Глава 10. Работая за двоих в попытках избежать двойных проблем.

 

«Вот, кто я такой. Вот, что я хочу тебе предложить. Ты заинтересован?»

 

 

- Чарли Уайс во время беседы с рекрутом Нотр Дама.

 

Вам не нужно было волноваться о том, что Пэтриотс станут слишком самоуверенными после победы во втором Супербоуле за 3 года. Мы извлекли уроки из прошлого сезона, когда даже в плей-офф не попали. Я думаю, каждый из нас – тренер ли, игрок – был заряжен на новый сезон. Мы уже знали, что это такое, когда тебя выносят по полной после титула. Никто не хотел повторения случившегося.

Нам нужен был хороший раннинбек, и мы совершили трейд с Цинциннати, получив талантливого Кори Диллона. Когда нам позвонили с подтверждением трейда, я сидел на игре Бостон Брюинз с сыном. Я тогда немедленно перезвонил Кори, чтобы поприветствовать его. До сих пор помню, как сидел прямо за скамейкой Бостона и пытался перекричать толпу болельщиков.

Я был рад, что мы заполучили его. Когда я первый раз встретился с ним вживую, он впечатлил меня. Он был ростом около 185 см и весил под сотню. Но несмотря на свои габариты, Кори мог делать абсолютно все на футбольном поле. На записях его игр в Бенгалс он выносил внутри и снаружи построения, играл силовой вынос и имел приличную для своих размеров скорость. Он хорошо зарекомендовал себя в НФЛ, и не было необходимости что-то менять в его игре.

Несмотря на пристальное внимание, которое пресса уделяла его пребыванию в Цинциннати, у меня никогда не возникало проблем при работе с Кори. Он был хорошим парнем, с ним было приятно взаимодействовать. Он хотел лишь одного – прийти в команду и побеждать с ней. Диллон обожал плей-экшены, и мы тоже любили их. Всегда легче играть плей-экшен, когда в вашем распоряжении имеется раннинбек его калибра.

Кори Диллон

 

До приезда Диллона у нас не был налажен силовой вынос, но мы все равно играли его, перемежая с плей-экшеном. Одной из самых больших ошибок каждого нападения является акцент на среднее количество ярдов за вынос. Меня больше заботил больший объем наших выносных розыгрышей, так как это значило, что команда побеждает.

В 2004 году мы доминировали. Пэтриотс выиграли первые 6 игр регулярки, продлив победную серию до 21 игры, учитывая сезон 2003 года. 31 октября 2004 года у нас была встреча с Питтсбург Стилерз на Хайнц Филд. В плане на игру значилось играть вынос внутри построения, а потом использовать плей-экшен. Это позволило бы нашему нападению поймать агрессивную защиту Сталеваров и накидать им биг плеев.

Однако, Диллон потянул сухожилие на разминке, поэтому на игру выйти не смог. Теперь нашим стартовым бегущим значился Кевин Фолк, но Кевин был игроком другого типа – он не был тем, кто будет продавливать защитником. Наш план полетел в тартарары. Мы проиграли в 14 очков, но по игре все смотрелось гораздо хуже.

Мы оправились и снова выдали серию из 6 побед подряд. Шестой была игра против Цинциннати, после которой я принял предложение стать тренером в Нотр Даме. После поездки в Саус Бенд на конференцию, где я был представлен как новый главный тренер Ирландцев, я снова вернулся в Фоксборо для подготовки к игре с Майами. Игры была поставлена на понедельник.

Чтобы никто не приставал ко мне с расспросами по поводу моего ухода в Нотр Дам, и никто не звонил мне из университета, Билл попросил Шейна Уолдрона, ассистента нашего менеджера по футбольным операциям, чтобы тот отвечал на все вопросы по поводу Нотр Дама. То есть, все, кто хотел поговорить о работе у меня в команде или изъявлял желание порекомендовать мне ассистента, должен был говорить по этому поводу с Шейном. Если кто-то из университета хотел позвонить мне, им приходилось звонить Шейну.

Каждый день ближе к обеду я встречался с Шейном, который, к слову, уходил со мной в Нотр Дам на должность ассистента для нападения, и мы обсуждали всю накопившуюся у него информацию. В свободное время я уже решал накопившиеся вопросы.

Через четыре дня после назначения я вернулся в Саус Бенд на сутки, чтобы побеседовать с каждым членом тренерского штаба, каждого из которых я собирался освободить от должности. После я улетел обратно в Новую Англию и поехал с командой в Майами.

Мы проиграли Долфинс со счетом 29-28. Мы хорошо двигали мяч, набрав что-то около трехсот ярдов, такое нечасто случается в играх с Дельфинами. Однако, Томми бросил 4 перехвата, включая совсем уж отвратительный бросок под конец игры. Естественно, каждый житель Новой Англии обвинял меня в поражении.

