Глава 4. Девятое июня 1945 года. Г.К. Жуков: Гитлер жив.

 

Выступая перед советскими и иностранными журналистами на пресс‑конференции в Берлине 9 июня 1945 г., заместитель Верховного Главнокомандующего маршал Г. К. Жуков заявил: «Обстановка очень загадочна. Из дневников адъютантов немецкого главнокомандующего известно, что за два дня до падения Берлина (т. е. 30 апреля 45 г. — Л. А.) Гитлер женился на киноартистке (?) Еве Браун. Опознанного трупа Гитлера мы не нашли… В самую последнюю минуту он мог улететь из Берлина, так как взлетные дорожки позволяли это сделать…»

Фактически дела обстояли так: 4 мая труп «неизвестного мужчины (предположительно Гитлера)», как сказано в акте экспертизы, был обнаружен в саду рейхсканцелярии в воронке от авиабомбы вместе с останками «предполагаемой» Евы Браун [11]. Обгоревшие трупы четы Гитлер нельзя было опознать; к тому же в тот день проводилась процедура опознания одного из двоих мертвых двойников Гитлера, обнаруженных на территории рейхсканцелярии (подробно об этом будет рассказано в гл. 26).

Поэтому командир группы розыскников подполковник Клименко приказал обнаруженные в воронке трупы вновь там закопать. Он был уверен, что мертвый двойник и есть тот, кого они ищут. Поскольку это не подтвердилось, на следующий день провели эксгумацию трупов и перевезли их в расположение СМЕРШа 3‑й гвардейской армии. К тому времени контрразведчиков передислоцировали в пригород Берлина Бух.

8 мая в хирургическом полевом госпитале № 496, который был расположен в Бухе, в здании немецкой больницы, началась процедура судебно‑медицинской экспертизы и идентификации останков. (Причиной, по которой возобновился интерес к захоронению в воронке на территории сада рейхсканцелярии, явились показания захваченного в плен эсэсовца Менгесхаузена из охраны ставки Гитлера. Он патрулировал коридор рейхсканцелярии, который вел на террасу (см. схему, рис. 11). С террасы Менгесхаузен наблюдал вынос тел и их «огненное погребение» в саду возле запасного выхода из бункера. Не зная о том, что тела уже обнаружены, Менгесхаузен на допросе точно указал место сожжения и место погребения.)

Шестнадцатого мая Берия впервые официально доложил Сталину и Молотову об обнаружении останков Гитлера [12]. 17 мая из Москвы прибыл в Берлин замнаркома внутренних дел комиссар государственной безопасности 2‑го ранга [13] П. Я. Мешик [14]. По случаю прибытия высокого гостя из НКВД произвели «частичную эксгумацию» захороненных к тому времени трупов, чтобы он мог составить свое мнение о том, кому они принадлежат. Заключение Мешика, видимо, было положительным. Он увез с собой в Москву челюсть, отделенную патологоанатомом от черепа «предположительного» Гитлера, — главное и чуть ли не единственное вещественное доказательство перешло в руки НКВД. Только после этого, 22 мая, начальник отдела СМЕРШа 3‑й гвардейской армии генерал‑лейтенант А. А. Вадис [15] посылает по ВЧ в Москву Берии сообщение о том, что Гитлер мертв. Ранее такое же сообщение было послано в Главное Управление контрразведки СМЕРШа генералполковнику В. Абакумову.

31 мая заместитель командующего 1‑м Белорусским фронтом по делам гражданской администрации И. Серов [16] направляет в Москву фельдпочтой 160‑страничный доклад, включающий акты опознания и судмедэкспертизы, протоколы допросов свидетелей, фотографии. В качестве одного из главных доказательств в докладе приведена телеграмма Бормана во Фленсбург Дёницу от 30 апреля о том, что «политическое завещание» (посланное ему ранее) вступило в силу.

