Его доводы так важны, что кажется, христианский Бог ведет себя неподобающим Богу образом.

А дьявол, наоборот, поступает больше как Бог. В дей­ствительности, слово «дьявол» (англ. devil) происходит от санскритского корня, означающего «божественное». Слово «божественное» (англ. divine) происходит от того же кор­ня.

Но Ева и Адам восстали. И когда Бог узнал, что они вкусили плод мудрости, он тут же изгнал их из Эдемского сада в страхе, что теперь они вкусят от другого древа, ко­торое сделает их вечными, бессмертными.

Эта история примечательна во многих отношениях, по­скольку вся история человека есть не что иное, как иссле­дование в целях приобретения все большей и большей мудрости и поиск вечных источников жизни.

Все религии пытались убедить человека, что нельзя пре­ступать заповеди, исходящие от Бога, хотя эти заповеди безобразны. От человека ждут, чтобы он сказал «да» во­преки самому себе; лишь послушание и вера могут спасти его. В результате все человечество остается отсталым, не­развитым. Обладая всеми сокровищами, оно живет в ни­щете, обладая потенциалом достичь звезд, оно, тем не менее, пресмыкается по земле.

Все без исключения религии лишали человека его гор­дости. А в тот момент, когда человек теряет гордость, до­стоинство, он теряет и свою душу; он падает ниже уровня человеческой жизни, на уровень недочеловека.

Заратустра рассматривает первородный грех в новом свете, и, наверное, он - самый рациональный и разумный из всех мистиков мира. То, что он говорит, так чисто и ясно, так неопровержимо истинно, что не нужно никаких дока­зательств; это самоочевидно, это излучает собственное сияние.

Он говорит: С тех пор, как существуют люди, слишком мало радовался человек: только в этом, братья мои, наш первородный грех!

В вас есть нескончаемая способность наслаждаться це­лой радугой удовольствий, счастья, радости и блаженства. Но все религии всегда твердили вам: откажитесь от удо­вольствий, отрекитесь от жизни, живите по минимуму. Не живите, только спасайтесь. И таким стал путь их святых. Это они называют аскетизмом, это они называют дисциплиной: смыть первородный грех, совершенный Адамом и Евой.

Заратустра исключителен, и его могут понять лишь са­мые разумные и исключительные люди. Именно поэтому нет великой религии - что касается количества - последо­вателей Заратустры. Миллионы людей даже не слышали его имени, а он подарил миру гораздо более оригинальные озарения, чем кто-либо другой.

Вы чувствуете его оригинальность? Он говорит, что единственный первородный грех - то, что человек слиш­ком мало позволял себе радоваться! Он не жил интенсивно, тотально, безумно! Он не жил в полную силу, он не был оргазмичным. И даже если он чуть-чуть наслаждался, он делал это, полный страха - что его накажут. Самоистяза­ние будет вознаграждено в мире ином; наслаждение ведет вас в адские бездны, где вас будут мучить вечно, во веки веков.

Так что даже если человек немного радуется, есть страх; радость всегда вполсердца, он никогда не тотален в радо­сти, он никогда не теряется в ней. Религиям не удалось полностью отучить человека от удовольствий, но они пре­успели почти на девяносто девять процентов. А то, что осталось - этот несчастный процент - они отравили. Вы наслаждаетесь, прекрасно зная, что совершаете грех и про­кладываете себе дорогу в ад.

Но почему Заратустра называет это первородным гре­хом? Потому, что человек, который не наслаждался мак­симально, в полную мощь, совершенно ничего не узнает о жизни, не узнает, что есть добродетель, не узнает смысла и красоты существования. Он останется невежественным, он останется психологически больным - ибо вся ваша приро­да требует наслаждения, а ум, оскверненный священника­ми, тянет назад.

Все люди пребывают в странном напряжении. Природа хочет идти в одном направлении, а ваши религии желают увести прямо в противоположном. Вся ваша жизнь становится борьбой с самим собой. Вы становитесь собственным врагом. И пока вы не познаете жизнь в ее ве­личии - удовольствия, трансформированные в блаженство; наслаждения, превратившиеся в экстаз - вы совершаете первородный грех против самой жизни.

