Зона, локация ЧАЭС, 01.06.2057 г.

 

Странным все‑таки был этот Леший. За два года совместного бизнеса Максим так и не понял, как с ним правильно общаться. С одной стороны, глядишь – быдло быдлом. С другой – сообразительный и даже умный парень, только не слишком грамотный. Научить манерам, пропустить хотя бы через три курса университета, и получился бы вполне приличный человек, может быть, даже неплохой бизнесмен.

Одна беда, Макс никак не мог понять, чего хочет сам Леший. То ли так навсегда и остаться мелким торговцем в Зоне, то ли подзаработать и выбраться из этой клоаки. Возможно, он и сам этого не знал. А если так, ему и помочь трудно. Помощь приносит пользу тем, кто определился с ориентирами.

Впрочем, кто бы говорил! Зачем сам Максим поперся в Зону, вроде бы понятно, а вот зачем рисковал, ввязываясь в сомнительные дела, – загадка. Заработок был, по меркам Макса, смешным, удовольствие сомнительным. Хотелось пощекотать нервы, развеяться, отвлечься от рутины солдатских будней, поддержать форму, чтобы по возвращении на Большую землю не ударить в грязь лицом перед солидными деловыми партнерами? Все варианты имели право на существование, но, если честно, однозначного ответа у Максима не было. Рабочая версия имелась: «От скуки». На этом он обычно и останавливался.

Обычно. До тех пор, пока не появилось новое «развлечение» в виде крючка, на который Макса посадил капитан Кольцов.

Боец покосился вправо. Капитан раздавал приказы, сидя в траншее буквально в двадцати шагах от Макса. И между ними никто не маячил. Один выстрел, и нет проблемы.

Максим снова себя одернул. Нельзя так. Нельзя звереть, даже если вокруг творится полное безобразие. Вон даже Леший ведет себя достойно, хотя ему эта война до лампочки, а любознательного ефрейтора Анисина, на месте сталкера, Максим точно пристрелил бы, не задумываясь. Но ведь Леший сдерживает себя, да еще и подвиги успевает совершать между делом. Благородно себя ведет, геройски. Неужели Максим хуже этого «двортерьера»?

– Соколов, не спать! – завопил прямо над ухом Анисин. – Слева!

Максим перекинул ствол в ложбинку на бруствере чуть левее и поймал в прицел фигуру узловика, который крался под прикрытием гряды кирпичных обломков. «Шторм» едва слышно хлопнул короткой очередью, и человек исчез из поля зрения.

Попал или нет, Максим не понял. Имплант тоже затруднялся ответить на этот вопрос. Подсчет пораженной живой силы для имплантов был почему‑то более трудной задачей, чем статистика уничтоженных биомехов. Может, потому, что люди умели хитрить и прикидываться мертвыми?

Хитрить и прикидываться. Блефовать. Да, именно это и было главным тактическим козырем людей. Биомехи этого не умели. Они даже не могли понять, что это за премудрости – хитрость и обман. Первоначально люди ничего подобного в них не заложили, а после Катастрофы и модификации Узлом программы изделий техноса начали переписывать наноботы, которые тем более не могли преподать биомехам этот раздел искусства войны.

Нет, постепенно чугунки усваивали кое‑какие уроки, делали правильные выводы из поражений, модернизировали себя, исключая из конструкции слабые места, а из программ устаревшие алгоритмы. Но всего этого было мало. Биомехи, даже самые продвинутые, обладающие искусственным интеллектом, никак не могли оцифровать и воспроизвести образ мышления людей. Не могли понять, как людям удается, не совершая миллиардов, триллионов операций в секунду, мгновенно находить правильное решение в самых сложных ситуациях. Биомехи не могли понять, откуда люди берут энергию, даже когда ее в их телах не осталось вовсе, и почему люди выигрывают сражения, в которых у них нет ни одного шанса на победу.

