Vi. Космос глубок, экселленц

-- Доктор Фтаемл, это мой коллега, мистер Гринберг. Раргиллианин склонился в глубоком поклоне. Двойныеколенные суставы его ног и странная для человеческого глазажестикуляция изобразили какой-то ритуальный танец. -- Я знаю о высокой репутации достопочтенного мистераГринберга из уст моих компатриотов, которым выпало счастьеработать с ним. Я польщен, сэр. Гринберг ответил в том же стиле вежливых преувеличений,который был избран космолингвы. -- Я давно таил надежду почерпнуть опыта в общении состоль высокоученой персоной, как доктор Фтаемл, но никогда непредполагал, что моя надежда распустится таким пышным цветом.Ваш слуга и ученик, сэр. -- Хм-м-м!- прервал их мистер Кику. -- Доктор, тоделикатное дело, в котором вы взяли на себя миссию посредника,столь важно, что до недавнего времени я со своим обычным штатомне мог уделить ему столько времени, сколько оно заслуживает.Мистер Гринберг является чрезвычайным послом и полномочнымминистром, выделенным в мое распоряжение Федерацией специальнодля этой цели. Гринберг удивленно моргнул при этих словах босса, носохранил каменное выражение лица. Он уже раньше обратилвнимание, что босс сказал "коллега" вместо "помощник", но счелэту оговорку обычной уловкой, чтобы повысить престиж стороны,участвующей в переговорах, -- но он не ожидал, что ему будетвыдан такой щедрый патент на следующий чин. Интересно, скажетсяли это на его зарплате? Доктор Фтаемл снова поклонился: -- Я бесконечно благодарен, что имею возможностьсотрудничать с вашим превосходительством. Гринберг подозревал, что им не удалось одурачитьраргиллианина; тем не менее, благодарность Фтаемла былаискренней, так как он сам был в ранге посла. Пока секретарша расставляла угощение, они перевелидыхание. Фтаемл выбрал французское вино, а Гринберг и Кику, каким посоветовал Хобсон, раргиллианский напиток -- нечто,названное "вином" лишь из-за бедности языка и напоминающеехлеб, разболтанный в молоке и отдающий серной кислотой. Поканапиток не коснулся его губ, Гринберг поторопился изобразитьредкостное удовольствие. Он с уважением отметил, что босс рискнул попробоватьжидкость. Пока ритуальная церемония, которой придерживались от семидо десяти цивилизаций, шла своим чередом, Гринберг получилвремя присмотреться к Фтаемлу. Медузоид был одет в дорогуюпародию на земной мундир: кургузый фрак, кружевное жабо иполосатые брюки. Данное одеяние помогло скрывать тот факт, чтохотя сейчас он напоминал обыкновенного гуманоида с двумяногами, двумя руками и продолговатой головой, в сущности, в немне было ничего человеческой). Но Гринберг вырос в обществе Великих Марсиан и имел дело смногими различными существами; он не считал, что "человек"должен иметь только человеческое обличье и не отдавал никакогопредпочтения чисто человеческим формам. С точки зрения самогофтаемла, он был обаятелен и грациозен. Его сухая хитиноваякожа, оранжевая с зелеными подтеками, была ничуть не хужедекоративной леопардовой шкуры. Отсутствие носа ничуть непортило впечатления и компенсировалось подвижным чувствительнымртом. Гринберг решил, что Фтаемл должен прятать свой хвост,оборачивая его вокруг туловища под одеждой, дабы избежатьненужных намеков, что он похож на кого-то из существ, к которымраргиллиане очень чувствительны: до сих пор им была памятна таистория в Риме, когда на приеме один из них смахнул хвостомсвечу. Другие раргиллиане, с которыми Гринбергу приходилосьсотрудничать, старались вообще не пользоваться одеждой и носилисвои хвосты гордо вздернутыми вверх, как мартовские коты. Такбыло, например, на Веге-VI, воспоминания о которой заставилиГринберга содрогнуться. Он посмотрел на вибриссы медузоида. Они отнюдь ненапоминали змей. Босс явно относился к ним с излишнейнервозностью. Конечно, они были с фут длиной и толщиной с егобольшой палец, но у них не было ни глаз, ни пасти, ни зубов --это были просто вибриссы, усики, и не больше. У многих другихрас тоже есть такие усики. А что такое наши пальцы, как некороткие усики? Мистер Кику и доктор Фтаемл опустили свои бокалы на столпочти одновременно. -- Доктор, консультировались ли вы со своими доверителями? -- Сэр, мне была оказана такая честь. И могу ли я выразитьблагодарность за десантную шлюпку, которую вы столь любезнопредоставили в мое распоряжение, чтобы я имел возможность,покидая поверхность вашей очаровательной планеты, снестись стеми, кого я имею честь здесь представлять. И отдавая должноетем выдающимся личностям, которым я ныне служу, должен сказать,что она куда больше подходит для моей конституции, нежелианалогичное устройство