Глава 7. О любви и половом влечении

Ситуация 7.1. Школьник Саша Волгин подошел к тому возрасту, когда его, как и его школьных друзей, начала интересовать и волновать тема взаимоотношений между полами. И пусть интерес этот был еще смутным и неясным, они уже начали обсуждать его в своей школьной компании. Особенно преуспевал в этом друг Саши Володя Уваров —не по годам циничный подросток. Мальчики даже попытались спровоцировать учителя литературы на уроке на обсуждение этого вопроса. Об этом случае узнал отец Саши. Он не стал ругать сына за дерзость на уроке, а спокойно поговорил с ним. Он объяснил Саше, что в жизни есть тайная сторона, про которую знают и мужчины, и женщины, но в которой нет ничего плохого, а только секретное, и что культурные люди не афишируют эту сторону своей жизни.

На глазах Саши происходит и взросление его сестры — ее первая любовь, из-за которой девушка очень поздно возвращается домой. С девушкой общается уже не отец, а мать, мягко указывающая ей на недопустимость подобного поведения и на то, как по-другому можно вести себя с противоположным полом даже в состоянии пылкой юношеской влюбленности.

Как объяснить детям тайну деторождения? Этот вопрос стоит перед родителями не одно столетие. Истории про аиста и капусту уже давно перестали выдерживать любую критику, их сменила тенденция прямолинейного разъяснения. Родители стремятся опередить «ужасных мальчиков и девочек», которые могут представить их детям эту щекотливую тему в самом низменном и пошлом ключе. Но на первых же минутах откровенного разговора родителей с детьми обычно высвечивается противоречие между родительским либерализмом и родительским идеализмом. Большинству даже самых прогрессивных родителей хочется, несмотря на подробную детализацию, представить тему более возвышенной, чем позволяет ее фактура. Но при всем их старании и научном подходе на выходе получается примерно то же самое объяснение, что дети могли бы услышать от «ужасных мальчиков и девочек с улицы». Оказывается, что у тайны деторождения нет двух вариантов честного объяснения.

Так надо ли родителям торопиться и рассказывать все подробности еще довольно маленьким и эмоционально незрелым детям? Или (что более разумно) стоит подождать, когда дети смогут понять не только физиологическую, но и романтическую сторону взаимоотношений между мужчиной и женщиной?

По мнению Антона Семеновича Макаренко, никакие разговоры родителей о половом вопросе не смогут что-то дополнить к тем знаниям, которые в любом случае придут к ребенку со временем. А вот опошлить тему любви, лишив ее ореола сдержанности и достоинства, отгораживающего настоящие чувства от разврата — смогут.

Ребенок, половое воспитание которого происходит еще до того, как он узнал хотя бы мизерную часть культурного наследия, созданного человечеством в сфере любовных отношений (начиная от Древней Греции и Шекспира, Пушкина и Данте), не сможет понять всю многогранность отношений мужчины и женщины.

Правильному половому воспитанию способствуют и установленные с детства определенные границы поведения, включающие запрет на прогулки допоздна и на ночевки в чужих семьях, за исключением редких особенных случаев. Родители всегда должны знать, где находится их ребенок в любое время дня, не лениться лучше узнавать друзей ребенка и приучать своих детей к соблюдению гигиены. У детей должен быть определенный режим дня, культивирующий тренировку воли, самоконтроль и уважение к окружающим.

Отдельное внимание Макаренко уделяет матерной речи, признавая ее недопустимость для взрослых людей, тем более в присутствии детей. Он справедливо считает употребление матерных слов своеобразным взрослым кокетством, бравадой и ребячеством, которые используют, чтобы понравиться окружающим и продемонстрировать свою дерзость и отсутствие предрассудков. Но если не терпящего матерные слова взрослого человека их употребление при нем может просто раздражать, то для слышащих их детей они могут быть очень вредны. Для детей матерные слова носят не просто стилистический характер, как у взрослых, а обладают своим подлинным значением, привлекая внимание к половой сфере в ее самой безнравственной форме.