Все это было для техноса темным лесом, и пока в чащобе этого леса не забрезжит просвет, шансов раз и навсегда выбить людей из Зоны у детищ Катастрофы и Узла практически не было.

Максим встрепенулся, что за странные мысли? И откуда это скрытое сочувствие техносу? Интеллигентская склонность к саморазрушению? Скрытая жажда смерти? Раньше вроде бы не было ничего такого.

Неужели дело в «крючке» Кольцова? Такой пустяк – и сразу депрессия? А как же внутренний стержень, который, как считал Максим, у него всегда имелся? Разве не стержень помог выдержать натиск родни, категорически не желавшей отпускать Макса в «эту безобразную клоаку»? Разве не он помог выдержать все испытания, особенно в первый год службы, и стойко перенести десяток болезненных имплантаций? Разве не стержень, выкованный из чувства собственного достоинства и фамильной гордости, помогал Максиму во время изнурительных тренировок и опасных рейдов?

Или тут дело в чем‑то другом? Не в депрессии. А в чем? В том, что подцепил какую‑то новую механическую заразу, которая незаметно имплантировалась и теперь подтачивает волю, делая вид, что призвана лишь заряжать армганы?

Если это так, то проблема не стоит выеденного яйца. Проникшую в организм колонию наноботов следует найти и стабилизировать. Получится очень даже полезный для бойца имплант.

Разве это плохо – стрелять, как в третьесортном кино, не перезаряжая оружие и попадая во всех врагов, не целясь? Очень даже хорошо, особенно если стреляешь из армгана. Да за обнаружение такой полезной колонии энергетических наноботов Максиму еще и очередное звание присвоят. Или даже внеочередное. Так что не о чем горевать. Если, конечно, дело обстоит именно так, как нафантазировал зараженный будущий ефрейтор Соколов.

Максим сменил магазин – предпоследний – и тяжело вздохнул. Мечты, мечты, где ваша сладость?..

Еще пять минут в этом горячем капкане, и не будет ничего. Ни депрессии, ни звания. Один могильный холмик.

Патроны на исходе, вертушки никак не прилетят, а узловики и роботы между тем – практически на бруствере. Близится «большой гранд‑кирдык», как пошутил Гелашвили. То есть бой всеми видами оружия – от импульсников, армганов, гранат и ножей до «Фричей» и «Плетей», а под занавес – до камней, кулаков и зубов. Массовое безумие. Никто не уцелеет.

Разве что, вон, Леший. Как тогда, в развалинах ремцеха. Спрячется опять, отсидится, да и даст деру. Ему‑то что, он вольный ходок, случайный пассажир. Ни начальства, ни воинского долга для него не существует. Действует парень по ситуации и в ус не дует.

Вон как на руины косится. Пока, конечно, будет лежать на позиции и постреливать, куда положено, Анисин после стычки глаз с него не спускает, но как только поступит приказ отходить, Леший непременно «отойдет» по собственному маршруту.

«Может, пойти с ним? – вдруг мелькнула шальная мысль. – Что меня ждет на базе? Либо допрос, прямое подключение, трибунал и десять лет отсидки за торговлю оружием, либо рабство, чудовищные исследования и медленная смерть в лабораториях Ордена или того хуже – в «институте имплантологии» у бесноватого наци Хистера. Что я забыл в тюрьме? А уж в лаборатории, под ножом у какого‑нибудь садиста‑хирурга, мне и вовсе нечего делать».

– А это что еще за чудо света? – удивленно проронил Анисин, глядя куда‑то вдаль, поверх головы Максима.

– Света? Гдэ тут Свэта? – с нарочитым акцентом спросил Гелашвили.

– Чудо света, – ефрейтор указал пальцем на какую‑то тускло светящуюся массу, вроде плотного облака с неровными очертаниями, по форме близкого к шару примерно двух метров в диаметре. Казалось, что светящееся ядовито‑зеленым явление катится по земле, медленно приближаясь к позициям биомехов.

Максим вытянул шею.