И если научимся мы больше радоваться, то так мы луч­ше всего разучимся обижать других и измышлять всевоз­можные скорби. Заратустра приходит к необычным выводам, и совершенно новыми путями. Гаутама Будда го­ворит: «Не обижайте никого. Никому не делайте зла, ибо это грех». Махавира говорит: «Любое насилие - грех». За­ратустра приходит к тому же заключению, но его аргумен­тация гораздо глубже, чем у Гаутамы Будды и Махавиры.

И если научимся мы больше радоваться, то так мы луч­ше всего разучимся обижать других и измышлять всевоз­можные скорби. Я могу абсолютно авторитетно сказать: когда вы счастливы, вы никому не можете причинить зла. Стоит вам познать вечность жизни, радостный танец жиз­ни, как для вас станет невозможным кого-то обидеть - ибо теперь нет никого, кроме вас. Мы - не отдельные острова; мы - один континент, единое целое.

Он не делает из этого греха, не запрещает вам обижать других. Он просто говорит: наслаждайтесь с абсолютной полнотой, и вы не будете обижать других, потому что в самой вашей радости исчезает идея «я» и «ты». Других больше нет; это одна жизнь в миллионах проявлений. Де­ревья, животные, люди, звезды - все это проявления еди­ной жизни, одной-единственной жизни.

Если мы кого-то обижаем, мы обижаем самих себя. Но это озарение приходит к вам, когда вы достигаете высо­чайшего пика блаженства. Вот почему он говорит, что первородный грех человека - в том, что он слишком мало радуется; а человек, который не радуется сам, не вытерпит, как радуется кто-то другой.

Это простой психологический факт. Человек, который страдает, мучается, который неспокоен и несчастен, не мо­жет вынести счастья другого. Это обидно. Почему я не­счастен, а другие - нет? И если все человечество страдает, то быть счастливым среди этого страдающего человече­ства - значит, быть в постоянной опасности.

Людям захочется уничтожить вас. Вы не принадлежите им, вы недостаточно несчастны. Вы чужой. Возможно, вы сумасшедший: иначе как вы можете смеяться, когда весь мир так несчастен? Как вы смеете танцевать и петь?

На днях Нилам принесла мне много статей; несколько за меня, несколько против меня, несколько нейтральных. Она каждый день приносит их. Это любопытно. Я даже не читаю их. Во всем мире, на всех языках люди создают столько беспокойства - выступают за меня, пишут против меня, пишут нейтрально, фактично. Она просто прочла мне одну строчку из статьи. Я просматривал их... ей не­приятно и обидно, что люди пишут обо мне абсолютную ложь, в которой нет ни доли правды. Так что она просто сказала: «Это отвратительно, гадко», и выбросила ее. Но прежде чем выбросить, она сказала: «Этот человек пишет абсолютную ложь».

Например, в начале он говорит, что я - самый неува­жаемый и самый ученый человек наших дней. Он будет шокирован, человек, который написал это, потому что я не хочу, чтобы меня уважали бараны и козлы, ослы и обезья­ны, свиньи и пигмеи. Ни разу в жизни я не желал никакого уважения. Я не считаю современное человечество достой­ным того, чтобы заслуживать его уважение, вполне доста­точно его неуважения. Люди, которых Заратустра называет «сверхлюдьми» - возможно, они смогут уважать меня, потому что смогут меня понять. Даже сегодня есть несколько человек, которые меня понимают; и их уважение - не просто уважение, это любовь, это преданность.

А что касается моей учености, то этот человек абсолют­но не прав. Я не принадлежу категории ученых, образован­ных. Вся моя жизнь основана на некоей фундаментальной истине, которую можно назвать только не ученостью. Моя работа состояла в том, как разучиться тому, чему обще­ство заставляло меня учиться - в школах, колледжах, уни­верситетах; как очиститься от всего этого хлама, мусора и всевозможной чепухи. Я не ученый человек. Возможно, я - самый неученый человек в мире. И мне было бы ненавист­но уважение современного человечества - у него нет для этого ни разума, ни сердца, ни бытия.

