Тема 11. Владимир Набоков. «Лолита»

Сюжет романа Набокова «Лолита» может казаться уникальным. Между тем история о том, как девушка или молодая женщина сбегает к любовнику от отца, опекуна или надоевшего мужа, стара как мир. Именно поэтому роман Набокова провоцирует на сравнения. Смысл таких сравнений, конечно, не в том, чтобы уличить автора в заимствованиях и тем преуменьшить значение его труда, а в том, чтобы увидеть несходное через сходное. Подумайте, чем отличается трактовка сюжета в романе Набокова от тех, которые можно было бы назвать «классическими»: в комедиях «Школа жен» Мольера и «Севильский цирюльник» Бомарше.

При всей своей эксцентричности роман Набокова может быть соотнесен с многовековой традицией европейского любовного романа. Вспомните важнейшие произведения, составляющие эту традицию. С какими из них может быть соотнесена «Лолита»? Прокомментируйте фрагмент из 29 главы второй части:

"Одно последнее слово", - сказал я на своем отвратительно правильном английском языке. - "Ты ведь вполне уверена, что - ну, хорошо, не завтра и не послезавтра - но когда-нибудь, все равно когда, ты не приедешь ко мне жить? Я сотворю совершенно нового бога и стану благодарить его с пронзительными криками, если только ты подашь мне эту микроскопическую надежду" (общий смысл).

"Нет", - ответила она, улыбаясь. - "Нет".

"А меж тем это бы кое-что изменило", - сказал Гумберт Гумберт.

Затем он вытащил пистолет... то есть, читатель ждет, может быть, от меня дурацкого книжного поступка. Мне же и в голову не могло это прийти.

"Гуд-бай-ай!" - пропела она, моя американская, милая, бессмертная, мертвая любовь; ибо она мертва и бессмертна, если вы читаете эти строки (подразумеваю официальное соглашение с так называемыми властями).

Отъезжая, я слышал, как она раскатистым воплем звала своего Дика; собака же пустилась волнистым аллюром толстого дельфина сопровождать автомобиль, но была чересчур тяжела и стара и вскоре отстала.

День умирал, я уже катил по шоссе под мелким дождиком, и, как бы деятельно ни ездили два близнеца по смотровому стеклу, они не могли справиться с моими слезами.

ГГ в своем рассказе постоянно возвращается к теме судьбы, говорит о роке или «Мак-Фатуме». Подумайте, какой смысл приобретают эти слова в контексте романа Набокова. Вспомните другие произведения, в которых эта тема играет такую же важную роль. Прокомментируйте фрагмент из 23 главы первой части:

В результате этого жутковатого свидания мое душевное онемение нашло на минуту некоторое разрешение. И немудрено! Я воочию увидел маклера судьбы. Я ощупал самую плоть судьбы - и ее бутафорское плечо. Произошла блистательная и чудовищная мутация, и вот что было ее орудием. Среди сложных подробностей узора (спешащая домохозяйка, скользкая мостовая, вздорный пес, крутой спуск, большая машина, болван за рулем) я смутно различал собственный гнусный вклад. Кабы не глупость (или интуитивная гениальность!), по которой я сберег свой дневник, глазная влага, выделенная вследствие мстительного гнева и воспаленного самолюбия, не ослепила бы Шарлотту, когда она бросилась к почтовому ящику. Но даже и так ничего бы, может быть, не случилось, если бы безошибочный рок, синхронизатор-призрак, не смешал бы в своей реторте автомобиль, собаку, солнце, тень, влажность, слабость, силу, камень. Прощай, Марлена! Рукопожатие судьбы (увесисто воспроизведенное Биэлем при прощании) вывело меня из оцепенения. И тут я зарыдал. Господа и госпожи присяжные, я зарыдал!

ГГ настаивает на том, что моральные и юридические обвинения, которые могут быть ему предъявлены, основываются на социальных условностях, не основаны на требованиях природы и разума. Подумайте над его аргументацией.