– Вон там еще одно, – заметил он почти такое же явление, только метров на сто дальше от окопов чистильщиков.

– И там, – Анисин указал влево. – В сторону узловиков катит.

– Вай, я‑то думал! – Гелашвили поморщился. – Это химеры. Такие энергоботы, которые появляются иногда из тамбура и утягивают в тоннели все железо, которое найдут в радиусе пары километров. Смотрите и запоминайте.

– Все железо? – удивился Анисин. – А как же Городище?

– А Городища ближе все тех же двух‑трех километров от тамбура не строятся, пора бы уже знать.

– Виноват, глупость спросил.

– Надо же, новость! – ухмыльнулся Леший.

– Спроси не глупость, если умный такой, – резко бросил Анисин, неприязненно глядя на Лешего.

– Я и так все знаю. – Леший перебрался на новую позицию, прикрытую остатками кирпичной стены только слева, со стороны узловиков. – Биомехи теперь почти не опасны. Те, которых выберут химеры, уйдут без возражений. Остальные продолжат нас атаковать, но уже без вдохновения.

– Я не понимаю, куда они уйдут? – Анисин обернулся к сержанту. – В Узел?

– В него, точно, – Гелашвили кивнул.

– Зачем?

– А вернутся, у них и спросишь, – снова встрял Леший. – Только учти, что вернутся они злыми, модернизированными и поумневшими. Уж не знаю, где их прокачивают, в Узле или не в Узле, но то, что по возвращении биомехи становятся круче, это факт.

– Ты загнул, Старшинов, – возразил Гелашвили. – Они не возвращаются, вместо них другие приходят. Но насчет того, что круче и злее – согласен. В общем, лучше бы нам не тормозить, убираться, пока затишье.

Будто бы опровергая слова сержанта насчет затишья, бруствер справа от бойцов вздыбился и выстрелил вверх фонтаном щебенки, золы и пыли. Мощность лазерника, из которого начали поливать позицию группы Гелашвили, определенно была не стрелковая. А между тем тяжелые биомехи прекратили огонь и потянулись, как бараны за козлами, следом за химерами в сторону тамбура. Да и стреляли явно не со стороны наступающих (теперь уже не сплошной стеной, а редким заборчиком) биомехов.

Бруствер снова взорвался и снова справа. Палили со стороны узловиков и чуть сверху. Пока у стрелков получались перелеты, но ничто не мешало им подкорректировать прицел и очень скоро накрыть траншею.

Максим подполз к Лешему, выглянул из укрытия и тут же спрятался.

– БТР? – спросил Леший.

– Да, – Максим нервно похлопал по карманам и подсумкам. – Ни одной гранаты не осталось. А у тебя?

– Не суетись, – спокойно сказал Леший. – Он не доедет.

– Как так? Почему?

– Не успеет, – Леший выдернул из ножен финку с полированным клинком и поднял над стеной.

Этот нож был Максиму знаком. Лезвие до зеркального блеска на каждом привале полировал Иваныч. Леший повернул лезвие так, чтобы отражение мог видеть Максим.

– Что‑то позади… – Максим присмотрелся. – Химера?

– Вот именно. Экипажу каюк. Такой разряд получат, что не только загнутся, а еще и обуглятся. С этими химерами лучше не встречаться.

– А если встретился?

– Пиши завещание. Желательно на камне, чтобы не сгорело. Хотя есть одно средство. «Плеть». Но у кого есть «Плеть», тому в такие местечки забредать не по рангу, он в штабе сидит, кофеи гоняет.

БТР снова выстрелил, да не один раз, и теперь целя в левый бруствер, но, к счастью, никто из чистильщиков не пострадал. Когда пыль осела, Леший снова поднял над уровнем стены финку и удовлетворенно хмыкнул.

– Как я и говорил. Химера накрыла головной БТР. Остальные отходят, от греха подальше. Можно курить и оправляться, бой окончен.

– Как бы не так, – заявил Гелашвили. – Вправо посмотрите.

