Лесная дорога, лес, полянка, кусты. Костёр, над которым висит котёл с похлёбкой.

Бредут семь уставших богатырей. Перед ними появляется Старик Лесовик. Баба сидит на ступеньках сцены.

 

СТАРИК ЛЕСОВИК.

 

Ах, вы сильные могучие богатыри!

Недалеко ль до горя, беды.

Куда путь держите, на кого рассчитываете,

кому хвалу-похвальбу поёте,

о чём думу думаете,

почему пешие, а не конные?

 

ЧУРИЛО ПЛЕНКОВИЧ.

 

(кланяется и бессовестно врёт)

 

Бились мы со многими народами!

А посему, потеряли подводу.

И теперь мы не конные, а пешие.

Не смейся над героями, леший.

 

Богатыри кланяются Старику Лесовику.

 

СТАРИК ЛЕСОВИК.

 

Знаю, знаю я горе, беду.

Подводу вашу ведут

баба Яга с сотоварищами

на старое, древнее кладбище.

Там коней ваших спустит в ад

и пойдут на них скакать

бабы Яги приятели черти.

 

ЧУРИЛО ПЛЕНКОВИЧ.

 

Не видать лошадям смерти!

Что там ещё за сотоварищи?

Выколем мы им глазищи.

 

СТАРИК ЛЕСОВИК.

 

Кыш, Хлыщ и Малыш ростом с гору.

Я вам покажу дорогу.

 

БАБА.

 

Разозлились богатырешки и вдогонку!

Только пыль забилась под иконку

у старичка лесовичка.

 

(богатыри бегут по сцене)

 

Волен мужик, не волен,

а богатырь тем более.

Бежит дружина вперёд!

А куда? И чёрт не поймёт.

Бабу Ягу проклинают,

московских князей вспоминают

недобрым словом.

 

ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ.

 

Обяжут ль князья нас пловом?

 

Богатыри, сделав по сцене круг, идут к полянке, /свет в области поляны гаснет, потом включается/, на полянке появляются пирующие Разбойники с котелками, а рядом вся богатырская снедь и нарисованные лошади.

 

БАБА.

 

Дошли, наконец, до полянки,

где разбойничье гульбище-пьянка.

Кыш, Хлыщ и Малыш ростом с гору

едят, пьют день который:

замочки с харчей богатырских скинули,

с вином бочоночки выпили,

и жуткие песни поют.

 

Илья Муромец тормозит дружину.

 

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ.

 

Погодь, не спеши, уснут.

Спящих с земельки сдвинем

и прямо в жерло их кинем,

то бишь, опустим в ад.

 

Богатыри ждут за кустами, невдалеке от Разбойников.

 

БАБА.

 

Час прошёл, а воры спят.

Лишь баба Яга у костра

сидит, сторожит сама.

Но с бабой проклятой тягаться —

каково это, знают братцы.

Тут кот-коточек, котофей

вдруг прыгнул к бабке.

 

Прибегает Кот.

 

КОТ.

 

Мне налей,

хозяйка, чарочку вина;

сбежал я от богатыря,

устал, замучился совсем,

он бил меня; налей скорей!

 

Баба Яга радуется, как ребёнок, гладит Кота.

 

БАБА ЯГА.

 

Черныш нашёлся! Иди ко мне.

Видать, счастье не в вине.

Попей, лохматенький, попей,

да горе ты моё залей.

 

Баба Яга подносит Коту чарку. Кот лакает вино и плюёт в еду ядовитой слюной. Баба Яга ест эту еду и плачется коту.

 

БАБА ЯГА.

 

Ты поешь, попей, мой хороший.

Это невыносимо сложно

тягаться с духом мужицким!

Напущу на них чёрта побиться.

 

Баба Яга засыпает. Кот подбегает к богатырям.

 

КОТ.

 

Берите воров, былинные!

Спят разбойники. Сдвинете?

 

Богатыри радуются Коту и с гиканьем выкидывают разбойников со сцены. Кот укладывается спать.

 

БАБА.

 

Богатыри, богатыри, богатыречочки,

нет, не хилы они, яки мужичочки!

И у них хорошо так вышло:

берут они спящих за дышло,

раскручивают да под землю кидают

прямо в котлы, где варят

черти грешников лютых.

