Медицинской службы Русской армии (год 1917)

Стратегические планы Антанты на 1917 г. строились из расчёта превосходства в силах над странами германского блока. В начале года в вооружённых силах государств Антанты насчитывался 21 млн. человек, в то время как у противника - 10 млн. Германия и Австро-Венгрия предполагали обороняться на всех сухопутных фронтах. Верховное командование Антанты намеревалось согласованными ударами нанести им окончательное поражение.

Но, как пишет современный английский военный историк Дж. Киган: «Лицо войны в начале 1917 года мало отличалось от того, каким оно явилось миру в начале 1915-го, когда полоса окопов разделила Европу на два вооруженных лагеря. Только на Востоке линия окопов переместилась почти на 500 километров, и ее южное крыло теперь упиралось в Черное море вместо Карпат, но северное все еще оставалось на Балтике».

Более существенные изменения три года войны внесли в сознание людей. В России война не оправдала ничьих надежд, разочарование царило повсеместно и особенно в армии. Ужасы окопной жизни, нерегулярные отпуска, беспокойство за благополучие семейств, оставшихся дома, злость на спекулянтов, помещиков и тех, кто избежал воинской повинности и, что было наиболее опасным – неверие в победу.

Само понятие победы оставалось неопределенным, если учитывать, что русское правительство ни при царе, ни позднее в период Милюкова – Керенского, официально не оглашало своих целей в войне. Уничтожение германского милитаризма, а также расширение пределов империи за счет турецкой Армении и Курдистана, аннексия проливов (Босфор и Дарданеллы) и Константинополя явно не соответствовали общенациональным титаническим усилиям. К этому следует добавить, что сами геополитические воззрения русского общества за годы войны изменились – Босфор и Дарданеллы утратили свою притягательность.

Затянувшаяся война, неуверенность в победе, экономические трудности, отсутствие чувства подлинной цели в войне резко осложнило внутреннюю ситуацию в России. Необходимо было принимать антикризисные меры. В течение 1916 года царь сменил 4 председателей Совета министров, 4 министров внутренних дел, 3 министров иностранных дел, 3 военных министров, 3 министров юстиции. Но это не изменило ситуации, а возникшие проблемы на транспорте и недостатки в планомерной организации производства некоторые деятели в Думе все еще пытались объяснить происками немецких агентов и враждебных русскому делу евреев.

Более ответственно и объективно звучат оценки ситуации в России, данные иностранными наблюдателями. В конце 1916 года британская дипломатическая и разведывательная служба приходят к неутешительному выводу о кризисе власти в России. Позднее британский посол Бъюкинен напишет: «Положение с каждым днем становилось все более и более угрожающим. Революция носилась в воздухе, и единственный спорный вопрос заключался в том, придет ли она сверху или снизу. Дворцовый переворот обсуждался открыто, и за обедом в посольстве один из моих русских друзей, занимавший высокое положение в правительстве, сообщил мне, что вопрос заключается лишь в том, будут ли убиты и император, и императрица или только последняя; с другой стороны, народное восстание, вызванное всеобщим недостатком продовольствия, могло вспыхнуть ежеминутно".

В декабре 1916 года во время аудиенции Бъюкинен сказал царю: «Лишь один курс открыт для Вас – разрушить барьеры, которые отделяют Вас от Вашего народа, и восстановить его доверие». На что император ответил: «Должен ли я вернуть доверие своего народа или народ обязан восстановить мое доверие?». Царственное высокомерие мешало Николаю II видеть, что народная любовь к нему уже сменилась другими чувствами. Повсеместно распространились оскорбительные для царской семьи слухи. В них Николай II предстает как пьяный и безвольный подкаблучник, которого в его собственном дворце обманывает развратная предательница – царица-немка. Даже весьма информированные современники верили в существование «радиотелеграфной станции» в Царском селе, которая передавала секретные сообщения в Берлин.

Как отмечал французский посол Палеолог, у Николая II был наихудший для самодержавного монарха недостаток: фактическое отсутствие характера лидера. Императрица Александра Федоровна, желая помочь мужу и хотя бы отчасти облегчить ему бремя двойной роли самодержца и Верховного главнокомандующего, пыталась принять активное участие в управлении страной, но небольшая клика авантюристов оказывала заметное влияние на царицу, используя ее в качестве средства для реализации своих требований.

