если почувствует её малейший дискомфорт. Джайна не смотрела на него. Она не могла оторвать взгляд от этого простого осколка скалы. Вместо этого, она раскрыла свою руку и крепко вцепилась в руку Кейлека.

«Терамор», сказала Тиранда, а её низкий голос слегка подрагивал от волнения. Ей не нужно было продолжать. Она прижала камень к сердцу прежде чем вернула его на стол. «Дарнасс», тихо сказала она, прикоснувшись к предпоследнему камню. «Дом ночных эльфов, на который напали, когда Похитители Солнца предали Даларан и использовали свою магию не для помощи Азероту, а для кражи Божественного Колокола».

И последний… «Вечноцветущий Дол», сказала она, и её голос дрогнул. Джайна знала, что это было не специально. «Древнее место, сокрытое столь долго. Лишь недавно нам позволили увидеть его. И теперь, по его вине, этому месту нанесён почти непоправимый урон. Может потребоваться вечность для полного восстановления этих земель. И всё это было совершено из-за невыразимой, несокрушимой жажды Гарроша Адского Крика увеличить силу и мощь одной из рас Орды!»

Она развернулась, а её гнев и эмоции выражала каждая жёсткая линия её сильных, гибких форм. «Чем займётся кто-то вроде него, если вдруг получит второй шанс, кроме как попытается нанести ещё больший урон всем, кто его окружает? Что будет интересовать его, кроме обретения ещё большей мощи и предательства ещё большего числа союзников? Августейшие Небожители! Вы мудры настолько, что это за гранью нашего понимания. Я призываю… Я умоляю вас. Приговорить Гарроша Адского Крика к смерти за то что он сделал со своими врагами, что он сделал со своими союзниками, что он сделал с Азеротом. Он никогда не изменится. Он не сможет измениться. В нём есть неизмеримая гордость и жажда крови, с которыми он уже никогда не справится. Пока бьётся его сердце, он будет стремиться лишь усилить их. Пока он жив - резня будет продолжаться».

Она сделала глубокий вдох и элегантно выпрямилась во весь свой рост.

«Я молю вас покончить с этим. Покончить с ним. Сейчас же».

 

 

Глава 32. Правильный путь.

В зале суда была абсолютная тишина, когда Тиранда вернулась на своё место. Джайна почти что ощущала то напряжение, с которым каждый в зале суда смотрел на Гарроша Адского Крика. Так много невинных душ. Так много боли. Так много разрушений… И всё из-за одного орка. Одного! Как же ему самому удалось причинить вреда другим больше, чем всей его расе в прошлом?

Одно единственное действие. Один точный удар меча или один идеально нацеленный огненный шар, и всё бы закончилось. Гаррош Адский Крик никогда бы никому более не причинил вреда.

Её пальцы зачесались от невыразимого желания осуществить эту мысль.

Спустя некоторое время, Бейн Кровавое Копыто поднялся на ноги. Звук от его копыт громко раздавался в тишине зала. Джайна почувствовала прилив сожаления о том, что таурену пришлось пытаться выполнить совершенно невероятную задачу.

Пару мгновений он стоял и собирался с мыслями, после чего обратился к внимательным Небожителям. «Я знаю, что вы ожидаете страстного призыва к милосердию, что я буду пытаться достучаться до ваших мудрости и сострадания. Может быть мне и придётся так поступить; Это я еще не решил. Но прямо сейчас я хотел бы поделиться с вами чем-то иным, не связанным с Гаррошем Адским Криком. О себе».

Он сжал руки за спиной и начал медленно идти по окружности на полу зала. «Когда меня попросили защищать Гарроша, у меня не было и капли желания делать это. Я завидовал Ча'шао Шелест Ветра. Не только потому, что её шанс на победу много выше, но и потому, что я хотел сделать то, что сделала она. «Он остановился перед столом Тиранды. Она с любопытством, но всё же немного настороженно вгляделась в него. Бейн взял второй из её каменей, который когда-то находился на арене мак'гора. Теперь Джайна точно была уверена, что на нём осталась кровь, из-за которой, вероятно, Тиранда и выбрала его. Вполне возможно, что это могла быть кровь Кэрна.

Тиранда прищурилась, но не стала останавливать его. Бейн продолжил своё шествие.