 

АЛЕША ПОПОВИЧ.

 

Пущай и эти уснут тут!

 

Илья Муромец хватает бабу Ягу и кидает её вверх.

 

БАБА.

 

А Муромец бабу Ягу

берёт и сжимает в дугу.

Да расправив плечи былинные,

размяв свои ручки аршинные,

закинул ведьму на Луну.

Там и жить ей посему.

 

(богатыри идут к нарисованным лошадям, гладят их, целуют, снаряжают в дорогу; Микула Селянович направляется к еде, садится и ест)

 

 

Устремились воины к коням!

Лишь Селянович Микула прямиком к харчам

и к бочоночкам своим винным,

потрогал, пощупал и вынул

чарочку, выпил остатки,

наземь упал да уснул сладко-сладко.

 

(Микула Селянович засыпает на траве сладким сном; Баба бежит за кулисы и выкатывает оттуда большое волшебное зеркальце, закрытое покрывалом; срывает покрывало; и зрители видят: нарисованную пашню, плуг, оротая и ещё одного богатыря рядышком)

 

И приснилась ему родная деревня

с полями, пашнями, с селью

да кобыла своя соловая

и соха любимая, кленовая.

Будто идёт он, пашет,

народ ему издали машет.

Ой и кудри у Микулы качаются,

земля под сапогами прогибается.

Навстречу ему богатырь идёт

оборотень Вольга, меч булатен несёт.

Тормозит возле пашни да спрашивает.

 

ВОЛЬГА СВЯТОСЛАВОВИЧ.

 

(голос из-за кулис)

 

Зачем муравушку скашиваешь?

Эй ты, мерзкое оротаюшко,

пошто пашешь от края до краюшка

нашу Русь такую раздольную?

Ты мужицкую душу привольную

не паши, оротай, не распахивай,

ты сохою своей не размахивай,

дай пожить нам пока на воле,

погулять на конях в чистом поле!

 

БАБА.

 

Вздохнул Микулушка тяжко,

пот холодный утёр бедняжка,

кивает башкой аршинной.

 

МИКУЛА СЕЛЯНОВИЧ.

 

(говорит во сне)

 

Эх, богатырь былинный,

пока ты на коне катаешься,

шляешься да прохлаждаешься,

плачет земля, загибается,

без мужика задыхается!

 

БАБА.

 

И дальше пошёл пахать

от края до края Русь-мать.

А оборотень Вольга задумался.

 

ВОЛЬГА СВЯТОСЛАВОВИЧ.

 

Землю нужно пахать, но не думал я,

что от края до края надо её испохабить.

Ах, ты пахарь похабник!

 

БАБА.

 

И пошёл мечом на оротая.

Осталась лишь горка крутая

от нашего оротаюшки.

Так пахать или не пахать, как вы считаете?

 

Микула Селянович вздрагивает, просыпается злой, задумывается.

 

МИКУЛА СЕЛЯНОВИЧ.

 

Ах, насолил ты мне крепко,

порубаю тебя, чи репку,

сын змеиный Вольга Святославович!

 

СВЯТОГОР.

 

Ты чего расселся там, Селянович?

Махать тебе уж устала дружина.

Собирайся, в дороженьку двинем!

 

Богатыри спохватываются и начинают махать Микуле Селяновичу руками. Микула Селянович кряхтит, идёт к дружине. Богатыри отправляются снова в поход по сцене. Кони покачиваются — как бы идут рядом.Кот проснулся и бежит следом.

 

БАБА.

 

Запрягли коней богатыри,

кота с собой взяли, пошли.

Идут, о подвигах богатырских гутарят,

о Москве-красавице мечтают.

 

(богатыри судачат, Баба держит паузу, /свет гаснет, зажигается вновь,/ на полянке у костра появляется Вольга Святославович и Сестра Вольги)

 

Вдруг кони фыркают, останавливаются.

Войску нашему сие, ой, не нравится.

А там, в ракитовых кустах,

на змеиных тех холмах

отдыхает, кашу варит, веселится

Вольга со змеёй сестрицей.

Та ругает вольную волю.

 

СЕСТРА ВОЛЬГИ.