Максим чуть привстал и попытался рассмотреть, что происходит на правом фланге бывших позиций чистильщиков.

Вдалеке, между черными руинами, мелькали фигуры в маскировочных костюмах, покрытых серо‑бурыми пятнами, то есть активная маскировка типа «Хамелеон» была выключена.

Кто мог так демонстративно плевать на элементарные правила безопасности, понятно и без комментариев. Только те, кто считал себя выше всех и всего, в том числе условностей, вроде адекватной маскировки. Егеря из группировки Ковчег. В народе – наци.

Почему наци? Да вот как раз потому, что исповедовали религию собственной исключительности как новой расы с правильными имплантатами. Потому, что уничтожали и технос, и «недочеловеков», зараженных имплантатами неправильными, кустарными, производства Ордена или военных лабораторий – не важно. И потому, что поклонялись своему полубогу (или фюреру – подчеркнуть, что нравится) Хистеру.

Бойцами эти «сверхчеловеки» действительно были неплохими, хотя в том же Ордене – главном раздражителе для егерей и их руководства – имелись бойцы и получше. В первую очередь, сам Командор Хантер, который, согласно легенде, в свое время неслабо отделал Хистера. Правда, при каких обстоятельствах это произошло, Максим толком не знал.

Следом за Максимом привстал и Леший. Но на изучение обстановки ему потребовалось втрое меньше времени. Сталкер снова уселся, прислонившись спиной к стене, и дернул Макса за штанину.

– Сядь, не отсвечивай, – сказал Леший и вздохнул. – Час от часу не легче. А с патронами у нас как?

– Никак, – к бойцам, пригибаясь, пробрался Кольцов. – Уходим.

– Вашими устами да мед пить! – воодушевился Леший и мгновенно поднялся на ноги.

– Ты, Старшинов, прикроешь, больно уж меткий, – остудил его пыл капитан Кольцов. – Жора, кто еще снайпер?

– Соколов.

Максим почувствовал, как замирает сердце. Остаться прикрывать! Это было как раз то, что ему нужно. Прикрыть и потихоньку уползти следом за Лешим!

– Он со мной пойдет, – Кольцов ухмыльнулся и едва заметно подмигнул Максиму.

Убил бы! Макс почувствовал, как в душе снова закипает злость… И снова осадил себя, но на этот раз не взывая к совести и человечности, а апеллируя к холодному расчету. Не сейчас.

Теперь Максим уже почти не сомневался, что за него эту проблему не решат никакие стечения обстоятельств или шальные пули. Придется марать руки. Или уходить с Лешим. Третьего не дано. В связи с тем, что Кольцов намерен держать Макса «у ноги», ближе к жизни был первый вариант.

– Тогда я сам останусь, – сказал Гелашвили. – Остальным только по цистернам с пяти шагов палить.

– Ты мне нужнее, – после недолгих колебаний заявил Кольцов и насмешливо взглянул на Максима. – Уж постарайся уцелеть, Соколов. Мы ведь еще не закончили. Жора, командуй.

Максим стиснул зубы и исподлобья уставился на Лешего, как бы выпрашивая у него взаймы немного выдержки. Спокойствие сталкера было единственным, что могло удержать сейчас Максима от резких телодвижений.

Леший понял чистильщика правильно. Он незаметно ухватил багровеющего от злости Макса за ремень, отвернулся и принялся изучать приближающегося противника.

– Все на пузо! – не по уставу скомандовал сержант. – По траншее ползком до перекрестка, дальше бегом, марш!

Все выжившие бойцы Кольцова выполнили команду на «отлично». Один только Анисин на секунду задержался, смерил Лешего взглядом, ухмыльнулся и погрозил сталкеру пальцем. Но ничего напоследок не сказал, даже удивительно.

За ефрейтором отправился Кольцов, он обошелся без прощальных многозначительных взглядов, будто был уверен, что через пять минут Соколов и Старшинов догонят группу.