«Чарли Уайса теперь заботит только его новая работа в Нотр Даме, а на Пэтриотс ему уже плевать».

Все это даже близко не было похоже на правду. Я вкладывал все свои силы и в Пэтриотс, и в Нотр Дам. Грубо говоря, у меня было две полноценных работы в концовке сезона. Согласно обычному расписанию в Пэтриотс, я работал до 11 часов вечера. После того, как я начал работать в направлении университета, в Пэтриотс я задерживался лишь до 8 вечера. Затем нужно было звонить рекрутам Нотр Дама, так как промежуток с 20.00 до 23.00 – лучшее время для таких звонков. Дети обычно уже дома, и, согласно правилам NCAA, в декабре мне уже разрешено контактировать непосредственно с игроками.

После телефонных разговоров я отрабатывал те три часа, которые недобрал в Пэтриотс, с 11 до 2 ночи. На сон оставалось примерно три часа, но я справлялся, ведь в тренировочном лагере у меня был примерно такой же режим. Беличик, естественно, был в курсе событий. Этот план он собственно-то и утверждал.

Мне также пришлось объяснять с Маурой и Чарли по поводу нового режима работы. Я предупредил их, что так будет до окончания сезона в Пэтс, который, как мы надеялись, наступит после Супербоула. Мы были одной семьей и вместе прошли через это. Мы устроили голосование по поводу случившейся ситуации, и единогласно было принято решение продолжать в том же духе. Каждый из нас знал - это означает, что я буду проводить больше времени вне семьи.

Я работал по списку рекрутов, который подготовил для меня наш координатор рекрутинга Тай Уильямс и его команда. Я всегда говорил детям правду.

- Знаешь, парень, я не могу сейчас долго распространяться перед тобой о наших с тобой отношениях. Ты уже знаком со моими коллегами. Вот, кто я такой. Вот, что я хочу тебе предложить. Ты заинтересован?

Если игрок соглашался, то я продолжал беседу с ним. Если он отказывался, я переходил к следующему. Я не пытался их как-то заинтересовать, наш разговор длился обычно не более пяти минут.

Было не так трудно влиться в дело, над которым потрудились много специалистов. Проблемой было то, что у меня на тот момент не было ни одного тренера в команде. Я лично обзвонил сотни рекрутов. Я предполагал, что с некоторыми ребятами у нас сразу ничего не срастется, но в новом году, после показанных Пэтриотс результатов, все изменится. Поэтому, главным событием для футбольной программы Нотр Дама должен был стать Супербоул, выигранный Патриотами. Я бы ушел из Новой Англии обладателем очередного перстня, и вся пресса была бы на моей стороне.

Тренеров мне приходилось нанимать буквально по телефону. У меня не хватало времени на личные встречи с кандидатами. Это было рискованной затеей, но других вариантов у меня не было.С другой стороны, на тот момент моей главной задачей было не завалить процесс рекрутинга, а с тренерами можно было разобраться уже после следующего сезона. С большинством членов тренерского штаба я впервые встретился лично во время бай вика перед торжественным ужином на уикенде рекрутов в Нотр Даме. Во время формирования команды я придерживался принципа, согласно которому нужно было иметь по обе стороны мяча минимум двух специалистов, которые имели опыт совместной работы и знали друг друга, а также тех, с чьей тренерской философией я был солидарен, непосредственно выпускников Нотр Дама и специалистов с опытом в сфере рекрутинга.

Вот как я распределил должности: тренером квотербеков стал Дэвид Катклифф, а тренером линии нападения был назначен Джон Латина – оба работали вместе в университет Миссисипи, где Катклифф исполнял обязанности главного тренера, а Латина был при нем тренером линейных нападения и координатором нападения. К сожалению, из-за проблем с сердцем Катклифф покинул нашу команду незадолго до начала сезона. Далее, я пригласил Рика Минтера на роль координатора защиты и тренера лайнбекеров, а Джэппи Оливер стал тренером линейных защиты – оба работали у Лу Хольца в Южной Каролине. А Минтер в начале девяностых был еще и координатором защиты у Лу Хольца, в золотые времена футбольной программы католиков. Билла Льюиса я нанял на должность ассистента главного тренера по защите, а Берни Пармалеса на роль тренера тайт эндов. С Биллом мы часто встречались во времена работы последнего в Долфинс, я уважал этого специалиста, а Берни был нашим тренером раннинбеков в Джетс. Он,кстати, тоже работал потом в Майами. С ними я чувствовал себя расслабленно, и доверял этим людям больше всех.

