Ты очень чувствительный и не выносишь никаких обид

— Единственный твой недостаток, — сказал мне отец Порфирий, — состоит в том, что ты очень чувствительный и не выносишь никаких обид. Такую чувствительность ты унаследовал от своего отца, и в этом нет твоей вины. Но чрезмерная чувствительность — это нехорошая вещь. Хотя для окружающих, для тех, кто ею пользуется в своих часто крайне низких целях, она и хороша. Нет ничего хуже, чем быть излишне чувствительным! Достаточно вспомнить, что повышенная чувствительность является первопричиной всех заболеваний. Поэтому старайся от нее избавиться или, по крайней мере, как‑то ее ограничить. Иначе ты будешь причинять вред и самому себе, и своей семье, которая будет совершенно незаслуженно страдать.

Что же касается обид, то им никто не радуется. Тем более ты, с твоей гордостью. Ты хочешь, чтобы, как ты никого не обижаешь, так и тебя никто не обижал. Но сегодня это невозможно. Все мы являемся жертвами оскорблений, направленных на нас со стороны. Когда мы говорим «оскорбление», что имеем в виду? Тебе должен быть лучше меня известен нравственный, моральный упадок и отсутствие авторитетов в современном обществе. Чадо мое, разве можно что-то сделать с этими людьми? Можно поставить ситуацию под контроль? Конечно же, нет. Правильно и справедливо было бы, чтобы человек никого не оскорблял и сам никем не был оскорбляем. Это очень сложно. Но нельзя сказать, что недостижимо. Именно к этому и стремится Церковь Христова.

Однако бывают и случаи попущения. Когда Бог испытывает нашу веру и нашу стойкость. И знаешь, дитя мое, почему? Потому что теоретически мы все знаем. Теоретически мы все одинаково хорошо учимся, мы все отличники. Но на практике мы терпим неудачу… И очень мало людей, которые ухватывают самую суть!

Ты сейчас меня спросишь: «А ты-то сам теорию претворяешь в практику?» Что тебе на это ответить? Всю свою жизнь я борюсь за то, чтобы следовать воле Божией. Насколько я в этом преуспел, — мне неизвестно. Это один Бог знает. Я тебе уже говорил: только по милости Божией мы спасемся. Ну что, ты все еще думаешь, что я тебя не люблю?

 

Старый и новый стиль

Следуй тому стилю, которого там, где ты живешь, придерживаются все

Один монах спросил отца Порфирия, какого стиля ему придерживаться, старого или нового. «Вот что я тебе скажу, — ответил Старец. — Если ты живешь в миру, то следуй тому стилю, по которому там живет Церковь [81]. Не привноси смущения в среду народа. А если хочешь подвизаться на Святой Горе Афон, тогда живи по старому стилю».

 

По новому или по старому стилю?

Когда кто-либо спрашивал Старца, какой стиль правильный, старый или новый, он обычно отвечал: «Это научный вопрос, обращайтесь с ним к ученым». Отец Порфирий говорил, что лично он никогда, что бы ни случилось, не ушел бы из Церкви. Он советовал клирикам, находящимся в расколе с официальной Церковью, делать все возможное, чтобы преодолеть раскол и вернуться в лоно Церкви[82]'. «Для себя я решил: лучше заблуждаться в Церкви, чем покинуть Ее», — часто повторял Старец. Он говорил, что не хотел бы спастись один, без Церкви, и не покинул бы церковный корабль, даже если бы он дал течь и возникла опасность, что он пойдет ко дну.

 

Смерть

Праведных же души в руце Божией, и не прикоснется их мука [83]

Однажды Старец сказал мне: «Дитя мое, я хотел поговорить с тобой о здоровье твоего отца. Ты знаешь, что у него сейчас критическое состояние, даже более чем критическое! Если Бог захочет, он будет жить. Бог удерживает его в этом мире. Его жизнь висит на волоске, который вот–вот может оборваться. Это может случиться в любую секунду, даже сегодня, завтра, послезавтра… Когда Господь восхочет, Он призовет его к Себе, потому что Он его очень любит. Твой отец — святой человек, и Бог не желает, чтобы он так сильно мучился. Его боль невыносима. Не смотри на то, что он ничего вам не говорит. Он просто не хочет вас расстраивать.

Вот что я хотел тебе сказать. Ты очень огорчен, я это вижу. Но мы, христиане, не должны расстраиваться. Мы не должны бояться смерти. Как ты думаешь, что такое смерть? Смерть — это лишь средство, это дверь, через которую мы проходим, вступая в вечность! Вот что такое смерть! И все мы пройдем через эту дверь. Это единственная абсолютная истина. Только бы мы были готовы… тогда в день Страшного Суда мы станем одесную Господа. Там все мы встретимся и удостоимся наслаждения райских благ. В этот мир мы пришли не для того, чтобы жить в нем вечно. Мы пришли сюда, чтобы быть испытанными и перейти в вечную жизнь. Поэтому не скорби о том, что предрешено. Мы все это знаем… и ждем этого.