Последним в траншею сполз сержант. Он смотрел на бойцов с сочувствием, и в словах его прощальной фразы не было никакого скрытого смысла. Ему‑то ни тот, ни другой ничего не задолжали.

– Держитесь, пацаны. Ждите, пока наци не пройдут парк. Потом валите, сколько успеете, и за нами. Только теперь без героизма. А то знаю я вас. Пять минут продержитесь – и пятки взад, лады?

– Лады, генацвале, – Леший махнул рукой. – Не поминай лихом, если что. Ползи давай, не мешай работать.

Гелашвили кивнул и пополз следом за остальными спецназовцами. Когда сержант скрылся между закопченными руинами, Макс выдохнул с облегчением и выразительно взглянул на Лешего. Тот почувствовал взгляд приятеля и вопросительно поднял одну бровь.

– Чего уставился?

– Ноги?

– Чего – ноги? Драпануть предлагаешь?

– А ты разве не этого хотел? Это же не твоя война.

– Зато твоя, – Леший помотал головой, – и сержанта твоего, и других.

– Ты передумал, что ли?

– Нет, – Леший поерзал, устраиваясь на позиции поудобнее. – Через пять минут уйду, как и договаривались.

– А если уже не сможешь уйти? – удивленно спросил Макс.

– Значит, не смогу, – равнодушно ответил Леший. – Через пять минут увидим. Я, Максимка, хоть и торгаш, но понятия имею. Уговор дороже денег, даже с красными. Мать вашу…

Все‑таки очень странный тип этот Леший! Очень странный! Вчера еще мог обмануть, подставить, продать, а сегодня вдруг про какие‑то понятия вспомнил. Что на него нашло? И, главное, так не вовремя!

Максим, сердито сопя, улегся в трех метрах правее Лешего и тоже повозился, устраиваясь на позиции.

«Ничего на него не нашло, – вдруг понял Макс. – Просто так устроен человек. Снаружи он какой угодно, по ситуации и окружению, а внутри правильный. А его «понятия» в других кругах честью называются. Неожиданно и непривычно говорить это про Лешего, но, как выясняется, он вполне благородный… разбойник».

В прицеле замаячили егеря, и Максим был вынужден очистить голову от всего лишнего. Все, о чем ему следовало думать в ближайшие пять минут, отражалось на экранчике прицела.

Так и вышло. На этот раз Максим стрелял без горячки, дышал ровно, спуск не дергал, а потому тратил боезапас экономно и эффективно.

Группе егерей пришлось рассыпаться и открыть ответный огонь, но такой расклад был явно не в их пользу. Позиции чистильщика и сталкера располагались чуть выше и за более толстыми остатками стен, поэтому егеря, утратив тактическую инициативу, рисковали зависнуть на этом пятачке на неопределенный срок. Во всяком случае, в течение требуемых пяти минут два бойца в военной форме могли продержаться легко. Хватило бы патронов.

Патронов хватило на шесть минут сорок секунд вялой перестрелки.

– Все, я пустой! – Максим сполз с бруствера, бросил разрядившийся ИПП и достал «Страйк». – Хватит геройствовать! Да и пять минут твои закончились! Уходить отсюда надо, Леший! К тамбуру пробиваться!

– И дальше что? – Леший тоже чуть сполз вниз и мельком взглянул на счетчик боезапаса.

Судя по выражению лица сталкера, и у него патронов было негусто. Но это Лешего, похоже, не волновало. Он сохранял выдержку и смотрел на нервничающего Соколова снисходительно, как смотрит учитель физкультуры на чересчур пухлого школьника.

– Как что? – Максим постарался скрыть нервозность, но у него ничего не вышло. – Уйдем из локации, а там сориентируемся.

– Во‑первых, тамбур сейчас практически недоступен. Видишь, какая дрянь вокруг него вьется? И химеры тебе, и чугунки, как мухи на дерьмо, слетаются. Во‑вторых, Максимка, то, что ты задумал, называется дезертирством. Мне‑то по барабану, а вот тебе цугундер за такое поведение светит.

