Драгоценности моей прабабушки

Автор: Anfissa flower_slumber, 15.11.2009

Моя бабушка сидит за столом в странном помещении. Она вспоминает жизнь своих родителей. Как они поженились. Перед ней старинная книга с записями. Там есть записи о драгоценностях, которые были подарены её матери, моей прабабушке. Несколько камней: бриллианты, изумруд. Ярко‑зелёный изумруд. Потом он раскололся, кажется. Я вижу несколько зелёных камешков. Какие‑то очень светлые воспоминания, воспоминания о семейном счастье. И бледно‑жёлтая книга, где можно увидеть эти драгоценности и прочитать о них.

Переход по пространствам, бабушка моложе на 30 лет, муж говорит "рано"

Автор: Катерина Katrina27, 18.11.2009

В первом сне от мужа был нематерилизовавшийся, ускользнувший быстро образ. И я, похоже, меняла пространства во сне в ожидании встречи. Т. Е. Я не то чтобы искала его специально и переживала по этому поводу, но я говорила о нем со всеми, кого там встречала и проверяла, нет ли его среди собравшихся. Была квартира, одна комната в которой была комнатой моего мужа, а другая – моей бабушки. Я работала за компьютером, пришла незванная гостья, коллега с работы, которая меня раздражает лицемерием, кинулась жадно рассматривать его фотографии, особенно те, где мы вместе, распрашивать меня о нашей жизни. Я пыталась от нее отделаться. Бабушка приготовила для нее ванну и она ушла мыться, что вызвало у меня еще большее раздражение – не нашла другого места, как только в моей ванной. В бабушкиной комнате был беспорядок, куча хлама – какие‑то доски от неизвестной мебели, пачки грязных газет, все как‑то сдвинуто и передвинуто, кроме ее кровати, располагавшейся строго на привычном месте. Бабушке было лет 50 с небольшим, она была очень крепкая, энергичная, уверенная. В парике, который она носила все мое детство. Она хотела, чтобы я прибралась и легла спать на ее кровать. Сама вышла. Около кровати на полу я увидела корчившуюся муравьиную матку, что восторга у меня не вызвало. Когда легла – по стене ползал муравей, таща на себе какую‑то небольшую фиговину. Я его пыталась не то что убить, но прогнать. Это не получалось. Поскольку у меня было ощущение, что я должна спать в муравейнике, я встала, решила переставить кровать вдоль стены у двери. Заметила, что на кровати у другой стены (вообще, ее там никогда не было) спит дедушка, так что я старалась все разгребать и передвигать тихо. Вернувшаяся бабушка моих действий не одобрила. Она спросила, я что собралась переехать сюда насовсем, что мебель переставляю? Эта идея меня ужаснула и я сказала, нет‑нет, ни в коем случае. Мы пошли с ней вместе. Дальше мы разговаривали лежа, видимо, отдыхая. Я начала ей говорить, что Эдик восхищается ею и ценит ее как специалиста, в ответ на что ее взгляд выразил удивление и она сказала: "Не говори ерунды". (В бодрствующем состоянии я понимаю, что это действительно была полная ерунда, в силу невозможности подобных его оценок.) Потом я оказалась в пространстве, полностью засыпанном крупными кристаллами поваренной соли, с барханами. Без границ, но и без дальней перспективы. Рядом был кто‑то, напоминающий о ковбое из вестерна, но смутный, неопределенный. Нам надо было кого‑то (а этого кого‑то я не видела) похоронить и я пыталась вырыть ямку (небольшую) в соли, что у меня плохо получалось, потому что соль обваливалась в вырытое и засыпала его. Он начал рыть настоящую могилу лопатой. Тут я услышала крики "Царь, царь идет". Оглянувшись, увидела, что у соляного пространства открылась граница со среднерусской деревенькой и по дороге приплясывая, идет какая‑то фигура. Я кинулась быстрее туда, пребывание у могилы в соли мне не нравилось. Вслед за "царем" зашла в помещение, куда прибывал народ, уже и вполне современно выглядящий. Внутри было похоже на небольшой музей, расселись в пару рядов за овальным столом, слушать какой‑то доклад. Не найдя среди собравшихся лиц мужа, я это пространство покинула. Еще очутилась в университете, в собравшейся на лекцию толпе. Она двинулась по узкой лесенке в аудиторию. Прижимаясь к перилам, я пропускала проходящих вперед и рассматривала их. Какой‑то молодой человек прицепился ко мне с распросами про "торсионные поля", а я понятия не имела, что это такое и сбежала оттуда.

Второе засыпание было вызвано моими попытками дышать а ля холотропное дыхание (думаю, делала это неправильно, но для засыпания это, похоже, годится). Там муж был. Все было как всегда, дома. Он был в домашней одежде, абсолютно привычный и родной. Ели на кухне, он помыл посуду. Лежали, разговаривали. Единственное, что запомнила, он считает, что мне не следует туда так торопиться, мне еще рано. Был ласков и заботлив.

Мысли к интерпретации: соляная пустыня раскрылась, выпустила меня из себя пусть в лубочный, не слишком настоящий, но довольно живой мир.

Бабушкин сервиз

Автор: Елена sonya78, 19.11.2009

Сначала я у бабушки в квартире, совсем не похоже на реальную. Я вижу в раковине гору посуды, думаю, что ее надо помыть – без эмоций особых, безо всякого раздражения. Начинаю мыть. Вижу, что слив засорился, мне приходится ждать, пока вода стечет, снова мыть – и так несколько раз. Пока все это происходит, я размышляю, как бы мне утырить тот японский чайный сервиз, который я все вожделею. Думаю о том, что, мол, бабушка умрет, а мне он так и не достанется, другие родственники расхитят.

Потом мы едем с моей подругой в машине (первой нашей машине с моим первым мужем), красной копейке. За рулем мой папа, молодой, лет 40. Вечерняя Москва, где‑то около Красной площади. Возможно, он немного пьян, но не уверена. Зима. Мы несемся на огромной скорости, я смотрю на спидометр, там 280 км. Мне страшно. Но просыпаюсь я с какой‑то положительной эмоцией от этой поездки. Как‑то я радуюсь, что папа нас куда‑то (наконец‑то) везет.