Акулина и Дарья вскакивают, начинают двигать гробы, венки и роняют их.

Да не трожьте венки, за ради Бога! Не кидайте их как мешки с картошкой! Товар повредите. И так не знаю, как убыток после дождя на прошлой неделе покрыть! Хоть бы Трюхина, прости Господи, померла. Обещалась у меня амуницию и погребение заказать. Да кабы она сама померла, да сама закопалась, а то ведь родственники хоронить будут, а они к Иванишкину, не дай Господи, побегут. Он же весь Разгуляй хоронит. Как быть? Как быть?

АКСИНЬЯ. Да скидку пообещать! Им, купцам, вечно денег жалко.

АДРИАН. А ведь точно! Трюхины-то прижимистые. За копейку удавятся. Правильно. Скидку пообещаю хорошую! Вот ведь, какой я ушлый. Не то, что вы. 

АКСИНЬЯ. Ушлый он. Командир.

АДРИАН. Иди-ка ты лучше самовар ставь. И то больше пользы. Я с утра не емши. А вам и дела нет. Ну-ка, брысь в свои комнаты. Хоть там порядок наведите.

Адриан расставляет гробы, развешивает венки, мантии, шляпы, прочую похоронную амуницию.

Как бы Трюхину-то не упустить? Чтоб такое им предложить? Иванишкин, второй гробовщик в городе, на пятки наступает. Оглянуться не успеешь, а он тут как тут, стоит у дома с покойником. Улыбается, товар свой предлагает. Спалить его, что ли? Как Трюхину не упустить? Как не упустить? Аксинья, самовар ставь!

Аксинья идет самовар ставить.

Прохоров обходит новое жилище, поправляет похоронную атрибутику, расправляет мантии на манекенах, чистит шляпы.

АДРИАН. Ох, дождь что натворил! Проклятье! Неделю тому назад хоронили отставного бригадира Шмакова. Проливной, как из ведра, встретил процессию у самой заставы. Ты смотри, как мантии сузились! А шляпы-то! Шляпы… покоробились… Опять убыток. Новые заказывать нужно. Весь запас гробовых нарядов приходит в негодность. А на что? Дом ещё этот купили. Господи, Царица Небесная! Хоть бы купчиха Трюхина прости Господи, померла.

 

Аксинья приносит самовар. Прохоров садит за стол, наливает чашку, важно, не торопясь, пьет.

Год при смерти, никак не соберётся… в последний путь… Померла, я б на ней убыток-то возместил. Как быть? Как быть? А эти дуры только в окна пялиться будут теперь, да глазки немчикам строить. А ну, быстро вещи разбирать! От Трюхиной приказчика не было?

АКСИНЬЯ. Спрашивал только что. Не было, батюшка Андриан Прохорович, не было.

АДРИАН. Как появится, сразу ко мне! Хоть днём, хоть ночью!

АКСИНЬЯ. Хорошо, батюшка, хорошо.

АДРИАН. Они ведь, Трюхины, на Разгуляе живут. А мы вона куда переехали – аж к Никитским воротам. Мне хоть племянник Трюхиной и обещал. А как передумает? Как поленятся послать к нам в такую даль? А как с ближайшим подрядчиком сторгуются?

АКСИНЬЯ. Ох, хлопоты, батюшка…

АДРИАН. Вот то-то!

АКУЛИНА. Одно и то же всё повторяет и повторяет. Надоел …

 

Акулина и Дарья уходят в другую комнату.

Раздается стук в двери.

АДРИАН. Аксинья, отпирай! Кто это там?

 

Аксинья уходит, возвращается с Готлибом Шульцем.

ШУЛЬЦ. Извинять меня, любезный сосед, я есть вам помешать… Но, майне либер, я желать скоро знакомиться с вами. Извините, любезный сосед, плохо говорить по-русскому. Я желал с вами поскорее знакомиться.

АДРИАН. Милости прошу! Весьма рад.

АКСИНЬЯ. Не желаете откушать чаю?

ШУЛЬЦ. О, найн! Айне минутэ унд цурюк! Я сапожник, Готлиб Шульц, я жить через улицу, в этом доме, что против ваших окошек.

Шульц присаживается за стол, обмахивается шляпой.

Из дверей соседней комнаты выглядывают дочери Прохорова, подслушивают.

АДРИАН. Оченно рад.

ШУЛЬЦ. Альзо, нох айн маль.  Я и мой майне либе Луиза имеем жить на другой сторона улица от вас. Я увидел у вас кляйне медхен. Это есть хорошо! Завтра я битте вас и битте ваших дочек кушать у меня, как фройнде.

АДРИАН. Будем добрыми соседями.

ШУЛЬЦ. Йа-йа, натюрлих! Потому что завтра я и майне зюсе Луиза праздновать серебряный свадьба. Я приглашать вас и ваши дочки.

Акулина и Дарья скрещивают пальцы, хихикают.

АКУЛИНА, ДАРЬЯ (вместе): Хоть бы, хоть бы!

АДРИАН. Почтём за честь, будем непременно.

Акулина и Дарья в радости скрываются за дверью.

ШУЛЬЦ. Хороший дом! Зеер гуте хаус!

АДРИАН. Хороший, да. Каково торгует, ваша милость?

ШУЛЬЦ. Э-хе-хе! Зоу унд зоу. И так, и сяк. Жаловаться не могу. Мой товар, натюрлих, не есть то, что ваш. Живой без сапог обойтись может, йа. А мёртвый без гроба не живёт, натюрлих.

АДРИАН. Сущая правда! Однако ж, если живому не на что купить сапог, то ходит он и босой. А нищий мертвец и даром берёт себе гроб. Обязан предоставить.

Шульц встаёт, прощается с Прохоровым.

ШУЛЬЦ. Завтра жду, майне либер. Ауф видерзеен. Бис морген! До завтра!