их корабля. -- Не стоит благодарности. Мы всегда рады услужитьдрузьям. -- Вы исключительно любезны, мистер Заместитель Секретаря. -- Итак, что же они сказали? Доктор Фтаемл содрогнулсявсем телом: -- Я искренне сокрушаюсь при необходимости сообщить вам,что они непоколебимы, они настаивают, что их малыш (женскогопола) должен быть возвращен без промедления. -- Я не сомневаюсь, вы сообщили им, что мы никогда неслышали о нем? -- Все это я сделал. Надеюсь, вы простите моюневежливость, если я передам их ответ в выражениях грубых, ноточных. -- Он смущенно повел плечами. -- Они говорят, что вылжете. Мистер Кику не возразил, зная, что когда раргиллианеисполняют роль посредника, они не вкладывают в эти обязанностиничего личного и действуют как телефон. -- Было бы куда лучше, если бы я в самом деле лгал. Тогда,в конце концов, я мог бы поймать их пострела, и с делом всебыло кончено. -- Лично я верю вам, -- внезапно сказал доктор Фтаемл. -- Благодарю вас. Почему? -- Потому что вы употребляете сослагательное наклонение. -- Ах, вот как. Сообщили ли вы, что здесь есть более семитысяч разновидностей внеземных существ, пребывающих на нашейпланете, каждая из которых представлена сотнями и тысячамииндивидуумов? Что из них примерно тридцать тысяч -- разумныесущества? Но что из них только очень немногие обладаютфизическими характеристиками, отдаленно смахивающими на вашиххрошии, и относительно всех их мы знаем, откуда они родом, скакой планеты? -- Я раргиллианин, сэр. Я сказал им все это и даже больше,используя их собственный язык и изложив факты гораздо яснее,чем вы могли бы это объяснить какому-нибудь землянину. -- Я вам верю. -- Мистер Кику хлопнул по крышке стола. --У вас есть какие-то предложения? -- Минутку, -- вмешался Гринберг. -- Нет ли у васизображения типичного хрошии? Оно могло бы помочь. -- Хрошиу, -- поправил Фтаемл. -- Или в данном случае,хрошиа. Прошу простить. Они не употребляют символику типаизображений. К сожалению, у меня нет возможности выполнить вашупросьбу. -- Раса безглазых? -- Нет, экселленц. Выглядят они вполне прилично и дажеизящно. Но их глаза и нервная система несколько отличаются отнаших. То, что они называют изображением, было бы для вассовершенной бессмыслицей. Даже я нахожу это довольнозатруднительным, хотя общепризнанно, что моя раса наиболееприспособлена для интерпретации абстрактных символов. Еслираргиллианин... -- Он замолчал и принялся прихорашиваться. -- Ну, хорошо... опишите нам одного из них. Используйтевсе свои широкоизвестные семантические способности. -- С удовольствием. Корабль, созданный хрошии, относится кбоевому классу и... Мистер Кику прервал его: -- К боевому классу? Доктор, вы хотите сказать, что этовоенное судно? Вы мне этого не говорили. Доктор Фтаемлизобразил боль и сокрушение: -- Я считал, что этот факт общеизвестен и достаточнонепригляден. -- И я того же мнения. -- Мистер Кику задумался, не стоитли ему поднять по тревоге Генеральный штаб Федерации. Несейчас, решил он. Мистер Кику всегда был настроен резкоотрицательно к вмешательству военной мощи в процесспереговоров, ибо он был уверен, что демонстрация силы служитпризнанием неудачи со стороны дипломатов, а также практическисводит на нет шансы достичь соглашения в будущем. Свое мнениеон мог обосновать, но предпочитал держать его на уровне эмоций.-- Продолжайте, пожалуйста. -- Хрошии-военные являются трехполыми; разница между нимине бросается в глаза, и у нас нет необходимости в уточнениях.Мои доверители, руководящие экспедицией на данном корабле,примерно на шесть дюймов выше этого помещения и вдвое тяжелеевас. У каждого из них четыре пары ног и две руки. Руки у нихмаленькие, но сильные и исключительно ловкие. По-моему, хрошииотличаются необычной красотой и функционируют с редкой грацией.Они с большим искусством работают с машинами, инструментами исовершают очень тонкие манипуляции. Пока Фтаемл говорил, Гринберг слегка расслабился. До этогонамеки раргиллианина все же беспокоили его: вдруг это создание"Луммокс" окажется одним из хрошии... но теперь он понял, чтоопасения его основывались всего лишь на случайном совпадениичисла ног... точно так же страуса можно было бы спутать счеловеком, потому что у него две ноги! Мысленно Сергей упорнопытался определить Луммокса в какую-нибудь категорию существ,но ни одна из известных ему пока не подходила. Доктор Фтаемлпродолжал: -...