В январе 1917 года внутренний кризис в России приблизился к апогею. Ситуация обострилась настолько, что за столом у английского посла аристократы обсуждали возможность дворцового переворота. Известный историк русского зарубежья С.П. Мельгунов в исследовательской работе «На путях к дворцовому перевороту (заговоры перед революцией 1917 года)» показал, что желание разрешить кризис дворцовым переворотом распространилось в буржуазно-либеральной оппозиции в конце 1916 – начале 1917г. после отказа самодержавия в августе – октябре 1916г. создать правительство «общественного доверия».

О дворцовом перевороте говорили в то время не только в Петрограде, но и в Москве. Один из сценариев сводился к тому, что великий князь Николай Николаевич, отстраненный от должности Верховного главнокомандующего и отправленный служить наместником Кавказа, утвердившись там, объявит себя царем. После этого предполагалось арестовать Николая II, а царицу сослать в монастырь (при этом не исключалась возможность ее убийства). «За этими слухами, – как отмечает С.П. Мельгунов, – стояло, однако, мало реального, поскольку и в буржуазно-либеральных, и в военных, и в великокняжеских кругах дело ограничивалось в основном «болтовней в том направлении, что хорошо бы, если бы кто-то это устроил» [60].

Но пока власти и оппозиционеры решали, что же надо начать делать, последовало то, что Черчилль назвал «патриотическим восстанием против несчастий и дурного ведения войны. Поражения и провалы, нехватка продовольствия и запрещение употребления алкоголя, гибель миллионов людей на фоне неэффективности и коррупции создали отчаянное положение среди классов, которые не видели выхода кроме как в восстании, которые не могли найти козла отпущения кроме как в своем суверене. Милый, исполненный привязанности муж и отец, абсолютный монарх очевидным образом был лишен черт национального правителя во времена кризиса, несущего все бремя страданий, причиненных германскими армиями русскому государству. За ним – императрица, еще более ненавидимая фигура, слушающая в своем узком кругу избранных только подругу мадам Вырубову и своего духовного советника, чувственного мистика Распутина».

События развивались стремительно. 25 февраля 1917 г. массовые демонстрации в Петрограде под лозунгами «Хлеба!» и «Долой самодержавие» переросли во всеобщую политическую стачку. На другой день к ней стали присоединяться войска. 27 февраля Совет Министров послал царю в Ставку (Могилев) телеграмму с просьбой о коллективной отставке и самораспустился.

В это время царь уже не видел границ собственной власти, не ощущал, как быстро эти границы сужались до пределов его штабного вагона. Хотя возможными выходами из создавшейся ситуации еще оставались либо бегство с целью спасения жизни, либо проведение политики уступок и примирения в надежде сохранить трон. Однако правительство и не помышляло о компромиссе, а Николай II намеревался возвратиться в столицу для личного руководства подавлением беспорядков (вспомнил 9 января 1905 года). Но царский поезд не пустили в столицу, он остановился в Пскове, где располагался штаб Северного фронта.

27 февраля Дума собралась на «неофициальное» заседание и образовала «Временный комитет Государственной Думы для водворения порядка в Петрограде и для сношения с учреждениями и лицами». В него вошли 12 человек (председатель - октябрист М.В. Родзянко, члены «прогрессивного блока», один меньшевик и трудовик А.Ф. Керенский). На другой день Временный комитет назначил генерала Л.Г. Корнилова на пост командующего войсками Петроградского округа и послал своих комиссаров в Сенат и министерства.

Тем временем в Могилеве начальник штаба русской армии генерал М.В. Алексеев по собственной инициативе запросил командующих фронтами (то есть великого князя Николая Николаевича на Кавказском фронте, генерала В.В. Сахарова на Румынском фронте, генерала А.А. Брусилова на Юго-Западном фронте, генерала А.Е. Эверта на Западном фронте), высказаться по вопросу о монархии. Из ответов следовало, что армия не будет защищать главнокомандующего. Не вступая в дискуссию, царь телеграфировал М.В. Алексееву: «Ради благополучия, спокойствия и спасения моей горячо любимой Родины я готов отречься от трона в пользу моего сына. Прошу всех служить ему верно и нелицемерно. НИКОЛАЙ». Передача бремени власти в этот критический период десятилетнему ребенку, страдающему гемофилией, означало введение регентства. При этом наследник должен жить в доме регента, что означало разлуку с сыном. Поэтому Николай II меняет решение и отрекается в пользу своего брата Михаила.