Таким образом, в Москву информация шла двумя потоками — по линии СМЕРШа и по линии НКВД, но в конечном счете вся она стекалась к Сталину — соответствующие документы обнаружены в «фонде ЦК КПСС» и в «фонде Сталина». Ни один документ по пути не миновал Берию. Последний никак не выражал своего отношения к этой информации, ограничиваясь резолюциями «Направить Сталину», «Направить Сталину и Молотову»…

Итак, к 9 июня — дню, когда Г. К. Жуков выступил на прессконференции, — Сталин и Берия располагали всей информацией о находке в саду рейхсканцелярии.

 

 

 

…В 1968 году давно уволенный в отставку маршал Г.К.Жуков завершал свои мемуары [17]. Ему потребовалось уточнить некоторые факты, имевшие место в ставке фюрера в конце апреля 1945 года. С этой целью он пригласил к себе на подмосковную дачу, где проживал постоянно, Е. М. Ржевскую. Когда Георгий Константинович узнал от нее, что тогда, на пресс‑конференции, двадцать три года назад, его, как говорится, «подставили» — он был потрясен. Заместитель главнокомандующего полагал, что он пользуется полным доверием этого самого главнокомандующего.

Е. М. Ржевская вспоминает о том, как реагировал прославленный полководец на ее сообщение: «Не может быть, чтобы Сталин знал! Я был очень близок со Сталиным. Он меня спрашивал: где же Гитлер?» «Когда спрашивал?» — уточняет Ржевская. — «В июне, числа девятого или одиннадцатого»

Таким образом, Сталин допытывался у Жукова — где же Гитлер?! — в день пресс‑конференции или вскоре после нее.

Заместитель Жукова по делам гражданской администрации и начальник его контрразведки за спиной маршала направляли сообщения и доклады в Москву, на самый верх…

 

Глава 5. Двадцать шестое мая 1945 года. Сталин: Гитлер жив и где‑то скрывается…

 

Накануне этого дня в Москву прибыл некто Гарри Гопкинс, частное лицо, бывший советник покойного президента Рузвельта, пребывающий в отставке.

На следующий день он был принят Сталиным, который, как правило, принимал только глав государств и правительств. На встрече присутствовали: с советской стороны — наркоминдел Молотов, с американской — посол А. Гарриман и видный дипломат Ч. Болен.

Открывая встречу, Гарриман обратился к Сталину со словами о том, что президент Трумэн направил в Москву в качестве своего неофициального представителя Гопкинса, поскольку он известен своими симпатиями к Советскому Союзу. Между тем Гопкинс не нуждался в рекомендациях и представлениях. Он был первым из крупных политических деятелей Запада, кто прибыл в Москву осенью 1941 года с предложением оказания помощи — вооружением, стратегическими материалами, продовольствием… Он, советник президента, был действительно крупным государственным деятелем — в Америке он считался «человеком № 2». Рузвельт доверял ему самые сложные и ответственные поручения.

С этого визита началась программа ленд‑лиза, по которой СССР получил 18, 7 тысяч самолетов, 10, 8 тысяч танков; 9, 6 тысяч орудий — около 10% всего объема вооружения Красной Армии в годы войны [18].

На этот раз он прибыл, чтобы снять наметившуюся напряженность в отношениях США и СССР из‑за Польши (Сталин и Черчилль тянули лоскутное одеяло Европы каждый на себя, оно должно было неминуемо разорваться пополам, что и произошло вскоре).

Как принято выражаться, «в ходе беседы был затронут вопрос о судьбе Гитлера». Вот отрывок из американской записи беседы [19]:

«Гопкинс затем выразил надежду, что русские обнаружат труп Гитлера.

Маршал Сталин ответил, что Гитлер жив и где‑то скрывается. Советские врачи утверждают, что они обнаружили трупы Геббельса и шофера Гитлера (?), но он лично сомневается даже в смерти Геббельса. Он сказал, что все это выглядит довольно странно и все разговоры о похоронах и погребении вызывают у него большие сомнения. По его мнению, Борман, Геббельс, Гитлер и, возможно, Кребс [20] живы и где‑то скрываются…

Гопкинс сказал, что у немцев было несколько очень больших подводных лодок, но никаких следов от них не осталось… Он выразил надежду, что мы найдем Гитлера, где бы он ни находился.