но эти выдающиеся характеристики хрошии неисчерпываются простыми данными о размерах, весе, строении телаи функциях, ибо самое потрясающее впечатление производит ихинтеллектуальная мощь. -- Медузоид причмокнул в восхищении. --Я почти уже пришел к решению отказаться от профессиональноговознаграждения и считать мою службу не обязанностью, апривилегией. Вот это уже произвело на Гринберга впечатление. Эти хрошиив самом деле что-то представляют из себя; насколько бы честнымпосредником раргиллианин ни был, он может позволить человекуумереть от жажды, но не скажет ему ни слова об источнике водыпрежде, чем гонорар не будет у него в руках. -- Единственное, -- добавил Фтаемл, -- что остановило меняот подобного решения, -- это понимание, что кое в чем я ихпревосхожу. Они не лингвисты. Их речь богата и выразительна,но, кроме нее, они не владеют никаким языком. Даже выталантливее их в лингвистическом отношении. -- Фтаемл вытянулсвои гротескные руки чисто галльским жестом (или по крайнеймере искусно изобразил его) и закончил: -- Таким образом, я пересмотрел отношение к себе ипотребовал двойной оплаты. Он замолчал. Мистер Кику молча смотрел в стол, а Гринбергпросто ждал. Наконец Кику сказал: -- Что вы предлагаете? -- Мой уважаемый друг, есть только один путь, которого выне избежите. Хрошиа, которую они ищут, должна быть найдена. -- Но у нас ее нет. Фтаемл изобразил глубокий вздох. -- Достойно сожаления. -- Гринберг внимательноприсмотрелся к нему; вздох не содержал в себе осуждения. Ончувствовал, что раргиллианин приберег что-то из вонвыходящее... что было смешно, приняв на себя роль посредника,раргиллианин был больше, чем кто-либо другой, озабочен успехомпереговоров: любой их исход, кроме успешного, вызывал у нихпотерю самоуважения. -- Доктор Фтаемл, -- сказал он, -- когда вы принимали насебя миссию посредничества с хрошии, предполагали ли вы, что мыбудем в состоянии удовлетворить их требование и доставить этухрошиа? Ноздри собеседника внезапно опали. Гринберг вздернул бровии сухо сказал: -- Я вижу, что нет. Могу ли я осведомиться, почему в такомслучае вы все же на себя роль посредника? Фтаемл ответил медленно и без своей обычнойдоверительности: -- Сэр, никто не может отказаться от сотрудничества схрошии. Поверьте мне -- никто. -- Хм-м-м... эти мне хрошии. Доктор, надеюсь, вы проститеесли я скажу вам, что из ваших слов нам так и не удалосьсоставить полное представление об созданиях. Вы сказали, ониобладают такой интеллектуальной мощью, что даже лучшие умыстоль высокоразвитой расы, как ваша... я имею в виду вас...полностью подавляются ими. Вы дали понять, что они сильны и вдругих областях... И вы, гордый, свободный народ, вынужденыповиноваться их желаниям. Сейчас они прибыли к нам вединственном корабле, который висит над планетой стольмогущественной, что она была способна установить свою полную ивсепоглощающую гегемонию в этом секторе космоса... и все же выговорите, что "достойно сожаления", если мы не удовлетворим ихнеисполнимое требование, -- сказал Кику. -- Все так оно и есть, -- осторожно сказал Фтаемл. -- Когда раргиллианин говорит, исполняя своипрофессиональные обязанности, я не могу ему не верить. Это-то ивызывает у меня тревогу. Эти сверхсущества... почему мы никогдараньше не слышали о них? -- Космос глубок, экселленц. -- Да, да. Не сомневаюсь что есть тысячи великих рас,которых мы никогда не встречали и не встретим. Но неужели и длявас это тоже первый контакт с хрошии? -- Нет. Мы давно знаем о них... дольше чем о вас. -- Что? -- Гринберг кинул на Кику быстрый взгляд. Тот продолжил: -- Что за отношения между Раргиллом и хрошии? И почемуФедерации о них ничего не известно? -- Должен ли я считать ваш последний вопрос упреком? Еслида, то могу сказать, что я не отвечаю за действия своегоправительства. -- Мы просто интересуемся, -- заверил его Гринберг. --Федерация стремится постоянно расширять свои дипломатическиесвязи. И я удивлен, узнав, что ваша раса, которая всегдадекларировала дружбу с нами, зная о существовании могучейцивилизации, не поставила Федерацию об этом в известность. -- Не могу не отметить, экселленц, что я удивлен вашимудивлением. Космос глубок и неисчерпаем... а моя раса испоконвеков была известна как нация путешественников. Может быть,Федерация не догадалась правильно сформулировать вопрос? Что жекасается остального, то мои соотечественники не имеют смогущественными хрошии ни дипломатических, ни каких-либо иныхотношений. Они -- существа, которые, как вы выражаетесь, занятысвоими собственными делами, и мы очень рады... рады тому, чтоне имеем к ним отношения. Корабли хрошии не появлялись в нашемнебе уже более пяти ваших столетий, но вот хрошии прилетели ипотребовали от нас определенных услуг... -- Чем больше я узнаю, -- сказал Гринберг, -- тем большеничего не понимаю. Значит, они остановились на Раргилле, чтобывзять посредника, вместо того, чтобы направиться прямо сюда? -- Не совсем так. Появившись в нашем пространстве, ониосведомились, слышали ли мы когда-нибудь о вас. Мы сказали, чтода, мы знаем о вас... ибо когда хрошии спрашивают, им нельзя неответить! Мы указали им, где находится ваше светило, и на моюдолю выпала редкая удача представлять их. -- Он пожал плечами.