Наказание как философско правовая проблема. Принуждение в праве.

Основными проблемами философии наказания является осмысление наказания как неотъемлемого составляющего правовой реальности, утверждение его цели. Проблема наказания есть глубоко философская проблема, затрагивающая такие вечные вопросы философии как свобода и ответственность, человека, такие категории как грех, вина, добро и зло, раскаяние и искупление.

Философское учение о наказании получило название пенологии. Ее основными проблемами является осмысление наказания как неотъемлемого составляющего правовой реальности, утверждение его цели. Проблема наказания есть глубоко философская проблема, затрагивающая такие вечные вопросы философии как свобода и ответственность, человека, такие категории как грех, вина, добро и зло, раскаяние и искупление. Как философия наказания эта отрасль философского знания неразрывно связана с философией преступления.

Традиционно наказание понимается как мера внешнего воздействия на человека, следующая за преступлением и имеющая своей целью предупреждение дальнейшего вреда, исходящего от преступления. Становится очевидным, что понятие и смысл наказания могут быть явлены только через раскрытие понятия и смысла преступления. При этом речь может идти как об строго юридическом понятии преступления, так и о его философской трактовке. В последнем случае категория преступления может трактоваться шире ее юридического анализа, охватывая не только уголовно наказуемые деяния в соответствии с действующим уголовным правом, но и правонарушения и проступки вообще.

Наказание представляет собой определенный вид социальных отношений. В этом своем обличии наказание должно иметь конкретную цель. По вопросу о цели наказания можно выделить несколько концепция.

Концепция социальной защиты. Она исходит из наличия человека как носителя свободной воли, которая может быть направлена как во благо общества, так и против. Социальная защита может удерживать человека от противообщественных поступков, но не в силах изменить процесс принятия человеком максимы своего поведения. Иначе говоря, эта концепция признает нормальным существование таких явлений, как преступление, преступность, преступная воля. С точки зрения такой концепции можно бороться не с самой преступностью, а лишь с ее проявлениями. Наказание с этой точки зрения, есть средство восстановления нарушенного социального порядка в соответствии с представлениями о справедливости как равенстве всех людей перед законом. Этот закон понимается как некое ограничение, предел действия человеческой свободы. Такой предел указывает, какие действия и состояния установлены для каких именно субъектов, какие полномочия, обязанности и запретности есть в наличности. Исполнение нормы обеспечивается санкцией, т.е. указанием на возможные негативные последствия, которые должны постигнуть нарушителя нормы. Нормы права в таком случае предстают как нечто внешнее по отношению к человеку.

Правовая концепция социальной защиты есть результат трансформации мести кровной в месть социальную. С современной гуманистической точки зрения месть социальная менее жестокая, т.к. совершается не из личного раздражения, а из обязанности. она более рационализирована и направлена на изоляцию преступника от потерпевших, его обезвреживание. Действия, направленные на это обосновываются правом публичной власти на возмездие. Наказание есть восстановление попранного права и нарушенного правопорядка.

Одним из слабых мест данной концепции является то, что в числе ее основополагающих принципов находится принцип устрашающего возмездия. Нельзя отрицать того, что страх является одним из важнейших мотивов человеческой природы, но он не является решающим. Страх это явление душевного ментального уровня человека. Но этот уровень не является единственным и определяющим в поведении человека, в жизни его глубинного «Я». Наказание, выступающее как устрашение, не означает безусловного и необходимого достижения своей цели, ведь применяемая в качестве наказания психофизическая санкция в разных ситуациях может действовать на разных людей по разному.

Концепция некарательного воздействия. Согласно этому подходу, наказание «должно соответствовать не преступлению, а преступнику, поведение которого считается детерминированным природными дефектами и неблагоприятными условиями жизни».² Насилие как принуждение необходимо в наказании, но не как цель, а как средство, используемое в интересах же преступника. Все дело в его намерениях, в максиме поведения.