Оба координатора, которые вошли в мою команду, в свое время имели непосредственное отношение к Нотр Даму. Майк Хэйвуд, которого я украл из Техаса, играл на позиции корнербека за Воинственных Ирландцев. Это был парень, закаленный работой с Ником Сабаном в LSU и Мэком Брауном в Техасе. Я также нанял троих бывших координаторов рекрутинга: Роба Янелло из университета Висконсина на должность тренера ресиверов и координатора рекрутинга; уже вышеупомянутого Хэйвуда; и Брайана Полиана из Центральной Флориды – он стал координатором спецкоманд. Позже мною был приглашен еще один член команды Лу Хольца в Нотр Даме, Питер Ваас, на замену Клатклиффу.

Это – лучшие из тех, с которыми я сумел договориться по телефону, клянусь.

Единственное, по поводу чего я мог надавить на своих ассистентов, так это трудоголизм. Конечно, я не заставлял людей работать по 24 часа в сутки, не доводил никого до смерти. Но каждый должен был готов работать до конца. Это значит, ваш рабочий день не будет длиться с 9.00 до 17.00.

Я прихожу на работу каждый день к 4.45 утра. Никогда не было такого, чтобы я пришел позже. Возможно, вы увидите меня в кабинете даже раньше, если у меня была бессонница, но опоздания – никогда такого не случалось. Я предпочитаю работать, когда меня никто не отвлекает. Я не отвечаю на звонки в рабочее время, так как обычно это звонят те, кто интересуется билетами. Только моей семье и близкому кругу друзей известен номер, по которому меня можно беспокоить по вопросам билетов.

Также я делаю акцент на том, что нужно не только работать больше, чем соперник, но и следует отдавать отчет в своих действиях и объективно оценивать их. Если не быть откровенным с собой, то добиться успеха невозможно. Я ненавижу проигрывать, но не зависимо от результата, я честен с собой и окружающими. Важно не поступаться своими моральными установками ради победы, нужно выигрывать без нарушения своих заповедей. Я бы никогда не пришел в футбольную программу, в которой победы ставятся выше, чем честность и семья.

Пэтриотс завершили сезон победами над Нью Йорк Джетс и Сан Франциско с общим результатом двух матчей 44-14. Таким образом, отпали все вопросы о компетентности одного координатора нападения, совмещавшего две полноценные работы.

Но меня все еще напрягал тот факт, что болельщики наравне со СМИ считали, что я отношусь к работе в Нью Ингленде спустя рукава, отдавая предпочтение деятельности в Нотр Даме. Но никто внутри организации Пэтриотс, положа руку на сердце, не мог сказать, что я халтурю. Ни Беличик, ни игроки, ни ассистенты, ни мистер Крафт. Я думаю, они знали это лучше меня самого.

Настоящего тебя знают игроки, а не болельщики и медиа. Я всегда от души смеялся, когда, например, по радио слышал, как какой-нибудь фанат говорит: «Мне не нравится личность Чарли Уайса. Ромео Креннел – вот это мужик, а Чарли - тупица». Этот человек не знал меня. Да, сказанное им может быть правдой - я довольно угрюмый человек по своей природе. Большую часть времени я ношу на лице идиотскую улыбку, но он не может этого знать, ведь он не знает настоящего меня.

Кори Диллон восстановился после травмы связок к началу постсизона и начал феерить на поле. В дивизиональном рауде против с Колтс он набрал 144 ярда, и мы победили со счетом 20-3. В финале AFC нам предстояло встретиться с Питтсбург Стилерз, игра проходила для нас на выезде. Но теперь мы могли использовать тот геймплан, с которым выходили играть с ними в регулярном сезоне, и он сработал на все сто.

Диллон выносил мяч 24 раза, набрав при этом 73 ярда. На первом розыгрыше в нападении мы сыграли реверс с Дионом Брэнчем, на котором было набрано 14 ярдов. Этот забег должен был закончиться в зачетной зоне Питтсбурга, но Трой Поламалу совершил невероятное. Он находился за линией розыгрыша, но сумел догнать Брэнча и завалить последнего на газон.

После того, как Стилерз набрали 14 очков в четвертой четверти, мы снова отрядили Брэнча играть реверс. В этот раз розыгрыш закончился тачдауном на 23 ярда. Игра завершилась со счетом 41-27 в нашу пользу. Теперь Пэтриотс предстояла встреча с Филадельфией Иглс в очередном Супербоуле.

Супербоул XXXIX, проходивший в Джексонвилле, был для меня символичным. Это моя последняя игра с Пэтриотс в качестве тренера НФЛ. Также оказалось, что во второй раз подряд мне противостоял мой близкий друг.