-- Вот я и здесь. -- Минутку, -- сказал Гринберг. -- Значит, они наняли вас,двинулись к Земле, затем сообщили вам, что ищут пропавшуюхрошиа. И должно быть, именно тогда вы и решили, что их миссияне увенчается успехом. Почему? -- Разве это не очевидно? Мы, раргиллиане, используя вашулюбимую и довольно точную идиому, самые большие сплетники вкосмосе. Из вежливости вы можете называть нас "историками", ноя предпочитаю более жизненное выражение. Сплетники. Мы всюдубываем, всех знаем, говорим на всех языках. Мне не нужно"поднимать документы", дабы удостовериться, что люди с Землиникогда не были в средоточии звездной системы хрошии. Окажисьвы там, вы, конечно, не обошли бы их своим вниманием,результатом чего была бы война. Она могла бы превратиться в"переполох в курятнике"... кстати, интересное выражение, и яхотел бы побывать в курятнике, коль скоро я уж здесь. И этавойна бы породила массу анекдотов и интересных историй, которыерассказывались бы всюду, где собирались бы два раргиллианина.Поэтому я понял, что они должны ошибаться; им не удастся найтито, что они ищут. -- Иными словами, -- подвел итог Гринберг, -- вы указалиим не ту планету... и взвалили все проблемы на нас. -- Нет! Нет! -- запротестовал доктор Фтаемл. --Идентифицировали мы вас совершенно точно. Дело было не стольков вашей планете, поскольку хрошии не знали, откуда вы пришли,сколько вас самих. Существа, которых они хотели разыскать, былилюди с Земли -- до мельчайших деталей, вплоть до ногтей наруках и расположения внутренних органов. -- И тем не менее, вы знали, что они ошибаются. Доктор, яне так искушен в семантике, как вы. Но я вижу здесьопределенное противоречие... или парадокс. -- Разрешите, я вам объясню. Мы, для которых словаявляются профессиональным оружием, лучше других знаем ихникчемность. Парадокс может существовать только в словах, а нев фактах, которые отображаются этими словами. Как только хрошииточно описали людей с Земли и как только я понял, что люди неимеют представления о хрошии, я пришел к тому выводу, ккоторому я и должен был прийти -- что в этой Галактике есть ещеодна раса, похожая на вашу, как две горошины из одного стручка.Или бобы? Вам больше нравятся бобы? -- Хватит и горошины, -- сказал серьезно мистер Кику. -- Благодарю вас. У вас очень богатый язык; пока янахожусь здесь, я постараюсь освежить свои знания. Поверите ли,человек, у которого я брал первые уроки, дал мне идиомы,совершенно неприемлемые в вашем изысканном обществе. Вот как,например... -- Да, да, -- поспешно сказал мистер Кику. -- Я вам верю.Некоторые из наших соотечественников обладают весьма страннымчувством юмора. Значит, вы считаете, что в нашем звездномскоплении есть раса, похожая на нашу, как братья-близнецы?Оценивая возможность такого совпадения, я нахожу данный фактвесьма м-м-м... забавным. -- Просторы космоса, мистер Заместитель Секретаря, с точкизрения юмора, достаточно неприглядны. Тем не менее, мы наРаргилле всегда считали создателя изрядным юмористом. -- Вы познакомили с этим выводом ваших клиентов? -- Да... и впоследствии в беседах с ними я, тщательноаргументировав, излагал его не раз. Но результат можно былопредсказать. -- Что вы имеете в виду? -- У каждой расы есть свои таланты, свои слабости. Когдамощный интеллект хрошии приводит их к какому-то выводу, они неотказываются с легкостью от него. Вы называете таких людей"упрямыми". -- Тупоголовыми, доктор Фтаемл, тупоголовыми! -- Прошу вас, мой дорогой сэр! Я надеюсь, что вы сможетедержать себя в рамках. Если мне будет позволено, я сообщу, чтовы оказались не в состоянии найти их сокровище, хотя вы провелитщательные и всеохватывающие поиски. Я ваш друг... и не надосчитать, что эти переговоры завершатся неудачей. -- Я еще в своей жизни не проигрывал переговоров, -- кислоответил мистер Кику. -- Если вам не удастся переспоритькакого-нибудь типа, порой вы можете пережить это. Но я не вижу,что еще мы можем им предложить. Правда, есть одна возможность,о которой мы говорили в прошлый раз... вы захватили с собойкоординаты их планеты? Или они отказались их дать? -- Они со мной. Говорю вам, что хрошии совершенно небоятся, что какая-то другая раса будет знать, где их найти...