Русская философия в лице Ф.М. Достоевского, Н.О. Лосского, П.И. Новгородцева, И.А. Ильина породила совершенно иную парадигму понимания наказания. В соответствии с их воззрениями наказание имеет внутренние экзистенциальные основания и заключается в «воскресении нового человека из ветхого». Наказание, легализованное законом, не может ставить перед собой только чисто социальные цели, не нашедшие «идеального», нравственного обоснования в душах людей.

 

 

Принуждение

Принуждение имеет место во всех сферах жизнедеятельности человека, поэтому по своей природе оно социально. По сфере реализации с определенной долей условности его можно разделить на политическое, экономическое, общественно-религиозное, правовое и государственное. Условность такого деления заключается в том, что любой из таких способов социального принуждения можно искусственно сузить или расширить. Более того, указанные формы социального принуждения существуют в некоем единстве, поэтому однозначно либо пересекаются, либо взаимно проникают друг в друга. Однако такое деление необходимо для познания в первую очередь сущности самого социального принуждения, а также для определения границ, где принуждение применяется в силу политической воли, экономической необходимости или императивных требований правовой нормы [13, C.2].

Проблема принуждения была и остается актуальной, что обусловлено прежде всего тем, что принуждение присуще всякой общности людей и сопровождает отношения между ними на всех исторических этапах развития человечества.

В своё время профессор Дмитрий Иванович Мейер писал: «Всякому праву сопутствует возможность его принудительного осуществления. Этот признак права до того существен, что если нет для какого-либо права возможности принудительного осуществления, то нет, собственно, и права. Даже тогда, когда признается за правом возможность принудительного осуществления его, но не всегда, не против каждого другого лица, - даже тогда право становится мнимым, призрачным, ибо охранение дает всю силу праву, а если право обнажено хотя бы с одной стороны, то можно быть уверенным, что оно подвергнется нападению» [15, C.224].

Теория и практика социального управления выработали значительный арсенал разнообразных способов обеспечения желаемого поведения. Социум нуждается в упорядочении общественной жизни, стабильности существующих в нем отношений. Эта цель достигается нормированием поведения индивидов и их объединений, контролем за соблюдением установленных правил поведения. Основным противоречием социального бытия является несовпадение воли управляющего и воли управляемого. Поэтому подчинение последнего как непременное условие упорядоченности общественной жизни не является автоматическим результатом установления соответствующих правил поведения. Управляющий (система управления) должен обеспечить достижение этого результата.

При всем разнообразии способов управления они, в конечном счете, сводятся к основным: принуждению, поощрению и убеждению. В государственно-правовой практике они применяются в комплексе, но примат принадлежит убеждению и поощрению как наиболее эффективным способам управления, поскольку при их применении сближаются государственная воля и воля индивида. Характеристике убеждения и поощрения посвящена обширная литература [18, 12, 22], что избавляет нас от анализа данных способов управления. Применительно к теме исследования больший интерес представляет принудительный способ обеспечения соблюдения правовых установлений.

Ни одно из правовых установлений, существующих в обществе не будет выполняться при отсутствии возможности применения установленных государством охранительных мер. Одной из черт любой правовой нормы является то, что они не только устанавливаются в установленном порядке уполномоченными органами, но и охраняются мерами государственного принуждения. Вместе с тем, уяснение государственного принуждения представляется будет более полным только, если обратиться к более общему понятию – принуждению, которое вызывает интерес ученых различных отраслей знаний.

Принуждение является многоаспектным и сложным явлением, изучением которого занимаются различные научные и учебные дисциплины. Принуждение можно рассматривать с позиций права, социологии, философии, этики, морали - и в каждом из этих случаев данная категория открывает какие-то новые свои стороны.

32. Аксиологияеское содержание понятия равенство

Понятие "равенство" представляет собой определенную абстракцию, т. е. является результатом сознательного (мыслительного) абстрагирования от тех различий, которые присущи уравниваемым объектам. Уравнивание предполагает различие уравниваемых объектов и вместе с тем несущественность этих различий (т. е. возможность и необходимость абстрагироваться от таких различий) с точки зрения соответствующего основания (критерия) уравнивания.