Маршал Сталин сказал, что он знает об этих подводных лодках, которые курсировали взад и вперед и перевозили золото и ценности из Германии в Японию… Он сказал, что предложил своей разведке добыть сведения об этих подводных лодках, но до сих пор ей не удалось обнаружить никаких следов, и поэтому он не исключает того, что Гитлер и К° бежали на них в Японию…»

(Кстати, в советской печати и в закрытых информационных бюллетенях ТАСС, предназначенных для высшего руководства — «тассовках», начиная с 24 июня 1945 г. неоднократно упоминалось о бегстве Гитлера на подводной лодке — каждый раз со ссылкой на зарубежные источники. См. «Приложение 3».)

Итак: Сталин заявляет Гопкинсу, к которому он явно расположен, что о судьбе Гитлера ему ничего не известно, зато упоминает об обнаруженных останках Геббельса, но выражает сомнение в их подлинности. Между тем идентичность трупа доктора философии, бывшего рейхсминистра пропаганды, гаулейтера Берлина и нового рейхсканцлера не вызывает сомнений: он обгорел не так сильно (бензина не хватило), и его можно узнать; его опознали многие надежные свидетели; кроме того, обнаружены и опознаны трупы его жены и шестерых детей, которых прикончила лично фрау Геббельс. Наконец, у Геббельса была особая примета: одна нога короче другой и подвернута (колченогость), что и отмечено в акте судмедэкспертизы. Однако Сталин сомневается… Он числит в живых генерала Кребса, который также покончил с собой. Труп его обнаружен в саду рейхсканцелярии и надежно опознан: его не сожгли, а бывшего военного атташе в Москве и парламентера на переговорах в ночь на 1 мая на командном пункте 8‑й гвардейской армии знали в лицо не только немцы, но и многие русские. Все это известно Сталину в мельчайших деталях, тем не менее он разыгрывает полное неведение…

 

Глава 6. Июль 1945 года. Председатель Совнаркома СССР и премьер‑министр правительства Его Величества хором: Гитлер жив!

 

15 июля 1945 года открылась Потсдамская конференция. За несколько дней до этого Сталин прибыл в Берлин.

…Военный корреспондент M. M. Мержанов не только был хорошо осведомлен о ходе поисков Гитлера и его подручных, но и сам принял в них участие: 2 мая он помогал составить протокол обнаружения и опознания трупов Геббельса и его жены. В Берлине М. Мержанов квартировал по соседству с замначальника отдела контрразведки «СМЕРШ» 3‑й гвардейской ударной армии В. И. Горбушиным (который сменил подполковника Клименко на посту командира группы розыскников).

Военный корреспондент пользовался доверием полковника, который щедро делился с ним информацией. Со слов полковника Горбушина М. Мержанов пишет в своей книге [21] о том, что во время пребывания Сталина в Берлине ему предложили поехать взглянуть на останки Гитлера (очевидно, их предполагалось в очередной раз эксгумировать). Сталин заинтересовался, и поездка была намечена на завтра. Однако на следующий день он отказался ехать: «Пусть едет Берия или Молотов». Те также отказались от поездки…

Почему Сталин изменил свое решение (что, вообще говоря, делал очень редко)? Очевидно, он был загружен подготовкой к конференции, по ходу которой постоянно возникали все новые проблемы. Но можно также предположить, что за эти сутки к нему поступила некая новая информация, в соответствии с которой находка розыскников 3‑й гвардейской армии не представляла интереса, а результаты экспертизы выглядели сомнительными. Сообщая М. Мержанову эти сведения, В.Горбушин рисковал головой. В начале июня его вызвал в Москву начальник ГУ СМЕРШа В. Абакумов и передал ему приказ Сталина: молчать о находке в саду рейхсканцелярии. В обоснование этого приказа генерал‑полковник привел следующие соображения: если появится двойник, который будет претендовать на роль Гитлера, советское правительство разоблачит его с помощью добытых контрразведчиками Горбушина доказательств… Информация обо всем, что касалось «неизвестного мужчины (предположительно Гитлера)», была объявлена государственной тайной, за нарушение которой полагался срок от 7 до 12 лет.