 

Обещаю спалить все сёла

да великие грады! А церкви

в пепел-дым обращу! На вертел

стариков надену, жён и их деток,

а мужей полоню да в клетку!

 

Сестра Вольги машет руками, ругается, грозит в пространство.

 

БАБА.

 

Ой да раздулись ноздри богатырские.

Микула Селянович фыркнул,

меч булатен достал и с размаху

отрубил башку змеище сразу!

 

(Микула Селянович достаёт меч и как бы отрубает голову Сестре Вольги, та падает)

 

Покатилась голова в костёр-кострище.

Озверел тут Вольга, матерится

на Селяновича лютым матом.

 

ВОЛЬГА СВЯТОСЛАВОВИЧ.

 

Не мужик ты, не казак, а чёрт горбатый!

 

Вольга и Микула Селянович вступают друг с другом в бой на мечах, на копьях и так далее. Остальные богатыри и Кот садятся, едят, пьют, наблюдают за дракой.

 

БАБА.

 

Закипела кровушка богатырская

у обоих разом, и битися

они пошли друг на друга.

У лошадок стонала подпруга.

Ой как бились они, махались,

три дня и три ночи дрались,

три дня и три ночи не спавши,

не одно копьё поломавши,

три дня и три ночи не евши

секлись, рубились похудевши.

Устали дружиннички ждать,

чья победит тут стать?

Плюнул тут Добрыня, поднялся.

 

Встаёт Добрыня Никитич, подходит к драчунам.

 

ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ.

 

Давно я, братцы, не дрался

в боях кулачных, перекрёстных —

забаву помню на пирах почёстных.

 

Добрыня Никитич подмял под себя Вольгу Святославовича, тот взмолился.

 

ВОЛЬГА СВЯТОСЛАВОВИЧ.

 

Отпусти, Добрыня, Святославовича!

Обещаю, что славить буду,

твоё имя святое по селениям,

по градам, по весям. А со временем

я породу змеиную забуду,

киевским богатырём отныне буду,

в дальние походы ходить стану.

Хошь луну? А и её достану!

 

ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ.

 

Ты не трогай луну, дружище,

там Яга корявая томится,

пущай она там и будет.

А породу твою забудем.

Так и быть по сему, будь нам братом.

 

МИКУЛА СЕЛЯНОВИЧ.

 

Ладно, посмотрим на его поведение.

Наберусь побольше терпения.

 

Богатыри опять идут в поход кругами по сцене. Кот следом.

 

БАБА.

 

И попыхтели все богатыри рядом.

Маленьким, но могучим отрядом

богатыри на Московию двинули.

Кота Вольге за пазуху кинули:

пущай оборотень добреет!

Месяц на небе звереет,

красно солнышко умирает,

дружина на Кремль шагает.

А в Кремле ёлки и ели

на века, кажись, засели

и вылазить не хотят,

греют пихтой медвежат.

 

 

Картина восьмая

 

Древняя Москва заросшая лесом. Где-то там, из-под хвойных виднеется Кремль. Несколько картонных ёлок на переднем плане.

Мужики с пилами и топорами сидят на бревне, ждут чего-то. На сцену выходит Баба. За ней появляются богатыри. Мужики, как могут, изображают радость.

 

БАБА.

 

Пришла дружина на место.

Встали, ждут.

 

ВОЛЬГА СВЯТОСЛАВОВИЧ.

 

(раздумывая)

 

Мож, зреет тесто?

Что же делать, куда плыть?

 

МУЖИКИ.

 

Нужно елочки пилить.

 

БАБА.

 

Тащат пилы мужики.

 

МУЖИКИ.

 

Айда, былиннички, руби!

 

Мужики подают богатырям пилы и топоры. Богатыри отказываются их брать.

 

БАБА.

Но злые ёлки, ели

заговор узрели,

кличут ряженых баб.

 

ЁЛКА.

 

Надо киевских брать!

 

(на сцене появляются Ряженые Бабы, поют, пляшут, завлекают богатырей)

 

А бабы ряжены,

рты напомажены,

в могучий выстроились ряд,

гутарят песни все подряд

да поговорки приговаривают,

дружинничков привораживают.

 

(вперёд выходит Девка Красная, подходит к ЧурилеПленковичу)

 

Вот дева красна выходит вперёд

да грудью на Чурилу прёт,

говорит слова каверзные,

а сама самостью, самостью.