Так, уравнивание разных объектов по числовому основанию (для определения счета, веса и т. д.) абстрагируется от всех их содержательных различий (индивидуальных, видовых, родовых).

В этом русле сформировалась математика, где составление и решение уравнений играет ключевую роль и где равенство, "очищенное" от качественных различий, доведено до абсолютной абстракции количественных определений.

Правовое равенство не столь абстрактно, как числовое равенство в математике. Основанием (и критерием) правового уравнивания различных людей является свобода индивида в общественных отношениях, признаваемая и утверждаемая в форме его правоспособности и правосубъектности. В этом и состоит специфика правового равенства и права вообще.

Правовое равенство в свободе как равная мера свободы означает и требование соразмерности, эквивалента в отношениях между свободными индивидами как субъектами права.

Правовое равенство — это равенство свободных и независимых друг от друга субъектов права по общему для всех масштабу, единой норме, равной мере. Там же, где люди делятся на свободных и несвободных, последние относятся не к субъектам, а к объектам права и на них принцип правового равенства не распространяется.

Правовое равенство — это равенство свободных и равенство в свободе, общий масштаб и равная мера свободы индивидов. Право говорит и действует языком и средствами такого равенства и благодаря этому выступает как всеобщая и необходимая форма бытия, выражения и осуществления свободы в совместной жизни людей. В этом смысле можно сказать, что право — математика свободы.

Итак, в социальной сфере равенство — это всегда правовое равенство, формально-правовое равенство. Ведь правовое равенство, как и всякое равенство, абстрагировано (по собственному основанию и критерию) от фактических различий и потому с необходимостью и по определению носит формальный характер.

По поводу равенства существует множество недоразумений, заблуждений, ошибочных и ложных представлений. В их основе, в конечном счете, лежит непонимание того, что равенство имеет рациональный смысл, логически и практически возможно в социальном мире именно и только как правовое (формально-правовое, формальное) равенство.

Так, нередко (в прошлом и теперь) правовое равенство смешивается с разного рода эгалитаристскими (фактически уравнительными) требованиями, с уравниловкой и т. д. или, напротив,, ему противопоставляют так называемое "фактическое равенство". Подобная путаница всегда так или иначе носит антиправовой характер.

Что такое формальное (правовое) равенство, т. е. то, что отрицается "фактическим равенством", — это понятно, ясно и рационально выразимо. Того же самого никак нельзя сказать о "фактическом равенстве", т. е. про то, что им отстаивается. При ближайшем рассмотрении оказывается, что "фактическое равенство" имеет рациональный смысл лишь как отрицание (а именно — как отрицание формального, правового равенства), но как утверждение (как нечто позитивное) оно, "фактическое равенство", — величина иррациональная, "фантазм" типа "деревянного железа", вербальная конструкция, подразумевающая нечто совершенно иное, чем равенство.

"Фактическое равенство" — это смешение понятий "фактическое" и "нефактическое" (формальное) и противоречие в самом понятии "равенства". Ведь "равенство" имеет смысл (как понятие, как регулятивный принцип, масштаб измерения, тип и форма отношений и т. д.) лишь в контексте различения "фактического" и "формального" и лишь как нечто "формальное", отделенное (абстрагированное) от "фактического" — подобно тому, как слова отделены от обозначаемых вещей, цифры и счет — от сосчитываемых предметов, весы — от взвешиваемой массы и т. д.

Именно благодаря своей формальности (абстрагированности от "фактического") равенство может стать и реально становится средством, способом, принципом регуляции "фактического", своеобразным формальным и формализованным "языком", "счетом", "весами", измерителем всей "внеформальной" (т. е. "фактической") действительности. Так обстоит дело и с формально-правовым равенством.

История права — это история прогрессирующей эволюции содержания, объема, масштаба и меры формального (правового) равенства при сохранении самого этого принципа как принципа любой системы права, права вообще. Разным этапам исторического развития свободы и права в человеческих отношениях присущи свой масштаб и своя мера свободы, свой круг субъектов и отношений
свободы и права, словом — свое содержание принципа формального (правового) равенства. Так что принцип формального равенства представляет собой постоянно присущий праву принцип с исторически изменяющимся содержанием.