«Должно быть, сбор этих камней принёс довольно много удовлетворения. Прикоснуться к тому что произошло в тех местах. Ощутить сколь трагическим и горестным было произошедшее». Он полностью обхватил своей рукой камень, так что его стало практически не видно. «Просидеть с Хроми столь долго и, заглянув через саму ткань времени, лично найти доказательства каждому преступлению, и сообщить суду присяжных и всем собравшимся: «Взгляните! Посмотрите, прочувствуйте! Это… это то, что совершил Гаррош Адский Крик!»

Что он делает? Подумала Джайна. Он просто сдаётся? Наконец признаёт, что защита Гарроша была безнадёжной задачей с самого начала?

«Я ненадолго отправлялся в Громовой Утёс. Свой дом, который для моего народа основали мой отец и Вождь Тралл. Я вдохнул воздуха тех земель и, сидя на красных скалах, спросил у духа своего отца, как мне поступить?» Бейн указал на Кадора Песнь Облаков, сидевшего на трибунах. «Я просил видения. И оно явилось мне».

Голос Бейна слегка дрогнул, а его рука сильнее сжалась вокруг камня, на котором вероятно была кровь его отца.

«Мой отец знал, что я не должен позволить ненависти и боли поглотить меня, и, пока я жив, я должен идти с высоко поднятой головой. Он знал, что я должен был принять эту ношу, и по-настоящему защищать Гарроша так хорошо, как только могу, независимо от исхода. Иначе я никогда не обрету покой. Он знал это, потому что он знал меня. И мой отец, погибший от руки Гарроша, поступил бы так же, если бы всё ещё был жив.

«И именно поэтому я согласился защищать Гарроша. Я провёл множество часов с Кайрозом, исследуя прошлое как и Тиранда. И я обнаружил, что способа честно защитить Гарроша Адского Крика просто не существует. Его просто нет. Единственной «защитой» может стать что-то за гранью этого, что действительно имеет значение».

Бейн снова взглянул на камень, который расположился в его большой руке. «Тиранда побывала во многих местах, чтобы получить эти камни для своего выступления. Я не умаляю её труда или боли, которую, я уверен, она чувствовала когда собирала их. Но я должен сказать вам так же жёстко, каким было её представление. Это было именно оно. Представление. Шоу, как и образы Видения Времени. Сродни Ярмарке Новолуния, с которой Обвиняемый сравнил этот суд».

Глядя прямо на Небожителей, он раздавил камень своими мощными пальцами.

«Это ничего не значит».

Джайна почувствовала прилив гнева и обиды. Как он мог так поступить? Так бессердечно уничтожить то, что могло быть драгоценным воспоминанием о его отце? Возгласы недовольства захлестнули зал суда. Тажань Чжу взял молот, и ропот утих.

Бейн, не обратив и малейшего внимания на реакцию присутствующих, раскрыл ладонь, и ручеёк пыли посыпался на пол зала. «В конце концов нам всем предстоит стать вот этим. Пылью. Скалы, деревья, живые создания полей и лесов, таурены и ночные эльфы, орки… Всем нам это предстоит. Но это не имеет значения. То, что мы умрём – не имеет значения. Важно – что мы были живы».

Он оглядел присутствующих в зале. «Только тогда, когда нечто живо – оно может измениться. Только когда мы живы – мы можем утешить друга, взрастить детей или возвести города. Мой отец был жив, и делал всё что мог и правильно до самого конца. Он научил меня многому».

Теперь Бейн смотрел прямо на Джайну и Андуина. «Однажды он сказал, что разрушить легко. А создать что-либо что просуществует долго – очень трудно».

Он взял ещё один камень, тот, что был из Терамора, где он, Джайна и Андуин говорили о многом. «Я мог бы разбить череп Гарроша этим камнем. Или… Я мог бы использовать его для постройки города. Я мог бы перемолоть им зерно, или высечь искру для костра. Я мог бы покрыть его яркой краской и использовать в церемонях Матери-Земли. Что бы мы ни сделали с этим камнем, когда-нибудь он обратится в пыль. И всё, что имеет значение – это то, что мы делаем с ним пока живы. И я верю, что если мы по-настоящему заглянем в своё сердце, не взирая на страх и раны, что охраняют его, то мы увидим что это правда».