их это просто не волнует. -- Доктор Фтаемл открыл маленькийплоский чемоданчик, который был такой искусной имитацией земнойработы, что казалось, будто он произведен здесь же. -- Тем неменее, все выяснить будет не просто. Координаты сначала должныбыли быть переведены из их системы единиц в те, которые в ходуна Раргилле, который считает себя центром мироздания; для этойцели мне пришлось убеждать в целесообразности такой работы, азатем соотносить их космическое время с раргиллианским. Атеперь я со стыдом должен признаться, что не знаком с вашейметодикой оценки космических величин, что необходимо дляперевода наших мер. -- Вам нечего стыдиться, -- ответил мистер Кику, -- я самничего не знаю о наших методах астронавигации. Для таких целеймы используем специалистов. Минутку. -- Он нажал кнопку,вмонтированную в стол. -- Мне Астробюро. -- Они все ушли домой, -- ответил бесплотный женскийголос, -- кроме дежурного офицера по астронавигации. -- Он-то мне и нужен. Подать его сюда! -- Доктор Вернер, -- быстро отозвался мужской голос, --дежурный офицер. -- Здесь Кику. Доктор, вы можете переводить космическиекоординаты из одной системы в другую? -- Конечно, сэр. -- Имели ли вы дело с раргиллианской системой единиц? -- Раргиллианской?- дежурный офицер присвистнул. -- Это непростая штука, сэр. Тут вам нужен доктор Сингх. -- Ну-ка быстренько доставьте его. -- Так он уже ушел домой, сэр. Он будет только утром. -- Я не спрашиваю, где он; я сказал, доставьте его сюда...и побыстрее. Пусть полиция обшарит город. Можете поднять армию,если необходимо. Он нужен мне немедленно. -- Э-э-э... да, сэр. -- Я надеюсь, что смогу доказать тот факт, что ни одинкорабль с Земли не посещал планету хрошии. К счастью, у насесть астронавигационные данные по каждому межзвездномупутешествию. И мое мнение таково: настало время, когда обестороны должны встретиться для переговоров лицом к лицу. Свашей неоценимой помощью мы сможем доказать им, что нам нечегоскрывать, что все достижения нашей цивилизации к их услугам, ичто мы были бы рады помочь им в поисках их младенца... но еездесь нет. А затем, если у них есть, что предложить, мы моглибы... -- Дверь в дальнем конце комнаты отворилась, и мистерКику остановился, а затем сказал ровным тоном: -- Как поживаете, мистер Секретарь? Высокочтимый мистер Рой Макклюр, Секретарь МежзвездногоДепартамента Федеративного Союза Цивилизаций, вошел впомещение. При виде мистера Кику его взор загорелся: -- Вот вы где. Генри! А я уж обыскался. Эта глупаядевчонка не знает, куда вы делись, но я прикинул, что вы еще непокидали помещение. Вы должны... Мистер Кику решительно взял его за локоть и громко сказал: -- Мистер Секретарь, разрешите мне представить доктораФтаемла, посланника де-факто могущественных хрошии. -- Как поживаете, доктор? Или вы предпочитаете титул "Вашепревосходительство"? -- У Макклюра хватило ума не отводить глаз. -- "Доктор" звучит как нельзя лучше. Благодарю вас, ячувствую себя прекрасно. Могу ли осведомиться о вашем здоровье? -- О, неплохо, неплохо... если бы не навалилось все сразу.В связи с этим... позволите ли мне похитить у вас моегозаместителя? Я приношу свои извинения, но возникла неотложнаянеобходимость. -- Конечно, мистер Секретарь. Я полон искреннего желаниясделать все для вашего удовольствия. Мистер Макклюр с подозрением взглянул на медузоида, нопришел к выводу, что не в состоянии прочесть выражение на еголице... если оно вообще может иметь выражение, уточнил он просебя. -- Э-э-э... надеюсь, о вас позаботились, доктор? -- Да, благодарю вас. -- Отлично. Право, я очень извиняюсь, но... Генри, можновас? Мистер Кику поклонился раргиллианину и вышел из-за стола,с маской такой невозмутимости на лице, что Гринбергсодрогнулся. Он подошел к Макклюру, и они сталипереговариваться шепотом, который Гринберг смог уловить: -- Да, да! Но это исключительно важно, я уверяю вас,Генри. Чего ради вы вздумали посадить этот корабль, непосоветовавшись предварительно со мной? Ответ мистера Кику расслышать не удалось. Макклюрпродолжил: -- Чепуха! Вы должны были просто выйти и встретить их. Выне могли... Мистер Кику резко отвернулся от собеседника: -- Доктор Фтаемл, намеревались ли вы вернуться к хрошиисегодня вечером? -- Спешить нет оснований. Я всецело в вашем распоряжении,сэр. -- Вы очень любезны. Могу ли оставить вас на попечениимистера Гринберга? Мы побеседуем попозже. Раргиллианин поклонился: -- Почту за честь. -- Я предвкушаю удовольствие увидеть вас завтра. Доктор Фтаемл еще раз поклонился: -- До завтра, мистер