В некотором роде ГГ сам выступает в роли педагога, у него есть определенные представления о целях и содержании воспитания и образования. Вульгарная, необразованная и дурно воспитанная Лолита в какой-то степени напоминает Элизу Дулитл из «Пигмалиона» Бернарда Шоу. Подумайте об этом.

Американская система воспитания его решительно не устраивает. Прокомментируйте рассуждения мисс Пратт(ч. I, из гл. 4.), когда она излагает педагогические принципы, которыми руководствуется Бердслейская женская гимназия.

При первом моем свидании с начальницей, мисс Пратт, она выразила одобрение по поводу "милых голубых глазок" моей дочки (это у Лолиты-то голубые глазки!) и моей дружбы с "нашим гениальным французом" (это Гастон-то - гений!), а затем, передав Долли некоей мисс Корморант, она наморщила лоб, как бы собираясь с мыслями и после паузы начала так:

"Мы не особенно стремимся, мистер Гумбард, к тому, чтобы наши ученицы становились книжными червями или умели отбарабанить названия всех европейских столиц - которых все равно никто не знает, - или там знали бы наизусть годы забытых сражений. Что нас действительно интересует, это - приспосабливание ребенка к жизни группы. Вот почему мы придаем такое значение танцам, дебатам, любительским спектаклям и встречам с мальчиками. Перед нами встают некоторые факты. Ваша прелестная Долли скоро вступит в возрастную группу, где такие термины, как "кавалеры", "выходить с кавалером", "выходное платье" и тому подобное, будут так же важны для нее, как для вас, скажем, "коммерческие дела", "коммерческие связи", "коммерческий успех", а для меня (тут она фальшиво улыбнулась) - благополучие моих учениц. Доротея Гумбард уже вовлечена в целую систему социальной жизни, которая состоит - нравится ли это нам или нет - из сосисочных киосков, молочных баров, солодовых и коковых напитков, кинокартин, танцулек, ночных пикников на пляже и даже парикмахерских вечеринок, на которых девочки друг дружку причесывают! Разумеется, Бердслейская гимназия относится отрицательно к некоторым из этих интересов, а иные из них мы отводим на другие, более конструктивные рельсы. Мы всегда стараемся повернуться спиной к туману, а лицом - прямо к солнцу! Короче говоря, хотя мы и пользуемся некоторыми методами формального образования, нас больше занимает коммуникация, чем композиция, т.е. как бы мы ни уважали Шекспира и других, мы хотим, чтобы наши девочки свободно сообщались с живым миром вокруг них вместо того, чтобы углубляться в заплесневелые фолианты. Правда, мы все еще продвигаемся ощупью, но делаем мы это рационально, как гинеколог, прощупывающий опухоль. Мы на все смотрим, доктор Гумбург, с органической и организационной точки зрения. Мы отделались от целой массы никчемных предметов, которые по традиции некогда предлагались девицам на изучение, не оставляя времени для практических сведений и прикладных искусств, и всех тех сведений, которые им понадобятся, когда они станут устраивать свою жизнь и - как циник мог бы добавить - жизнь мужа. Мистер Гумберсон, позвольте мне это выразить так: знать точное положение планеты несомненно важно, но знать, где наиболее целесообразное место на кухне для холодильника, может быть, еще важнее для будущей молодой хозяйки. Вы говорите, что все, чего вы хотите, чтобы девочка получила от школы, это - хорошее образование. Но как вы понимаете понятие - "образование"? В прежние дни это было преимущественно словесным явлением; иначе говоря, вы могли бы заставить ребенка зазубрить хорошую энциклопедию, и он знал бы, пожалуй, больше, чем школа может дать. Доктор Гуммер, отдаете ли вы себе отчет в том, что для современного подростка какой-нибудь средневековый поход представляет меньше жизненной ценности, чем поход (она чуть не подмигнула) в кафетерию с молодым человеком? Это я повторяю шутку, которую на днях позволила себе наша психоаналитичка. Мы живем не только в мире идей, но в мире вещей. Слова без практического опыта не имеют смысла. Что, собственно говоря, может значить для Доротеи Гуммерсон какая-нибудь Греция или Ближний Восток с их гаремами и рабынями?"