С Энди Ридом меня связывает дружба уже долгие годы, также как и с Джоном Фоксом. За две недели до матча у меня состоялся телефонный разговор с Энди. После мы пересеклись уже непосредственно на поле перед игрой. Он тогда сказал: «Знаю, знаю. Нам нельзя говорить с тобой больше 15 секунд, иначе Беличик пристрелит тебя».

 

Энди Рид

 

СМИ преподносили игру как противостояние вашего покорного слуги и координатора защиты Филы Джима Джонсона. Не думаю, что оно на самом деле было. Никто в Пэтриотс так не думал. Мы знали, что сделаем их. Была уверенность, что как только нам станет понятен план Джонсона, мы победим.

Как и обычно, его планом был блиц на третьем дауне – Джонсон был известен этой манерой. Поэтому мы решили извлекать из данного факта максимум пользы и заказывали много скринов. Большинство из них сработало. Нами использовались различные персоналы и формации для скрин пасов, что Иглс не совсем ожидали от моего нападения.

Они уж точно не ожидали того, что мы сотворили после их первого тачдауна. С начала второй четверти прошло около пяти минут, и Томми бросает два подряд скрин паса на Диллона, набирая 13 и 16 ярдов соответственно. Мы и раньше так делали, но тут впервые это произошло из формации «fouropen» - когда на поле стоят четыре одиночных ресивера и нет тайт энда. Мы провернули скрины с двумя разными персоналами из этой формации подряд. Иглс не были готовы к такому. Драйв закончился фамблом Брэди после сэка, но эти скрины изменили ход игры.

Мы использовали скрин пасы и в ситуациях, когда это предсказуемо – когда Филадельфия блицевала. Особенно скрины могут быть эффективны в ситуациях, когда защита сдвигает прикрытие и нападения получает преимущество в количестве блокирующих на одном конкретном участке поля.

В начале четвертой четверти был момент, когда Иглс были настолько уверены, что сейчас будет сыгран скрин, что даже их тренеры кричали, мол «сейчас будет скрин». Однако наше нападение находилось на их половине поля, где защита зачастую сдвигалась в противоположную от задуманного скрин паса сторону, и комбинации все равно работали. Томми бросил на Кевина Фолка, который набрал 14 ярдов и добежал до двух ярдов Иглс. Диллон занес тачдаун на выносе, и счет стал 21-14 в нашу пользу.

Мне потребовалась одна четверть, чтобы запустить нападение на полную. Во второй и третьей мы были великолепны, в четвертой даже чуть сбавленных оборотов оказалось достаточно. Филадельфия приблизилась к нам до расстояния филд гола, но игра для них уже закончилась. Финальным штрихом стал перехват Родни Харрисона, нашего сейфти-ветерана, который поймал пас Донована МакНэбба за 9 секунд до конца матча.

 

Родни Хэррисон

 

Еще раз хочу подчеркнуть: Томми и Дион играли невероятно. Томми в итоге набросал на 236 ярдов и 2 тачдауна, с пасовым рейтингом 110.2. Дион же поймал 11 передач на 133 ярда.

Для моей жены лучшим был первый Супербоул, так как имел место большой апсет. Для меня же лучшим и более заслуженным был последний Супербоул, потому что я знал, что после этого болельщики не будут меня обвинять в халтуре. Теперь я мог со спокойной совестью уйти, зная, что все мои старания окупились сполна.

 

Билл Беличик и Ромео Креннел

 

Перед Супербоулом я не говорил с Биллом Беличиком и Ромео Креннелом о том, что это моя последняя игра в Пэтриотс, но все и так понимали это. После перехвата Родни Билл крепко обнял меня и Ромео. Лучше и не могло быт. На бровке стояли три человека, которые проработали вместе много лет, и теперь двое начинали свой собственный путь. В тот день Ромео стал новым главным тренером в Кливленде.

После окончания игры эмоции распирали меня. Сначала я обнимался с Биллом и Ромео. Потом я по традиции пошел к жене и сыну, чтобы они смогли выйти со мной на поле. Наконец, после того, как обнял Томми, я перестал сдерживать себя. С точки зрения эмоций я был выжат, как лимон.

После я сказал Тому: «Ты готов. Возможно, ты не был готов еще год назад, но теперь ты сможешь управлять нападением и без меня. Я не имею ввиду заказ розыгрышей, так как пока это все еще прерогатива тренеров, но теперь тебе больше не нужен предохранитель. Я был твоим предохранителем, и теперь тебе это больше не требуется».

 

 

Dynasty!

 

 

Глава 11. Одна команда + Один босс = Успех.

