Виктория Самойловна Токарева (20.11.1937)

В

. С. Токарева родилась в Ленинграде. Окончила музыкальное училище в 1958 г., в 1969 окончила сценарный факультет ВГИКа.

Творчество Виктории Токаревой также относится к «женской прозе», она привлека­ет читателя интересом к внутреннему миру человека, осмыслением морально-этиче­ских проблем. Тематика ее рассказов и повестей многообразна и многопланова. Тока­реву интересуют такие нравственные категории, как душевная неуспокоенность, по­требность самовыражения, страх одиночества.

Первый сборник рассказов писательницы - «Когда стало немножко теплее» - вы­шел в 1972 г., вторая книга - «Летающие качели» была опубликована в 1987 г. Пове­сти и рассказы Токаревой - «Я есть. Ты есть. Он есть», «Ничего особенного», «Пер­вая попытка», «Неромантичный человек», «Талисман» публиковались на страни­цах журналов «Юность», «Новый мир», «Знамя», выходили отдельными книгами - «Вместо меня» (М., 1996), «Кошка на дороге» (М., 1996). В соавторстве с Г. Н. Данелия и с Р. Л. Габриадзе был написан сценарий фильма «Мимино».

Проза В. Токаревой раскрывает перед читателем окно в мир человеческих взаимо­отношений, передает неистребимую веру писательницы в милосердие, сострадание и добро. Токарева создала свой неповторимый, индивидуальный стиль, пронизанный и мягкой иронией, и юмором, и теплотой, иучастием к своим героям.

Особая роль в произведениях писательницы отводится внутреннему времени геро­ев, их душевным импульсам, определяющим духовный рост человека, поискам гармо­нии, «нравственного комфорта». В отсутствии милосердия и доброты, в равнодушии, корысти, лени лежит трагичность человеческой судьбы. Доминирующей в прозе То­каревой является бытовая тема, показ человека в повседневной жизни, раскрытие его характера в стремлении к истинным ценностям.

В рассказе «Вместо меня» молодой красивый мужчина соглашается стать секрета­рем у старика-миллиардера. Ник стал безработным, от него ушла жена с двумя детьми, мать попала в автомобильную катастрофу, и он оказался в «руинах своей жиз­ни». Миллиардер мистер Соколов знал жизнь, знал, как «деньги могут взять за горло и душить». Старик захочет, чтобы Ник жил «вместо» него, «вместо» его молодости - ел, пил, дрался, развратничал, то есть делал то, что сам Соколов не мог позволить себе в молодые годы, так как был беден. Ник согласен - «За такие деньги он готов на все. Кроме убийства, конечно. Хотя, как знать. Смотря кого убить и за что... Если за дело, то почему и нет. За такие деньги. На эти деньги можно купить свой театр, вылечить маму, вернуть Катрин. И всего за месяц работы».

По возвращении в Лондон старик попросит Ника выполнить последнее желание: «растереть в пальцах траву, поднести к его лицу». А дальше - «чек, и все. ВСЕ». В этот момент зазвенит жаворонок. Ник не выполнит последнее желание старика: «Ник шел свободный, как подросток. И над ним заливался влюбленный жаворонок».

Притчевый характер носит и рассказ Токаревой «Между небом и землей». Он по­лон глубокого философского смысла, говорит об ответственности человека за свои по­ступки, об обязательствах между людьми, продиктованных вековечными законами морали: «Корни деревьев, как гигантские руки, уходят глубоко в землю, держат ее и держатся сами. <...> Надо быть твердо уверенным, что вырвав дерево, ты посадишь на его место новое, оно приживется и вырастет. А то ведь одно вырвешь, другое не поса­дишь - и будешь стоять над развороченной воронкой и смотреть на дело рук своих».

Тонкий психолог, аналитик человеческого поведения, В. Токарева как бы подсмат­ривает и показывает другим, тем, кому не дано такой способности, те черты человека, которые побуждают его жить в иллюзорном, призрачном мире, раскрывает глаза на уродливые стороны поступков, продиктованных слепым стремлением к материаль­ному комфорту, к душевному конформизму.

В рассказе «Все нормально, все хорошо» в образе журналиста Бочарова автор во­площает духовные метания, сомнения, «покаянные» настроения как специфическую черту сознания русского интеллигента.

Бочаров не любит жену, ревнует ее к «комитетчику» Боре Мамину. Для героя «ко­митетчики - каста неприкасаемых». Бочаров даже восхищается соперником, тем, что Мамин не знает свойственных ему самому сомнений: «Если НАДО для дела, Боря мог в одночасье зачеркнуть и Бочарова, и его жену, и голубые глаза бы не спасли. НАДО для таких, как Боря Мамин, выше общепонимаемой человеческой морали. Если надо, он может мгновенно выключить прежние чувства и включить другие, как телевизион­ные программы».