Как бы ни иронизировал Набоков по поводу «отражения» жизни в искусстве, образ героини выглядит достаточно типичным. Сравните Лолиту с другими персонажами, воплощающими литературный тип «американской девушки» в произведениях Генри Джеймса, Фрэнка Баума, Маргарет Митчелл, Дж. Д. Сэлинджера и др.

Подумайте о значении образов массовой культуры, о сопоставлении Америки и Европы в романе Набокова. Прокомментируйте фрагмент из главы 3 части II:

Разочарования, которые я теперь хочу зарегистрировать (тихонько отклоняя мою повесть в сторону тех беспрестанных рисков и страхов, которые сопровождали мое счастье), никак не должны бросать тень на американскую глушь - лирическую, эпическую, трагическую, но никогда не похожую на Аркадию. Она прекрасна, душераздирающе прекрасна, эта глушь, и ей свойственна какая-то большеглазая, никем не воспетая, невинная покорность, которой уже нет у лаковых, крашеных, игрушечных швейцарских деревень и вдоволь прославленных Альп. Бесчисленные любовники лежали в обнимку, целуясь, на ровном газоне горных склонов Старого Света, на пружинистом, как дорогой матрац, мху, около удобного для пользования, гигиенического ручейка, на грубых скамьях под украшенными вензелями дубами и в столь многих Лачугах под сенью столь многих буковых лесов. Но в американской глуши любитель вольного воздуха не найдет таких удобных возможностей предаться самому древнему из преступлений и забав. Ядовитые растения ожгут ягодицы его возлюбленной, безымянные насекомые в зад ужалят его; острые частицы лесного ковра уколют его в коленища, насекомые ужалят ее в коленки; и всюду кругом будет стоять непрерывный шорох потенциальных змей - что говорю, полувымерших драконов! - между тем как похожие на крохотных крабов семена хищных цветов прилепляются, в виде мерзкой изумрудной корки, равно и к черному носку на подвязке, и к белому неподтянутому носочку.

Важный прецедентный текст «Лолиты» – «Мадам Бовари» Флобера. Подумайте, чем похожи и чем не похожи друг на друга героини книг. Кто из мужских персонажей романа Набокова больше подходит на роль Шарля Бовари? Прокомментируйте два следующих фрагмента:

Из главы 14 второй части

Так как говорилось, что музыка связана с увлечением балетом и сценой, я позволил Лолите брать уроки рояля с мисс Ламперер (как мы, знатоки Флобера, можем ее для удобства назвать), к белому с голубыми ставнями домику которой, в двух милях от Бердслея, Лолита катила два раза в неделю. Как-то, в пятницу вечером, в последних числах мая (и около недели после той особенной репетиции, на которую, как и на прочие, я не был допущен), зазвонил телефон в кабинете, где я кончал подчищать королевский фланг Гастона, и голос мисс Ламперер спросил, приедет ли моя Эмма - то бишь Лолита - в следующий вторник: она пропустила два урока подряд - в прошлый вторник и нынче. Я сказал: "да, конечно приедет" - и продолжал игру. Как легко поверит читатель, мои способности теперь пошатнулись и через два-три хода я вдруг заметил, сквозь муть внешахматного страдания, что Гастон - ход был его - может завладеть моим ферзем; он это заметил тоже, но опасаясь западни со стороны заковыристого противника, долго не решался, и отдувался, и сопел, и тряс брылами, и даже взглядывал на меня украдкой, неуверенно пододвигая и опять вбирая пухлые, собранные в пучок пальцы, - безумно хотел взять эту сочную штуку, а не смел - и внезапно схватил ее (не научил ли его этот случай той опасной смелости, которую он потом стал выказывать в другой области?), и я провел скучнейший час, пока добился ничьей. Он допил свой коньяк и, немного погодя, ушел вразвалку, вполне довольный результатом (mon pauvreami, jenevousaijamaisrevuetquoiqu'il у aitbienpeudechancequevousvoyiezmonlivre, permettez-moidevousdirequejevousserrelamainbiencordialement, etquctoutesmesfillettesvoussaluent). Я нашел Долорес Гейз за кухонным столом, уплетающей клин торта и не отрывающей глаз от листка с ролью. Она подняла их навстречу моему взгляду, - в них была какая-то небесная пустота. Когда я заявил ей о своем открытии, она осталась до странности безмятежной и только сказала d'un petit air faussement contrit, что она, конечно, очень скверная девочка, но было просто невозможно противиться соблазну, и вот она потратила эти часы музыки - о читатель, о мой читатель! - на то, чтобы разучивать с Моной в городском парке волшебно-лесные сцены пьесы. Я сказал: "Превосходно", - и прошагал к телефону.

