Сенотрусов Александр Иванович

Лебяжье 2005 год

Это издание является приглашением к сотрудничеству с

Вами, уважаемый Читатель.

Память, память

Ты из малой искры

Пламя раздуваешь и пьянишь,

Ты конём неукротимо быстрым

Сквозь десятилетия летишь.

Кто тебя удержит, успокоит?

Кто узду накинет на тебя?

Принимая всё моё былое,

Радуясь и плача и любя.

Мария Попова

Привлекла сюда природа

Трубный гомон лебедей,

Здесь красна и непогода –

Ты становишься сильней!

Скориков Ю.А.

Ты, боже, дал мне маленькое счастье,

Какому не завидуют сердца.

Дар Памяти!

Валерий Перелешин

 

 

Уважаемый читатель!

По опыту первого выпуска альманаха передо мной самый взыскательный и ревнивый критик. Это разумно и объяснимо. Речь идёт о нашем общем месте проживания, о нашем большом доме – о Лебяжьем. Но, как и прежде, в альманахе много авторов, и Вы, читатель, имеете право с нами не согласиться. Только делайте это, как подобает добрым соседям, спокойно и с фактами в руках – в следующем выпуске альманаха.

Судьба «как драгоценный дар нам подносила память об ушедшем навсегда». Ушёл в историю бурный 20 век, и все мы с надеждой смотрим в будущее. Возникает желание подвести итоги прошедшему, осмыслить свою эпоху, сохранить в памяти людей частицу духа исчезнувшего мира, которым в юности мы жили. О нём наша нежная и светлая печаль…

Что ждёт Вас в этом выпуске? Я опасаюсь навлечь на себя гнев любителей огородничества. Но из уважения к литературному классику и щадя Ваше время на долгое выискивание мест в произведениях Салтыкова-Щедрина, где бы упоминалось Лебяжье, я «выжал» из 140 страниц «Убежища Монрепо» 2 страницы, и Вас ждут…открытия. Вам доставят удовольствие материалы о наших не поддающихся забвению и инфляции истории замечательных земляках – Виталии Бианки и Алексее Ливеровском. Вы будете удивлены знакомством с нашим земляком военлётом Конокотиным, совершившим второй в воздухоплавательной практике удачный бой с самолётом. Вчитайтесь в строки, написанные 150 лет назад на нашей земле Некрасовым и Тютчевым. Справку о небесном покровителе наших мест не воспринимайте как вмешательство в Ваш мир. Просто прочитайте, хотя бы из уважения к нашей общей культуре. Мне доставило труда просить написать записки Петра Фёдоровича Киреева. Спасибо Вам, Пётр Фёдорович, за терпение и смелость рассказать о времени и людях совсем недавнего прошлого. Моя милая помощница Звегинцева Нина Дмитриевна предлагает Вам рассказ о куполах нашей многострадальной церкви и о своём отце – Михайлове Дмитрии Михайловиче – строителе Лоцманского селения. Наши юные земляки Никита Кульжов и Глеб Белов, может быть, откроют для некоторых из Вас невероятное о привычном. Сегодня трудно рассказывать о ижорских деревнях Большие и Малые Борки, Риголово (Рикколово), Красная Горка – нет пока материалов. Но первые сведения о Борках в этом выпуске сделаны с помощью сына нашего известного земляка В.П. Того – Александра Того. А о нашем лесе и болотах слово защиты Елены Александровны Суржик.

Особо много места альманаха отведено последней русской береговой крепости – форту Красная Горка и его младшему брату – форту Серая Лошадь. Уважаемый читатель, перед Вами не публиковавшиеся в СССР материалы. Моя позиция выражена в письме, но она о проблеме крепости сегодня. Я предлагаю Вам совершить труд – прочитать все материалы о форте без исключения. И тогда делайте выводы. Забудьте советские учебники и околоисторические книги, читайте сами и делайте выводы.

