Выводы неотъемлемы от решения.

           Если кратко, то сначала выводы получаются благодаря решению, а затем работают благодаря решению. Лишенные правильного решения, то есть непосредственного процесса своего осуществления в реальности, они тем самым теряют причину своего существования как выводов, то есть перестают быть правдой, становятся ложью.

Более же полно, доколе все определяется исключительно Системой и происходит исключительно в ее рамках, то для обозначения (хотя бы приблизительно) Системы логики нам и следует прибегать к явному представлению не только самих выводов, но и пути их создания. Более детальное и математически верное доказательство может выглядеть следующим образом: суть любого вывода, подчиняющегося условной схеме А1-> А2->…->Аi->…-> Аn такова, что любой его член, как вывод, существует только потому, что существуют (как вывод) все предыдущие (равносильность мы не рассматриваем, так как движение в «нужную» сторону оно заведомо содержит (ибо равносильность тождественна движению в обе стороны), поэтому бритва Оккама нам в помощь). Однако в случае объективной реальности каждое отдельное заключение не может являться истинным лишь благодаря своему существованию, а по сему его истинность ставится в общем случае под сомнение – выявление ошибки как раз и облегчается в случае предоставления решения, и даже более – вывод сам по себе легитимируется лишь благодаря существованию признанного и истинного решения. Конечно, все определяется Системой, и в рамках некоторых из них вера становится важнее какого-то там доказательства – действительно, пользуясь каждодневно мириадами выводов, мы уже зачастую не помним относящихся к ним решений, но это нам не мешает и ничуть не лишает эти выводы ценности (тут я уже совсем вторгаюсь во владения прагматизма, так что данную логику можно подглядеть у них, я на этом закончу). Однако эмпирически подмечено, что постоянное созерцание именно решений (а не выводов) позволяет корректно и успешно контролировать развитие теории.

           Согласно моим наблюдениям, абсолютное большинство информации, вкладываемой в общение, неизбежно теряется при воплощении ее в поток слов или иных символов, то есть по сути происходит процесс обмена выводами, а не решениями. Сложность же передачи решений заключается в изолированности субъективных восприятий (то бишь квалиа). Более того, автор данной работы выражает надежду, что следующий скачок нашей культуры (после возникновения языка и письменности) будет как раз заключаться в снятии данной изолированности.

           Так, легко может быть неверно воспринята данная работа, целью которой является исключительно попытка материализации идеи субъективизма, в частности, единственная задача первых двух глав – последовательно изложить те инструменты, которые нам пригодятся в приготовлении главной (поскольку более разнообразной и насущной) «вкуснятины». Данное же внимание именно к субъективизму связано, как возможно вы уже догадались, с представлением, что он может выступать в качестве универсального решения, поскольку пытается наиболее плотно приблизиться к непосредственной правде, субъективному восприятию во всем его богатстве и естественности (возможно, похожие идеи разделял и Ницше в своем «дионисийстве», но об этом потом).

Тезис 7

Все познается в сравнении.

Не будем обманываться – все полученные и специально выделенные выражения не просто так носят название тезисов: в принципе, сложно провести грань между непосредственным осуществлением их решения и простым проявлением приличий для создания эффекта содержательности.

В общем, основанием для подчеркивания (в прямом смысле) данного тезиса является необходимость производить решение в рамках той же Системы, в рамках которой мы и делаем выводы – только тогда правда будет опытом внутренним, будучи же опытом внешним, она имеет шансы лишить оснований саму себя (ОМФ!). Копая же более глубоко, это квинтэссенция материальности восприятия, как соприкосновенности – вовлечение чего бы то ни было в аксиологическую подсистему требует вовлечения и в Систему в целом Если же вас обязательно интересуют пояснения, то могу предпринять еще такую попытку:

Несмотря на данную формулировку, речь идет вовсе не о познании (в узком смысле), а об аксиологической системе в целом, если не сказать больше – о Системе в принципе. Вообще, это логичное следствие эмпиризма, суть очередная конкретизация того, что «зашито» в совокупность Аксиомы и нулевого тезиса. Метрика окружает нас везде – именно на ее основе мы и действуем.

Я ввожу данный тезис скорее для оправдания общения как такового – именно постоянное смешение онтологических и аксиологических систем, их взаимная корректировка и обеспечивают целостность культуры и общества. В отрыве от удовлетворения данной возможности легко могут формироваться «изолированные» элементы с весьма своеобразными аксиологическими системами – и поэтому представляющие опасность. В этом плане все начинается еще с детства, когда постоянное внимание к ребенку вызывает у него устойчивый рефлекс важности вербального общения (в противном случае он часто может прибегать к опрокидыванию вещей со стола и прочим проявлением насилия, как средству привлечения внимания, что с возрастом может приводить к неприятным последствиям).

