Интервью со свидетелем ритуальной антропофагии Леонидом ЗАЙЦЕВЫМ

После нескольких лет в полковой разведке, после взятия Курил я служил начальником конвоя одного лагеря на Чукотке. Находился он в двухстах километрах от побережья, от залива Креста и примерно в трехстах километрах от Анадыря.

В лагере находились побывавшие в плену красноармейцы, командиры, а также власовцы, бандеровцы, различные сектанты. Сроки у всех были разные. Но была одна группа людей с Западной Украины, каждый из членов которой имел пожизненный срок. Говорили, что они приветствовали приход Гитлера. Возможно, столь строгое наказание и было связано с этим.

Их было человек сорок, многие работали за пределами лагеря, куда к концу рабочего дня должны были вернуться. Держались они особняком. И если бы не моя должность начальника конвоя, я никогда не стал бы свидетелем того, о чем хочу рассказать.

Собственно, без меня они не могли бы проводить свой ритуал. Он совершался раз в году, летом.

Ю.В.: Очевидно, в день солнцестояния.

Л. З.: Видимо, так. Они уходили в тихое место и из камней выкладывали трезубец, основание которого переходило в основание креста. А крест получался перевернутый – перекладина была в его нижней части. То есть трезубец как бы довлел над крестом.

Затем вокруг этой композиции устанавливали плошки с горящим тюленьим жиром – по числу собравшихся.

Начинались какие‑то гортанные песнопения. Пел или, точнее, бормотал ритмический текст один человек, а остальные подхватывали последние слова. Смысла понять было невозможно, хотя я сам хорошо говорю по‑украински. Это был какой‑то особый, возможно, существующий специально для ритуалов язык. Музыкальных инструментов не было, и поэтому ритм отбивали палкой по стволу дерева.

Начинались танцы. Нечто похожее на то, как танцуют гуцулы – все двигались кругообразно.

Возбуждение нарастало. В круг горящих плошек входили руководители этого действа. Произносились какие‑то слова, похожие на заклинания. При этом они делали определенные жесты. Один крестообразно складывал руки на груди, другой направлял прямую левую руку в сторону, а правую прижимал к сердцу.

В конце концов в круг вводили одного человека и клали его на крест. Как я потом понял, это был доброволец из числа этой же группы. И тут начиналось нечто невообразимое. Ему вскрывали грудную клетку и вынимали горячее, еще бьющееся сердце. До этого добровольца накачивали морфием, чтобы во время извлечения он не умер от болевого шока.

Морфия, кстати, в лагере было много, его доставали в обмен на золото.

Кульминацией ритуала являлось разрубание трепещущего сердца на мелкие части и поедание его присутствующими. Всех охватывала необычайная радость, эйфория. Вели себя так, как будто выпили спирта.

Ю.В.: Леонид Тихонович, в сталинских лагерях, надо полагать, учитывался каждый заключенный. Как же потом объясняли, что вот был человек и нет его – пропал.

Л. З.: Все прекрасно понимали, что убежать из такого лагеря невозможно – пропадешь в тайге. Поэтому никого не волновало, что люди пропадали десятками. Например, убивали друг друга заключенные из враждующих партий красноармейцев и власовцев. Были и изуверы из лагерного начальства. Один, например, за раз расстрелял на разводе более сотни людей.

Ю.В.: А куда девали тело убитого во время ритуала?

Л. З.: Его закатывали в материал и клали в могилу, которая вырывалась особым образом – с камерой внутри. В нее‑то и закладывали труп. Туда же опускали и выложенный из камней крест с трезубцем. Затем могилу сравнивали – не оставалось ни холмика, ни углубления.

Ю.В.: А как вы реагировали на все это?

Л. З: На фронте такого насмотрелся, что это все казалось детской забавой… Уже потом многие фронтовые эпизоды и вот эта история стали сниться во сне, как кошмары. А тогда особенного впечатления это не производило. Молодой был.

Ю.В.: А в чем же был смысл ритуала?

Л. З.: Как они мне объясняли, поедание сердца живого земляка помогало им общаться с предками и обещало, что кто‑то из них рано или поздно вернется на родину. Вообще же, говорили они, ты же не сможешь в двух словах пересказать смысл Библии, так не можем объяснить все особенности своего культа и мы.

Длился ритуал часа четыре. Был полярный день, а у них на родине, как говорили эти люди, такие действа начинаются в полночь и заканчиваются с восходом солнца.

7 мая 1996 года.

«АБСОЛЮТНОЕ НИЧТО»