В целом историческая эволюция содержания, объема, сферы действия принципа формального равенства не опровергает, а, наоборот, подкрепляет значение данного принципа (и конкретизирующей его системы норм) в качестве отличительной особенности права в его соотношении и расхождении с иными видами социальной регуляции (моральной, религиозной и т. д.). С учетом этого можно сказать, что право — это нормативная форма выражения свободы посредством принципа формального равенства людей в общественных отношениях.

Исходные фактические различия между людьми, рассмотренные (и регулированные) с точки зрения абстрактно-всеобщего правового принципа равенства (равной меры), предстают в итоге в виде неравенства в уже приобретенных правах (неравных по их структуре, содержанию и объему прав различных индивидов—субъектов права). Право как форма отношений по принципу равенства, конечно, не уничтожает (и не может уничтожить) исходных различий между разными индивидами, но лишь формализует и упорядочивает эти различия по единому основанию, трансформирует неопределенные фактические различия в формально-определенные неравные права свободных, независимых друг от друга, равных личностей. этом по существу состоят специфика и смысл, границы (и ограниченность) и ценность правовой формы опосредования, регуляции и упорядочения общественных отношений.

Признание различных индивидов формально равными — это признание их равной правоспособности, возможности приобрести те или иные права на соответствующие блага, конкретные объекты и т. д., но это не означает равенства уже приобретенных конкретных прав на индивидуально-конкретные вещи, блага и т. д. Формальное право — это лишь правоспособность, абстрактная свободная возможность приобрести — в согласии с общим масштабом и равной мерой правовой регуляции — свое, индивидуально-определенное право на данный объект. При формальном равенстве и равной правоспособности различных людей их реально приобретенные права неизбежно (в силу различий между самими людьми, их реальными возможностями, условиями и обстоятельствами их жизни и т. д.) будут неравными: жизненные различия, измеряемые и оцениваемые одинаковым масштабом и равной мерой права, дают в итоге различия в приобретенных, лично принадлежащих конкретному субъекту (в этом смысле — субъективных) правах. Такое различие в приобретенных правах у разных лиц является необходимым результатом как раз соблюдения, а не нарушения принципа формального (правового) равенства этих лиц, их равной правоспособности. Различие в приобретенных правах не нарушает и не отменяет принципа формального (правового) равенства.

Вопрос #33.Ценностная правовая ориентация личности.

 

В самом общем виде под правовыми ценностями понимаются свойства (признаки) права, существенно значимые для людей. К ним прежде всего относятся неотъемлемые атрибуты права – свобода, равенство, справедливость и его функции – регулятивная, социализирующая и др. В своём конкретном выражении правовые ценности предстают как юридические нормативные акты, как правосознание социального субъекта, его поступки, значимые и для самого субъекта, и для других субъектов.

В основе правовых ценностей лежат правовые ценностные отношения между социальными субъектами. В ходе (и в результате) правоотношений между людьми возникают правовые требования, формируются социально значимые нормы и идеалы. Действие, отвечающее правовым требованиям, нормам и идеалам, является законным и выступает как ценность и для субъекта деятельности, и для общества. В процессе отношений, возникающих не к любому правовому процессу или явлению, а лишь к тому, которое имеет индивидуальную или социальную значимость, формируются ценностная правовая оценка, ценностная правовая установка и ценностная правовая ориентация.

Ценностная правовая оценка – суждение о значении для людей или для отдельного человека правового события, правовой нормы, правового идеала. Здесь важно подчеркнуть, что правовое суждение, а следовательно, и оценка, могут быть как верными, так и неверными, а оценочное суждение существенно отличаться от познавательного суждения.