«Все мы совершали то, чего стыдимся. Все мы совершали то, что хотели бы исправить. У всех из нас есть потенциал стать собственной версией Гарроша Адского Крика. Когда я увидел, как Видение Времени показывает нам события из прошлого на этом суде, я начал понимать это. Я видел это в Дуротане, который напал на Телмор, но позже был изгнан собственным народом за свои убеждения. В Гаккорге, который покинул завидную должность в Кор'кроне только потому, что был несогласен с тем как обошлись с невинными детёнышами. Король Вариан…» Бейн указал на него «однажды вы прижали меч к горлу женщины, которая была одета лишь в ночную рубашку, которой нечем было защищаться. А теперь вы двое друзья и союзники. Алекстраза, с которой поступили так ужасно, которая несмотря на все свои страдания простила орков, зная, как и всем нам надо знать, что это единственный правильный путь».

Он снова взглянул на Джайну, а его глаза были полны сострадания. «Леди Терамора, которого больше не существует, пережила так много потерь и предательств. Она не Аспект драконов, наделённый невероятным терпением и любовью ко всему живому, мы видели и слышали её горе и её ярость. Но даже она понимает. Она не хочет стать похожей на Гарроша».

Бейн повернулся к Небожителям, которые внимательно смотрели на него. «Тиранда говорила о настоящей справедливости. Я верю, что вы знаете суть этих слов. И я уверен, что сегодня мы станем свидетелями её свершения. Благодарю вас».

***

Бейн хоть и не завоевал всеобщую поддержку, всё же смог тронуть многих, но не Джайну. Так много мыслей сражалось в её голове и сердце, когда всех отпустили на двухчасовой перерыв. Кейлек сообщил ей, что если она хочет, то они могут перекусить вместе, но она деликатно отказалась. «Я… Я должна подумать о произошедшем», сказала она, и он кивнул, но его глаза были печальны, несмотря на то, что он улыбнулся. Джайна купила себе легендарного супа с лапшой и нашла тихое место, на приличном расстоянии от дорог храма, под цветущей вишней. Она любила лапшу и открывающийся вид был великолепен, но она игнорировала и то и другое, механически кладя еду в рот и пережёвывая.

Она не завидовала задаче Небожителей. Она думала о том что она услышала, увидела, и была вынуждена сказать всем. Она думала о Кинди, о том какой она была весёлой, и как это расходилось с серьёзностью, с которой она подходила к делам, о том как она любила жизнь. Она думала о Кейлеке и том внутреннем противоборстве, что он испытывал. Она не сомневалась в том, что он любит её. Но его сердце… оно лучше, сильней, добрей чем её. Когда она поняла это, то ощутила вспышку горечи. Он не может выносить её злобу. Она поняла, это причиняет ему боль. Он может остаться и испытывать эту боль дальше, или уйти и снова быть в порядке.

Сложный выбор, подумала она. Но Бейн был прав в одном. Она не хочет быть похожей на Гарроша. И если бы Гаррош был на её месте, как бы он поступил?

«Леди Джайна?» Это был Джиа Цзи, один из посыльных суда. Он низко поклонился. «Простите за то, что нарушаю ваше одиночество, но у меня есть для вас письмо».

Он протянул свиток. Нахмурившись, Джайна взяла его и побледнела, когда увидела печать. Красный воск, который без сомнений был знаком Орды.

Тысяча мыслей роились в её голове и все были ужасны. Она сломала воск дрожащими пальцами, развернула свиток и прочла:

Мне потребовалось некоторое время, чтобы узнать про то, что

произошло в Даларане. Ты была женщиной мира, которая сторонилась

войны, но теперь это не так. Гаррош сжигает земли и мёртвые – не

единственные жертвы. Я не испытываю ненависти к тебе и не обвиняю

в произошедшем, несмотря на то, как ты относишься к Гаррошу и Орде.

У всех есть свои скелеты в шкафу.

–В.

Она перечитала послание несколько раз, а затем медленно улыбнулась. «Вы хотите, чтобы я передал ответ, Леди Джайна?» спросил Джиа.

«Да», сказала она. «Пожалуйста, скажите Вождю что я признательна за его понимание».

