Мелкие поместья. Мелкие военные наделы. Идеализация

Общественная система, которую стремился установить Август, была завершением великих перемен, которые восходят к событиям, начавшимся столетие или даже два столетия назад. Мы уже видели по ходу нашего повествования тот способ, которым армии Цезаря экспроприировали огромные участки земли в Италии и распределяли их среди вышедших в отставку ветеранов. Этот процесс, предсказанный еще Гракхами и начатый Марием и Суллой, наивысшей своей точки достиг в армии Цезаря. Особенностью этого процесса была спонтанность. Август должен был скорее ограничить этот процесс, а не поощрять его. Страсть к земле, в особенности к небольшому наделу земли, представляется странной современному человеку. Однако в прошлом она была совершенно обычной и повсеместной, и никто так не был обуян ею, как легионеры Цезаря. Цезарианская революция, по существу, была революцией аграрной.

На огромной значимости этой перемены следует остановиться, поскольку прежде было принято считать революцию, совершенную Цезарем, чисто политической. Однако политическая ее составляющая была вторичной и просто узаконила и сделала постоянными перемены аграрные. В основе неколебимого могущества Августа и его преемников лежала поддержка мелких землевладельцев, которые составляли костяк их армий. Их власть изменилась, когда изменилась самая форма мелкого землевладения. Большие поместья не были уничтожены, и всегда сохранялась тенденция к тому, что мелкий надел попадет в руки более крупного землевладельца. Однако пока существовали мелкие собственники земли, до тех пор они поддерживали принципат и составляли основу римской армии. Когда Италия оказалась в руках крупных земельных собственников, мелкие землевладельцы на Рейне и Данубе стали доминирующей силой римского мира. И когда мелкое поместье, основанное на аренде, ушло в прошлое, вместе с ними исчезли и легионеры, и Рим.

Вергилий, изобретатель золотого века, еще больше, чем Гораций, прославлял мелкие сельские наделы. Его «Георгики» – не столько попытка идеализировать само занятие сельским трудом, каков он был в реальности, сколько попытка идеализировать сельский труд и представить его как вдохновенный, почти благочестивый образ жизни. Слава Италии, которую воспевал Вергилий, могла быть и рвением истинного патриота, однако «Георгики» не оставляют сомнений в той цели, которую он преследовал. Он хотел вдохновить людей на счастливую жизнь, этим он вносил свой вклад в создание новой эры Августа. Он не был ее продуктом, скорее ее создателем. Сад в Таренте, описанный в «Георгиках», – выражение того, что Вергилий и большая часть общества понимали как благороднейший труд человека. Это описание не столько соответствует тому, что было достигнуто на самом деле, сколько тому, к чему следовало стремиться.

Этот творческий элемент, постоянное стремление к идеализации материальных перемен и прославление их поэтами было очень близко душе Августа, и он воспринимал все с полной серьезностью. Сам он создал не очень много, так как всегда использовал и приспосабливал то, что было под руками. Он не мог заставить творить Горация или Вергилия, но охотно принимал их помощь и поощрял их будущие творения. С их помощью он приобрел хорошую репутацию не только у своих современников, но и в последующих веках.

Август и Гораций. Сотрудничество. Августианцы. Агриппа‑строитель. Библиотеки. Карта Агриппы

Вообще‑то нам не надо делать особых изысканий, чтобы определить основные черты золотого века. О них очень любил размышлять Гораций. Это он напоминает нам, что над каждым человеком властвуют его собственные страсти, – это простые истины, присущие людям всюду. Магнетизм, который притягивал Горация к Августу, был чувством симпатии, он помогал Августу лучше понимать общество, время, поступки людей. Августу нравилось познавать окружающий его мир. Вроде того что он любил ретинское вино и белый виноград, а также лизать кислые яблоки – если бы он жил в наши дни, это был бы лимон, – так и жизнь он любил во всех ее проявлениях. Человек, который жаловался на какого‑то просителя, сравнив его с человеком, предлагающим сладкую булочку слону, был способен воспринимать юмор, с которым Гораций посвятил ему вторую книгу «Посланий», где замечает, что Август так занят, благодетельствуя весь мир, что у него все равно не нашлось бы времени прочитать адресованное ему посвящение, поэтому он оставит книгу без посвящения. Не во все времена было безопасно писать так, как писал Гораций в первой главе второй книги «Сатир». Если Августа это забавляло или, по крайней мере, он отнесся к этому спокойно, то уже можно делать выводы о чертах характера этого человека. Он чувствовал аромат вещей, ему не нужно было, чтобы его окружали одни сладости. Чувство, выказываемое открыто, очень его радовало; будучи очень впечатлительным и нервозным, он должен был познавать суть вещей, ощущать их, это вселяло в него чувство безопасности, уверенности в себе.

Гораций откровенно высказался об отношениях, существующих между таким человеком, как он, и великим и могущественным. Гораций не принимал идеи стоиков, которые отвергали любое стремление к величию, не желая иметь дело с сильными мира сего. Он полагал, что человек, согласный на вещи более низкого качества на основании того, что он ни в чем не нуждается, не имеет права думать о себе лучше, чем о человеке, который почтителен к сильным, поскольку он желает лучшего. Делать приятное могущественному – не главная цель в жизни, однако в этом нет и ничего зазорного, если это делается из добрых побуждений. Август со своей стороны также соглашался, что задача великого человека – найти тех, кто хочет ему помочь, и предоставить им такую возможность. Этот принцип воплотился в жизнь, когда поэт облек его в бессмертные слова, а великий государственный муж облек это в реальную практику, и многие великие люди, появлявшиеся на исторической сцене, руководствовались этим принципом.