Из гл. 16 первой части:

"Это - признание: я люблю вас," - так начиналось письмо, и в продолжение одной искаженной секунды я принял этот истерический почерк за каракули школьницы:

"На днях, в воскресенье, во время службы (кстати хочу пожурить вас, нехорошего, за отказ прийти посмотреть на дивные новые расписные окна в нашей церкви), да, в это воскресенье, так недавно, когда я спросила Господа Бога, что мне делать, мне было сказано поступить так, как поступаю теперь. Другого исхода нет. Я люблю вас с первой минуты, как увидела вас. Я страстная и одинокая женщина, и вы любовь моей жизни.

А теперь, мой дорогой, мой самый дорогой, mon cher, cher Monsieur, вы это прочли; вы теперь знаете. Посему попрошу вас, пожалуйста, немедленно уложить вещи и отбыть. Это вам приказывает квартирная хозяйка. Уезжайте! Вон! Departez! Я вернусь к вечеру, если буду делать восемьдесят миль в час туда и обратно - без крушения (впрочем, кому какое дело?) и не хочу вас застать. Пожалуйста, пожалуйста, уезжайте тотчас, теперь жe, даже не читайте этой смешной записки до конца. Уезжайте. Прощайте.

Положение, mon cheri, чрезвычайно простое. Разумеется, я знаю с абсолютной несомненностью, что я для вас не значу ничего, ровно ничего. О да, вы обожаете болтать со мной (и шутить надо мною, бедной); вы полюбили наш гостеприимный дом, мне нравящиеся книги, мой чудный сад и даже проказы моей шумной дочки; но я для вас - ничто. Так? Так. Совершенное ничто. Но, если, по прочтении моего "признания", вы решили бы, как европеец и сумрачный романтик, что я достаточно привлекательна для того, чтобы вам воспользоваться моим письмом и завязать со мной "интрижку", тогда знайте, это будет преступно - преступнее, чем было бы насилие над похищенным ребенком. Видите ли, любимый, если бы вы решили остаться, если бы я вас застала тут (чего, конечно, не случится, и потому могу так фантазировать), самый факт вашего оставания мог бы быть истолкован только в одном смысле: что вы для меня хотите стать тем же, чем я хочу стать для вас – спутником жизни - и что вы готовы соединить навсегда свою жизнь с моей и быть отцом моей девочки.

Позвольте мне еще чуточку побредить и побродить мыслью, мой драгоценнейший; ведь я знаю, вы уже разорвали это письмо, и его куски (неразборчиво) в водоворот клозета. Мой драгоценнейший, mon tres, tres cher, какую гору любви я воздвигла для тебя в течение этого магического июня месяца! Знаю, как вы сдержанны, как много в вас "британского". Возможно, что вашу старосветскую замкнутость, ваше чувство приличия, покоробит прямота бедной американочки! Вы, который скрываете ваши сильнейшие порывы, должны почесть меня бесстыдной дурочкой за то, что раскрываю так широко свое несчастное раненое сердце. В былые годы я испытала немало разочарований.