– Мне и так трибунал светит, если вернусь!

– Да ну? – Леший качнул головой. – Это за ремцех? Круто.

– И я о том же.

– И куда ты намерен свалить? – Леший на миг выглянул из укрытия, оценил обстановку и вернулся в прежнее положение: сел на корточки, с импульсником на коленях, лицом к Максиму. – Подходят. Грамотно идут, в две линии, шахматным порядком. Так куда ты собрался? Я не расслышал. У меня маркеров нет, а у тебя?

– Тоже, но… – Максим помялся. – Может, повезет?

– И говорить не о чем, – Леший махнул рукой. – Ладно, если в теплое местечко забросит… ну ты понял, куда, это полбеды, а если вообще застрянем? Сколько народу пропало в тоннелях, если без маркеров туда совались, знаешь?

– То есть ты предлагаешь подыхать тут? – голос у Соколова сорвался. – Встать в полный рост и броситься в рукопашную?

– А что, это мысль, – Леший неожиданно вскочил на ноги, сделал три шага, забираясь на бруствер, и прыгнул высоко вверх и вперед.

У Максима отвисла челюсть. Леший выполнил отличное сальто, приземлился позади первой линии врагов и полоснул очередью из «Шторма» сначала по второй линии, а затем крутанулся волчком и продырявил спины авангарду.

Те, кто выжил, не рискнули стрелять в Лешего, чтобы не задеть своих, и бросились на отчаянного сталкера с явным намерением забить его прикладами и ножами, а затем втоптать в грязь.

Но не тут‑то было. От показательного рукопашного боя, который Леший устроил в следующие три секунды, у Максима даже захватило дух.

На этот раз сталкер не применял никаких приемов из арсенала жженых‑универсалов, то есть джиннов, а «Шторм» использовал исключительно как дубину – перезаряжать его было некогда, да и нечем – но имел все шансы выйти победителем из схватки с добрым десятком осатанелых и вооруженных до зубов егерей.

Леший постоянно перемещался, казалось бы, хаотично, наносил короткие, быстрые, порой неуловимые для взгляда удары, уходил с линии вражеской атаки, подсекал, заставлял противников сталкиваться друг с другом, проваливаться и напарываться на собственные ножи, и даже когда кто‑то из егерей не выдержал и выстрелил из «Страйка» почти в упор, Леший остался целым и невредимым, поскольку в последний момент сумел уйти с линии огня. Вернее, не уйти, а буквально улететь.

Леший прыгнул рыбкой, крутнулся в воздухе вокруг своей оси и выбил оружие из рук стрелка. Да не просто выбил, а успел его подхватить почти у самой земли и выстрелить из партера, уложив и незадачливого стрелка, и двоих оставшихся на ногах бойцов.

– Вот как‑то так, – поднимаясь с земли, сказал Леший. – И учтите, герры егеря, это был только Anschuss![2]

Он даже почти не запыхался! Максим выбрался из укрытия и окинул растерянным взглядом место побоища, другого слова он подобрать не мог.

– Алло, Леший, что это было?

– А что? – сталкер пожал плечами и дунул в ствол «Страйка». – По немецкому у меня тройка была. Плохое произношение?

– Я про бой. Что это было?

– Эффект внезапности.

– Я только в кино такое видел, – Максим сдвинул шлем и потер лоб. – Ты что, каскадером работал?

– Ага, в Голливуде, – Леший рассмеялся и толкнул Соколова в плечо. – Не парься, человече. Лучше погнали отсюда, пока новые хистеровцы на шум не примчались.

– С такой подготовкой ты их всех можешь…

– Могу, наверное, – Леший подтолкнул Максима в направлении руин, тех самых, на которые сталкер уже давно и с любовью поглядывал, – но не хочу. Давай, вон туда, нечего на открытом месте отсвечивать… Что я, зверь какой? Прижали – подрался, а ходить и мочить всех подряд – это не мое.