Последнее обстоятельство подтвердила Е. М. Ржевская в своем выступлении по телевидению 7 мая 2000 года. Е. М.Ржевская, кстати, рисковала не менее полковника Горбушина. У неё хранились дневниковые записи, где были зафиксированы факты, связанные с поисками и идентификацией останков Гитлера, даты, фамилии очевидцев и участников событий. Попадись эти записи на глаза стукачу, лейтенанту Каган (такова её девичья фамилия) пришлось бы солоно. В дальнейшем эти записи послужили основой знаменитой книги… В годы войны военнослужащим вообще было запрещено вести дневники. К счастью для историков и истории, этот запрет иногда нарушали. Причина засекречивания очевидна: если бы за границей стало известно то, о чем узнал корреспондент М. Мержанов, Сталин предстал бы лжецом или простаком, не ведающим о том, что творится у него под носом…

Между тем открылась Потсдамская конференция, и в первый же ее день И. В. Сталин в беседе с президентом Трумэном и государственным секретарем Бирнсом заявил, что, по его мнению, «Гитлер жив и скрывается в Испании или Аргентине», чем поверг своих собеседников в изумление: как свидетельствует английский историк Ф. Содерн‑младший [22], «было похоже, что Сталин решил сохранить Гитлера живым…»

К тому времени главы западных держав располагали докладами американской и английской разведок (составленными в период с середины мая до начала июня) относительно самоубийства Гитлера. Доклады были составлены на основании показаний 28 свидетелей из числа обслуживающего персонала рейхсканцелярии и охраны ставки фюрера. Среди них был и Ф. Кемпка, в прошлом — личный шофер фюрера, а в последнее время — начальник гаража рейхсканцелярии. Он был непосредственным участником событий в фюрербункере 30 апреля [23]. Кроме того, для членов американской и английской делегаций была устроена экскурсия в рейхсканцелярию и убежище под ней. Трумэн и Черчилль, а также Бирнс своими глазами видели кабинет Гитлера и забрызганный кровью диван, сидя на котором Гитлер свел счеты с жизнью…

Но Сталин стоял на своем. Вот отрывок из протокола конференции 31 июля. В тот день обсуждалось итоговое заявление о предании международному суду главных военных преступников. Сталин настаивал, чтобы в заявлении после слов «военных преступников» было вставлено: «таких, как Геринг, Гесс, Риббентроп».

Сталин опасался, что англичане попытаются вывести из‑под удара Рудольфа Гесса, который до мая 1940 года был «человеком № 2» в гитлеровской Германии, единственным, с кем Гитлер был на «ты».

Гесс, который во время Первой мировой войны служил военным летчиком, в мае 1941 года по своей (как он утверждал) инициативе перелетел на истребителе в Великобританию с целью начать мирные переговоры с британским правительством. Миссия его кончилась провалом — как уверяют англичане: он был арестован и находился в заключении до конца войны. Сталин, видимо, подозревал, что о чем‑то ему с Черчиллем все же удалось договориться, какие‑то гарантии он получил — недаром тот оттягивал открытие второго фронта до последней возможности. Поскольку военные преступники еще до суда должны были подвергнуться допросу, в том числе и советскими следователями, — появлялся шанс получить информацию о переговорах Гесса в Англии «из первых уст» [24].

Делегации западных держав возражали против упоминания в заявлении конкретных фамилий: у каждой из сторон был свой список лиц, которых она желала бы видеть на скамье подсудимых, и эти списки предстояло согласовать.

Итак, протокол.

Эттли (новый премьер‑министр Англии, выигравший выборы у Черчилля — Л. А.): Я не думаю, что перечисление имен усилит наш документ. Например, я считаю, что Гитлер жив, а его нет в нашем списке.

Сталин: Но его нет, он не в наших руках.

Эттли: Но вы даете фамилии главных военных преступников в качестве примера…

Сталин: Я согласен добавить Гитлера, хотя он и не в наших руках. Я иду на эту уступку… (Общий смех.)