 

ДЕВКА КРАСНАЯ.

 

Ты не привык отступать,

ты не привык сдаваться,

тебе и с бабой подраться

не скучно,

но лучше

всё же на князя ехать,

руками махать и брехать,

мол, один ты на свете воин!

Я и не спорю,

поезжай хоть на князя.

Всё меньше в округе заразы!

Но до меня доехать всё-таки надо,

я буду рада

копью твоему и булату,

а также малым ребятам

и может быть, твоей маме,

дай бог, жить она будет не с нами.

 

(ЧурилоПленкович обнимает Девку Красную, и они вдвоём уходят со сцены)

 

Чурило на девушку засмотрелся,

в пол-рубахи уже разделся,

кудри жёлтые подправил,

губы пухлые расправил

и к невестушке идёт

да котомочку несёт.

Глядь, они вдвоём ушли

в далеки, чужи дворы,

и их боле не видали.

Ходят слухи, нарожали

они шестьсот мальчишек.

 

МУЖИКИ.

 

Не, ну это лишек!

 

БАБА.

 

Остальные воины

с войском ряженым спорили.

 

АЛЕША ПОПОВИЧ.

 

Уходите отсель, бабы,

мы припёрлись не для свадеб.

Ай да ладно, на одну —

Добрыню сватать за княжну,

девицу очень знатную.

Расступитесь, чернавки, отвратные!

 

Глядя на то, как легко редеет их войско, богатыри серчают и прогоняют Ряженых Баб прочь, те с визгом убегают со сцены. Богатыри берут у Мужиков пилы, топоры и идут рубить лес. Мужики садятся на бревно, щёлкают семечки и наблюдают за работающими богатырями.

 

БАБА.

 

А после наши попёрли на лес.

Есть у них тут интерес!

Ай да бились они, махались,

ёлки пилили, старались.

Три года и три дня воевали.

Сколько ж елей тогда полегло? Узнаем

мы, наверно, не скоро,

потому что сжёг амбарну книгу снова

царь русский последний да нонешний.

Ну а покуда шёл тот бой, без совести

мужик по России шлялся

и над Муромцем изгалялся.

 

МУЖИКИ.

 

(хохоча)

 

На лесоповале великан наш батюшка,

вот куда былинну силу тратит то!

 

БАБА.

 

Подтрунивал народ

над подвигами смелыми.

 

ВОЛЬГА СВЯТОСЛАВОВИЧ.

 

(вытирая пот)

 

И смеялись по сей день бы, но сумели мы

отодвинуть, оттеснить те ёлки, ели!

 

БАБА.

 

И казалось бы уж всё! Но захотели

отстоять свои права медведи,

вылезли из бурелома и навстречу

нашим воинам идут, ревут да плачут.

 

Из леса, рыдая, выходят Медведи.

 

МЕДВЕДИ.

 

Пожалейте вы нас, сирых. С нашей властью

всё в природе было справедливо.

На снегу следы лежат красиво:

где мужик пройдёт,

где зверь лесной. Всё видно.

А и задерёшь кого — то не обидно.

 

Богатыри прогоняют медведей прочь.

 

БАБА.

 

Рассвирепели вдруг богатыри,

вытащили штырь земной оси...

У, сколько же тогда медведей

полегло при ярком свете

у стен кремлёвских могучих!

Бог устал считать их туши с тучи.

 

Из Кремля выходит Медведь, в его лапах царская корона.

 

МЕДВЕДЬ.

 

Ой вы сирого меня простите,

люди добрые и отпустите!

Я не ел ваших детушек малых

и не трогал хлопцев удалых,

девы красной не обидел,

а на троне сидел и видел,

как крестьян бояре топтали.

Бояр сечь, рубить! Они, де, твари.

 

Прибегают Бояре, забирают у медведя корону и дерутся из-за неё между собой. Богатыри плюют и уходят.

 

БАБА.

 

Тут бояре гуртом сбежались,

отобрали корону, и дрались

за неё тридцать лет и три года.

Ишь! Потом на трон взошла порода

с простой фамилией Романовы.

О таких не слыхали вы?

 

Картина девятая