Бочаров научится маневрировать, комбинировать свои поступки, станет таким, как Боря Мамин с его «надчеловеческой или под-человеческой моралью». Но не смо­жет «в одночасье, если НАДО» принимать решения.

«Короля играет окружение» - метафора Токаревой. Суть «рыцаря» высвечивает его любовница - Маша, которой он «любит пожаловаться» («Это у них называется „буль­кать"). „Он булькает - она слушает, внемлет, сострадает до конца и душу свою под­ставляет, как таз. Хочешь - соверши омовение над сим сосудом. Хочешь - вы-тошни все, что в тебе лишнее. Примет - и будет счастлива, что тебе легче".

Есть в теме Токаревой что-то общее с вампиловским Зиловым из «Утиной охоты». Для Бочарова его «ПРАВДА» в том, что от двух до пяти он - у Маши, «булькает ей обо всем», чтобы в семь быть дома, чтобы жена не вошла в запой, не отравилась, не зашла «в черную спираль». «И тогда как жить, как смотреть в глаза сыну?» - внутренний мо­нолог Бочарова, чувствующего фальшь своего поведения.

В. Токарева нетерпима к пассивности, пошлости, равнодушию человека, отсут­ствию у него идеала. Бочаров строит планы - «он обязательно вырвется из мертвого города, станет настоящим журналистом». Голос рассказчика сливается с авторским. Покой, бездеятельное мечтание, ложь, по Токаревой, разрушают душу - «вся энергия уходит из человека, он умирает, душа высвобождается и летит». Бочаров временами самокритично оценивает свою жизнь. Он журналист-международник, работает в средствах массовой информации, (рассказчик подчеркнет - «Бочаров работает „сред­ством" пятнадцать лет»), изолгался, в его жизни нет правды. Бочаров осознает, «в чем вранье»: «Прежде всего в профессии. Он выпускает журнал, который пропагандирует советский образ жизни за рубежом, думает одно, пишет другое. Официально врет. И за это ему платят зарплату замминистра и дарят челночную жизнь, возможность - по­жить ТАМ, почувствовать себя белым господином».

Интересны верные, точные наблюдения писательницы об эпохе, о жизни в стране, на фоне которой протекает жизнь ее героев, своеобразные приметы времени «застоя». И в то же время исследуемые проблемы - измена человека самому себе, способность приспосабливаться, лгать ради мнимых, своекорыстных целей - носят вневременной этический характер. Так, удачно и интересно сравнение героя с обезьяной, живущей в мертвом городе. Эпизод с «мертвым городом» носит притчевый, иносказательный характер. Его можно толковать как вставную новеллу, углубляющую нравственный смысл рассказа. Люди в Индии выстроили город, это было давно, тысячелетия назад, вырыли колодцы. «И вдруг вода ушла. <...> Без воды нельзя жить. Люди бросили город и ушли». Остались у стен мертвого города мартышки, выпрашивающие у туристов еду. Бочаров проводит для себя смысловую параллель: «Без воды нельзя жить. А еще нельзя жить без правды. Правда - это тоже вода. А в жизни Бочарова правды нет. Зна­чит он живет в мертвом городе».

Финал рассказа выражает веру писательницы в совесть и говорит о необходимости нравственного спроса человека с самого себя.

Проникновение в человеческую психологию, художественная убедительность поз­воляют Токаревой выявить причины несостоявшейся судьбы, разрывающихся челове-

ческих связей. Именно в этом - центр сопряжения прозы Токаревой с прозой Л. Петру-шевской, Т. Толстой.

О несостоявшейся женской судьбе, как и рассказ «Свой круг» Петрушевской, по­вествует полный жизненного содержания рассказ Токаревой «Сказать - не сказать». События рассказа расширяют информацию о духовном и эмоциональном опыте чело­века, о его исканиях.

Героиня рассказа - Артамонова - в будущем талантливый композитор и музыкант, а пока студентка училища - любит женатого сокурсника. Ни думать, ни говорить ни о чем другом она не могла. «Каждый вдох - Киреев, - и каждый выдох - Киреев. И болит под ложечкой, потому что там, в этой точке - душа», - так героиня будет оценивать с мягким юмором свое состояние. «Если не можешь терпеть - скажи ему одному. И успокойся», - таким будет совет мудрой подруги Усмановой. «Сказать - не сказать» -вот дилемма, которую будет мысленно решать героиня, каждый раз останавливаясь на «не надо говорить». Мотивы поступка прослеживаются в детстве, в семье: «Артамо­нова боялась унижения. Когда-то в детстве у нее недолгое время был отчим. Он не бил ее, но замахивался. Она втягивала голову в плечи, мерцала ресницами, и вот этот ужас - ожидание удара - остался на всю жизнь. Боязнь унижения переросла в „ком­плекс гордости". Артамонова, как повествует рассказчик с мягкой долей иронии, «за­гнала любовь в сундук своей души, заперла на ключ. А ключ отдала подруге Усмано­вой». Но любовь к Кирееву «озвучила» ее жизнь, и героиня, услышав однажды на гене­ральской даче тоскливое вскрикивание павлинов («Крики взрезали воздух»), напишет прекрасную музыку- «Павлиний крик». А дальше произойдет неисправимое. Район­ный врач спросит ее, будет ли она рожать. И опять возникнет дилемма - «сказать - не сказать». Киреев может, не вспомнит, ведь он был пьяный. И тогда он решит, что она врет, шантажирует, или как там это называется...»