«Конечно, моя Леди». Джиа низко поклонился и повернулся, отправившись передавать послание. Джайна посмотрела ему вслед, а улыбка всё ещё была на её лице и согревала её. Она оглядела толпу, которая находилась ниже по склону. Её взгляд тут же нашёл того, у кого были сине-чёрные волосы. Он разговаривал с Варианом и Андуином, а через мгновение он обменялся рукопожатиями с ними обоими и начал уходить. Он выглядел расстроенным.

Он уходит.

Сжимая письмо от Вол'джина, Джайна побежала к нему.

«Кейлек!» кричала она, не обращая внимания на то, что вся толпа смотрела на неё. «Кейлек!»

Она очень быстро бежала, но все же замечала препятствия и проворно перепрыгнула корень дерева. Толпа расступилась, когда она приблизилась. Она не заметила этого. Её взгляд был сосредоточен на Калесгосе, и она быстро взмолилась Свету, чтобы он не потерялся в толпе.

«Кейлек!»

Его шаги замедлились, и он остановился. Он склонил голову, словно прислушиваясь, после чего повернулся, а его взгляд пытался найти её в море существ окруживших его. Их глаза встретились, и его лицо озарилось, словно солнце осветило его. Её сердце наполнила радость. Она за мгновение пересекла расстояние разделяющее их и бросилась на него с распростёртыми объятьями.

И прямо там, у всех на глазах, с наслаждением они слились в долгом поцелуе, и Джайна была невероятно рада этому.

Гаррош Адский Крик забрал у неё достаточно.

Ему не удастся забрать и то малое, что осталось. Он не сможет разлучить их.

 

 

Глава 33. Любимое угощение.

«Вериса!» Му-Лам Шао с теплотой приветствовала свою подругу. «Я не знаю, увидимся ли мы с тобой сегодня, это же последний день суда».

Вериса улыбнулась пандаренке, которая деловито нарезала имбирь, лук и другие ингредиенты так быстро, что нож казался замыленным пятном. «О нет, я же хотела убедиться, что научилась готовить это блюдо. Оно же тут так популярно, похоже даже орки готовы его уплетать за обе щеки».

Му-Лам тепло усмехнулась, а её глаза прояснились. «Некоторые бы сказали, даже эльфы», она подмигнула. «Но да. Было бы не очень хорошо, если бы я не убедилась, что ты точно знаешь как правильно приготовить это блюдо. Ты всегда можешь заглянуть ко мне на кухню, ты же знаешь. Ты ведь заглянешь ещё?»

Она взглянула на эльфийку с надеждой. Вериса вдруг неожиданно почувствовала острую боль. Нет, она не заглянет. Она уже никуда не заглянет. Только тёмные земли вскоре будут окружать её. Пыльные пустоши Оргриммара и грязные трущобы гоблинов. Хотя всё же это было не совсем так. Она могла отправиться и в Луносвет и увидеть как всё изменилось с тех пор как она жила там, могла посетить вершины своей семьи…

«Ну конечно же», запросто соврала она. «Мы ведь с тобой друзья, Му-Лам». Хоть эти слова были правдой.

Му-Лам засияла. Всё ещё будучи слегка смущённой, она сказала чуть более резко: «Вот… сделай ка что-нибудь полезное. Поруби этот базилик и порежь солнцефрукт».

Солнцефрукт. Вот и он. Он источал приятный аромат, даже не будучи нарезанным. Вериса взяла нож очень осторожно, чтобы случайно не порезаться.

Готовили они восемь порций, и Му-Лам достала восемь небольших керамических мисок. Вериса порезала солнцефрукт на четыре части, в то время как Му-Лам перечисляла всё, что отправится в рыбный карри, в том числе ингредиенты для соуса. Вериса многое пропустила мимо ушей. Всё, о чём она могла думать – это только смерть Гарроша Адского Крика. Несмотря на заключительную речь Бейна Кровавое Копыто. Ронин мёртв… И Гаррош заплатит за это.

«Какая из них отправится к Гаррошу?» спросила она, надеясь, что вопрос прозвучал довольно обыденно.

«Его поднос сделан из коричневого бамбука», сказала Му-Лам, указав на него ложкой. «Положи ему дополнительную четверть солнцефрукта. Это может быть последним, что он съест, и я знаю, что он очень любит солнцефрукты».

«Ты слишком добра к убийце». Сказала Вериса до того, как успела подумать и промолчать. Но Му-Лам знала о том кого потеряла Вериса, и взглянула на высшую эльфийку с пониманием.