Выполняя функции правительства, Временный комитет направил в Псков лидера партии октябристов А.И. Гучкова и прогрессиста В.В. Шульгина для переговоров с царем об отречении. Экстренный поезд состоял из паровоза и одного вагона, в котором ехало семь пассажиров - А.И. Гучков, В.В. Шульгин и пятеро солдат охраны с красными бантами на шинелях. Прибывшие предъявили Николаю II требование Думы об отречении и присутствовали при подписании Николаем II манифеста об отречении от трона. Это случилось 2 марта. В тот же день в результате переговоров Временного комитета Думы с Исполкомом Петроградского Совета было создано Временное правительство.

Внешний вид В.В. Шульгина и А.И. Гучкова, которые явились к царю в пиджаках, четыре дня немытые и небритые, вызвал гнев свиты, из-за чего между Шульгиным и крайними монархистами возникла вражда, длившаяся долгие годы. В.В. Шульгин отмечал, что сам был, «с лицом каторжанина, выпущенного из только что сожжённых тюрем». Когда А.И.Гучков с В.В. Шульгиным вышли из вагона Николая II, к В.В. Шульгину подошёл кто-то из царской свиты и произнёс: «Вот что, Шульгин, что там будет когда-нибудь, кто знает. Но этого „пиджачка“ мы вам не забудем…».

На следующий день, 3 (16) марта 1917 года, В.В. Шульгин присутствовал при отказе Михаила Александровича от престола в пользу Временного правительства: как и большинство присутствовавших, уговаривал его не принимать верховную власть (только Милюков и Гучков настаивали на том, что Михаил должен вступить на престол), отмечая, что в Петрограде не было силы, на которую Михаил мог бы опереться, составлял и редактировал акт его отречения.

При министерстве юстиции 4 марта была учреждена получившая большую известность Чрезвычайная следственная комиссия для расследования противозаконных действий бывших министров, главноуправляющих и других высших должностных лиц. Она вела допросы высших царских чиновников и сановников и готовила «стенографические отчеты», главным редактором которых был поэт А.А. Блок.

Временный комитет Думы во главе с М.В. Родзянко продолжал действовать до начала октября, но уже как орган «общественности». Он собирал иногда членов Государственной думы на «частные совещания», которые выполняли роль совещательного органа при Временном правительстве.

5 марта 1917 года исполком Петросовета постановил арестовать всю царскую семью, конфисковать их имущество и лишить гражданских прав. Через два дня - 7 марта 1917 года - в журнале заседаний Временного правительства № 10 была сделана запись: «Слушали: 1. О лишении свободы отрекшегося императора Николая II и его супруги. Постановили: 1) Признать отрекшегося императора Николая II и его супругу лишёнными свободы и доставить отрекшегося Императора в Царское Село». В заседании участвовали: министр-председатель кн. Г.Е. Львов, министры: военный и морской А.И. Гучков, иностранных дел - П.Н. Милюков, путей сообщения - Н.В. Некрасов, финансов - М.И. Терещенко, обер-прокурор Святейшего Синода В.Н. Львов и товарищ министра внутренних дел Д.М. Щепкин.

В Могилёв была направлена специальная комиссия во главе с комиссаром Временного правительства А.А. Бубликовым, которая должна была доставить бывшего императора в Царское Село. Утром 8 марта в зале губернаторского дома, где жил император, состоялось прощание, на котором присутствовали все офицеры Ставки и по одному солдату от каждой части. Перед отъездом Николай II издал прощальный приказ войскам: "В продолжении двух с половиной лет Вы несли ежечасно тяжёлую боевую службу, много пролито крови, много сделано усилий, и уже близок час, когда Россия, связанная со своими доблестными союзниками одним общим стремлением к победе, сломит последнее усилие противника. Эта небывалая война должна быть доведена до полной победы. Кто думает о мире, кто желает его - тот изменник Отечества, его предатель. Знаю, что каждый честный воин так мыслит. Исполняйте же Ваш долг, защищайте доблестную нашу Великую Родину, повинуйтесь Временному правительству, слушайте Ваших начальников, помните, что всякое ослабление порядка службы только на руку врагу".