Мистер Гейз был прекрасный человек, надежный и цельный, но, увы, он был на двадцать лет старше меня, так что - но не будем сплетничать о прошлом. Мой дорогой, твое любопытство должно быть полностью удовлетворено, если ты пренебрег моею просьбой и дочитал это письмо до горького конца. Впрочем, это неважно. Уничтожь его - и уезжай. Не забудь оставить ключи у себя на столе. И хоть какой-нибудь адрес, чтобы я могла вернуть двенадцать долларов, заплаченные тобой за остаток месяца. Прощай, дорогой мой. Молись за меня - если ты когда-нибудь молишься".

Ш.Г.

Вышеприведенное - это то, что помню из письма, и помню я это дословно (включая исковерканные французские термины). Письмо было по крайней мере вдвое длиннее. Я выпустил лирическое место, которое я тогда более или менее проскочил - относительно брата Лолиты, умершего двух лет отроду, когда ей было четыре года: высказывалось предположение, что я очень бы его полюбил. Что же еще там было, дайте вспомнить. Да. Допускаю, что слова "в водоворот клозета" (куда письмо в самом деле ушло) - мой собственный прозаический вклад. Она, вероятно, умоляла меня раздуть какой-нибудь специальный огонь для сожжения ее послания.

Отвращение - вот было первое мое чувство в ответ, и к нему присоединилось желание смыться. За этим последовало нечто вроде ощущения спокойной дружеской руки, опустившейся ко мне на плечо и приглашающей меня не спешить. Я послушался. Я вышел из оцепенения и увидел, что все еще нахожусь в комнате Лолиты. Реклама во всю страницу, вырванная ею из глянцевитого журнала, была приколота к стене над постелью, между мордой исполнителя задушевных песенок и длинными ресницами киноактрисы. На этом цветном снимке изображен был темноволосый молодой муж. Во взгляде его ирландских глаз было что-то изможденное. Он "моделировал" халат (такого-то "дома") и держал перед собой за оба конца мостоподобный поднос (другой фирмы) с утренним завтраком на две персоны. Надпись взята была из церковного гимна, сочиненного священником Томасом Мореллем: "Вот идет он, герой-победитель". Следовало, по-видимому, предположить, что основательно побежденная новобрачная (не показанная на снимке) сидела среди подушек двуспальной постели, готовая принять свой конец подноса, но каким образом ее постельный партнер подлезет сам к ней под этот мост без катастрофы, оставалось неясным. Рука Лолиты провела шуточную стрелку по направлению опустошенного молодого супруга и приписала большими буквами: "Г.Г."; действительно, несмотря на небольшую разницу в возрасте, сходство было поразительным. Под этой картинкой была другая - тоже цветная фотография. На ней известный драматург самозабвенно затягивался папиросой "Дромадер". Он, мол, всегда курил "дромки". Он лишь слегка походил лицом на Г.Г. Ниже была Лолитина девственная постель, усеянная лубочными журнальчиками. Эмаль сошла там и сям с железных штанг изголовья, оставив кругловатые проплешины на белом фоне. Убедившись в том, что Луиза ушла восвояси, я забрался в постель Лолиты и перечел письмо.

Одним из немногих живописцев, привлекавших внимание Набокова, был Норман Рокуэлл, которого писатель, по-видимому, воспринимал в качестве образцового представителя поп-культуры. Издеваясь над Рокуэллом и Сальвадором Дали, Набоков называл их братьями-близнецами, из которых второй в детстве был украден цыганами. Между тем Рокуэлл, несомненно, незаурядный и очень ироничный художник. Подумайте, что в его методе могло быть неприемлемо для Набокова.

