Проблема Антония. Парфянская кампания 36 г. до н. э. Положение Антония. Октавия. Идеал доброй жены

Читатель, следивший за нашим повествованием вплоть до этого места, может спросить: что заставило Октавиана высказаться в таком духе, когда сама мысль об этом была невероятной? Получая сведения от доверенных лиц, он не мог поверить, что Антоний готовится уйти на покой, как это сделал Сулла. И объяснением может служить тот факт, что он владел информацией, неизвестной широкой публике и даже большинству сената. Он знал истинное положение вещей с парфянским походом Марка Антония, который был в самом разгаре, когда Октавиан и Агриппа сражались с войсками Секста во время сицилийской кампании. В Риме узнали о большой победе Антония; сенат назначил дни благодарения; люди предвкушали окончание войны. Лишь Октавиан и его ближайшее окружение знали правду: в целом экспедиция Антония провалилась.

Огромная армия в 100 тысяч человек, включая 60 тысяч римских легионеров, прошла тысячу миль по горам и долинам от Сирии до границ Армении, где соединилась с 13 тысячами армянской армии. Марк Антоний учел опыт Красса и избегал пустынь. Он прибыл в Армению как раз в конце года. Здесь он получил хороший совет – оставаться тут всю зиму и лишь с приходом весны начинать кампанию. Но теперь судьба отвернулась от Антония. Он не мог вынести столь долгой разлуки с Египтом и решил, что устроит грандиозное сражение для сохранения престижа и отправится домой… Он не был осторожен и предусмотрителен, как Октавиан, напротив, рвался в бой, за что и поплатился. Оставив осадные машины под Оппием, он отправился к городу Фраату в Мидии, попытался захватить его, но безуспешно; одновременно он потерял свои осадные механизмы, которые захватил отряд парфян; рассерженный армянский царь отозвал свое войско, и Антоний вынужден был еще раз прошагать тысячу миль обратно в Сирию. Он потерял пятую часть своей великолепной армии и, сражаясь со снежными осенними бурями, прибыл в Сирию с голодной, обозленной и недовольной армией. Клеопатра поспешила к ним с деньгами и обмундированием, и никогда еще ее не ждали с таким нетерпением.

Если мир и не осознавал всего значения этой неудачи, то ее в полной мере осознавал Марк Антоний, пытавшийся преуменьшить последствия поражения. Но Октавиан все знал – хотя и не в его правилах было тут же предавать новость огласке, – и он сразу понял перемены, которые должны произойти в их отношениях. Агриппа выиграл морской бой в Навлохе, придумав новое средство захвата кораблей, новый тактический прием. Марк Агриппа проиграл парфянскую кампанию, потому что все еще не знал о тактической новинке парфянских всадников и горных парфянских лучников, которые шли в сражение вместе. Вокруг Октавиана, должно быть, оказались военные, объяснившие ему, что римлянам пока на это нечем ответить. В этом случае Антоний никогда не сумеет выиграть парфянскую кампанию. Он никогда не вернется домой, как Сулла, в славе азиатского триумфа.

Насколько точно Октавиан предвидел последствия, ясно из успешных шагов, им предпринятых. Октавия уже давно ждала возможности возобновить дружеские отношения со своим мужем, и Октавиан этому не препятствовал. Однако Плутарх полагает, что Октавиан согласился на примирение, преследуя личные цели… Октавия прибыла в Афины с припасами одежды, денег и подарков для воинов, а также с двумя тысячами отборного войска, которое ей мог предоставить один лишь Октавиан. Однако Клеопатра быта начеку и не успокоилась, пока не добилась, чтобы Антоний написал Октавии и рекомендовал ей оставаться в Афинах до тех пор, пока он не возвратится в безопасную Александрию. Октавия вновь отправилась домой несолоно хлебавши. Однако в тот год еще не было парфянской кампании.

Практически все в Риме сочувствовали Октавии и считали ее добропорядочной женой, с которой обращаются неподобающим образом. Но кто с ней так обращался? Антония в общем‑то любили, и Октавия, не жалуясь, целиком посвятила свою жизнь его интересам. Общественное мнение наконец решило, что преступницей была Клеопатра, она просто обвела Антония вокруг пальца. И этот приговор устраивал всех, включая Октавию.

Плутарх красочно с философской проницательностью описывает, с помощью каких уловок Клеопатра оказывала давление на Антония и низвела его до роли раболепного подхалима; однако у него нет сомнения, что Октавия действовала абсолютно искренне. Октавиан, немало оскорбленный тем, что Антоний не пожелал встретиться со своей женой, не скрывал своих чувств и предложил Октавии покинуть дом Антония, но, к великому восторгу римлян, она настаивала на том, что останется и посвятит себя не только воспитанию своих детей, но и детей Антония и Фульвии также. Ее принимали все друзья Антония, и продолжало крепнуть убеждение, которое старались довести до сведения Октавиана, что эта спокойная, лишенная страстей женщина являет собой идеал римской жены. Это мнение было распространено настолько, что критика в отношении Антония становилась повсеместной.

Действовали ли Октавиан и Октавия сообща, этого мы никогда не узнаем. Но как бы они ни поступали, они действовали в верном направлении. Они поставили сограждан перед фактом незаконной связи Антония с Клеопатрой, что, естественно, оскорбляло всех римлян.