Пока собирался альманах, пришло известие о значительном расширении нашего посёлка. С 1 января 2006 года в границы нашего Лебяженского городского поселения войдут Чёрная Лахта, Пулково, Гора-Валдай, Шепелёво, Кандикюля, Коваши, Новое Калище. У нас будет больше земляков, у нас будет больше проблем. У нас будет самая длинная береговая черта на Русской Балтике и к ней куча хищников. И порт в Батарейной бухте, если он случится, будет на нашей земле, а нашего согласия никто не спрашивал… И многобедствующая психбольница в Ковашах будет нашей. И покинутый форт Серая Лошадь будет у нас. Нам прибавится река Коваш и брошенные рыборазводные пруды. Не добавиться реестр предприятий – налогоплательщиков, а он и сейчас пуст…

Я приношу свои извинения авторам 18 работ, не вошедших в этот выпуск.

Приношу слова благодарности за редактирование выпуска милым дамам Марине Васильевне Доценко и Макаровой Алле Борисовне.

М.Е. Салтыков-Щедрин. Убежище Монрепо.

Два лета кряду я живу в своём новом углу, на берегу Финского залива, почти в виду кронштадских твердынь. Живу, руководствуясь сейчас высказанными соображениями, то есть, не зная ни сельскохозяйственных затей, ни просветительских задач. Я же засел в своём углу и наслаждаюсь пальбою с кронштадских твердынь, которая потрясает окна моего Монрепо и которая, собственно говоря, составляет единственное здесь развлечение.

Жизнь моя здесь течёт в уединении и полном безмятежии. Сена - мало, жита - и того меньше; зато есть благоустроенный парк, в котором родится множество белых грибов и в котором можно гулять даже немедленно после дождя. Сверх того, есть порядочный сосновый лес и река, на которой устроена мельница, а следовательно, существует и запруда. Одним словом, было бы даже очень хорошо, если б капельку побольше красного солнышка и поменьше ветра со стороны "хладных финских скал".

Местность, в которой расположено сказанное Монрепо, обыкновенная местность ближайших окрестностей Петербурга. Нельзя сказать, чтоб живописная, нельзя сказать, чтоб весёлая, но зато, несомненно, весёлонравная. Справа у меня - деревенский посёлок, при въезде в который стоит столб, и на нём значится: душ 24, дворов 10. На это не особенно громадное население существует два кабака, которые очень редко пустуют. Сверх того, с небольшим в полуверсте от меня, налево, рядом с моей границей, воздвигнут третий кабак.

Население здесь смешанное. Большинство - чухны, меньшинство - не скажу, чтобы совсем русские, а скорее какая-то помесь. Чухны пьют довольно, русские - много. Сверх того здесь пролегает зимний тракт в Кронштадт, который тоже не мало способствует процветанию кабаков.

Осень здесь ужасная, тёмная, слезливая, завывающая; точно над кладбищем стон стоит.

Имение это служит наглядным примером производительности культурного труда и тех выгод, которые можно из него извлечь. Некогда оно принадлежало так называемому "хозяину" и, вдобавок, ещё инженеру, стало быть, человеку, не лишённому хоть некоторых прикладных знаний. Владелец этот, очевидно, имел намерение сделать из своего имения "золотое дно". Он положил основание господской мызе, выстроил не особенно изящный, но крепкий и поместительный дом, снабдил его службами и скотным двором, развёл парк, плодовитый сад, затеял обширный огород (вероятно, хотел изумить мир капустою и огурцами), устроил мельницу, прорезал всю дачу бесчисленными канавами, вследствие чего она получила вид шахматной доски, и заключающиеся между канавами земли поднял и засеял травой. Хлеба у него высевалось тоже достаточно, ежели судить по каменному фундаменту пространной риги, остатки которой уцелели и поныне, а в особенности по чугунным трубам, с помощью которой нагревалась сушильня и которые валяются и поднесь. Получал ли какие-нибудь доходы с этого имения заботливый хозяин-землевладелец - это неизвестно; но вероятнее всего, что не получал, а всё устраивался и устраивался. Но что особенно известно - это то, что он истратил на имение "многие тысячи". И не крепостным путём истратил, а чистоганом, потому что крепостной труд каких-нибудь 24-х душ даже заметным подспорьем не мог служить в таком значительном предприятии. Затем основатель усадьбы умер, и имение начало переходить из рук в руки, причём никто из них продолжительное время им не владел. Последний владелец, от которого мыза, наконец, дошла ко мне, тоже, как говорят, потратился: усовершенствовал парк, мёблировал дом, пытался расчистить некоторые канавы и проч. Вероятно, и тут дело не обошлось без "многих тысяч". А сколько одновременно с этими "многими тысячами" было потрачено легкомыслия, сколько видела эта бедная мыза претерпения и ропота, сколько слышала она хульных слов!...