Токарева - мастер диалога, именно через диалог писательница выявляет состояние сознания, нерешительность героини, ее несостоятельность быть ответственной за свои поступки, за жизнь, которая зреет в ней: «Усманова выслушала новость, и ее уз­кие глаза стали круглыми.

- Ты что, с ума сошла? - серьезно поинтересовалась она. - Своему ребенку - ноги отрывать? <...> Поговори с ним. Ты же не для себя просишь. А хочешь, я поговорю?

- Ни в коем случае! Я сама».

Отличается своеобразием художественная форма произведения. Токарева в своих новеллах развивает традиции «натуральной школы». Ее стилю присуща предметная детализация в изображении обстановки действия и портретов, глубина психологиче­ского анализа характеров.

В финале рассказа героиня устроит себе самосуд; причину несостоявшихся судеб -своей и Киреева - она увидит в собственной нерешительности и безответственности: «И вдруг, как озноб, продрала догадка: своими „сказать - не сказать", „спросить - не спросить" она испортила ему жизнь. Родила бы, не советуясь, сыну было бы под трид­цать. Они вместе возвращались бы с концерта. Она сказала бы Кирееву: „Познакомь­ся, это твой сын".

В своих психологических рассказах и повестях Токарева не дает рецептов, не навя­зывает решения. Ее проза побуждает размышлять о человеческих отношениях, о тре­вожных и насущных вопросах сегодняшнего дня.

Стремление раскрыть общечеловеческие ценности является доминирующим и в рассказе «Первая попытка», типологически связанном со «Сказать- не сказать»: здесь также диалогу предшествует описание «болезни». Своеобразна художественная структура рассказа: экспозиция раскрывает предысторию сюжета и композиционно, вместе с эпилогом, как бы обрамляет рассказ.

В начале автор делится с читателем своим желанием - переписать записную книж­ку, перенаселенную, по меткому сравнению, «как послевоенная коммуналка».

Рассказчица открывает первую страницу. «А» -Александрова Мара».

Отправной ключ к содержанию - история имени героини. «Полное имя ее было Марла. <...> Ее беременная мама гуляла по зоопарку и вычитала имя на клетке с тиг­рицей. Тигрица была молодая, гибкая, еще не замученная неволей. Ей шло дикое, непостижимое имя - Марла. Романтичная мама решила назвать так будущего ребен-

ка».

Между началом и финалом рассказа, в его вместительном хронотопе содержится вся жизнь Мары Александровой, расшифровывается сюжет ее жизни и дается объяс­нение, почему рассказчица и после смерти своей незадачливой подруги мысленно ве­дет с ней диалог, продолжает спор и испытывает перед ней чувство вины.

В рассказе Токарева создает поистине отталкивающий образ жестокой девушки. Символом жестокости Мары будет ее надругательство над тоненькой вербой с неж­но-желтыми, пушистыми, крупными, как цыплята, почками по весне: «Мара не могла вынести, если красота существует сама по себе, - повествует рассказчица. - Она реши­ла взять часть этой красоты в свой дом, поставить в вазу. Пусть служит». Верба с «со­дранной кожей ствола» станет символом судьбы Мары.

Именно свое молчание, смирение с жестокостью ради двухкомнатной квартиры, которую обещала устроить ей при содействии всесильного «старика Мойдодыра» по­друга, не простит себе в финале рассказчица, в этом будет видеть свою вину.

В. Токарева подобно Л. Петрушевской, использует и гротеск, и иносказание. Так, иносказательным будет на страницах рассказа написанный в стиле «натуральной школы» фрагмент о крысах, отлавливаемых матерью.

Логически построенный и психологически выверенный текст фиксирует с начала взросления Мары те зарубки в ее сознании, которые оставила в восприимчивой де­вочке жизнь. Вспомним, как Мара принесла одному из пленных немцев, работавших на улицах Ленинграда, который все время плакал, хлеб и банку крабов, как впервые познала вкус власти, когда ее выбрали членом совета дружины («слаще этого нет ни­чего»). Дальнейшее повествование раскрывает историю замужеств Мары. И опять ме­тафорический язык Виктории Токаревой расшифровывает детские истоки жестокости и звериных повадок в поведении Мары. Вся предыстория Мары подтверждает: плохое воспитание искажает сущность человека.