Золотой век не стал золотой рамкой для обычных людей, он скорее сказался в именах некоторых выдающихся личностей, чье сотрудничество или даже существование в то время кажется почти случайным. Август был первым в этой группе; вместе с ним были инженер и полководец Агриппа; дипломат и знаток Меценат; Меценат привлек Горация и Вергилия, философа и пророка, а также Проперция. Однако там были не только сторонники партии Цезаря. Мессалла Корвин начинал как антицезарианец, а закончил в окружении Августа, приведя с собой поэта Тибулла; историк Тит Ливий был независимым, хотя относился к друзьям Цезаря, но в своих политических взглядах придерживался антицезарианского направления.

Среди них Агриппа, как мы уже успели заметить, был человеком с исключительным талантом инженера. Ему принадлежат и другие замечательные работы, помимо строительства двух акведуков, которые он провел за годы своего пребывания в должности эдила, и реформирования дренажной системы Рима. Когда Август предпринимал первые шаги политической реорганизации, Вергилий обдумывал идею своей «Энеиды», Агриппа произвел ряд работ, которые надолго остались в памяти римлян. Он построил первые бани в Риме, в этом городе бани затем приобрели огромное значение. Рядом с ними он возвел храм богов дома Юлиев – Пантеон. Бани и храм давно уже уничтожены в пожарах и несчастьях в долгой истории Рима, однако его термы имели замечательное продолжение и навсегда связаны с именем и славой Рима. Его Пантеон быт перестроен Адрианом с огромным бетонным куполом, который до сих пор показывают как чудо света.

Есть что‑то очень справедливое в прославлении имени Агриппы в куполе Пантеона Адриана, хотя сам он не принимал участия в его возведении, но идея строительства из бетона была применена на практике именно Агриппой. Архитектурный стиль, ставший затем характерной чертой Рима, был основан именно в то время и с тех пор мало менялся. Агриппа, возможно, и не изобрел его, но сделал модным. Он состоял в том, что конструкции возводились из бетона, а затем покрывались декоративной отделкой, в основном мрамором.

Агриппа был не единственным инженером‑строителем. Другой военный, Тит Статилий Тавр, один из самых верных сторонников Цезаря, примерно в то же время построил первый каменный амфитеатр. Конструкции Статилия, так же как и Агриппы, со временем исчезли, однако великолепный Колизей – прямое их продолжение.

Асиний Поллион построил другое здание – первую публичную библиотеку. Когда Август построил великолепный портик Октавии, названный в честь его сестры, он основал там вторую публичную библиотеку, еще более великолепную, а Гай Мелисс был назначен библиотекарем. Часть этого строения на Палатине была отведена под храм Аполлона в знак признательности богу за помощь в сражении при Актии. Над ним высилось скульптурное изображение квадриги, управляемой богом солнца, а внутри здание было отделано мрамором и узорным светильником, выполненным в виде дерева, там же находились и Сивиллины книги. Вокруг храма был выстроен портик, соединявший его с двумя одинаковыми зданиями библиотеки, в одном были книги на латинском языке, в другом – на греческом. Здесь же работал штат переписчиков, которыми сначала руководил Помпей Макр, а затем Гай Юлий Гигин. За этими библиотеками осуществлялся надлежащий присмотр. Столетие спустя на месте библиотеки Асиния Поллиона был выстроен Форум Траяна с огромной библиотекой, которую сохранил Диоклетиан. Библиотека в портике Октавии[32] просуществовала до 80 г., когда она погибла в результате пожара. Библиотека на Палатине продержалась около четырехсот лет, а в ночь с 18 на 19 марта 363 г. пожар уничтожил и храм, и библиотеку. Собрание Поллиона, после того как его дважды переносили, могло пережить два других.

Сам Агриппа не проявлял особенной любви к книгам. Однако его ищущий ум был весьма своеобразен. Юлий предполагал сделать огромную карту римских владений, чтобы их правители могли ознакомиться заранее, с чем им придется иметь дело в будущем. После его смерти Агриппа получил эти материалы и сконструировал огромную карту римского мира, которая была высечена на мраморе и была доступна взору публики, приходившей в портик Октавии. Агриппа составил комментарий к этой карте, во многом ставший основой информации, полученной нами от поздних географов, таких, как Птолемей и Страбон.

Все эти изобретения и строения были не просто выставкой, они в большей мере отражали интерес к наукам и искусствам. Август всегда считал, что интеллектуальная деятельность является частью жизненной силы государства, и он ее поощрял, потому что жизнь Рима в этом случае протекала более ярко и активно. Кроме того, весь этот блеск дисциплинировал и сплачивал людей и заставлял их уважать власть, которая этому способствовала. Особенностью золотого века было не наличие отдельных произведений науки или искусства (ибо в каждом веке находим мы примеры достойных произведений), а всеобщее признание интеллектуальных заслуг.