«Завтра я проснусь в этих прекрасных землях, у меня будет здоровая пища, любящие друзья и семья. Понимание этого очень ценно и заставляет осознавать разницу между нами. Гаррош Адский Крик, что бы ни решили Августейшие Небожители, никогда уже не сможет иметь что-то подобное. И зная это, я думаю довольно просто быть доброй».

Стыд, жар и напряжение захлестнули Верису. Гнев достиг своего пика. Но она просто кивнула и отрезала ещё одину четвертинку солнцефрукта. Му-Лам вытерла лапы и отвернулась к котелку с карри.

Самое время.

Вериса достала флакон из сумки и откупорила его. Её руки не дрогнули, когда она вылила по три капли на каждый кусочек, хотя и одной было достаточно. Жидкость быстро растворилась в соке аппетитных фруктов. Никто и никогда не узнает. Вериса закрыла пробкой флакон, плотно прижав, чтобы запечатать, после чего вымыла руки с мылом. Дело сделано.

«Спасибо, Вериса», сказала Му-Лам. «Я буду скучать по тебе до нашей следующей встречи».

Вериса улыбнулась ей. «Спасибо, Му-Лам. За всё. До следующей встречи».

Она повернулась чтобы уйти. И Му-Лам сказала ей вслед: «И когда решишь снова навестить меня, приводи своих малышей! Твои мальчики должно быть очень красивы!»

Её мальчики.

Реакция на эти слова не заставила долго ждать и Вериса задрожала. Она продолжала идти, подняв на прощание руку, покинув комнату в нижней части храма, которая была переделана во временную кухню, и поспешила в коридор.

Она облокотилась на прохладный камень, тяжело дыша. Вериса не была чужда насилию. Она забирала жизнь и раньше. Но это всегда было в бою, когда она сражалась за что-то или кого-то. Сейчас всё было по-другому. Это было преднамеренное, рассчитанное, тщательно спланированое убийство с использованием оружия не следопыта, а наёмного убийцы. Хуже, чем стрела пущенная в глаз, хуже, чем кинжал во тьме.

Твои мальчики должно быть очень красивы.

По правде она и не думала о них так долго. Сначала были дела с Похитителями Солнца и Лор'темаром, потом Осада Оргриммара, потом суд. Она провела с ними буквально мгновения за последние годы, и даже теперь…

Они были красивы. У обоих были рыжие волосы Ронина и её глаза: Гирамар, который был старше лишь на несколько мгновений, и Галадин. Вериса вдруг поняла, как она скучает по их смеху. Какими диковатыми они оба были, но очень добрыми. Её мальчики. Их отец гордился бы тем, как смело…

Она попыталась представить их в Подгороде, и… не смогла. Где бы они резвились, играли и смеялись? Где бы они смогли увидеть ясное небо? Как они смогли бы узнать что-то новое о жизни в городе, где обитает лишь смерть?

«Вериса?»

Потерявшись в видении своих ярких детей в сером и тёмном Подгороде, Вериса вздрогнула.

«Андуин», сказала она, слегка рассмеявшись. «Извини… я задумалась».

«Нет, это ты прости. Я не хотел тебя напугать. Ты в порядке?»

Она вернулась в настоящее, лицом к лицу с другим красивым мальчиком. Хотя этот и намного старше близнецов. Но у этого светловолосого принца было такое же сострадательное и доброе сердце. «Я в порядке, в порядке», сказала она. «Что ты здесь делаешь?»

Он выглядел немного робким. «Пришёл поговорить с Гаррошем. Он попросил меня об этом некоторое время назад, и мы разговариваем с ним после суда каждый день. После свидетельств Алекстразы я не хотел больше видеть его, но… это может быть последней возможностью поговорить с ним. Я чувствую, что должен это сделать, даже если он просто снова закричит на меня».

Вериса уставилась на него, и подумала о своих смеющихся мальчиках. И прежде, чем она успела передумать, она вдруг бросилась на Андуина и схватила его за руку. Он взглянул на неё в замешательстве.

«Вериса?»

«Похоже Свет и здесь приложил свою руку», сказала она, мысли гремели у неё в голове. Быстрей, быстрей, до того как страх и ненависть закроют губы. «Я расскажу тебе о том что сделала. Еда Гарроша отравлена. Делай с этим знанием всё что пожелаешь».