В романе Набокова часто цитируется «Кармен» Мериме. Подумайте о значении аллюзии. Вспомните цикл «Кармен» Александра Блока. Как соотносится образ Лолиты с культурным типом «роковой женщины»? Прокомментируйте фрагмент из 22 главы второй части:

"Моя сестра Анна", - сказала басконка (завершая давешнее сообщение новой мыслью) - "работает в Пондерозе".

Мне всегда жаль Синей Бороды. Этибрутальныебратья... Est-ce que tu ne m'aimes plus, ma Carmen? Никогда не любила. Я теперь не только знал, что моя любовь безнадежна, но знал также, что они вдвоем замышляют что-то, сговариваясь, по-баскски или по-земфирски, против моей безнадежной любви. Скажу больше: Лолита вела двойную игру, ибо она дурачила и глупую, сентиментальную Марию, которой поведала, вероятно, что хочет жить у жизнерадостного дядюшки, а не у жестокого, мрачного отца. И другая сиделка, которой я так и не рассмотрел, и юродивый, вкатывавший койки и гроба в лифт, и чета идиотских зеленых попугайчиков, занимавшая клетку в приемной, - все, все они участвовали в подлом заговоре. Мария, верно, думала, что комедийный папаша Профессор Гумбертольди препятствует любовной интриге между Долорес и заместителем отца, толстеньким Ромео (ведь не забудем, что ты был жирноват, Ромка, несмотря на все эти наркотики - "снежок", "сок радости" и так далее).

У меня побаливало горло; я стоял, переглатывая, у окна и глядел на романтическую скалу, повисшую высоко в смеющемся, заговорщическом небе.

"Моя Кармен", - обратился я к ней (я иногда звал ее этим именем), - "мы покинем этот пересохший, воспаленный, свербящий город, как только тебе позволят встать".

"Кстати - мне нужны мои вещи", - проговорила гитаночка, подняв холмом колени и перейдя на другую страницу газеты.

"Потому что, видишь ли", - продолжал я, - "нет смысла сидеть в этом городе".

"Нет смысла сидеть где бы то ни было", - сказала Лолита.

Цыган в англоязычных странах называют gypsies, «египтяне». Еще одна роковая египтянка, кроме Кармен, – царица Клеопатра. В пьесе Бернарда Шоу «Цезарь и Клеопатра» Клеопатре 16 лет, Цезарю 50. Если пьеса Шоу вам знакома, подумайте о том, что некоторые ее коллизии сходны с коллизиями «Лолиты», но разработаны совершенно иначе.

В берлинском романе Набокова «Машенька» (1926) в финале герой, подготовивший все для похищения героини, отправляется встречать ее на вокзал. Однако в последний момент он вдруг меняет свои планы:

Он дождался той минуты, когда по железному мосту медленно прокатил шедший с севера экспресс. Прокатил, скрылся за фасадом вокзала.

Тогда он поднял свои чемоданы, крикнул таксомотор и велел ему ехать на другой вокзал, в конце города. Он выбрал поезд, уходивший через полчаса на юго-запад Германии, заплатил за билет четверть своего состояния и с приятным волненьем подумал о том, как без всяких виз проберется через границу, – а там Франция, Прованс, а дальше – море.

И когда поезд тронулся, он задремал, уткнувшись лицом в складки макинтоша, висевшего с крюка над деревянной лавкой.

Подумайте о сходном и различном в героях и сюжетах «Машеньки» и «Лолиты».

 

Охарактеризуйте литературную генеалогию Гумберта Гумерта. Что связывает его с культурой и эстетикой романтизма, декаданса, модернизма? Обратите внимание на то, что одна из работ ГГ, озаглавленная «Прустовская тема в письме Китса к Бенджамину Бейли», напоминает литературные занятия Пьера Менара – героя новеллы Борхеса. Переписка Китса с Бейли, священником и поэтом, – не вымысел Набокова.