Секретарь. Ваш слуга, мистерЗаместитель Секретаря. Секретарь и Заместитель Секретаря покинули зал. Гринбергне знал, что ему делать: то ли плакать, то ли смеяться. Емубыло стыдно за все человечество. Медузоид молча наблюдал заним. Гринберг криво усмехнулся и сказал: -- Доктор, есть ли ругательства в раргиллианском языке? -- Сэр, я могу богохульствовать более, чем на тысячеязыков... например, сравнение с тухлым яйцом имеет сотниразновидностей. Не желаете ли с моей помощью освежить некоторыеиз них? Гринберг сел и от души рассмеялся: -- Доктор, вы мне нравитесь. Нет, вы мне в самом деленравитесь... безотносительно к тому, что мы должны проявлятьобоюдную вежливость. Фтаемл сложил свои губы в гримасу, которая неплохонапоминала улыбку: -- Благодарю вас, сэр. Я испытываю к вам такие жечувства... и благодарю вас. Могу ли я откровенно сказать, чтомое мнение по поводу всего происходящего таково, что ко всемунадо относиться философски. -- Я понимаю. Извините. Большинство из моихсоотечественников искренне убеждены, что предрассудки, которыеони вынесли из своего городка, санкционированы самим господомБогом. Я хотел бы, чтобы это было не так. -- Вам нечего стыдиться. Уверяю вас, сэр, такие жепредрассудки свойственны всем расам и распространеныповсеместно... включая и мою собственную расу. Если бы вы зналиязыки... Все они несут в себе портрет их владельца, а сквозьвсе идиомы прослеживается одна настойчивая мысль: "Он чужеземеци поэтому варвар". Гринберг мрачно усмехнулся: -- Ничего приятного, не так ли? -- Неприятного? Почему, сэр? Это очень забавно. Этоединственная шутка, которую господь Бог не перестает повторять,потому что чувство юмора никогда не покидает его. -- И медузоиддобавил: -- Каковы ваши намерения, сэр? Продолжим исследованияданной темы? Или вы хотите просто поболтать, протянуть время довозвращения вашего... коллеги? Гринберг понял, что раргиллианин со всей возможнойвежливостью дал ему понять, что он, Гринберг, не можетдействовать без Кику. Спорить не имело смысла... и, кроме того,он был голоден. -- Мне кажется, что сегодня мы уже поработали достаточно,доктор. Не окажете ли мне честь отобедать вместе со мной? -- Я буду в восторге! Но... вы знаете особенности нашейдиеты. -- Конечно. Ведь я провел несколько недель с одним изваших соотечественников. Мы можем отправиться в отель"Универсал". -- Да, конечно, -- без особого энтузиазма согласилсядоктор. -- Но, может быть, есть нечто лучшее? -- Я слышал, что у вас есть рестораны с варьете... этовозможно? Или это?.. -- Ночной клуб? -- Гринберг задумался. -- Да! "Космик"! Кухня такая же, как в "Универсале". Они уже собралисьуходить, как дверь приоткрылась и в нее заглянул невысокийсмуглый человек: -- О, простите. Я думал, мистер Кику здесь. Гринберг немедленно вспомнил, что шеф искал специалиста порелятивистской математике. -- Минутку. Вы, должно быть, доктор Сингх? -- Да. -- Мистеру Кику пришлось выйти. За него я. Он познакомил математика с раргиллианином и объяснил, вчем суть проблемы. Доктор Сингх проглядел расчеты раргиллианинаи кивнул: -- Потребуется время. -- Могу ли я помочь вам, доктор?- спросил Фтаемл. -- В этом нет необходимости. Ваших записей вполнедостаточно. -- И получив это заверение, Гринберг и Фтаемлнаправились в город. Варьете в "Космике" включало в себя жонглеров, которыевосхитили Фтаемла, и девочек, которые понравились Гринбергу.Было уже довольно поздно, когда Гринберг оставил Фтаемла водном из специальных номеров, резервированных МежзвезднымДепартаментом в "Универсале" для негуманоидов. Спускались внизв лифте. Гринберг не мог сдержать зевоты, но решил, что, сточки зрения хороших отношений, вечер отнюдь не был потерян.Несмотря на усталость, он все же остановился околоДепартамента. В ходе вечера Фтаемл выболтал нечто, о чем шефустоило бы знать... если Кику нет на месте, он хотя бы оставитему на столе записку. Наслаждаясь мастерством жонглеров,раргиллианин все же высказал сожаление, что, увы, все должноскоро кончиться. -- Что вы имеете в виду? -- спросил Гринберг. -- Когда могущественная Земля превратится в прах... --начал было медузоид, но осекся. Гринберг пристал к Фтаемлу, как с ножом к горлу, номедузоид отговорился, что пошутил. Гринберг не был уверен, что слова Фтаемла значили что-тосущественное. Но раргиллианский юмор обычно отличалсятонкостью. И Сергей решил как можно скорее сообщить боссу обэтом разговоре. Может быть, это странное судно нуждается в обработкепарализующими частотами или в ударе вакуумной бомбой. У дверейСергея остановил ночной стражник: -- Мистер Гринберг, мистер