Сама Мара будет деградировать, пока не умрет. После красавца-журналиста мужем Мары станет Димычка.

На Димычке Мара будет отдыхать от опустошительных войн, и походя будет ру­шить человеческие судьбы, когда новое увлечение закрутит ее в очередной погоне. Ее аргумент, которым она пытается усыпить совесть, - «все должны ей».

Таким образом, В. Токарева выстраивает острый, чуть ли не «детективный» сюжет, исследуя культуру семейных взаимоотношений. Выбраться из лабиринта эмоций, им­пульсов, погони за мнимыми ценностями Маре не удается, так как она сама не способ­на на подлинные чувства и не ценит их в других, не может отличить ложные ценно­сти от мнимых.

Так скрупулезно прослеживает В. Токарева жизненный путь человека, лишенного нравственного стержня, проглядевшего главные ценности в жизни.

Поэтика рассказов и повестей Токаревой очень насыщена. Писательница часто ис­пользует пословицы, поговорки, символы, реминисценции. Особую выразительность языку Токаревой придают афоризмы, как например: «Пусто жить для себя одной» («Сказать - не сказать»); «Невозможно же быть никому не нужной» («Я есть. Ты есть. Он есть.»); «Если не общаться - сойдешь с ума. Жизнь - это общение. А общение - это искренность» («Сказать - не сказать»).

Большую смысловую нагрузку в прозе писательницы несут метафоры, яркие срав­нения. Например: «Нерожденный сын присутствовал в ее жизни, как музыка через стену» («Сказать - не сказать»); «Она любила своих студентов - прошлых и настоящих. Заряжалась от добра. Студенты отвечали ей тем же. Так отвечает земля на благодат­ный дождь. Ее польешь - она плодоносит» («Все нормально, все хорошо»).

Острая психологическая зоркость произведений В. Токаревой отводит ей заметное место в современной «женской литературе».

Вопросы и задания для самостоятельной работы

1. Каковы характерные особенности «женской литературы» и место в ней В. Тока­ревой?

2. Прочитайте рассказ «Кошка на дороге». Проведите целостный анализ рассказа. В чем, на ваш взгляд, конфликт рассказа? Каковы авторские приемы создания образа Климова? Для чего это нужно автору? Какова функция пейзажа в рассказе (образы лу-

ны, деревьев, снега)? Как решается в рассказе проблема человека и «братьев наших меньших»?

3. Какова проблематика прозы Токаревой? Каковы формы выражения авторской позиции в рассказах и повестях писательницы?

4. Каковы характерные особенности языка писательницы? Раскройте роль реми­нисценций, пословиц, поговорок в прозе Токаревой.

5. Выпишите из рассказов и повестей Токаревой наиболее выразительные, на ваш взгляд, эпитеты, сравнения, метафоры. Какова их функция?

6. Напишите рецензию на один из рассказов В. Токаревой (рекомендуются «Ска­зать - не сказать», «Все нормально, все хорошо», «Вместо меня», «Первая попытка», «Я есть. Ты есть. Он есть.», «Между небом и землей», «Фараон», «Зануда», «Когда стало немножко теплее», «Гималайский медведь» - по выбору).

7. Напишите сочинение на тему: «Невозможно же быть никому не нужной!». Кон­цепция гармонической личности в прозе В. Токаревой (произведения - по выбору).

8. Напишите реферат на тему: «Я есть. Ты есть. Он есть». Художественный мир В. Токаревой.

ЛИТЕРАТУРА

1. Токарева В. С. Летающие качели. - М., 1987.

2. Токарева В. С. Я есть. Ты есть. Он есть // Новый мир. 1991. № 9.

3. Токарева В. С. Кошка на дороге. - М., 1996.

4. Токарева В. С. Вместо меня. - М., 1996.

5. БлажноваТ. На красную тропку любви // Книжное обозрение. 1994. № 2.

6. Жуховицкий Л. Неудачливость? Нет - человечность! // Знамя. 1980. № 1.

7. Новиков В. В. Честная игра (Виктория Токарева) // Диалог- М., 1986. Татьяна Никитична Толстая (03.05.1951)

П

роза Т. Толстой выделяется новым словом в исследовании женской судьбы в усло­виях повседневности.

У Т. Толстой - «филологическая» родословная, она внучка замечательного писателя А. Н. Толстого, ее дедушка по материнской линии - известный поэт Серебряного века -М. Л. Лозинский.