 

«Хорошая игра, пап. Но вторая половина была слабоватой»

 

 

- Чарли Уайс младший.

 

В феврале 2005 года я впервые встретился со своими игроками. Я дал им понять, что в моей команда каждый должен работать за себя и за того парня. Никакого эгоизма, интересы команды превыше всего.

- Вот, что мы будем делать, и вот, как мы будем это делать, - сказал я им.

- Если кому-то что-то не нравится, дверь вон там.

В том же месяце начались общие упражнения, два дня в неделю. Мы занимались на территории GuglielminoAthleticsComplex, расположенного на территории университета, площадь которого составляла более двух квадратных километров. По правилам NCAA в это время года игрокам запрещалось работать с футбольными мячами, так что ребята занимались обычными упражнениями, вроде бега с конусами.

Первые две недели я не расставался со своей планшеткой. Все тренеры носили обычную спортивную одежду, я же был облачен в костюм с галстуком. Я не занимался упражнениями, а старался изучить своих игроков. Оказалось, все они были не в лучшей форме. По большей части ребята ныли по поводу нагрузок и издевались друг над другом, вместо того, чтобы помогать одноклубникам. Вокруг были слышны только жалобы и отмазки.

Первые две недели я ничего никому не говорил, только делал пометки. В понедельник вечером, перед третьей неделей общей подготовки, я встретился с игроками в комнате для общих собраний. Я сказал им: «Так, парни, с завтрашнего дня все меняется. Я не буду больше ходить в костюмчике с галстуком. Я одену тренировочный костюм, и у меня будет свисток. Грядут перемены».

На этом я закончил свою речь и вышел из комнаты.

На следующий день я занялся этими ребятами. Больше не было планшетки, галстука и рубашки - на мне была тренировочная одежда, а во рту был свисток. Я был беспощаден и жесток. Я придирался к ним весь день. То, что я критиковал каждое их действие, давило на игроков. Тем же, кто продолжал ныть и ругаться, я говорил: «Почему бы тебе просто не уйти? Просто уходи, никто тебя здесь насильно не держит».

Я давил на них таким образом все межсезонье. На нашем стадионе есть очень известный плакат, он висит над лестницей, которая ведет из раздевалок к туннелю на поле. На золотом фоне синими буквами выведена фраза: PlayLikeAChampionToday – Играй Как Чемпион Сегодня. В марте 2005 года, в первый раз, как мы выходили на весеннюю тренировку, я оглянулся на этот плакат и сказал парням: «Видите эти слова? Их не всегда правильно трактуют. Сегодня у нас нет игры, мы выходим на поле тренироваться. Но вы должны играть как чемпионы каждый день, а не только по субботам».

Я пытался задействовать как можно больше игроков, ведь каждый из них бился за место в команде. В начале у нас было 85 человек. Семеро ушли сразу же, но меня это не особо заботило, я мог играть и с пятьюдесятью, если бы потребовалось. Ко времени начала тренировочного лагеря, в первой неделе августа, осталось около семидесяти. Возможно, ушло бы и больше, но парни сплотились.

Следующей моей задачей стало объяснить каждому в команде его роль. На игру в каркасы облачается сотня игроков. Но я никогда не сделаю так, чтобы каждый их этой сотни вышел в игровой день на поле. Ношение каркаса в игровой день – это награда для ребят за то, что они делают во время тренировок. Для большинства из них изображать на тренировках нашего следующего соперника – потолок всей жизни. Это их работа. Если они на это не согласны, они не нужны мне тут.

Как известно, в спорте много эгоистов. И как только тренер сделает так, чтобы эгоист забыл о своем «я» и начал работать на команду, успех придет незамедлительно. Командная цель всегда должна быть важнее индивидуальных достижений. В команде всегда должен был быть лидер. Как вы считаете, чье мнение всегда учитывал Билл Парселлс? Конечно, только свое. Как вы думаете, чье мнение было важно для Билла Беличика? Конечно, только его собственное. Думаете, Энди Рида волнуют слова окружающих? А Джона Фокса? Майка Холмгрена? Им это не интересно, потому что их волнует только команда. Им известна простая истина, которая гласит, что чтобы быть успешным, команда должна придерживаться позиции лидера.

Впервые я осознал это еще будучи ассистентом тренера, когда жаловался на Парселлса и Беличика, которые не позволяли своим ассистентам общаться с прессой, хотя игроки были вольны в контактах со СМИ. Я чувствовал, что они не доверяли нам и нашим мыслям, и считали, что лучшим способом общения с медиа являются заявления главного тренера. Как оказалось, такие драконовские меры по ограничению являются негативными лишь для репортеров, а для команды это вещь положительная. Как известно, на одну и ту же вещь могут быть разные взгляды. Парселлс и Беличик всегда знали, кто тут главный в команде, поэтому тренер был всегда единственным, от кого СМИ могли получить комментарий.