Переговоры о переезде семьи Романовых в Англию все-таки начались. 22 марта английское правительство приняло решение о приглашении Романовых, запросив при этом справку об имущественном состоянии семьи («Весьма желательно, чтобы Его величество и его семья имели достаточные средства»). Однако, затем король Георг V, двоюродный брат как Николая II, так и Александры Федоровны, категорически потребовал от правительства отмены приглашения. Английский заместитель министра иностранных дел вел переговоры с Францией, но ему ответили отказом принять Романовых якобы из-за германофильской репутации Александры Федоровны.

Летом Временное правительство повторило запрос, но, как вспоминал А.Ф. Керенский, посол Англии Бьюкенен «со слезами на глазах» сообщил об окончательном отказе. Авторы большого исследования этой истории, опубликованного в Англии в 1976 г., пишут, что это и «решило судьбу Николая II и всей его семьи». Видимо, решение о его судьбе было принято в очень влиятельных европейских кругах, так что даже родственные связи не помогли [61].

Молниеносное падение монархии означало только одно, что многие сотни тысяч, а, возможно, и миллионы подданных царя задолго до того, как монарх был вынужден покинуть трон, пришли к внутреннему убеждению, что царское правление не соответствует ни сложившейся обстановке ни будущему России и защищать его нет необходимости.

Даже убежденные монархисты перестали быть надежной опорой режима. Показательно в этом смысле первое «революционное» интервью великого князя Кирилла, данное представителям прессы: «Мой дворник и я, мы одинаково видели, что со старым правительством Россия потеряет все... смею думать, что с падением старого режима удастся, наконец, вздохнуть свободно в свободной России и мне... впереди я вижу лишь сияющие звезды народного счастья...».

Падение монархии представлялось удивительным чудом воскрешения России. Февральская революция сравнивалась с Пасхой, а Пасха с революцией. Верующие использовали риторику и символику революции: к иконам прикрепляли красные банты, а во время крестных ходов несли красные флаги.

Февральская революция нанесла сокрушительный удар по армии - важнейшему институту государства. 2 марта секретарь ЦИК Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов адвокат Н.Д. Соколов (бывший, как и А.Ф. Керенский, одним из руководителей российского масонства тех лет) подготовил и принес в только что созданное Временное правительство известный «приказ №1». Приказ предусматривал выборы в войсках комитетов из нижних чинов, изъятие оружия у офицеров и передачу его под контроль комитетов, установление не ограниченной «ни в чем» свободы солдата. Этот приказ начал разрушение армии.

В армии была проведена чистка командного состава (по данным А.И. Деникина, за первые недели было уволено около половины действующих генералов). На главные посты были назначены близкие к думским оппозиционным кругам выдвиженцы - А.И. Деникин, Л.Г. Корнилов, А.В. Колчак. А.В. Колчака активно поддерживала партия эсеров, которая мобилизовала сотни своих членов для агитации за него на кораблях.

Взяв курс на продолжение войны «до победного конца», Временное правительство столкнулось с созданными им самим трудностями - армия стала неуправляемой, началось массовое дезертирство. В июле на фронте были восстановлены упраздненные во время революции военно-полевые суды, но это не поправило дела. Учрежденное Политическое управление Военного министерства безуспешно пыталось наладить в войсках пропаганду в пользу продолжения войны. В городах вооруженные солдаты втянулись в политическую жизнь и входили во все более непримиримый конфликт с Временным правительством. В деревнях дезертиры организовывали крестьян на передел земли.

Овладеть ситуацией Временное правительство не смогло и переживало все более тяжелые и длительные правительственные кризисы: 3-4 мая, 3-23 июля, 26 августа-24 сентября. В результате этих кризисов менялся состав, уже 5 мая правительство стало коалиционным, но все три коалиции были непрочными. Разрушению подверглась вся система власти, важнейшие вопросы откладывались до появления Учредительного собрания. Главной тактикой Временного правительства стало не разрешение проблем, а потакание толпе, и чем дальше, тем больше. Как признал тогда лидер правых А.И. Гучков, “мы ведь не только свергли носителей власти, мы свергли и упразднили саму идею власти, разрушили те необходимые устои, на которых строится всякая власть”.

Надо подчеркнуть, что либеральные революционеры разрушили власть сверху донизу, так что безвластие коснулось буквально каждого человека. Временное правительство упразднило губернаторов и назначила в губернии и уезды своих комиссаров. Но у них не было никаких реальных средств влиять на положение. Как они сами заявили на совещании в Петрограде, без опоры на местные советы их власть “равна нулю” - но правительство вело дело к конфликту с советами, в то же время потакая им (например, через комиссаров правительства шла финансовая поддержка советов). Даже газета эсеров “Дело народа” жаловалась: “Местной власти нет: одни органы разрушены, другие нежизнеспособны, а главное – лишены всякого авторитета в глазах населения”.