Заместитель Секретаря искал васполчаса тому назад. Он поблагодарил стражника и поспешил наверх. Гринбергобнаружил своего шефа за столом; корзинка для входящих была,как обычно, набита до краев, но он не обращал на нее никакоговнимания. -- Добрый вечер, Сергей, -- взглянув на Гринберга, тихосказал Кику. -- Посмотри эти бумаги. В бумагах был результат обсчета доктором Сингхом заметокдоктора Фтаемла. Гринберг быстро просмотрел геоцентрическиекоординаты и подвел итог: -- Больше девятисот световых лет! -- сказал он. -- И в томнаправлении. Не удивительно, что мы не принимали их в расчет. -- Не в этом дело, -- сказал Кику. -- Не в цифрах. Этивыкладки подтверждают утверждения хрошии о том, когда и где ихпланету посещал один из наших кораблей. Гринберг еще раз просмотрел расчеты и почувствовал, как унего зашевелилась кожа на лбу. Повернувшись к компьютеру, онхотел набрать код вопроса, но Кику остановил его: -- Не трудись. Твое предположение совершенно верно."Летающее Лезвие". Второй полет. -- "Летающее Лезвие", -- тупо повторил Гринберг. -- Да. Мы никогда в точности не знали, где они были, ипоэтому не могли ничего и предполагать. Но мы совершенно точнознаем, когда был совершен этот полет. Все сходится. И это кудапроще, чем гипотеза доктора Фтаемла о двух расах-близнецах. -- Конечно. -- Сергей посмотрел на босса. -- Значит, это-- Луммокс? -- Но этого не может быть. У Луммокса нет рук. Он глуп.Глуп, как кролик. -- Да, этого не может быть. Но это есть.

VII. "МАМА ЗНАЕТ ЛУЧШЕ"

В резервуаре Луммокса уже не было. Он устал и отправилсядомой. Для этого надо было сделать пролом в стенке, чтобы безхлопот выбраться наружу, и Луммокс постарался проломить стенукак можно аккуратнее, с минимальным ущербом для резервуара. Отаких пустяках он даже не собирался спорить с Джоном Томасом --о чем тут говорить? Кое-кто из людей всполошился, когда Луммокс выбралсянаружу, но он не обратил на них внимания. Главным для него былони на кого не наступить, и двигался он с горделивымдостоинством. Даже когда пожарники стали поливать Луммокса избрандспойтов, он уже не стал реагировать так, как в тот день,когда вышел на прогулку; он просто прижмурил глаза, закрылноздри, опустил голову и затрусил домой. Джон Томас встретил Луммокса на полпути, ибо еговзбудоражили чьи-то истерические крики о помощи. Луммоксостановился, и после взаимных приветствий Джон Томасвскарабкался ему на спину, и они отправились домой. ШерифДрейзер был непоколебим. -- Разворачивай животное, -- рявкнул он, -- гони егообратно! -- Сами попробуйте, -- мрачно сказал Джон Томас. -- Я с тебя шкуру спущу! Я... я... -- А что я сделал? -- Ты... лучше бы ты ничего не делал. Эта зверюгавырвалась и... -- Я там даже не был, -- сказал Джон Томас. Луммокспродолжают двигаться неторопливой рысью. -- Да, но... все равно! Он на свободе. Твоя обязанность --оказать содействие закону и водворить его обратно. Джон Стюарт,тебя ждут крупные неприятности! -- Не понимаю, что вы имеете в виду. Вы его у менязабрали. Вынесли ему приговор и сказали, что он мне больше непринадлежит. Вы пытались убить его, не дожидаясь, покаправительство утвердит приговор. Если он принадлежит мне, ядолжен подать на вас в суд. Если он мне не принадлежит, то меняни капельки не волнует, как Луммокс выбрался из той идиотскойбанки. -- Джон Томас наклонился и посмотрел вниз. -- Почему бывам не залезть в свою машину, шериф, вместо того, чтобы с вашейодышкой бегать вокруг нас? Вряд ли шерифу Дрейзеру пришелся по душе этот совет, но онвлез в машину и приказал шоферу гнать вперед. Едва придя всебя, он высунулся из окна: -- Джон Стюарт, -- прорычал он, -- я не бросаю слов наветер. И не твое дело, что я делаю или что я собираюсь делать.Горожане возложили на меня обязанности поддерживать мир и покойв общине. Я обращаюсь к тебе официально -- и учти, магнитофон вмашине включен -- ты должен мне помочь вернуть это животное врезервуар. -- И после этого я могу идти домой? -- с невинным видомспросил Джон Томас. -- А? Конечно. -- Спасибо, шериф. А как вы представляете себе -- долго либудет Луммокс торчать в резервуаре после того, как я водворюего туда и пойду домой? Или вы планируете дать мне постояннуюдолжность в вашей полиции? Шериф Дрейзер задумался. Луммокс тем временем продолжалдвигаться к дому. Тем не менее, Дрейзер решил, что столкнулся лишь свременным затруднением; настойчивость, которая сделала егохорошим полицейским офицером, была его врожденной чертой. Ондолжен был признать, что в округе станет куда спокойнее, еслизверь будет находиться под присмотром дома, пока он не найдетбезошибочный