Во-первых, в оценке, в оценочном суждении доля субъективного выше, нежели в познавательном суждении. Это вытекает прежде всего из того, что в процессе познания человек стремится свести субъективное к минимуму, ему важно познать предмет «таким, как он есть». В оценочном суждении цель другая – определить значимость данного правового события для оценивающего, в силу чего оно окрашивается субъективными переживаниями. Скажем, для познавательного суждения Беловежский сговор о развале СССР – это решение первых лиц РСФСР, УССР и БССР о независимости союзных республик. А для оценочного суждения – это преступление, повлёкшее за собой неисчислимые бедствия, это незаконный акт, подписанный вопреки воле народа о сохранении СССР, выраженной на всенародном референдуме.

Во-вторых, любое оценочное суждение (правовое в особенности) предполагает наличие нормы-эталона, с которой сравнивается оцениваемый акт, событие. В этом случае различие познавательного и оценочного суждений заключается и в том, что любое явление, любую «вещь-в-себе» в принципе можно познать, но не любое явление или событие можно признать ценностью. Ведь кроме ценностей существует много событий, актов, поступков, которые относятся к антиценностям (убийство, например) или безразличны для человека.

В-третьих, оценка обычно сопровождается паралингвистическим кодом передачи информации, содержащим скрытое или открытое отношение к событию, правовому акту – восторг, осуждение, предвкушение и т.п. Так, познавательное суждение «Земля круглая, как яйцо» фиксирует факт подобия форм Земли и яйца и не несёт паралингвистической нагрузки, а оценочное суждение «У Ивана голова, как яйцо» может иметь несколько подтекстов – умный, лысый, некрасивый.

Право как ценность требует в первую очередь восприятия своего практического назначения. Именно поэтому для социального субъекта очень важна его ценностная правовая ориентация.

Ценностная правовая ориентация – личностное предпочтение правовых идеалов и поступков, личностная направленность на мир правовых ценностей, построение их индивидуальной иерархии, включение их в цели и мотивы деятельности. Ценностные правовые ориентации, с одной стороны, зависят от многих факторов – жизненных условий, образования, воспитания, эмпирического опыта и т.д. С другой – они не всегда связаны лишь с индивидуальным опытом, так как не только детерминируются самим субъектом, но и выступают объектом воспитания, манипулирования, индоктринации.

Ценностная правовая установка – направленное воздействие социальной группы, класса, партии, государства на формирование правых ориентации личности, масс. В этом воздействии ведущее место занимает правовая норма. Она содержит в себе ценностную установку, выражаемую в двух функциях: отражение действительности и регулирование деятельности. Результатом воздействия нормы может быть как пресечение нежелательных актов, так и развитие желательных тенденций в поведении людей. Следовательно, норма не только формирует ценностную правовую установку, но и превращает желательное и идеальное «как надо» в реальное и массовое «как есть».

Современное общество не существует вне ценностных политико-правовых установок государства. Принятый закон всегда выступает как определённая правовая ценностная установка. Дело в том, что волеизъявление власти, как правило, имеет кланово-классовый характер. История и современная практика показывают, что зачастую право действительно означает «волю господствующего класса, возведённую в закон». Этот тезис подтверждается и тем, что право по своему ценностному содержанию проявляет себя неодинаково при разных политических режимах – консервативном, либеральном, авторитарном, тоталитарном и демократическом. В условиях подлинной демократии правовые ценностные ориентации большинства населения и правовые государственные установки совпадают, закон превращает в общеобязательный регулятор общественных отношений волю не отдельного класса (клана, элиты), а народа. Совпадение правовых ценностных ориентаций социальных субъектов с правовыми ценностными установками происходит тогда, когда законодатели создают законы, соответствующие характеру, традициям, менталитету, интересам народа, исторической эпохе и задачам, которые она выдвигает. Если закон для человека органичен, помогает ему реализовать свои права и свободы, то его установочная ценностная функция максимально совпадает с правовыми ценностными ориентациями личности.

Единство правовых ценностных установок и правовых ценностных ориентаций проявляется также в совпадении цели и результата правовой деятельности, требований правовых актов и практического их выполнения. Когда цель и результат не совпадают, тем более, когда они вступают в противоречие, возникает рассогласование правовых ценностных установок государства и правовых ценностных ориентаций социальных субъектов. Практика правоисполнения в современной России показывает, что многие законы, принятые в 90-х гг., «не работают» именно потому, что они оказались чуждыми большинству населения. Когда государство провозглашает благородные цели, направленные на то, чтобы было «как лучше» для большинства граждан, а на практике лучше становится тем, кому и так неплохо, а для остальных сохраняется ситуация «как всегда», совпадения ценностных установок и ценностных ориентаций ожидать не приходится.

