Конвергенция континентального и общего права

На рубеже XX-XXI вв. и в первые десятилетия XXI в. проблематика сравнительно-правовых исследований, как общего, так и отраслевого характера, заметно меняется. В компаративистской науке возник активный интерес к определению причинно-следственных факторов сближения ведущих правовых семей, а также объяснению процессов, которые происходят в их правовых институтах. В научный оборот вводится новый термин «конвергенция континентального (или романо-германского) и общего права».

Конвергенция – от лат. «converge» - сходиться в одну точку, сближаться, либо «convergentio» - сближение разного, вплоть до возможного слияния в единое. Как научный термин словари определяют конвергенцию также как «сходство, совпадение каких-нибудь признаков, свойств независимых друг от друга явлений».

В 50-60 годы прошлого века едва ли не главной задачей при проведении сравнения было «распределение» национальных правовых систем в правовые семьи, в результате чего появилось множество самых разных классификаций, отличающихся друг от друга незначительными деталями. Этим занимались практически все компаративисты. И все выделяли в качестве классических, профильных правовых семей романо-германскую и семью общего (англосаксонского) права, искали как можно более убедительные аргументы и критерии, чтобы их разграничить, показать «родовые» особенности происхождения, принципиальные отличия в системе источников и инфраструктуре права, моделях правовых процедур и т.п.

Достаточно жесткие научные споры велись по вопросу о возможности выделения социалистической правовой семьи, а также об идеологической (не правовой) природе регулирующих норм в системе социалистического лагеря. Наличие последнего всерьез беспокоило многих либеральных западноевропейских и американских интеллектуалов, которые пытались найти компромиссное решение. Этим можно объяснить появление в западной политологии т.н. «теории конвергенции». Ее общий смысл – капитализм и социализм смогут ужиться на одной планете, заимствуя друг у друга лучшие черты, в результате должно появиться нечто среднее. После развала Советского Союза мало кто всерьез рассматривает возможности дальнейшего развития (и самого существования) социалистической правовой семьи.

Претерпев такие масштабные изменения, современная правовая карта мира сейчас выглядит иначе, чем еще несколько десятков лет назад. Для основных правовых семей, изучаемых компаративистами, – континентального (романо-германского) и общего права – весь XX век стал чрезвычайно значимым периодом. Пережив две мировые войны, народы государств Европы и Америки заново осмыслили общегуманитарные ценности и увидели новые возможности сотрудничества в разных сферах жизни, в том числе и правовой. Общие экономические и политические интересы теперь оформляются в правовых процедурах, и разногласия «снимаются» подписанием договоров. Для улучшения взаимодействия создаются многочисленные международные организации, в которых на взаимоприемлемых условиях, выработанных и согласованных юристами разных стран, представлены эти национальные государства. Углубление экономической интеграции «переплетает» правовые системы участвующих в ней государств.

В этих условиях интерес к изучению конвергенции ведущих правовых семей имеет и прикладной, и сугубо академический характер. Практически все конституции европейских и американских государств содержат необходимый объем соответствующих правовых норм. Дипломаты и практикующие юристы реализуют нормы международного публичного и частного права, создаются специальные органы, например, судебные, где эти нормы применяются. В системах стран континентального права все больше проявляются черты, изначально присущие общему (например, увеличение роли судебной практики), и наоборот (активизация правотворческой деятельности парламентов). «Происходит взаимный обмен правовыми идеями, решениями и конструкциями»[97]. Результаты сравнительно-правовых исследований имеют в этой связи особое практическое значение как материал для законодателя, как инструмент толкования законодательства.

В академическом «ключе» изучение процессов конвергенции континентального и общего права, по сути, уже идет «полным ходом» и имеет очень хорошие перспективы. Главные критерии – совпадение особенностей правопонимания и роль права в обществе.

Активно предлагаемый в компаративистике (но и часто критикуемый) цивилизационный подход дает возможность рассматривать различные формы такой конвергенции: «цивилизация либерального типа» (С.С. Алексеев), «объединение правовых семей» (В.В. Оксамытный), «тип права» (К. Осакве), «тип правовой системы» (Л.А. Луць, О.Ф.Скакун), «правовая система» (В.Е. Чиркин) и другие. Сторонники такого подхода обе правовые семьи объединяют либо в «западное право», о чем мы уже выше говорили, либо в «либеральную правовую систему», как ее называет В.Е. Чиркин.

Принципиально важно, что указанные формы предполагают существование реального сходства, совпадения (собственно, конвергенции) ключевых признаков и в семье континентального (романо-германского), и в семье общего права. Одно из основных положений - в этих правовых семьях право «эффективно функционирует в течение долгого времени и воспринимается гражданами как важная социальная ценность»[98].

Такое совпадение закладывалось объективно еще на стадии формирования права и государства и постепенно проявлялось в процессе автономного развития этих семей. «Первые две правовые семьи… (романо-германское право и общее, прецедентное право) во многом близки друг к другу и по своим историческим корням, и по заложенным в их основе духу и принципам христианской культуры, а главное – по чистой (отдифференцированной) юридической специфике, отсюда – по основным исповедуемым ими правовым ценностям и в этой связи, видимо, по перспективам своего развития, по «сближающимся» тенденциям их модернизации»[99]. При этом появление и закрепление сходных, совпадающих правовых институтов в национальных правовых системах происходило в разное время и разными способами.

Подробный анализ сходства, совпадения свойств независимых друг от друга правовых явлений в ведущих правовых семьях предложил К. Осакве. Одним из «краеугольных» положений о сходстве, по его мнению, является общее понимание института правового государства (верховенства права). Объективные критерии для его измерения: «политический плюрализм, равенство граждан перед законом, республиканское правление или конституционная монархия, разделение властей, неотчуждаемость основных прав человека, выборность основных государственных органов на основе альтернативности и честности выборов (для честных выборов неважно, кто голосует, важно, кто считает), конституционализм (т.е. наличие механизма конституционного надзора над законами парламента и указами президента), верховенство закона, примат закона парламента над указами президента, независимость судебной власти от политических властей, неприкосновенность частной собственности (здесь речь идет не об абсолютном праве собственности, а о минимальном неотъемлемом праве собственности, свобода предпринимательства, свобода договора, минимальное вмешательство государства в рыночные отношения, свобода граждан»[100].

Сближение двух ведущих правовых семей по основным позициям действительно укрепляет их общий правовой «фундамент». Еще более конкурентоспособными в политическом плане становятся «материнские» национально-правовые системы. Но есть в этом и серьезная опасность. Копирование политиками «моделей западного права» в качестве универсального эталона и механическое заимствование юристами чужого правового опыта без учета конкретно-исторических условий вряд ли смогут способствовать «оздоровлению» и укреплению своей национально-государственной системы. Искусственное «ускорение» процессов конвергенции и политико-правовой субъективизм, навязывание «правильных» образцов права и государства также губительны для национальной государственно-правовой жизни, как и желание ограничить свои политико-правовые системы от внешнего влияния, «закрыться» от необходимых перемен.