 

Предельная теорема субъективизма

Вспомним: мы назвали онтологией Систему взаимосвязей между внешним опытом (или во Внешнем опыте), однако внешний опыт сам по себе, в принципе, не ощутим – мы ощущаем лишь его последствия, как перемену субъективного восприятия; однако он материализуем в виде каких-то конкретных явлений, которые в физической картине мира могут принимать вид взаимодействия с окружающими предметами, в психологической – с другими людьми, в биологической ­– веществ внутри организма; однако все это также происходит в рамках определенного восприятия.

Теперь сделаем такой шаг: мы постулировали, что внешний опыт приводит к перемене субъективного восприятия; при этом, учитывая некоторую функцию зависимости между ними, мы можем прийти к выводу, что имея некоторую Систему и воздействовав на нее определенным внешним опытом, можно рассчитывать получить новую, конкретную Систему. Давайте сделаем замену переменной: поскольку в данном отношении определенному опыту сопоставляется новое субъективное восприятие, то можно говорить о том, что онтология уже представляет собой взаимосвязи между нынешним субъективным восприятием и другими возможными. Этот переход я обозначаю как предельную теорему субъективизма (по аналогии с центральной предельной теоремой). Так что же в ней предельного и почему «теоремой»? «Теоремой» – потому, что в отличии от всего остального, приводимого в данной главе, данный тезис обладает некоторой логической взаимосвязью («выводимостью») с предыдущим. «Предельной» же потому, что раскрывает одну из сутей субъективизма: если метафизическая картина мира пытается выстраивать взаимосвязи между внешний опытом (и не важно, в чем он состоит – общением с благом, злом или всего лишь атомов друг с другом), то истинный субъективизм состоит в том, чтобы воспринимать все на уровне субъективных восприятий и переходов между ними – при этом (если кто еще не осознал другую суть субъективизма), как раз-таки субъективное восприятие и представляет собой предел всего, что нам доступно, нашего восприятия, его максимальную конкретику, его суть, естество, сущность, вещь саму по себе…

Да, так и есть.

Так есть просто потому, что субъективное восприятие – это не словосочетание или набор звуков – это то, что с нами происходит. От и до. Во всем многообразии. В некотором роде, субъективизм – это религия субъективного восприятия… пытающаяся в должной мере пользоваться известными научными методами, как антологией онтологий и инструментов познания.

Поэтому его преимущество, несмотря на всю метафизичность делаемых в нем выводов, заключается

Этим же образом субъективизм изящно, но вместе с тем весьма туполобо уходит от трудной проблемы сознания, поскольку основой, непосредственной реальностью для него является именно само субъективное восприятие, вопрос появления которого из тела даже не стоит – это тело воспринимается в его рамках. В чем-то это похоже на антропный принцип и данный метод, безусловно, не лишен недостатков, однако эти недостатки также очевидны только в рамках определенного субъективного восприятия: это действующая аксиология кричит нам о том, что с этим нужно бороться.

Это не попытка укрыться или оправдаться, но лишь расставить точки над «i». Оно никак не помогает в преодолении наших повседневных трудностей, достижении желаемого и прочих частностях нашего субъективного восприятия (правда не помогает? узнать это подробнее можно в главе 3). Своего рода это лишь хорошая рамка для прекрасной картины мира – но именно с рамкой эта картина перестает мяться, сворачиваться, рваться, становится возможным загнать ее под стекло, повесить в музее на всеобщее обозрение.

 

Подведем итог:

Итак, изначально заданная своеобразная дихотомия «Система–внешний опыт» на самом базовом уровне приводит нас к элементарным взаимоотношениям: при этом в рамках Системы выделяется аксиологическая подсистема властвования над внешним опытом, инструментом же властвования является онтологическая подсистема, а пространством и универсальным результатом этой борьбы выступает само субъективное восприятие. В этом нас пытаются уверить перво-нулевой тезис и предельная теорема, что в совокупности является аксиомой.

При этом в отсутствии внешнего опыта Система может испытывать только опыт внутренний и принципиально не претерпевает изменений – в этом отношении Система субъективного восприятия ничем не отличается от физики (классическая внутренний опыт вообще не рассматривает, квантовая и статистическая же им оперируют), что не удивительно, ведь физика формировалась в рамках человеческого восприятия.