Татьяна Толстая окончила отделение классической филологии Ленинградского университета. Первый сборник ее повестей и рассказов- «На золотом крыльце сиде­ли...» - вышел в 1987 г., в 1997 вышел сборник «Любишь - не любишь». Произведения писательницы печатались в журнале «Новый мир», переводились на иностранные языки. Т. Толстая внесла в литературу свой неповторимый стиль - образный и эмоци­ональный, с обилием бытовых деталей, с остроумными сюжетными поворотами. Ее герои нередко обижены жизнью, стремятся вырваться из замкнутого круга неудач и проявляют для этого завидную изобретательность.

Такую изобретательность проявляет, например, героиня рассказа «Охота на ма­монта» в достижении цели - «попасть замуж, пока не стукнет двадцать пять».

Осуществление Зоиных потребностей порождает замысловатый сюжет. Герой ее романа, инженер, живущий в общежитии, «хочет видеться с Зоей часто-часто. Но не постоянно». Это ее огорчает. Возникает конфликт: «любить без гарантии Зоя не хоте­ла». Ухищрения «охотницы» продумываются скрупулезно, тщательно: «Осенью Зоя купила Владимиру тапки. Клетчатые, уютные, они ждали его в прихожей, разинув рты: сунь ножку, Вова! Здесь ты дома, здесь ты у тихой пристани! Оставайся с нами! Куда ты убегаешь, дурашка!». Свои действия героиня «с тонкой душевной организаци­ей» - какой она себя воображает - сравнивает с поимкой мамонта, с удержанием его в загоне.

Т. Толстую интересует этика человеческих отношений, такт в проявлении чувств, уважение достоинства другого человека, поэтому столь оправданы юмор, гротеск в отношении тех, кто не выдерживает нравственной планки. Агрессивность героини «Охоты на мамонта», умеющей «портить радость», избранные ею приемы насилия со­поставляются с «великим оледенением».

Бездушной героине удастся осуществить свои планы, сделать избранника «околь­цованным голубем»: «Она накинула двухбородо-му на шею веревочную петлю, легла на тахту, дернула и прислушалась. На том конце шуршало, вздыхало, топоталось. Ни-

когда этот человек ей особенно не нравился. Да нет, чего уж там - он ей всегда был от­вратителен. Маленькое, мощное, грузное, быстрое, волосатое, бесчувственное живот­ное. Оно еще возилось какое-то время, скулило, беспокоилось, пока наконец не затих­ло - блаженной, густой тишиной великого оледенения».

В рассказе «Любишь - не любишь» возрождается человечность городской «роман-совой» культуры, не истребленной до тех пор, пока живут люди и пока не будут окон­чательно и бесповоротно истреблены человеческие чувства. Здесь, как и в рассказе «Река Оккервиль», наблюдается обилие лексики, которую некоторые строгие крити­ки определяли как «дурновкусие» или «образцы ложного вкуса».

Однако изощренный писательский стиль Толстой проникает в глубины человече­ского сознания и раскрывает читателю те откровенные признания, которые люди ве­дут со своей собственной судьбой, со своей совестью. Глядя на фотографию Марьиван-ны («она и дядя прислонились к роялю, а сзади - водопад»), дети ненавидят и презира­ют свою послевоенную «бонну», пытающуюся учить их французскому - «Неужели в недрах этой задыхающейся туши погребено вон то белое воздушное существо в кру­жевных перчатках?».

Воспоминания, память раздвигают границы познания детей, ставших взрослыми. В седенькой голове няни Груши, которая сама воспитывалась в детстве у доброй гра­фини, «хранятся тысячи рассказов о говорящих медведях, о синих змеях, которые по ночам лечат чахоточных людей, заползая через печную трубу, о Пушкине и Лермон­тове». Пушкин и Лермонтов становятся в рассказе няни героями фольклора. Марьи-ванна и няня Груша не противопоставляются в рассказе, как противопоставляют их дети.

Просто Марьиванна - реликт исчезнувшей городской культуры, а няня Груша - де­ревенской. Обе героини олицетворяют человечность, тепло, покой.

Повзрослевшая героиня, она же и автор-повествователь, вспоминая те далекие го­ды детства, мучается от своих глухоты и слепоты, от эгоизма по отношению к предан­ной их семье одинокой, пожилой учительнице французского языка, называемой детьми насмешливо - Марьиванной. Перед ее мысленным взором предстает образ страдающего от непонимания человека: «Марьиванна опускает густую вуальку на ли­цо, дрожащими руками собирает развалины сумочки, поворачивается и уходит, шар­кая разбитыми туфлями, за порог, за предел, навсегда из нашей жизни».

К созидательному добру и человечности взывает и внутренний монолог героини: «Господи, как страшен и враждебен мир, как сжалось посреди площади на ночном ветру бесприютная, неумелая душа! Кто же был так жесток, что вложил в меня лю­бовь и ненависть, страх и тоску, жалость и стыд - а слов не дал: украл речь, запечатал рот, наложил железные засовы, выбросил ключи!».