Не дожидаясь ответа, она помчалась по коридору. Она найдёт Ю Фэй и отправится в Даларан, где обнимет своих мальчиков – своих тёплых, прекрасных, живых детей – очень крепко, и никогда, никогда больше и не помыслит снова от них отречься.

***

Андуин смотрел вслед следопыту высших эльфов, с открытым от удивления ртом.

Яд? Вериса хотела отравить Гарроша? Он едва мог в это поверить. Но потом он вспомнил то, какой жёсткой и суровой она была с тех пор как Ронин умер в Тераморе, и, как она и Джайна подпитывали друг друга ненавистью к орку. И с сожалением он понял, что, да… он может в это поверить.

Он сорвался с места, как только подумал что пища уже могла достичь назначения. Он побежал вниз по коридору, заскользив по полу на повороте.

«Ужин», он задыхался. «Он уже был или ещё нет?»

«Нет, принц Андуин», сказал Ло. «Может быть вам стоит пойти съесть свой, и вернуться, когда вы будете поспокойнее».

Он почувствовал слабость от облегчения и рассмеялся дрожащим голосом. «Простите. Могу ли я увидеть его?»

Братья взглянули друг на друга. «У него… крайне мрачное настроение», сказал Ло.

«Очень», согласился Ли.

Радость Андуина от того, что он успел вовремя, сменилась серьёзностью. «Он готовится к смерти», сказал принц, «и не той смерти, на которую он рассчитывал. Он действовал смело, но теперь всё что ему остаётся - это ждать. Я могу понять его… мрачное настроение. Мне понадобится лишь несколько мгновений с ним наедине, так что?»

«Как пожелаете, Ваше Высочество», сказал Ли с явной неохотой и открыл дверь.

Гаррош не сидел на мехах как обычно. Он немного расхаживал из стороны в сторону в своей камере, несмотря на то, что его ноги были в состоянии сдвинуться лишь на несколько дюймов за шаг. Он со злобой взглянул на открывающуюся дверь, а его лицо стало ещё мрачней, когда он увидел кто пришёл. Андуин был готов к потоку слов, но орк ничего не сказал, просто продолжил медленно расхаживать.

Андуин взял стул и стал ждать. Звон, ерзанье, шарканье… Звон, ерзанье, шарканье…

Через несколько минут Гаррош остановился. «Что ты тут забыл, человеческий детёныш?»

Это был не тот вопрос, которого ждал Андуин. Голос Гарроша был наполнен не горечью, не яростью, а смирением. «Я пришёл узнать, может тебе нуж… ты хочешь поговорить со мной».

«Как видишь – не хочу. Ты свободен отчаливать». Презрение пришло на замену смирению в голосе орка. «Возвращайся играть в свои детские игры со Светом и трясти своей зубочисткой, со слишком неподходящим названием Крушитель Страхов. Бейну же хватило тауренского ума вернуть тебе игрушку».

«Ты пытаешься разозлить меня», сказал Андуин.

«И что, у меня получается?»

«Да».

«Отлично. Можешь проваливать».

«Нет», сказал Андуин, удивив себя. «Ты просил меня однажды. Ты хотел встретиться со жрецом, но не мог разговаривать с кем-то из Орды. Потому что тогда это желание, эта потребность, начала бы казаться слишком реальной. Лучше было просить меня, вашего так называемого врага. Лучше играть в игры слов и обмениваться оскорблениями, чем по-настоящему признать факт того, что вполне вероятно ты будешь казнён. Но то, чего ты не понимаешь, Гаррош, это то, что я верю в избранный собой путь, я знаю что такое быть жрецом. Я останусь с тобой вне зависимости, хочешь ли ты видеть меня здесь или нет. Потому что всё же может появиться минута, единственая минута, в которую ты будешь рад моему присутствию».

«Лучше я буду гнить в самых тёмных уголках Круговерти Пустоты, чем буду рад твоему глупому присутствию!» Гаррош изменился в лице прямо перед ним, и Андуин понял, сколь многого стоило орку сохранение внешнего спокойствия. Маска спокойствия спала, будто бы Гаррош сбросил плащ который был ему больше не по размеру. Его глаза не горели красным, но ярость в них была очевидной, осязаемой. Он закипал, а его руки, скованные цепями, сжимались и разжим<