На этом фоне в области государственного строительства делалось следующее. 25 мая было образовано Особое совещание по подготовке закона о выборах в Учредительное собрание. Выборы были назначены на 17 сентября, а затем перенесены на 12 ноября.

3 июля было нарушено неустойчивое равновесие сил между Временным правительством и Петроградским советом («двоевластие»), была расстреляна демонстрация, шедшая под советскими лозунгами. Сформированное 24 июля правительство стало сдвигаться вправо, его председатель А.Ф. Керенский (перешедший в партию эсеров) занял и посты военного и морского министра; в третьем правительстве он был председателем и Верховным главнокомандующим.

25 августа произошел неудачный мятеж генерала Корнилова, который вместе с рядом других генералов пытался свергнуть Временное правительство. После этого из правительства были удалены министры-кадеты, и 1 сентября сформирована Директория из пяти человек во главе с Керенским (в тот день Россия была объявлена республикой). Директория существовала до 24 сентября, когда было сформировано правительство.

Между тем союзники с ещё большей активностью стали добиваться от России активизации военных действий на Восточном фронте, прибегая к неприкрытому шантажу. В мае Временное правительство было извещено, что если оно не сможет организовать в ближайшее время наступление, то останется без поддержки Антанты. Однако русская армия всё более утрачивала свою боеспособность. Временное правительство столкнулось с массовым отказом солдат продолжать войну.

По некоторым оценкам, с начала Февральской революции из действующей русской армии дезертировали 2 млн. человек. Участились случаи братания на фронте с противником, отказа выполнять приказы о перегруппировке, производить инженерные работы, связанные с подготовкой наступления. Нередки были случаи расправы над офицерами. Солдаты не понимали, за что они воюют.

14 мая 1917 г. на проходившем в русской Ставке совещании командующих фронтами было признано, что армия не в состоянии вести успешные боевые действия. Командующий Северным фронтом генерал А.М. Драгомиров заявил, что общее настроение армии - мир во что бы то ни стало.

Важнейшим фактором, влиявшим на настроение в войсках, являлась также нехватка продовольствия, фуража, лошадей. Резко негативную реакцию генералитета вызвали меры правительства по демократизации армии, в частности «Декларация прав военнослужащих», опубликованная военным министром А.Ф. Керенским. Декларация уравнивала военнослужащих в правах с гражданским населением, закрепляя за солдатами право свободно высказывать свои политические и религиозные взгляды и состоять в политических партиях.

В конце июля, выступая на совещании в Ставке о причинах разложения армии, генерал А.И. Деникин заявил: «Я слышал, что большевизм разрушил армию. Я это отвергаю... Разрушили армию другие, проводившие разрушавшее армию военное законодательство последнего времени».

Тем не менее, подготовка к наступлению, ставшему для русской армии последним в этой войне, продолжалась. Основная ударная группировка была сосредоточена на Юго-Западном фронте (главнокомандующий генерал А.Е. Гутор). Здесь удалось добиться трёхкратного превосходства над противником на участках предполагаемого прорыва. Операция началась 29 июня. После двухдневной артиллерийской подготовки русские войска, особенно 8-я армия под командованием генерала JI.Г Корнилова, смогли добиться некоторого тактического успеха. Однако германское командование перебросило на опасный участок резервы и организовало контрудар. В результате фронт откатился на восток дальше той линии, с которой началось наступление. На Северном фронте в сентябре немцы нанесли удар в Прибалтике и заняли Ригу, а затем Моонзундские острова. Тем самым была создана прямая угроза для Петрограда.

7 ноября (25 октября) 1917 г. в Петрограде произошло вооружённое восстание. Временное правительство было свергнуто, власть перешла к возглавляемому большевиками Совету народных комиссаров.

Одним из первых законодательных актов новой власти стал Декрет о мире, принятый II Всероссийским съездом Советов 8 ноября. Народный комиссариат иностранных дел, которым руководил Л.Д. Троцкий, обратился ко всем воюющим сторонам с нотой, в которой предлагал приступить к мирным переговорам. Ответа на это предложение не последовало. Германия, напротив, с готовностью согласилась начать переговоры, которые привели 15 декабря к подписанию соглашения о перемирии сроком на 28 дней. Затем начались переговоры, завершившиеся 3 марта 1918 года подписанием сепаратного мирного договора, который ознаменовал поражение и выход Советской России из Первой мировой войны. (Ратифицирован Чрезвычайным IV Всероссийским Съездом Советов 15 марта 2/3 голосов и германским императором Вильгельмом II - 26 марта 1918 года. Аннулирован ВЦИК РСФСР 13 ноября 1918 года).