способ покончить с ним. Распоряжение ЗаместителяСекретаря Межзвездного Департамента, разрешающее емууничтожение Луммокса, было у него на руках, и он чувствовалсебя достаточно уверенно, хотя старый судья О'Фаррел лишьсаркастически ухмылялся, когда он хватался за пистолет. Отмена же приказа и последующее распоряжение,откладывающее уничтожение Луммокса, не попали к нему. Новыйклерк из бюро "связи Департамента сделал маленькую ошибочку,всего в один символ. Отмена приговора пошла на Плутон... и всепоследующие бумаги под тем же шифром последовали за ней. Дрейзер сидел в своей конторе, крутя в руках смертныйприговор Луммоксу и размышлял, как лучше привести его висполнение. Электроток? Может быть... но он не знал, какоенапряжение потребуется в данном случае. Перерезать Луммоксугорло? Шериф не мог представить, какой придется подбирать нож ичто будет делать в это время зверь. Ни взрывчатка, ни огнестрельное оружие тут не подойдут.Подождите! Если заставить чудовище как можно шире открытьпасть, тогда можно зашвырнуть ему в глотку заряд, которыйвыпотрошит его дочиста. Так точно, сэр, -- оно сразу жеподохнет! Броню носят многие животные -- черепахи, крокодилы,например, -- но у всех она снаружи, а не внутри. И эта зверюгане исключение; шериф несколько раз заглядывал ему в пасть,когда пытался скормить яд. Броневые плиты у Луммокса толькоснаружи; а внутри все розовое, влажное и мягкое, как и у всех. Значит, так: он скажет, чтобы мальчишка Стюарт приказалзверюге открыть пасть, и... нет, тоже не пойдет. Мальчишкаувидит, что я собираюсь делать, и тогда... еще одна вдоваполицейского будет получать пенсию. Мальчишка совершенно от рукотбился... просто удивительно, как мальчик из хорошей семьикатится по наклонной плоскости прямиком в тюрьму. Нет, мальчишку надо под каким-нибудь предлогом отправитьвниз в город и в его отсутствие все сделать. Они могутпредложить животному какую-нибудь вкуснятину и сказать: "Ах,какая прелесть!", а оно откроет пасть... Он посмотрел на часы. Сегодня? Нет, ему еще надо выбратьоружие и кое с кем переговорить, чтобы все шло, как часы.Завтра рано утром... лучше всего убрать мальчишку сразу жепосле завтрака. Луммокс был счастлив очутиться дома, всем своим видомпоказывая -- кто старое помянет, тому глаз вон. Он ни словом необмолвился о шерифе Дрейзере и если даже знал, что кто-то кнему настроен неблагожелательно, то делал вид, что все впорядке. Его прекрасное настроение выражалось в том, что он тои дело старался водрузить свою голову Джонни на колени, чтобытот поласкал его. Прошло много времени с тех пор, как он былдостаточно мал для таких игр; теперь он просто клал переднюючасть морды Джонни на колени, держа тяжесть тела на весу, покаДжонни чесал ему нос осколком кирпича. Джонни был счастлив, но не совсем. С возвращением Луммоксаон чувствовал себя значительно лучше, но знал, что ничего ещене решено; шериф Дрейзер обязательно предпримет попытку убитьЛуммокса. И Джонни постоянно, до головной боли, думал, чтопредпринять. А тут еще и мать подлила масла в огонь, издав громкийвопль, когда увидела, что "это животное!" возвращается в домСтюартов. Джон Стюарт пропустил мимо ушей ее крики, угрозы иприказания, а стал кормить и поить своего друга. Несколькопозже шторм продолжался уже в доме, когда мать заявила, чтопозвонит шерифу Дрейзеру. Джонни ждал шторма, но был совершенноуверен, что ничего не произойдет... Так оно и случилось, матьосталась дома. Джонни погрузился в размышления; опыт долгих летжизни бок о бок с матерью научил его обходиться с ней, уступаяи повинуясь. Вступать с ней в конфликт было для него гораздомучительнее, чем для нее. Каждый раз, когда его отец улетал иливозвращался, он говорил Джонни: "Заботься о своей матери,сынок. Не причиняй ей горя..." Ну что ж, он пытался... он всамом деле сделал все, что мог. Но совершенно ясно, отецникогда не мог себе представить, что мать постараетсяизбавиться от Луммокса. А уж она-то должна была знать: онавыходила замуж за отца, прекрасно понимая, что Луммокс --неотъемлемая часть их жизни. Так что же она?.. Вот Беттиникогда бы так не поступила. Или и она тоже?.. Женщины вообще очень странные существа. Может быть, он иЛуммокс должны собрать свои пожитки и попробовать пожитьсамостоятельно. Он размышлял обо всем этом до самого вечера,пока возился с Луммоксом и играл с ним. Припухлости Луммипо-прежнему беспокоили его. Одна из них, похоже, была готовалопнуть. Может, эту припухлость надо вскрыть? Но никто не знало предмете его беспокойства больше самого Джонни, а он -- самничего не знал. Не хватало, чтобы ко все