В конечном счете имени Гитлера в списке главных военных преступников не оказалось, хотя Борман в нем занимал почетное место и был заочно приговорен к повешению (о его судьбе в то время ничего не было достоверно известно).

Итак, у Сталина появился единомышленник — премьер‑министр Великобритании, который разделял его убеждение, что Гитлер жив.

 

Глава 7. Итак…

 

Подведем предварительные итоги. Обнаружены обгоревшие, не поддающиеся опознанию трупы. Проведена судебно‑медицинская экспертиза, допрошено 11 свидетелей. Большая часть полученных данных подтверждает, что мужской труп принадлежит Адольфу Гитлеру, который покончил с собой, приняв яд. Хотя имеются также данные, опровергающие эту версию. В донесения и отчеты СМЕРШа включаются только факты 1‑го рода. Те, кто обнаружил останки, и их начальство справедливо могли рассчитывать на славу, почести и повышение в звании. (В те дни генерал Н. Э. Берзарин — командующий соседней 5‑й ударной армией и комендант Берлина — посулил звание Героя Советского Союза тому, кто доставит к нему Гитлера живым или мертвым.) Кроме того, в те времена неопределенность и противоречия в докладах и донесениях, мягко говоря, не поощрялись. Генерал Серов включил, объективности ради, в доклад об итогах расследования заключение санитарно‑эпидемиологической службы 3‑й армии, согласно которому в тканях внутренних органов «предполагаемых Гитлера и Евы Браун» не обнаружено присутствия цианидов. Берия изымает из доклада Серова этот документ, прежде чем направить доклад Сталину. Этот факт опровергает версию Л. А. Безыменского о «необъявленной войне» между НКВД и СМЕРШем.

Отношениям между ними в тот период не хватило теплоты, но обострились они позже (в 1951 году Абакумов был арестован).

СМЕРШ был образован из особых отделов в составе армейских подразделений плюс из Управления Особых Операций, которое из состава НКВД было передано в НКО [25] в 1943 году. Особые отделы входили в состав НКВД, так что СМЕРШ — плоть от плоти НКВД, и глава СМЕРШа Абакумов [26] пришел на свой пост после того, как долгие годы проработал там рядом с Гоглидзе, Деканозовым, Мешиком и прочими. В 1945 году нарком ВД Берия позаботился о том, чтобы у Хозяина не возникло подозрений относительно достоверности фактов, установленных СМЕРШем 3‑й ударной армии. Сталин прекрасно осведомлен обо всех обстоятельствах самоубийства Гитлера (какими они представлены в докладах и сообщениях контрразведки СМЕРШ и НКВД). Тем не менее, он неоднократно утверждает — и в беседе с ближайшими сотрудниками, и с главами великих держав и их представителями, — что Гитлер «жив и где‑то скрывается». Причин для такого странного (на первый взгляд) поведения могло быть три:

• Сталин блефовал. Жив или нет Гитлер — ему было в общем‑то почти безразлично. Но в качестве жупела для запугивания европейского общества перспективой возрождения фашизма «подпольный Гитлер» был весьма ценным фактором. Возможность возвращения Гитлера — пусть гипотетическая и отдаленная — влияла на политическую ситуацию. Это был пропагандистский козырный туз. Именно такими соображениями объясняет Л. А.Безыменский позицию Сталина.

• Вторая версия состоит в том, что Сталин не поверил полученным из Берлина сообщениям. Нюхом, интуицией он почувствовал, что здесь что‑то не так. И поэтому полагал, что в данном вопросе торопиться с окончательными выводами не следует.

• Наконец, можно предположить, что Хозяин располагал какими‑то данными, на основе которых он так убежденно высказывался. Информация к нему шла по многим каналам, в том числе и по неофициальным. В западной прессе в то время часто появлялись сообщения о том, что Гитлера видели то тут, то там (см. «Приложение 3»),

На наш взгляд, наиболее вероятна вторая версия — Сталин не поверил берлинскому докладу. Для него вопрос оставался открытым. А высказывался он, исходя из соображений политической целесообразности, согласно версии 1.