Прошло двадцать пять столетий, а Заратустра все еще не понят, даже сейчас он не любим и не уважаем. Быть мо­жет, человек, который сможет любить людей, подобных Заратустре, еще не пришел. Чистота, разумность, тишина, необходимые для того, чтобы понять его, начисто отсут­ствуют в современных людях.

А причина этого в том, что они не позволяют себе реа­лизовать весь свой потенциал. Они не позволяют себе сле­довать путем природы, путем Дао, они не разрешают себе плыть по течению. Они наслушались людей, которые за­блуждаются, которые учили их плыть против течения, где их ожидает разочарование и неудача - и они стали осуж­дающими. В тот момент, когда человек не достигает своей цели, он становится осуждающим, а поскольку всех учат ставить себе антижизненные цели, противоестественные и противоречащие удовольствию, неудача неизбежна.

Эти несчастные люди не могут понять блаженного че­ловека, и человек, не познавший блаженства, радуется лишь одному - страданиям других. Каждое утро он ждет газету только для того, чтобы узнать, сколько соверши­лось преступлений, сколько людей убито, сколько людей покончили с жизнью. Ведь хорошие новости - вообще не новости, новости - это только что-нибудь плохое, отвра­тительное. Все естественное - не новости, как бы прекрас­но это ни было.

Когда вы счастливы, происходит прямо противополож­ное: вы хотите, чтобы все остальные тоже были счастливы; ведь ваше счастье умножается счастьем всех. Обидеть ко­го-либо становится просто невозможно. Это не вопрос вы­держки, это не обет, который вы даете в храме согласно какой-то религии; это простое следствие вашего счастья - вы не можете причинить зла. Вы знаете, что жизнь радует­ся в блаженстве, как вы можете разрушить какую-то дру­гую жизнь? Каждая форма жизни желает радоваться точно так же, как и вы.

Конечно, если все вокруг вас экстатично и танцует, это сделает ваш экстаз гораздо богаче. Награда - здесь, сейчас. Обидеть других становится невозможно, потому что это отравляет вашу радость. А помогать людям, быть счастли­выми - не значит служить им, это значит, служить себе, по­тому что их радость увеличит вашу. Чем больше в мире счастливых людей, тем сильнее атмосфера празднования. В этой атмосфере вам легче танцевать, легче петь. Это - ве­ликий дар Заратустры.

Поэтому умываю я руки, помогавшие страждущему, по­этому очищаю я также и душу свою.

Ибо, видя страдающего, я стыжусь его из-за его же стыда; и когда я помогал ему, я жестоко унижал гордость его. Он всегда видит вещи по-своему. Миллионы людей смотрели на то же самое, но Заратустра находит абсолют­но свежий угол зрения. Он говорит: «Когда я помогаю то­му, кто страдает, я знаю, что оскорбляю его гордость, я знаю: ему стыдно за свое страдание. Из-за его стыда и мне стыдно, и поскольку я помогал ему, я жестоко унизил его гордость».

Вместо того чтобы ожидать наслаждений на небесах - ведь я помог страждущему - открывать счет в раю, под­считывать собственные добродетели, он говорит: «Я умы­ваю руки, потому что я оскорбил чью-то гордость. Я ви­дел, как он страдает, я видел его обнаженным, я видел раны, которые он скрывает. Хотя я и помог ему - но что такое моя помощь? Его гордость уязвлена, и я должен умыть руки. Я должен что-то сделать, чтобы он не чув­ствовал стыда, чтобы он не чувствовал, что его гордость оскорблена; наоборот, он чувствует, что сделал мне одол­жение, он дал мне возможность помочь брату. Не он обя­зан мне, я обязан ему».

Будьте же равнодушны, принимая что-либо! Оказывайте честь уже тем, что принимаете!