ГГ совмещает в себе рассказчика, героя и повествователя. В чем обнаруживается дистанция автора по отношению к герою? Каков смысл соотношения образов ГГ и Клэра Куильти? Во время их разговора Куильти выступает в роли искусителя, подумайте об аналогичных сценах в литературе («Фауст», «Легенда о Великом Инквизиторе» и др.).

В статье «Инцест левой идеи», посвященной семейным тайнам Льва Троцкого, Александр Маркович Эткинд пишет о том, что запрет на инцест оберегает младших от насилия со стороны старших: «Сфера действия этого запрещения прогрессивно расширяется: сначала им охвачены только собственные дети, потом все несовершеннолетние, потом все зависимые люди, включая ваших подчиненных или студентов». При этом важно, что такая защита действует двусторонне. Эткинд цитирует Маргарет Мид: «Уберечь десятилетнюю девочку от приставаний отца — необходимое условие социального порядка, но и защита отца от искушений — обязательное условие его социальной адаптации». Иначе говоря, взрослый мужчина должен заниматься не ерундой, а делом: обеспечивать семью, реализовывать себя в труде, в творчестве, в социально и культурно приемлемой деятельности. Условности, над которыми издевается ГГ, возникают не на пустом месте. Подумайте в этом аспекте о проблематике «Лолиты».

Познакомьтесь с материалами, посвященными цензурной истории «Лолиты». Прокомментируйте фразу Набокова из американского послесловия к роману:

Издатель Икс сказал, что если он напечатает "Лолиту", мы оба с ним угодим в тюрьму.

Публикация романа Набокова на Западе в 1955 году, как и первая официальная публикация его в России в 1989, стали определенными вехами, обозначившими изменения в общественном сознании. Охарактеризуйте эти изменения. Обратите внимание на то, что о них можно судить не только по роману Набокова, но и по великому множеству «школьных» фильмов – таких, как наши «Доживем до понедельника», «Ключ без права передачи», «Вам и не снилось», «Школьный вальс» или как французский «Бум» 1980 года.

Подумайте и о контексте восприятия «Лолиты» сейчас, когда обвинения в харассменте, предъявляемые политикам, звездам шоу-бизнеса, профессорам и учителям, становятся самым привычным скандалом в медийном пространстве.

Литература:

Анастасьев Н. А. Феномен Набокова. М., 1992.

Бродски Анна. «Лолита» Набокова и послевоенное эмигрантское сознание http://magazines.russ.ru/nlo/2002/58/brod.html

Зарубежная литература XX века: Учеб. пособие / Под ред. В. М. Толмачева. М., 2003.

Зарубежная литература ХХ века: Учеб. / Под ред. Л. Г. Андреева. М., 1996, 2001.

Липовецкий М. Н. Из предыстории русского постмодернизма (метапроза Владимира Набокова: от «Дара» до «Лолиты») // Липовецкий М. Н. Русский постмодернизм. Екатеринбург, 1997.

Липовецкий М. Паралогии: Трансформации (пост)модернистского дискурса в русской культуре 1920-2000 годов. – М.: Новое литературное обозрение, 2008. (Аллегория Другого: «Лолита» В. Набокова.)

Литературная энциклопедия терминов и понятий. М., 2001.

Литературный гид: Тень Набокова // Иностр. лит. 1999. № 12.

НабоковВ.В.: pro et contra. Спб., 1997.

НабоковВ.В.: pro et contra. Спб., 2001.

Проффер К. Ключи к «Лолите». СПб., 2000.

Руднев В. П. Словарь культуры ХХ века. М., 1997.

Сурова О.Ю. Человек в модернистской культуре // Зарубежная литература второго тысячелетия. 1000 – 2000: Учеб. пособие / Под ред. Л.Г. Андреева. М., 2001.