Сказ о венчании Тариэля и Нэстан-Дарэджан Фридоном

 

Свадьба справлена Фридоном. Честью честь им, с белым троном,

Словно в брызгах окропленным в желто-красный самоцвет,

Автандилу желто-черный также дан престол узорный.

Ждет толпа. В ней вздох повторный. Вижу, тут терпенья нет.

И певцы там не молчали. Песни льются без печали.

Свадьбу весело сыграли. Был шелков роскошный дар.

Нежный блеск необычаен. Добрый тот Фридон хозяин.

Лик улыбки как изваян в ворожащей Нэстан-Джар.

Счет даров сполна ли нужен? Дар с подарком явно дружен.

Девять царственных жемчужин, как гусиное яйцо.

Яхонт также драгоценный, в солнцесвете несравненный,

Ночью в блеске неизменный, — хоть рисуй пред ним лицо.

Также дал им ожерелье, чтобы шее быть в веселье, —

Уж какое рукоделье: гиацинты — нить кружков.

Автандилу льву дал чудо, — и поднять то трудно, —блюдо.

Не пустым унес оттуда это блюдо враг врагов.

Все хозяин жемчугами уложил его с краями,

И с пристойными словами эта дань дана была.

Весь чертог обит парчою, тканью нежно-золотою.

Тариэль к нему с хвалою, стройно сложена хвала.

Восемь дней, с усладой верной, свадьбы праздник беспримерный.

Ток даров, струей размерной, каждый день им как венец.

И конца нет узорочью. Арфа с лютней днем и ночью.

Глянь, увидишь ты воочью: юный — с девой наконец.

Тариэль сказал, смягченный, до Фридона: «Брат рожденный

Ближе быть не мог. Взметенный, ранен насмерть, по волнам

Я бродил, — явил ты сушу. Клятву сердца не нарушу.

И как дар отдам я душу — брату, давшему бальзам.

Сам ты знаешь Автандила, как его служенье было.

Преисполненное пыла и готово до всего.

Я хочу служить взамену. Положил конец он плену.

Сам пусть знает перемену. Жжет костер, — гаси его.

«Брат, — скажи ему, — милуя, как за службу заплачу я?

Бог, дары свои даруя, света жизни даст твоей.

Коли я твое хотенье не явлю как исполненье,

Не хочу отдохновенья даже в хижине моей.

Будет в чем моя подмога? Пусть — нам смело, с волей бога,

До Арабии дорога. Ты мой вождь, а я твой друг.

Нежных мы смирим речами, а воинственных мечами.

Ты к своей жене с дарами, иль моей я не супруг».

Чуть услыша Тариэля это слово, —словно хмеля

Вдруг сказалася неделя, — Автандил в веселый смех.

«Мне помощник? Где ж печали? Каджи в плен мою не взяли.

Я не ранен, не в опале. Розе снов — во всем успех.

Солнце светит на престоле. И царит по божьей воле.

Не в Каджэти, не в неволе, не во власти колдунов.

Все к ней с лаской и приветом. Помогать ей, что ли, в этом?

Не дождешься тут, с приветом, от меня ты лестных слов.

Если хочет провиденье, так небесные виденья

Принесут мне утешенье в этой огненной пещи.

И тогда по смерти буду льнуть я к солнечному чуду.

Счастья здесь искать повсюду, — хоть ищи, хоть не ищи.

Передай ответ правдивый: «Чувства, царь, твои красивы.

Был слуга я твой радивый — прежде, чем я был рожден.

Пусть же я перед тобою буду только лишь землею,

До тех пор, как ты, с хвалою, не получишь царский трон».

Ты сказал: «Хочу слиянья твоего с звездой сиянья».

В том благое пожеланье. Но не рубит здесь мой меч.

И не властно здесь реченье. Лучше буду ждать свершенья

От небес и провиденья. Даузнаю радость встреч.

А чего теперь хочу я? Чтоб ты в Индии, ликуя,

Власть на тронах знаменуя, воцарившись, поднял стяг.

И чтоб этот свет небесный, облик с молнией чудесной,

Был с тобой в отраде тесной. И чтоб был сражен твой враг.

Совершится, — жизнь восславлю, и тебя тогда оставлю,

Путь в Арабию направлю. Ближе к солнцу. И она

Мир души моей упрочит. И загасит, коль захочет,

Тот пожар, что сердце точит. Речь, как видишь, не длинна».

Четко все в словах ответа. Тариэль, услышав это,

Говорит: «Зима не лето. Лета я ему хочу.

Он нашел зарю златую, чем живу и кем ликую.

Жизнь и он пускай живую встретит, мной ведом к лучу.

Той заботой мысль объята. Да явлю в том доблесть брата.

Вот скажи: «В путях возврата, до приемного отца

Твоего — мне возвращенье. Попросить хочу прощенья

За рабов, их убиенье. Умягчить хочу сердца».

Молви: «Завтра в путь мне нужно. Больше медлить недосужно.

С словом: «Если» жить содружно — смерть для сердца моего».

Царь Арабский — он уважит сватовство мое, и скажет

То, что ум ему прикажет. Буду я молить его».

Весть пришла через Фридона. В этой речи звук закона.

Сердце вновь его спалено. В сердце дым и головни.

«В путь, и тщетно промедленье». В сердце витязя боренье.

Так, владыкам — уваженье. Да велят сердцам они.

Автандил пришел смущенный. И коленопреклоненный

Тариэлю, как сраженный, обнимает ноги он. Говорит он:

«Сердцу больно. Пред Ростэном хоть невольно,

Вин моих уже довольно. Дане буду раздвоен.

Быть хочу односердечным. Ты не сможешь перед вечным

В этом миге скоротечном — правосудным быть с плеча.

В сердце старца-властелина обо мне теперь кручина.

Не могу на господина я, слуга, поднять меча.

Будет тут зерно раздора, между мной и милой ссора,

Из разгневанного взора будет жжение огня.

Без вестей мне быть случится, от нее вдали томиться.

Кто прощения добиться здесь сумеет для меня!»

Солнцеликий, смехом ясным, Тариэль с лицом прекрасным,

Руку взяв движеньем властным, Автандила поднял вдруг.

«Ты мне сделал все благое. Чрез тебя мой дух в покое.

Дай же быть счастливым вдвое. Знать, что счастлив брат и друг.

Ненавижу опасенья, в друге чопорность, сомненья,

Лик оглядки, охлажденья. Тот, кто друг сердечный мой,

Пусть меня к себе он тянет, предо мной открыто станет,

Если ж нет, разрыв не ранит, он с собой, а я с собой.

Сердце я твоей желанной знаю в чаре необманной.

Мой приход не будет странный. Чрез меня придет жених.

А царю скажу я разно то, что нужно и приязно.

И желанью сообразно вид желанный встречу их.

Сердце старое покоя, лишь скажу царю одно я, —

Чтоб, чертог блаженства строя, доброй волей отдал дочь.

Если цель есть единенье, для чего ж вам разлученье?

Вам друг в друге озаренье. Нужно вам цвести помочь».

Автандил, увидев ясно, что препятствовать напрасно,

Поступил во всем согласно, с Тариэлем отбыл он.

А Фридон отряд отборный выбрал свитой им дозорной.

Сам он — с ними. Друг бесспорный, с ними должен быть Фридон.