В мою бытность главным тренером я был более либеральным в вопросах общения своих ассистентов с прессой. Но я понимал обоих Биллов и особенно их запрет на интервью ассистентов сразу после игр. Эти ребята могли увидеть ситуацию по-другому и ляпнуть на камеру что-нибудь не то. Когда я работал у Биллов, мне казалось, что я не сболтну лишнего под перо журналиста, но для них это ничего не значило. Правило было железным.

Правила, которыми я установил для тренерского штаба, были таковыми:

· В день игры никому не разрешается общаться с прессой

· Все комментарии будут исходить только от меня на пресс-конференции после матча

В воскресение, после просмотра записей игр, я мог дать более обширный комментарий по поводу субботней встречи. По воскресениям и понедельникам я обсуждал со своими помощниками то, что им можно и нельзя было говорить о нашем следующем сопернике. О прошедшей игре им не вообще позволялось рассуждать.

Репортеры имели право попросить членов тренерского штаба об интервью в строго определенный день, в зависимости от их занятости: тренеры нападения – вторник, тренеры защиты – среда, тренеры спецкоманд – четверг. Обычно журналистов интересуют только координаторы, но изредка они хотят поговорить и с ассистентами. Обычно репортеры просят о встрече этих тренеров в надежде, что те расскажут им больше, чем я. Обычно у них не получалось выудить нужную информацию. Если у представителей прессы и получалось, то подобные заявление запросто могли вызвать раскол внутри команды.

Но нужно всегда помнить, что дело не в тебе, дело в победах. И со временем цель команды должна стать важнее, чем цели каждого по отдельности. Да, легче сказать, чем сделать. Очень немногие тренеры могут, неважно, на каком уровне, сделать так, чтобы игрок засунул свое эго куда подальше, поставил командные интересы на первое место. Беличику и Парселлсу удавалось взять кучу парней, которые делают миллионы долларов ежегодно, и выкинуть из них всякое стремление к индивидуальности в футболе. На мой взгляд, это - причина номер один, по которой стоит следовать их тренерской философии вне зависимости, кого ты тренируешь.

Но даже в команде, где слово тренера –закон, есть вероятность, что мнение отдельных игроков может быть услышано. Кроме того, у меня в команде было три капитана – в 2006 году это были Брэди Куинн от нападения, Томми Збиковски от защиты и Трэвис Томас от спецкоманд, составлявшие так называемый «комитет вожаков». У комитета имелось по одному представителю от каждой позиции, который мог поговорить с капитаном как представитель всех выступающих с ним на одной позиции игроков. После капитан шел ко мне и пересказывал все, сказанное ребятами.

Я редко соглашался с их доводами, но для меня всегда была важна возможность услышать своих игроков. Было запрещено только одно: нытье. Например, я не принимал никакие жалобы по поводу дополнительной тренировки в каркасах по средам, которой у меня обычно не бывает. Если кто-то начинает ныть по этому поводу, команда получала такую же тренировку и во вторник.

Таким образом, имеет место и внутренний контроль среди игроков. Главный тренер не может решать абсолютно все проблемы. Иногда команда должна решать проблемы, а не главный тренер. В 2005 году ко мне через комитет поступило предложение запретить посещение баров игроками по четвергам и пятницам, перед субботней игрой. В колледже ночь на пятницу – это попойка, и некоторые члены комитета считали, что таким образом подрывается подготовка команды к играм. Я принял предложение, а один эпизод, случившийся даже не в четверг, послужил поводом к запрету игрокам вообще посещать бары во время сезона.

Я повесил им петлю на шею, а они сами ее и затягивали. Позже я начал давать им послабления. Но как только они давали мне повод закрутить гайки, я непременно делал это. Я пытался относиться к ним как к взрослым мужчинам, а не как к детям, так как я позволил им самим обозначить для себя границы.

Это касалось и моих ассистентов. У меня было немного правил, но, если кто-то нарушал их, у него намечались серьезные проблемы. У меня был один молодой паренек - ассистент ассистента ассистента – который решил, что может поехать и напиться в бар. Когда он опоздал на собрание следующим утром, я сказал ему: «Если я услышу, что ты появился в любом баре в округе Саус Бенда за следующие 6 месяцев, ты вылетишь отсюда. Тебе лучше бы начать искать работу в McDonald’sили Wendy’s, больше тебя никуда не возьмут».