Почти все герои Татьяны Толстой переживают при жизни свой «конец всему» («Лимпопо», «Сомнамбула в тумане», «Соня» и др.). Пессимизм царит и на страни­цах рассказа «Река Оккервиль», где за своим холостяцким окном живет «верный ры­царь» Симеонов - переводчик с редкого языка, наблюдает мир и не видит его ярких красок, а лишь чувствует себя «особенно носатым, лысеющим», особенно ощущает «свои нестарые года вокруг лица и дешевые носки далеко внизу, на границе существо­вания». Симеонов ненавидит свой быт, скрывается от роковой Тамары, все подступаю­щей к нему с постирушками, взбиванием подушек, крепким чаем из синей с золотом чашкой и с домашним напудренным хворостом, цветными занавесочками на окнах, предпочитая в блаженном одиночестве есть со сковородки, выуживать холодную кот­лету из помутневшей литровой банки, заваривать чай в кружке. У героя свой вообра­жаемый «магический круг», очерченный голосом исполнительницы романсов Верой Васильевной. В воображении Симеонова мир, в котором он живет, - призрачный, а реальный тот, где навстречу ему идет певица, как в начале века «покачиваясь на круглых, как яблоко, каблуках», или уходит по набережной в ночь - таинственная, бесплотная, «натягивая длинную перчатку, узко ставя ноги, узко переступая черными тупоносыми туфлями... в маленькой круглой шляпке с вуалькой».

Метаморфоза, происшедшая с Верой Васильевной, намеренно подчеркнута на стра­ницах рассказа Татьяны Толстой: «Она не ждала его, худая у стрельчатого окна, вгля­дываясь в даль, в стеклянные струи реки Оккервиль, она хохотала низким голосом

над громоздящимся посудой столом, над салатами, огурцами, рыбой и бутылками, и лихо же пила, чаровница, и лихо же поворачивалась туда-сюда тучным телом».

Лексический состав, характерный для романтической поэмы, - «луна», «паруса», «вуаль», «туман», «веер», «кружева», присутствующий на первых страницах «Реки Ок-кервиль», сменится бытовой лексикой, словами-антиподами - «помойное ведро», «нечистота», «мусор», «тучное тело», «салаты», «рыба». И встреча героя с дивой «с се­ребряным голосом на черном, отливающим лунной дорожкой диске» состоится, но не на берегах реки Оккервиль, а в прямом смысле этого слова на квартире героя - «вер­ного рыцаря». Но это будет не любовное свидание: Вера Васильевна приедет «помыть­ся».

И в финале рассказа надо всей «пошлостью» - над «замедленным как во сне ми­ром», - взмывается «дивный, нарастающий, грозовой голос, восстающий из глубин, расправляющий крылья». Таким образом, Т. Толстая, как и Л. Петрушевская, возвра­щает в литературу тот пласт жизни, тот стиль, который был объявлен мещан­ским, плохим вкусом, «низовой культурой». Таков рассказ «Река Оккервиль» с его ем­ким финалом, где рядом с «выколупливанием» седых волос из сливного отверстия, «ополаскиванием» ванной после Веры Васильевны слышатся дивные звуки с граммо­фонной пластинки. Обилием бытовых деталей рассказы Т. Толстой напоминают прие­мы «натуральной школы». Так, в рассказе «Любишь - не любишь» автор нанизывает названия предметов, вещей, которые на барахолке увидит наблюдательная рассказ­чица, где вместе с отцом они купят абажур. Толстая не может оторваться от любова­ния всеми этими вещами, в которых отпечатан забытый быт: «Какие там были сокро­вища! А папа-то все прошляпил, проворонил, ничего, кроме абажура, оттуда не унес. А надо было накупить всего-всего: и вазочек, и блюдечек, и цветных платков, и совиных чучел, и фарфоровых свиней, и ленточных ковриков! Пригодились бы и кошки-копил­ки, и дуделки, и свиристелки, и бумажные цветы - маки с чернильными ватками в сердцевинах, и бумажные красно-зеленые дрожащие жабо на двух палочках: вывер­нешь палочки - и затрясется бахромчатое, непрочное кружево, еще вывернешь - и схлопнулось в дудочку, и пропало».

В поэтике Т. Толстой бытовая лексика выполняет определенную функцию, иногда разоблачающую, иногда утверждающую.

Так, в рассказе «Факир», в котором писательница дает гротескную модель, вопло­щающую саму идею тоталитарного искусства, подробно, со множеством бытовых де­талей описывается высотный дом на площади Восстания, который является прообра­зом иеархиче-ского тоталитарного искусства. Этому высотному дому- «розовой го­ре» - противопоставлена «густая маслянисто-морозная тьма на окружной», где и са­мих домов не видно.

