Действительно ли Иисус родился от девственницы?

Нужно понять одну вещь: древние говорили метафорами, древние выражались поэтически — и это понималось самым неправильным образом. Мы говорим научно; наш язык совер­шенно отличен от древнего. Когда вы думаете, вы думаете понятийно, но когда вы мечтаете, вы не можете мечтать о понятиях — вы представляете картины; разница такая же. А если вы поэт, художник, вы мечтаете не в черно-белых тонах, а в цвете.

То, что вы во сне становитесь птицей — ни что иное, как перевод ваших честолюбивых желаний на язык образов. Вы хотите подняться высоко — это просто? И вы можете высоко подняться, только если у вас есть крылья. Это — огромное желание достичь больших высот в мире. Во сне вы становитесь птицей; сон просто использует язык поэзии.

Сон является более древним, более примитивным. Древние пользовались понятиями не логическими, а образными. И из-за этого возникло большое непонимание. Мы научены думать научно, математично, исторично. Древние совершенно не заботились обо всем этом. Их мышление не было историческим: оно было мифологическим.

Например, мы на Востоке не знаем, когда родился Рама; рождался он вообще или нет — даже это неточно. У нас есть такие прекрасные истории о Раме; и если мы смогли написать такие прекрасные истории, неужели мы не могли сделать простую запись даты его рождения? Неужели это было совершенно невозможно — записать, когда он родился?

Мы не знаем, когда на самом деле родился Кришна. И есть еще великое множество такого, что кажется почти неисторическим. Почему это произошло? Люди, которые написали Веды и необыкновенные по своему великолепию Упанишады, люди, которые создали такие алмазы, как Бхагавад-Гита, Коран, Биб­лия, неужели они не могли писать исторично?

Их это не интересовало. У них был совершенно иной подход к жизни. История — это нечто мирское, история очень заурядна — ею интересуются газеты. Мифология священна; она не нахо­дится в сфере газетных интересов. На самом деле это не то, что принадлежит времени, но то, что приходит из-за пределов Времени. Это нечто чудесное.

Пойдите в джайнский храм, и вы удивитесь: двадцать четыре тиртханкары, двадцать четыре их великих мастера, великих просветленных, вы увидите — все они на одно лицо! Ведь в мире нет даже двух одинаковых людей, так как же двадцать четыре человека могут быть настолько одинаковыми, в точности одина­ковыми? Даже джайны не могут их отличить, пока не посмотрят на подпись внизу. Эта подпись сделана для того, чтобы вы могли узнать, кто из них Махавира, кто — Неминат, а кто — Паршванаг; подписи были сделаны просто для того, чтобы узнавать. В остальном, статуи в точности одинаковые.

Вы увидите, что у них очень длинные уши, они достают до плеч — у всех двадцати четырех тиртханкар. Что произошло? Возможно, изредка у человека и могут быть такие длинные уши, очень редко — но чтобы все двадцать четыре человека имели длинные уши? И одинаковые носы, одинаковые глаза, одинако­вые фигуры?

Мы не заботимся об исторических личностях. Мы заботимся о сущностном; мы интересуемся внутренним. Конечно, эти двадцать четыре тиртханкары отличались телесными формами — кто-то мог быта выше, а кто-то — ниже; возможно, кто-то был белым, а кто-то — черным, — должно быть, все они были разными, но нас не интересуют их различия. Нас интересует то, что сущностно, одинаково во всех них — их медитативность.

Почему у них длинные уши? Это символ — символ человека, постигшего искусство слышания, символ искусства слышания — человек как бы стал одними ушами. Он умеет слушать так тихо, что слышит истину, он слышит голос Бога, негромкий мягкий голос внутри. Это — мое толкование. У джайнов есть собственные дурацкие толкования.

Они говорят, что тиртханкары всегда рождается с длинными ушами — как будто тиртханкара осел иди что-нибудь в этом роде. Такое толкование просто глупо. Мое объяснение таково: тир­тханкара — это тот, кто услышал истину; тиртханкара — это тот, кто настолько тих, что весь обратился в уши. Например, на мгновение... и вы можете услышать все — каркает ворона, проезжает поезд. Когда все умолкает, вы становитесь одними ушами.