#34Легистская, естественно-правовая и формально-юридическая концепции ценностиправа.

 

 

Аксиология - учение о ценностях. Использование понятия "ценность" в специальном смысле нравственно должного восходит к Канту. Ценность в его трактовке - это то, что имеет значение долженствования и свободы. Этот априорный мир должного конструируется Кантом в отрыве и противостоянии к миру сущего (к эмпирическому "бытию", к сфере фактических явлений, отношений и т.д.), где царят причинно-следственные связи и необходимость. Речь, таким образом, идет о нормативном и регулятивном значении ценностей, которые представляют собой, по Канту, априорные императивы разума - цели, требования, формулы и максимы должного. С этим нравственно должным связаны и те категорические императивы, которые формулируются Кантом применительно к морали и праву.

Последователи Канта (Р. Г. Лотце, В. Виндельбанд и др.) пошли дальше Канта и развивали представления о нормативно-регулятивной значимости ценностей и целеполаганий в сфере не только нравственности, но также науки, искусства и культуры в целом. Так, неокантианец Виндельбанд толковал ценности как нормы культуры и, кроме ценностей истины, добра и красоты, признавал такие ценности-блага человеческой культуры, как искусство, религия, наука и право.

Иной подход к проблеме ценностей характерен для объективно-идеалистической философии (от Платона до Гегеля и их современных последователей), согласно которой бытие есть благо (т.е. ценность). Но при этом под бытием имеется в виду не эмпирическая реальность, а истинное бытие, т.е. объективный разум, идея, смысл бытия, бытие в модусе долженствования и, следовательно, ценностной значимости.

Предметная область и основная тематика правовой аксиологии - это проблемы понимания и трактовки права как ценности (как цели, долженствования, императивного требования и т.д.) и соответствующие ценностные суждения (и оценки) о правовом значении (т.е. ценностном смысле - с точки зрения права) фактически данного закона (позитивного права) и государства.

Легистская аксиология

В рамках легизма, отождествляющего право и закон, отрицающего объективную сущность права и вместе с тем критерий отличия права от произвола, в принципе невозможно предметно говорить о собственно правовой оценке и правовой ценности закона.

В силу отрицания объективных, независимых от законодателя и закона, свойств и характеристик права легизм в аксиологическом плане отвергает по существу собственно правовые ценности и признает лишь ценность закона (позитивного права). Причем признаваемая легистами (позитивистами и неопозитивистами) "ценность" закона (позитивного права) на самом деле лишена собственно правового ценностного смысла. Легистская "ценность" закона (позитивного права) - это его официальная общеобязательность, властная императивность, а не его общезначимость по какому-либо объективному (не властно-приказному) правовому основанию.

Показателен в этом отношении радикальный подход неопозитивиста Кельзена, согласно которому право ценно только как приказание, как норма. В таком смысле (как приказ, как норма) право характеризуется им как форма долженствования. "Нельзя сказать, как это часто делается, - утверждает Кельзен, - что право не только представляет собой норму (или приказание), но что оно также составляет или выражает некую ценность (подобное утверждение имеет смысл только при допущении абсолютной божественной ценности). Ведь право составляет ценность как раз потому, что оно есть норма..." [Чистое учение о праве Ганса Кельзена. Вып. 1. С. 93.].

Важно при этом подчеркнуть, что "норма" у Кельзена - это чистое долженствование-приказание, но не норма равенства, не норма свободы, не норма справедливости. Она ничего из формально-правовых характеристик права в себе не содержит. Кельзеновская норма (и вместе с тем форма права) - это "чистая" и пустая форма долженствования, пригодная для придания императивно-приказного статуса и характера любому произвольному позитивно-правовому содержанию.