Рассказ «Чистый лист», как и рассказ «На золотом крыльце сидели...», повествует об угасании человеческого в человеке, об умирании, «убывании» человека, угасании лич­ности. Если в рассказе «На золотом крыльце сидели...» истоки угасания личности - в жадности, в равнодушии к людям, то в «Чистом листе» источник «убывания» челове­ка кроется в отсутствии воли, в нравственной глухоте, «пустыне» в душе самого чело­века. К герою рассказа - пьянице Игнатьеву - каждую ночь приходит тоска, хотя ря­дом находится жена, спит сын Валерка - «хилый, болезненный росточек, жалкий до спазм - сыпь, железки, темные круги под глазами».

Тоска преследует Игнатьева постоянно: и тогда, когда он после работы сразу идет в погребок, пьет пиво - «плоская, тупая головка» тоски рядом.

В рассказе глубоко проявляется знание писательницей природы, человеческой психики. Поток сознания героя выявляет противоборство двух начал в его мышлении. Как антитеза тоске в видениях, в сознании Игнатьева появляется «живое»: «Живое разгребает обгоревшие бревна, сажает маленькие ростки рассады: пластмассовые примулы, картонные дубки; таскает кубики, возводит времянки, из детской лейки на­полняет чаши морей, вырезает из промокашки розовых пучеглазых крабов и простым карандашом проводит темную извилистую черту прибоя».

Психологически убедительно раскрывает писательница тему рефлексирующего со­знания. Каждый день Игнатьев дает себе слово - изменить образ жизни, чтобы душа не болела, чтобы совесть, тоска не бередили душу: «Каждый день даю себе слово: зав-

тра встану другим человеком, взбодрюсь. Анастасию забуду, заработаю кучу денег, вы­везу Валерочку на юг... Квартиру отремонтирую, буду бегать по утрам... А ночью - тос­ка». Тоскует Игнатьев оттого, что в груди осталось живое- «живое, живое, оно бо­лит!». По совету друга («больной орган необходимо ампутировать. Как аппендикс»), Игнатьев с помощью мифического хирурга удалит свою «тоскующую душу», чтобы превратиться в чистый лист.

Проза Татьяны Толстой - аналитическая, многоплановая, повествует не только о разладе мечты с действительностью, о человеческом одиночестве, о личностной несо­стоятельности, но и открывает психологические истоки омертвения души, угасания личности, изобилует остроумными сюжетными поворотами, разрушает помпезную картину мира.

Юмор, гротеск, полет фантазии, энергия повествования, обилие деталей, подроб­ностей, глубокое проникновение в сущностные вопросы бытия составляют своеобра­зие языка Толстой. Прав критик В. Новиков, утверждая, что «Татьяна Толстая сумела подслушать и передать словами тот бессловесный диалог, который люди ведут со сво­ими собственными судьбами (если угодно - с Богом). Этот уровень человеческого со­знания засекречен в гораздо большей степени, чем любые откровенные признания, высказанные вслух, чем самые смелые разговоры о политике и власти. Чтобы в эту глубину проникнуть, необходима большая духовная работа и изощренная писатель­ская техника».[38]

Одним из самых глубоких рассказов Т. Толстой по философской наполненности яв­ляется «Лимпопо».

Рассказ Толстой «Лимпопо» написан в устоявшейся манере писательницы, - психо­логизм здесь сочетается с гротеском, постижение реальностей жизни - с игрой, с фан­тазией.

Начало рассказа свидетельствует о социальной агонии общества. Уже первая фраза пробуждает аналогии с одноактной пьесой А. Пет-рушевской «Изолированный бокс», с ее же рассказом «Новые Робинзоны» (Хроника XX века)». «Лимпопо» начинается так: «Могилку Джуди в прошлом году перекопали и на том месте проложили шоссе. Я не поехала смотреть, мне сказали: так мол и так, все уже там закончено, машины шуршат и несутся, в машине дети едят бутерброды и собаки улыбаются, проносясь в обнимку с хозяйками - мелькнули и нету».

Язык Т. Толстой в рассказе - язык мыслящего художника - выражает философские основы мировоззрения автора:

Точность рисунка и наблюдательность, «грустные обстоятельства места, времени и образа действия», проза отчаяния и несокрушимой надежды. «Теплое лето, опустев­ший воскресный город - я уходила слоняться по переулкам, выбирая старые, глухие углы, где пахнет пивом, пролитым в пыль, дешевой штукатуркой, досками строитель­ных заборов, где из стен домов торчит дранка, а одуванчики - топчи их, не топчи -невинно и тупо пробиваются у подножий сараев и храмов со времен Ивана Купалы».