В настоящее время, повторяю, это уголок довольно благоустроенный, хотя и не без важных недостатков, а именно:

Недостаток первый: солнце здесь такое же скупое, как и в Петербурге. Оба проведённых мною лета были в этом смысле очень неудовлетворительны. В прошлом году залили дожди, в нынешнем - 27 июля ударил первый морозец.

Второй недостаток: всё ещё чересчур много земли (всего около 160 десятин). Конечно, большинство её находится под лесом, но есть, к сожалению, и такие участки, которые "ах, кабы эту землю к рукам - кажется, лопатой бы деньги загребал!"

Третий недостаток: мельница. В нынешнем году я вынужден был всю плотину выстроить вновь, и это обошлось мне ровно тысячу рублей, кроме брёвен, которые были выпилены из своего леса. А доход с мельницы двоякий: ежели осень мокрая и воды достаточно, то доходов "не слишком много"; ежели осень сухая, то в очистку приходится - нуль.

Четвёртый недостаток: слишком пространен огород. Поднять его, сделать грядки и потом несколько раз в лето прополоть последние - стоит одной поденщиной, не считая постоянных мызных работников, по малой мере двести рублей. Да навозу пойдет целая уйма, да садовнику в год надо заплатить 360 рублей. А к концу лета получаются и плоды этих затрат. Огурцы, например, "принялись, было весело", но вдруг сделалось "сиверко", и в тот самый момент, когда в Петербурге вся Сенная завалена огурцами, у вас нет ничего. То же самое и с цветной капустой: в августе её всякий столоначальник в Петербурге ест, а в Монрепо показываются в это время только зародыши, и зреет надежда, что в сентябре четыре-пять кочней выйдут "вполне". Остаётся, стало быть, капуста да картофель, овощи серьёзные, не боящиеся невзгод, но слыханное ли дело съесть этого добра на пятьсот, шестьсот рублей в год?

Одним словом, происходит нечто в высшей степени странное. Земля, мельница, огород - всё, по-видимому, предназначенное самою природой для извлечения дохода - всё это оказывается не только лишним, но и прямо убыточным...

Поэтому истинное пользование "своим углом" и истинное деревенское блаженство начнутся только тогда, когда не будет ни лугов, ни лесов, ни огородов, ни мельниц. Скотный двор можно упразднить, а молоко покупать и лошадей нанимать, что обойдётся дешевле и притом составит расход, который заранее можно определить, а следовательно, и приготовиться к нему. Можно упразднить и прислугу, а держать только сторожа и садовника, необходимого для увеселения зрения видом расчищенных дорожек и изящно убранных цветами клумб.

Когда всё это будет достигнуто, культурный человек может наслаждаться и отдыхать по всей своей воле.

Люби отечество своё, люби! Служи ему собственным лицом, а не через посредство наёмников; не процветай особо, но совместно с твоими соотечественниками, не утопай в бездельничестве и равнодушии, но стой грудью за други своя, жертвуй своими интересами, своей личностью, самоотвергайся!

А главное всё-таки: люби, люби и люби своё отечество! Ибо любовь эта даст тебе силу и всё остальное без труда совершить.

1878 - 1879гг.

 

 

Антонова Светлана.