Если ты главный тренер, ты автоматически становишься CEO. Каждый ждет от тебя лидерских качеств и указаний как на поле, так и за его пределами. К примеру, я никогда не позволяю себе употреблять алкоголь в публичных местах. Если я не знаю человека достаточно хорошо, я не буду пить с ним. Но это не касается моих тренеров: если я с кем-нибудь из них пошел в ресторан, я не буду запрещать им пить там. Я запрещаю сам себе. Я подаю пример для всех. Если вы устанавливаете правила, а сами их не соблюдаете, так не ждите их соблюдения от ваших подчиненных.

Все ваши слова и действия в роли главного тренера могут быть обращены против вас. Когда я беру всю ответственность на себя, это не значит, что я на самом деле виню во всем себя.

Концепция «все ради команды» касается не только игроков и тренеров. Я проповедовал то же самое и студентам, ведь они – тоже часть команды. После своего назначения меня спросили, буду ли я держать речь перед всеми студентами. Я согласился. Таким образом, мы собирали в одном общежитии в два раз больше студентов, чем там жило за один раз. У меня было тринадцать выступлений за день с 10 утра до 11 вечера. Каждый раз общежитие было забито под завязку.

В своем выступлении я сделал акцент, что мы не должны быть глорами –. теми, кто болеет за победителей. Нужно ждать от команды успеха и поддерживать ее, и тогда все будет хорошо. Я знал, о чем говорю, ведь я же тут учился. Я был глором. Я был единственным студентом на втором курсе, кто жаловался по поводу команды всем, включая ректора.

«Я ничем не отличаюсь от вас. Я не был игроком. Я был студентом, таким же, как и все собравшиеся здесь. Я ходил на каждую игру, как и вы. Я чувствовал себя частью команды, как и вы. Быть частью команды — значит нести за нее ответственность. Если вы хотите нести ответственность за команду, вам стоит начать работать в этом направлении. Вы не можете быть глорами.

Вы должны помогать команде всегда, а не в зависимости от результатов. Вы либо с нами, либо против нас».

Я всегда оставлял десять минут в концовке на вопросы. И у меня было только одно правило на этот счет: «Не спрашивайте меня о команде прошлого года. В прошлом году меня тут не было, я не могу ответить ни на один вопрос по поводу команды прошлого года. Я буду говорить с вами о нашем настоящем и будущем. Я не буду разговаривать о прошлом годе».

Естественно, временами всплывал вопрос о сравнении моей тренерской философии и тренера Уиллингхэма. Я поворачивался к задавшему вопрос студенту, прожигал его своим «нахальным ньюджерси взглядом» и говорил: «Ты слышал, что я сказал в самом начале?».

И, естественно, каждый раз в толпе появлялся типичный фанат, в вопросе которого уже заранее был ответ. Моим любимым ответом на этот случай было: «Итак, как же ты, со своим экспертным мнением, пришел к такому выводу?».

Первой игрой сезона 2005 года была встреча с университетом Питтсбурга под руководством бывшего тренера Долфинс и Беарз Дэйва Уоннстеда, проходившая на Хайнц Филд в Питтсбурге. За девять месяцев до этого я был на этом же самом стадионе, когда мои Пэтриотс победили Стилерз на пути к Супербоулу XXXIX.

Как и для меня, для Уоннстеда это была первая игра в качестве тренера своей альма матер. По этому случаю университет пригласил на матч много известных выпускников. В тот день на поле вышли Дэн Марино, Тони Дорсетт и Майк Дитка. Мне много раз приходилось сталкиваться с Дэйвом в НФЛ, и во время подготовки к матчу я, по сути, готовился играть против Майами. Учитывая уровень соперничества, тренеры не меняют камуфляж. Они те, кто они есть.

После игры я чувствовал себя гораздо лучше, чем перед ней. И дело даже не в победе со счетом 42-21, когда 5 из наших первых 6 владений завершились тачдаунами. Многие скептики предсказывали нам поражения в каждом матче, начиная с этого. Марк Мэй и Ли Корсо, футбольные аналитики с ESPN, говорили о старте 0-6 или 1-5 (у меня даже сохранилась запись, где они говорят об этом – я несколько раз показывал ее игрокам). Даже несмотря на выездной матч, несмотря на 23 посев Питтсбурга (мы же вообще не были посеяны), я ожидал победы. Мои ожидания были выше, чем чьи бы то ни было.

Скажем так, выше почти всех. Исключением был мой сын Чарли, которому в то время было двенадцать. Кроме того, что он был моим лучшим приятелем, он был моим самым суровым критиком. Он стоял на бровке рядом со мной каждую игру, дома или на выезде. Несколько раз он в довольно грубой форме спрашивал меня, мол «зачем ты заказал сейчас это». Когда мы уходили с поля после игры в Питтсбурге, мне было хорошо оттого, что мы выиграли хотя бы первый матч. Чарли тогда сказал: «Хорошая игра, пап. Но вторая половина была слабоватой».