Название рассказа - «Лимпопо», отсылает читателя к сказке К. Чуковского «Айбо­лит». Именно к реке Лимпопо держит путь Айболит, чтобы спасать больных зверю­шек. У Т. Толстой в рассказе наоборот: из жаркой Африки прямо в Москву, в объятья «крепкого январского морозца» прибывает на стажировку будущий ветеринар, на­учиться - «я... зверей... зверей лечить». «Я даже не помню толком, как ее на самом де­ле звали, - говорит о Джуди, которой уже нет на свете, автор, - надо было как-то по особому завыть, зубами клацнуть и завыть - вот и произнес». Вот и описание внешно­сти Джуди - «столбик живой темноты, кусочек мглы, дрожащий от холода, карие соба­чьи глаза - и все, и больше ничего».

Внешний портрет Джуди - краткий и мастерски написанный, - наводит на мысль о хрупкости человеческой жизни.

Смерть, разрушение являются постоянными спутниками героев рассказа: «Странно теперь, по прошествии пятнадцати лет, думать о том, что никого из нас, тогдашних, уже не осталось - ни Светланы, умершей, хочется думать, от счастья, ни Джуди - те­перь вот и могилки ее больше нет, а на том месте дорога; ни Лёнечки, помутившегося в рассудке после Джудиной смерти и бежавшего в леса на четвереньках... нет Спири­донова, тихо скончавшегося естественной смертью в почтенном возрасте и изобрет-

шего напоследок много-много интересного... никого больше нет, и не знаешь, жалеть ли об этом, сокрушаться ли, или благословить время, забравшее их, непригодивших­ся, ни на что не понадобившихся, обратно в свой густой непрозрачный поток».

Т. Толстая, убеждая читателя в реальности жизни, часто делает это довольно жест­ко. «Нет, это не жизнь», - произнесет «громко» Джуди вторую свою фразу на страни­цах рассказа, это произойдет на холмах города N. и через две недели умрет от воспале­ния легких, так и не родив «ожидаемого Пушкина», так и не полечив ни одного жи­вотного, так и пропав ни за грош. Автор возражает Джуди: «Нет, она была неправа. Это жизнь, жизнь. Это она. Ибо жизнь, как нас учили, есть форма существования бел­ковых молекул, а что сверх того - то суть пустые претензии, узоры на воде, вышива­ние дымом. Стоит принять этот мудрый взгляд - и сердцу будет не так больно...».

В рассказе «Соня» героиня - некрасивая, романтическая и возвышенная девушка, одевающаяся подчеркнуто безобразно («что-то синее, полосатое, до такой степени к ней не идущее»), не расстается с брошкой - эмалевым голубком. Была ли она счастли­ва? - вот вопрос, который интересует автора. Да, и счастьем Соня была обязана Аде Адольфовне. В финале рассказчик беседует с переживщей блокаду Адой Адольфов­ной - шамкающей, трясущейся парализованной старухой. «Где она хранит пачку Со-ниных писем, ветхий пакетик, перехваченный бечевкой, потрескивающий от сухих цветов, желтоватых и прозрачных, как стрекозиные крылья?», - вопрошает повество­ватель. «Скорее всего, она бросила эту пачку в огонь. <...> Пусть так. Вот только белого голубка, я думаю, она должна была оттуда вынуть. Ведь голубков огонь не берет».

Проза Т. Толстой исследует нравственные и философские проблемы; углубляясь в быт, в поток повседневной жизни, она погружается в глубь души, в смутные про­странства сознания современного человека, задумавшегося и о смысле личной жизни, и о ценностях мира, и оказавшегося перед неразрешенностью главных проблем свое­го существования.

Вопросы и задания для самостоятельной работы

1. В чем, на ваш взгляд, заключается своеобразие поэтической манеры Татьяны Толстой? Какова функция гипербол, эпитетов, бытовых деталей, используемых писа­тельницей для создания образов своих персонажей? Выявите отношение автора к сво­им героям.

2. В чем выражаются типологические связи прозы Татьяны Толстой с прозой Люд­милы Петрушевской. Докажите правильность ваших рассуждений ссылками на худо­жественные тексты.

3. Каковы особенности языка прозы Т. Толстой? Как в ее творчестве реализуются приемы «Натуральной школы»?

4. Напишите реферат на тему: «Поэтика прозы Т. Толстой („На золотом крыльце си­дели...", „Охота на мамонта", „Соня", „Река Оккервиль" - по выбору»)».

5. Напишите рецензию на рассказ Т. Толстой «Соня».

6. Напишите отзыв о рассказе Т. Толстой «На золотом крыльце сидели...».
ЛИТЕРАТУРА

1. Толстая Т. Н. На золотом крыльце сидели. - М., 1997.

2. Толстая Т. Н. Любишь - не любишь: рассказы. - М., 1997.

3. Иванова Н. Неопалимый голубок: «Пошлость» как эстетический феномен // Зна­мя. 1991. №8.

4. Новиков В. Наедине с вечност