Есть люди, которые не хотят этого осознать. Они говорят: здесь все, и ад, и Рай. Но это не так. И те, кто так говорят, тоже это знают. Ведь в глубине души они не верят своим словам. Когда они останутся один на один со смертью, тогда кто их спасет? Ты знаешь, к кому обращаются за помощью при первой же опасности и неверующие, и те, кто только говорят, что они неверующие? Они кричат: «Боже мой!.. Пресвятая Богородица!..«Они призывают на помощь святых, своего небесного покровителя…

Ты спросишь меня, зачем я тебе все это говорю? Но, дитя мое, я знаю, какой ты чувствительный, и хотел тебя подготовить… Ну, теперь иди с Богом, а я помолюсь, чтобы Он укрепил тебя. Смотри, ничего не говори ни своему отцу, ни своим близким. Потому что вы все, что с вами будешь делать, слишком чувствительны…»

— У вас есть отец Иоанн, — сказал мне как-то отец Порфирий, — он — скала, и вы просите у меня помощи? Вы знаете, что его небесный монастырь, в котором он сейчас находится, больше и лучше этого? Священные одежды отца Иоанна так ярко сияют, что это невозможно даже передать! Он имеет великое дерзновение пред Богом! У него теперь монастырь, как я уже сказал, больше и лучше этого!

Я живо вообразил себе небесный монастырь и не смог сдержать улыбки. Отец Порфирий спросил меня, почему я улыбаюсь.

— Потому что я не могу себе представить, что и на небе существуют должности и отличия, что там есть монастыри и села!

— Да? А разве ты не слышал: «В селениях праведных» [84]? Почему же ты сомневаешься в моих словах? Тебе известен хоть один случай, когда я говорил неправду? Все, что я вам сказал сейчас, действительно имеет место. Это реальность! У вашего отца сейчас больший и лучший монастырь! И он всех вас очень любит и хочет, чтобы вы были рядом с ним.

Услышав эти слова, моя сестренка неожиданно сказала Старцу:

— Передайте отцу Иоанну, пусть он остается там, а нас оставит здесь! Нам не нужна такая его любовь! Не нужна! Нам и здесь хорошо!

Девочка была очень импульсивной. Отец Порфирий долго смеялся, так что у него на глазах даже выступили слезы.

— Дитя мое, ты так меня рассмешила, так рассмешила… Бог тебя да благословит!

У меня умер отец. Когда я за час до начала отпевания позвонил Старцу из родительского дома в деревне Мази в Аталанте[85], он посочувствовал мне, сказал несколько слов в ободрение… и неожиданно воскликнул: «Что я вижу! Отец Иоанн вместе со своей матушкой стоят в лучах света! Они в Раю! Они обнялись и радуются неизреченной радостью! Их радость невозможно описать! О, если бы Господь сподобил и нас такой радости! Что еще нужно?»

 

Смерти нет

«Спасение в Церкви!» — всегда говорил нам Старец. — Кто является членом Церкви, тот не боится второй смерти! [86] Для тех, кто состоит в Церкви Христовой, смерти нет! Православие — совершенно, в нем нет никакого несовершенства!»

— Смерти нет! — сказал нам отец Порфирий. — Не бойся смерти! Кто умер ради Христа, для того нет смерти! А если ты не умер ради Христа, то умри!

«Другая жизнь воистину прекрасна», — говорил Старец моим детям. «Наше тело, — говорил он мне, — которое будет положено в гроб, это действительно наше тело. Но в тот момент, когда его опускают в могилу, оно становится все равно что нашим костюмом». Эти его слова помогли мне пережить тяжелые дни отпевания и погребения моего мужа.

 

Поверь мне: смерти нет!

Мы можем жить в Божественной радости и никогда не думать о смерти. Придет старость, когда ты окажешься на пороге смерти. Ты можешь одной ногой уже стоять в могиле и при этом сажать смоквы, орехи, кипарисы, заботиться о саде для своих близких, строить церкви.

Зачем все это делать? Из любви! Ты веришь, что смерти нет, и хочешь что‑то оставить своим ближним, которые поселятся здесь после тебя. Ты хочешь, чтобы они были хорошими людьми, чтобы не воровали друг у друга. Для этого ты и сажаешь смоквы и орехи. Для этого ты и строишь церковь…

 

Мы не вкусим смерти

Я был страшно расстроен неожиданной смертью моего любимого друга. Его похороны еще на протяжении многих дней стояли у меня перед глазами. Я вспоминал, как гроб опускали в могилу и засыпали землей. Думал о том, как распадается тело… Какая бы участь была у человека, если бы не пали наши прародители? Он жил бы в никогда не прекращающейся радости, его бы не терзали, как нас, вопросы о вечном блаженстве. А теперь… «зловонный смрад червей». Когда я предавался таким меланхолическим мыслям, мне позвонил отец Порфирий.

— Георгий, — спросил он, — ты еще на работе в больнице?

— Нет, Геронда. Я уже дома.

— Открой Евангелие от Иоанна и внимательно читай с пятой главы, 24–го стиха. Это евангельское зачало читается на погребении.

Я начал читать: Аминь, аминь глаголю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь [87].

Тут Старец прервал меня.

— Тебе это ясно? Смерти нет! Мы не вкусим смерти, но перейдем «от смерти к жизни»[88]·. Как же возлюбил нас Бог… Он позаботился и об этом. В апостольском чтении на погребение говорится: Если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним[89]. Ты когда-нибудь задумывался над словами «приведет с Ним»? Бог не соберет у Себя мертвые тела. Он соберет вокруг Себя живых. В лице Христа воскресла человеческая природа. Я тебе правильно сказал: «Мы не вкусим смерти». Ты это понимаешь?

Затем Старец описал дивную жизнь с воскресшим Христом.

— Там мы непрестанно будем воспевать Пресвятую Троицу вместе с серафимами и херувимами. Да, мы, грешные и недостойные, потому что так сильно нас возлюбил Бог…

От волнения его голос становился все тише и тише.

— Я плачу, Георгий, от радости. Какие великие небесные блага дарует нам Бог!