Второй подряд игрой на выезде было встреча с третьим номером нации Мичиганом. Мы ее тоже выиграли и отправились домой с результатом 2-0. В третьем матче сезона против Мичиган Стейт мы сумели отыграть 21 очко, вывести встречу в овертайм, но все же уступили 44-41. Для меня игра получилась немного скомканной. Перед стартом сезона все представало для меня в стиле «весь мир против нас», поэтому я даже не думал о первой домашней игре как о чем-то особом. Игроки тоже были предельно сосредоточены на гостевых матчах, поэтому-то первая половина и была для нас провальной.

В прошлом игроки Нотр Дама может и порадовались бы, мол «какой великолепный камбэк мы совершили». Теперь же никто не смел заикнуться об этом.

- Камбэк, вашу мать, - прокричал я сразу после возвращения в раздевалку.

- Мы проиграли. Не бывает ничего великолепного, когда ты проигрываешь. Сейчас вы выйдете на поле, и там репортеры буду втирать вам, какой это был крутой камбэк. Это все дерьмо собачье. В, конце концов, мы же проиграли.

Я думаю, эта игра для них значила больше, чем любые победы. Это был старт для нашей команды.Примерно к середине апреля до игроков стало доходить, что они несут ответственность за результат, и что любой результат, кроме победы, будет признан неудовлетворительным.

Перед следующей игрой с Вашингтоном, произошло одно событие, о котором я не могу забыть до сих пор. Неподалеку от Саус Бенда жил один мальчик, Монтана Мацуркивич. Он был болен раком и умирал. Его мать связалась со мной и попросила навестить их, так как мальчику оставалось жить всего пару недель.

Я приехал к ним, и как только увидел паренька, сразу понял, что он не протянет даже две недели.

Я дал малышу высказать все, что он думал о матче с Мичиган Стейт, а после спросил у него: «Что я могу сделать для тебя?»

- Тренер, у меня не оперируемая опухоль. Врачи говорят, что я проживу не больше двух недель. Мне хотелось бы дожить до вашей игры с Вашингтоном, потому что я хочу увидеть, как вы сделаете тренера Уиллингэма.

Я посмотрел на него, пытаясь сдерживать слезы, и ответил: «Вот что я скажу: не хочешь ли заказать первый розыгрыш?»

Как вы думаете, что закажет любой десятилетний мальчик? Он выберет пас. Но Монтана попросил нас заказать не абы какой пас, а конкретную передачу на правую сторону поля.

После прибытия в Вашингтон, мне позвонили и сообщили, что он умер.

Учитывая то, что я видел у него дома, я не был удивлен. Конечно, такое событие, а мы говорим о смерти десятилетнего мальчишки, не может оставить никого равнодушным. Я созвонился с его матерью и принес свои соболезнования. Я сообщил ей, что мы закажем первый розыгрыш в память о ее сыне.

Хаскис получили мяч первыми. Они прошли больше половины поля, но потом допустили фамбл. Мы подобрали его на расстоянии 6 дюймов от своей зачетной зоны. Брэди Куинн знал о моем обещании. Также он знал, что пасовая комбинация на своих шести дюймах это не то, о чем я подумаю в первую очередь.

- Итак, тренер, вот за это они и платят тебе твои миллионы, - сказал он. - Что будем делать?»

- Делаем, так, как договаривались, - был мой ответ.

Дело было не в правильной оценке ситуации с точки зрения футбола. Нужно было держать свое слово. Я обещал это ему, и, хоть такой розыгрыш мог аукнуться нам, поступить иначе я не мог.

Наш тайт энд, Антони Фассано, тоже знал об обещании, потому что он был одной из приоритетных целей. После того, как Куинн выбежал на поле к остальным, Фассано спросил его:

- Все остается в силе?

- Все остается в силе.

Куинн бросил мяч на Фассано с набором 13 ярдов. За игру мы исполнили пант лишь один раз, за 11 секунд до конца игры. Матч мы выиграли со счетом 36-17.

Разочаровали меня лишь два обстоятельства: во-первых, Монтана так и не дожил до игры, а во-вторых, после возвращения в Саус Бенд, вся история выплыла наружу на пресс конференции, и мне пришлось отвечать на вопросы журналистов по этому поводу. Как оказалось, его мать связалась с местным телеканалом, и эта история стала национальным достоянием.

Победа в одну калитку над Пардью принесла нам результат в 4 победы и одно поражение на старте сезона, а заодно и девятый посев в нации. Предстояла игр