Одной из важнейших задач медицинской службы русской армии в Первую мировую войну являлась эффективная эвакуация раненых и больных в тыл. Впервые для решения этой задачи масштабно использовали железнодорожный транспорт. И действительно, решить проблему перемещения большого количества раненых на значительные расстояния в России мог только этот вид транспорта. Для обеспечения железнодорожной эвакуации мобилизационным планом предусматривалось формирование 100 военно-санитарных поездов (ВСП). Фактически к моменту начала боевых действий успели сформировать лишь 46 ВСП. К сентябрю 1915 года добавилось еще 209 поездов, из них РОКК принадлежало 10, Земскому союзу - 50, Всероссийскому союзу городов - 13 и Общедворянской организации – 21 [62].

Военно-санитарные поезда разделялись на полевые и тыловые. Полевые ВСП предназначались для перевозки раненых и больных преимущественно в армейском тыловом районе. Кадровая часть полевого ВСП состояла из двух - трех вагонов, предназначенных для размещения личного состава поезда, кухни, аптеки - перевязочной, имущества, переменная часть полевых ВСП - частично или полностью из обычных товарных вагонов. Тыловые ВСП состояли из специальных вагонов и предназначались для эвакуации раненых и больных в тыловые районы страны.

В начале войны предполагалось, что вся эвакуация раненых и больных будет проводиться исключительно военно-санитарными поездами. Положение о полевом управлении войск и временные правила об эвакуации от 5 августа 1914 г. не предоставляли Красному Кресту распорядительных функций в отношении эвакуации. Однако в самом начале военных действий, когда дело эвакуации не было налажено, поезда РОКК в случае необходимости использовались для вывоза раненых с передовых позиций. Всего РОКК было сформировано 11 санитарных поездов.

Каждый поезд обслуживали старший врач, младший врач, студент - помощник врача, 10 сестер милосердия, 50 санитаров и 3 слесаря. За один рейс санитарный поезд мог перевезти около 400 раненых. По состоянию на 1 ноября 1915 г. санитарными поездами было перевезено 215 682 раненых и больных, в т.ч. 4953 острозаразных (3337 брюшнотифозных, 756 холерных, 67 сыпнотифозных и 783 больных дизентерией). Из них в пути умерли 292 человека.

В Первую мировую войну действовали новые штаты и «Положение о военно-санитарных поездах», одобренные в 1911 г. Военно-санитарным ученым комитетом и объявленные в приказе военного министра № 292 1912 г., (взамен штата и «Временного положения о военно-санитарных поездах», введенных приказом военного министра № 98 1904 г.). В соответствии с ним военно-санитарные поезда подразделялись на постоянные и временные. Постоянные военно-санитарные поезда формировались на время войны и состояли из постоянной (кадр) и переменной частей. Кадр включал 8-9 вагонов. Переменная часть в виде классных (до 12), а при их отсутствии и товарных (теплушечных - до 30) вагонов придавалась кадру на время следования поезда с ранеными и больными.

Временные военно-санитарные поезда создавались на отдельные рейсы в случае недостатка постоянных поездов в период усиленной эвакуации и состояли в большинстве случаев из теплушечных вагонов. По составу и месту обращения постоянные военно-санитарные поезда подразделялись на полевые и тыловые.

Полевые военно-санитарные поезда предназначались для перевозки раненых и больных на передовых участках ТВД, а тыловые, главным образом, для эвакуации в глубокий тыл. В штате полевого военно-санитарного поезда полагалось иметь: старшего врача (он же начальник поезда), 2 младших врачей, 8 фельдшеров, заведующего хозяйственной частью (офицер), 2 сестер милосердия, 3 надзирателей, 37 чел. санитарной прислуги, повара, писаря и слесаря. Поезд имел по 9 кадровых, специально оборудованных двух- и трехосных вагонов. Его переменная часть состояла из 30 теплушек, оборудованных станками Левчака и пружинами Кружилина. Штат тылового военно-санитарного поезда (более усовершенствованного устройства, чем полевой) отличался большим числом сестер милосердия (5 чел.) и меньшим количеством санитарной прислуги (25 чел.). Он имел 8 четырехосных вагонов кадра. Его переменная часть состояла из 8 четырехосных и 12 трехосных вагонов третьего класса [63].