– Интересно, – Соколов покосился на Лешего. – А почему ты раньше так не делал? Мог бы, наверное, и того, «мерцающего», в смысле – Трояна, порвать, как мойву.

– Магазины собери, – Леший усмехнулся. – И ходу, боец, ходу! А про «если бы, да кабы» будем в другом месте рассуждать, на хате какой‑нибудь в Курчатнике. Если ты, конечно, не передумаешь дезертировать.

Максим вспомнил ухмылочку Кольцова, его слова про прямое подключение к импланту («толстой иглой прямо в мозг») и недобрый взгляд Канарейкина. А затем припомнил свои недавние размышления о «радужных» перспективах и, наконец, решился.

Дезертировать или пройти все круги ада и загреметь на десять лет в тюрьму? Или если и не в тюрьму, то – стараниями Кольцова – под нож подпольным ученым? Нет уж! Максим энергично мотнул головой.

– Не передумаю! – Макс торопливо изъял у егерей несколько магазинов и принялся хлопать по мелким кармашкам маскировочных комбинезонов.

– Что ты копаешься? – Леший оглянулся и прислушался.

Вдалеке слышался топот бегущей толпы. Вряд ли это чистильщики неслись на выручку двум заплутавшим бойцам. Скорее это спешили на шум новые люди Хистера.

– Маркеры ищу… – Максим на миг просиял, но в следующую секунду разочарованно вздохнул. – Два, но оба местные. Где же другие… Академовские хотя бы точно должны быть!

– Бери, что есть, и погнали! – Леший перезарядил «Шторм» и приготовился к новому бою. – Слышишь, несутся?

– Иди первым, я прикрою! – Максим спрятал в кобуру «Страйк» и вооружился трофейным ИПП. – Эх, мне бы лазерник!

– И что тогда?

– А‑а, не важно, – Соколов качнул головой. – Все равно ведь нет.

– Можно найти, – Леший задумался на секунду. – И, похоже, я даже знаю где.

– В оружейке нашей базы? – Соколов хмыкнул. – Это место и мне знакомо, только это не вариант.

– Да погоди ты, – Леший махнул рукой. – Мозги включи! Мы зачем сюда явились? В смысле – военные, о чем толковали, о штурме секретного Объекта, так? Он где‑то рядом. Под гостиницей или под «Энергетиком». В крайнем случае, под «Олимпией». Правильно?

– И что дальше?

– А то, что недавно построить секретный объект тут не могли, чугунки не дали бы. Значит, Объект оборудован в каком‑то древнем схроне.

– В древних схронах не может быть армганов!

– Да помолчи ты! Он построен был давно, а оборудовали его наши с тобой современники. Наверное. Во всяком случае, должны были оборудовать. Так мой имплант считает. Не пойму только, откуда у него, стервеца, подробная карта всех доисторических убежищ Припяти. Короче, не знаю, найдутся ли на Объекте армганы, но переждать, пока химеры и чугунки окончательно перебьют всех узловиков, а заодно и егерей, мы там точно сможем. Я поначалу хотел неподалеку от тамбура зашхериться, но теперь… так что… Да и поближе тут. Пока биомехи оттянулись, пройдем легко.

– Так веди, пока они снова не подтянулись, чего мнешься?! – Максим поймал себя на том, что заговорил почти на языке Лешего.

С кем поведешься… Хотя, лучше уж медленно деградировать, шляясь по Зоне в плохой компании, чем читать философские труды и морально прогрессировать, сидя в хорошей камере.

Чистильщик обернулся на топот бегущей толпы и попятился.

Леший тем временем заглянул в руины, повертел головой, оценивая обстановку и, наконец, двинулся в юго‑западном направлении. Курсом прямиком на «укрепрайон изделий Городище Припять». Или если проще – на засеку.

Макс выждал, когда Леший отойдет подальше, закинул «Шторм» на плечо и двинулся следом за сталкером. По скользкой дорожке предателя и дезертира.

 

Глава 8