           Онтологически описывая онтологию, нащупываем существование как таковое – объекты, элементы – и взаимосвязи между ними. И если существование из ниоткуда взяться не может, да и ценность его скорее широтная (любопытство – желание увидеть побольше), то вот функции нам уже нужны особенные (уникальные) – те, что к данному существованию приводят (также, не забываем, что функция тоже сама существует). Если же некоторая онтология вообще универсальна (с некоторой погрешностью, то бишь по идее), то это приводит к некоторому устойчивому существованию (память, разум, воля, идеология и т.п.). Материю же непосредственно чувств обычно разглядеть не удается (только если она не низменная – иначе можно попробовать, потому что не такая сложная), поэтому разум иногда хочет ими пренебречь (забывая о том, что данное желание также вызвано чувствами, посему различать их сложно и это, надеюсь, последний раз, когда мы вспомнили о подобной дихотомии субъективного восприятия.

           Наконец, во имя построения универсальной функции, мы то ли обоснованно, то ли нет, вводим сущность причинности (одновременно и ее описание, и алгоритм построения), понятие правды как носителя полноправного гражданства в онтологическом мире, объявляем что носителям условного гражданства нужно носить документы (потому что в лицо всех не упомнишь, а тех кого вспомнили одариваем гражданство полным), и наконец уверяем, что закрывать границу, объявлять эмбарго/войну и выдворять кого-либо, в принципе, не обязательно и, более того, зачастую вредно (потому что все они в некотором приближении опыт внутренний и поэтому ничего плохого с Системой-государством не сделают). Короче, тут уже пошла идеология, призванная привести нас (как отдельного индивида) к стабильности и светлому будущему (коммунизм в отдельно взятой не то что стране, но субъекте).

 

Еще пару слов…

Идя дальше, доколе в рамках конкретной реальности мы выделяем некоторые объекты, то данные объекты в рамках Системы могут обладать определенной независимостью или, лучше сказать, сконцентрированной идейностью. При этом следует различать понятия сознания и личности, которые я склонен определить, как наличие подобных феноменов для онтологической и аксиологической систем соответственно. Более конкретно, это относительно «яркие» источники внешнего опыта, приводящие к потенциальной перемене субъективного восприятия. Так, я предполагаю, что на заре человечества не было оснований к созданию строгой системы описания природных явлений, то бишь их материализации, что и приводило к их наделению свойствами сознания и даже личности. В дальнейшем, крестьянам (хотя бы в силу сильной зависимости их действий от погодных условий) приходилось сталкиваться с похожими проблемами – также в виде различных суеверий это продолжает преследовать малообразованных (то бишь мало онтологически внутренне систематизированных) людей и по сей день. Так что в некотором роде, научное развитие мира можно рассматривать, как снятие непредсказуемости с внешнего опыта, лишение окружающей реальности сознания или реализацию воли к властвованию.

Поясняя данную концепцию на конкретных примерах, следует отметить, что феномен личности нас не устраивает (в рамках сложившейся сциентистской культуры) гораздо меньше, нежели чем феномен сознания – так произведения искусства не содержат в себе (почти всегда) никакого сознания, но вот личности в них может оказаться предостаточно – они самым непредсказуемым и сильным образом могут воздействовать на Систему. То же самое касается других действующих субъектов (которых мы вполне легко можем выделить в рамках объективной реальности) – те обычно обладают свойствами сознания и личности одновременно.

Безусловно, я не смею задавать никакой оценки нашего развития, то есть я прекрасно могу представить (а следовательно, и утвердить существование) онтологические системы, в рамках которых субъект вполне успешно справляется со своими желаниями (то есть действует) даже несмотря на «слишком большое» наличие сознания или личности в окружающем (хотя бы в рамках религиозных воззрений или фентези-рассказов), однако доколе это позволяет его Система, он всегда стремится к удовлетворению воли к властвованию.

 

           Главными достоинствами всего вышеизложенного (да и дальше – тоже) я считаю способность объяснить весь мой внешний опыт (а на большее мы и не можем рассчитывать, поскольку воля к властвованию этим и ограничивается), а также потенциал к дальнейшему развитию в виде серьезной теории (что я постараюсь продемонстрировать в дальнейшем), и более того – уже сейчас легко заметить, насколько хорошо эта концепция соответствует современным естественнонаучным данным (чтобы осознать это, достаточно просто заменить Систему на Систему нейронов). Подводя итог вступительному разделу, скажу: доколе мы считаем себя совокупностью атомов, то физику можно приравнять к тому, что атомы познали атомы; доколе мы считаем себя результатом эволюции, то это развитие, познавшее развитие – и таким же образом только что Система познала Систему, восприятие восприняло себя (вполне вероятно, не в первый раз).

 

           Таким образом, круг замкнулся. Последнее означает, что аксиологическая оценка чего бы то ни было из написанного сомнительна в отрыве от остального – точно так же, сложно как-то оценивать построение математической Теории в отрыве от математической логики. Следуя нулевому тезису, в завершении еще раз подчеркну, что все это лишь грамматико-языковое выражение моей собственной Системы.