Постоянный военно-санитарный поезд обычно оборудовался для приема 252 раненых и больных, в том числе 80 тяжелораненых и 172 легкораненых. Однако за счет своей переменной части полевые поезда были способны обеспечить транспортировку до 470, а тыловые - до 380 человек.

Военно-санитарные поезда, курсировавшие только в пределах ТВД находились в распоряжении начальника санитарной части армий фронта, а во внутреннем районе - начальника эвакуационного управления Главного управления Генерального штаба (ГУГШ) и были приписаны к определенным эвакуационным пунктам. Важным новшеством явилось упразднение должности коменданта военно-санитарного поезда и возложение его обязанностей на старшего врача. «В видах наибольшего соблюдения дисциплины» заведующим хозяйственной части поезда продолжал оставаться офицер [64].

Помимо указанных выше сил и средств военного ведомства в интересах медицинского обеспечения войск предусматривалось также использование врачебных учреждений и транспортных формирований РОКК. Полномочия Главноуполномоченного РОКК «по эвакуации во внутренние районы страны в отношении сестер милосердия, лечебных заведений Красного Креста, частных организаций, состоящих под флагом Красного Креста и военного ведомства», были объявлены уже в ходе войны циркуляром Главного управления этого общества от 19.02.3915 г. Несколько позже для тех же целей создаются медико-санитарные и транспортные формирования Всероссийских Союза городов и Земельного Союза.

Однако, несмотря на принимаемые меры, возникали серьезные проблемы в эвакуации раненых и больных железнодорожным транспортом.

18 сентября 1914 года начальник Генерального штаба телеграфировал начальникам снабжения армий Северо-Западного и Юго-Западного фронтов: «Поезда с ранеными следуют не по расписанию, без предварительного уведомления эвакуационных и продовольственных пунктов, без медикаментов, перевязочных средств».

Хирург действующей армии профессор В.А. Оппель считал, что «при достаточном количестве санитарных поездов, увозящих раненых на тыловые эвакуационные пункты, пробки раненых могут быть прекращены, но поездов не хватает» (Военно-санитарных поездов у военного ведомства было всего 259).

1 сентября 1914 года начальник Виленского жандармского полицейского управления железных дорог сообщал начальнику Барановичского отделения своего ведомства: «На станции Пинск вторые сутки скопление более 3000 раненых. Есть эшелоны по два дня некормленые. У эвакуационной комиссии перевозка, кормление и дальнейшая эвакуация не организованы. Среди раненых растет недовольство».

«Развозка раненых была неправильна, поезда шли, например, не по заранее намеченным направлениям, их не встречали питательные пункты и на местах остановок не приспособлено было кормление. Первое время приходили в ужас от этой картины. В Москву приходили поезда с некормлеными несколько суток людьми, с ранами не перевязанными, а если перевязывали однажды, в течение нескольких дней не перевязывали вновь. Иногда даже с таким количеством мух и червей, что трудно даже медицинскому персоналу выносить такие ужасы, которые обнаруживались при осмотре раненых», - отмечал в докладе на заседании бюджетной комиссии от 10 декабря 1915 года член Государственной думы А. И. Шингарев. «Значительное большинство прибывало в виде, часто заставлявшем удивляться крепости и живучести человеческого организма», - делился на 14-м съезде российских хирургов наблюдениями хирург действующей армии Н.Н. Теребинский.

Санитарных поездов не хватало, поэтому раненых зачастую перевозили «в возвращавшихся порожняком составах, только что освободившихся от воинских эшелонов, не очищенных иногда от конского навоза, без соломы, фонарей, сходней и других необходимых принадлежностей». Результатом такой эвакуации «транзитом» было то, что в Петрограде и в Москве в сентябре 1914 года сосредоточилось около 80 процентов раненых.

Люди, получившие не очень серьезное ранение, самостоятельно отправлялись к перевязочным отрядам, а затем - в эвакуационный пункт. Тяжелораненые же были вынуждены ждать наступления ночи, когда закончится бой, в надежде, что их найдут и подберут санитары. Понятно, что оценивать каждое ранение на головном эвакуационном пункте не представлялось возможным. К тому же отдельные воины причиняли себе повреждения умышленно. Многие считали себя счастливцами, если получали рану. «Разбитые нравственно, всеми силами рвутся в глубь страны, заползают в пустые вагоны, не принадлежащие санитарным поездам, лишь бы быть перевезенными» [65]. В такой ситуации при нормальной грузоподъемности поезда от 450 до 500 раненых, каждый поезд в начале войны привозил всего 360-400 человек, часто не подлежавших необходимой эвакуации.

В ходе войны количество ВСП возрастало, однако нормы - по одному на дивизию - достигнуть так и не удалось.

К сентябрю 1915 года кроме ВСП было сформировано 15 санитарных автоотрядов в составе 20 санитарных автомобилей (на 4 лежачих) каждый. Достигнуть здесь нормы - по одному санитарному автоотряду на корпус - также не удалось.

Формированием ВСП стали заниматься самые различные организации. Так, в частности, в 1914 году Императорское Российское Пожарное Общество (ИРПО) организовало на собранные пожертвования три ВСП, из которых один совершал рейсы между Петроградом и Варшавой, второй развозил раненых из Москвы во внутренние губернии, а третий обслуживал нужды Кавказской армии. На устройство и содержание этих поездов поступило около 250 тысяч рублей пожертвований, причем со стороны разных начальствующих лиц и учреждений в Совет общества постоянно поступали наилучшие отзывы об оборудовании и деятельности этих поездов.

12 августа 1914 года состоялось заседание Совета Императорского Российского Пожарного Общества. По предложению председателя Совета ИРПО князя А.Д. Львова было принято постановление: «1) преобразовать имеющийся в распоряжении подвижной состав Всероссийской передвижной пожарной выставки под санитарный поезд имени Императорского Российского Пожарного Общества. 2) просить всех членов общества помочь Совету для обеспечения расходов по содержанию поезда пожертвованиями».

Уже через пару недель в кассу Совета ИРПО внесено свыше 20 тысяч рублей пожертвований для оборудования санитарного поезда. Денежные суммы поступали как от частных лиц, так и от страховых обществ, пожарных команд и дружин. Граф А. П. Зубов пожертвовал на устройство поезда 10 тысяч рублей. По подсчетам, на оборудование и содержание поезда в течение 6 месяцев необходимо было около 65 тысяч рублей.

Как свидетельствует журнал "Пожарное дело" за 1914 год: «имеются душу трогающие пожертвования. В одной из сельских дружин деревенские женщины пожертвовали 14 полотенец из домотканого холста» [66].

Поезд имени Императорского Пожарного Общества формировался на основе положения о ВСП. Ему был присвоен номер 63. Маршрут поезда должен был быть указан военным министерством.

В день освящения 63-го тылового военно-санитарного поезда в Совет ИРПО обратился председатель добровольного пожарного общества Альфред Фердинандович фон Гертвиг. Движимый патриотическими чувствами, он изъявил желание устроить на свои средства два поезда. Барон готов был пожаловать на оборудование ВСП 150 тысяч рублей. ИРПО сделало соответствующий запрос в военное ведомство, где и было получено согласие на формирование двух военно-санитарных тыловых поездов № 85 в Москве и № 89 в Ростове на Дону.

И 2 ноября 1914 года в присутствии Московского градоначальника свиты Его Величества генерал-майора Адрианова, других видных сановников, председателя Совета ИРПО князя А.Д. Львова, - на Александровском вокзале Москвы был отслужен торжественный молебен и освящен тыловой военно-санитарный поезд № 85.

В ноябре 1914 года в торжественной обстановке в Ростове-на-Дону состоялось освящение 89-го военно-санитарного поезда Императорского Российского Пожарного Общества имени Великого Князя Бориса Владимировича. На освящении также присутствовали председатель Совета ИРПО князь А.Д. Львов и член Совета Н.И. Пайчадзе. Поезд предназначался для эвакуации раненых с Кавказа.

При осмотре офицерского вагона военно-санитарного поезда № 85 у поэта Гиляровского В.А. родились следующие строки:

 

«……Чудо-вагон!

Здесь для героев и отдых и сон,

Раны бойцам перевяжут умело,

Ласково встретят, удобство дадут…

Слава создавшему этот приют

Слава и тем, что себя отдают

На милосердное дело!»

 

Сами спасенные солдаты, попавшие в <