ГУМ, 1969 год. Фото роба Кетчесайда

 

Толпа в ГУМе была немного взволнованной. Здесь у большинства была своя цель — что-то купить. Народ тут друг на друга почти не смотрел. Никто не обращал лишнего внимания ни на меня, ни на мой рюкзак, к моему удовольствию. Народу было много. Все толкались и толпились около различных торговых отделов. Я снял рюкзак и поставил на пол, немного придерживая его за лямку.

Переодевшись в примерочной, я вынес ему свои старые джинсы. Он их быстро и аккуратно свернул, положив в небольшую матерчатую сумку. Целлофановых пакетов, похоже, в то время в СССР почти нигде не было.

Я пожал ему руку. Брюки мне подошли. Не могу сказать, что очень понравились и были очень комфортными, но, в целом, я был очень доволен нашей сделкой. Я сказал фарцовщику Сереге еще раз пару слов о мире, дружбе, жвачке и о чем-то еще. Короче говоря, так у меня в СССР появились первые деньги.

У входа в ГУМ, конец 60-е годы

 

Историческая справка о торговом центре ГУМ

(Государственный универсальный магазин)

 

До 1921 года он назывался — Верхние торговые ряды. Это был крупный торговый комплекс в центре Москвы, который занимает целый квартал Китай-города и выходит главным фасадом на Красную площадь. Здание, построено в псевдорусском стиле. Является памятником архитектуры.

 

До 2059 года оно арендовано российской компанией розничной торговли Bosco di Ciliegi, которая специализируется на продаже предметов роскоши. Аренда продлевается почему-то без конкурса, а ее стоимость является государственной тайной.

 

Официальная церемония закладки нового здания магазина состоялась 21 мая 1890 года. К 1891 году в строительстве было одновременно задействовано до 3000 рабочих. С конца 1891 года для торговли начали открывать отдельные части комплекса, а торжественное открытие торговых рядов состоялось 2 декабря 1893 года. Однако отделочные работы в некоторых помещениях продолжались вплоть до 1896 года.

 

В 1923 году в здании открылся Государственный универсальный магазин (ГУМ), состоявший в ведении Наркомторга РСФСР.

 

В 1934—1936 годах здание готовилось к сносу. На его место хотели поставить огромное здание Народного комиссариата тяжелой промышленности.

 

В 1952—1953 годах провели реставрацию здания, и в 1953 году в нем вновь открылся Государственный универсальный магазин. В 1970-х годах была начата еще одна реставрация здания, которую завершили к 1985 году.

 

В 1990 году магазин был акционирован, а в 1992 году приватизирован. Несмотря на то что магазин перестал быть государственным, название «ГУМ» сохранено и используется наряду со старым названием — «Верхние торговые ряды».

 

В 1997—2001 и в 2011—2012 годах были частично проведены реставрационные работы на фасадах, в вестибюлях и в отдельных торговых помещениях здания.

 

 

Мы вышли из ГУМа, и я попросил его еще на пару слов. Мы зашли в достаточно тихий переулок с Никольской улицы, на которую выходит ГУМ, чтобы нас никто не слышал из проходящих прохожих и туристов.

 

Напоследок фарцовщику Сереге я сказал, что, возможно, смогу достать еще «импортных» шмоток. Также я попросил поспрашивать про возможность обмена долларов. Поняв, что его пугают любые операции с долларами, я предложил ему супервыгодную цену. Я готов был продать ему или его друзьям несколько тысяч долларов по «госцене», как говорили в СССР — по 61 копейке, к примеру. Его столь низкая цена, вообще, испугала еще больше… Мне пришлось уточнить, что, конечно, продавать я буду не совсем по госцене, но всего лишь чуть-чуть дороже, и в большей степени мне важно наладить контакты. Именно по этой причине я готов даже отдать часть долларов по официальному курсу.

Я понял, что в этот момент его мое предложение очень заинтересовало, но он продолжает очень бояться темы обмена валюты. Хорошо еще, что он хоть пообещал подумать и поспрашивать у друзей, но сразу мне сказал, что «ничего не обещает»…

Я еще раз уточнил, где его можно найти. Он бывал в выходные на танцах в парке, в районе Театра Советской Армии. Москвичи и некоторые гости столицы XXI века его знают как Екатерининский парк (в СССР он носил название «Парк ЦДСА»). На всякий случай я записал и его домашний адрес, т. к. телефона у него не было. Домашний адрес он записал крайне неохотно. Не факт, что он вообще дал настоящий адрес. Ну, на танцах так на танцах. Мы еще раз пожали руки и попрощались.

 

СПРЯТАТЬ ДЕНЬГИ НА ВОКЗАЛЕ

 

Я поправил тяжелый рюкзак и решил закинуть его в какую-нибудь камеру хранения. Камера хранения у Кремля мне, понятное дело, не подходила. Уже наступал вечер. Я решил закинуть рюкзак с долларами на время в камеру хранения на каком-нибудь вокзале.

На фото привокзальные камеры хранения времен СССР. Фото flackelf.livejournal.com/311768.html

 

Взяв такси до Ленинградского вокзала, я отправился в камеру хранения. Рюкзак был и в самом деле тяжелый, и у меня уже не было сил ехать туда на метро или на любом другом общественном транспорте. У камеры хранения возникли небольшие трудности, рюкзак вошел с большим трудом в ячейку камеры хранения, и мне пришлось повозиться, чтобы аккуратно засунуть его туда. Аренда ячейки камеры хранения обошлась мне всего в 15 копеек, не считая рубля, потраченного на такси. Чуть не забыл вам сказать, что перед этим, естественно, я зашел в очередной раз в кабинку туалета на вокзале и достал из рюкзака на всякий случай еще около $5000, рассовав деньги по карманам брюк, и достал начатую небольшую бутылку виски, купленную в отеле «Националь». Такие виски в СССР не купишь. Дефицит. Ее я положил во внутренний карман легкой куртки. Кстати, эту куртку также можно будет продать. Найти бы только что-то удобное в магазинах взамен. В СССР обычные прилавки магазинов не отличались хорошим и качественным ассортиментом одежды. Закончив все дела и спрятав деньги, я вышел с Ленинградского вокзала на Комсомольскую площадь.

Комсомольская площадь в Москве. Начало 60-х

Теперь у меня были хоть какие-то деньги, а значит, и хорошее настроение. Было уже около девяти часов вечера. Взяв газированной воды с сиропом за три копейки, я спустился в метро и отправился в центр Москвы — поужинать. Я доехал до Проспекта Маркса (после развала СССР метро переименовали в «Охотный ряд») и пересел на станцию «Площадь Свердлова» (новое название этой станции метро — «Театральная», за счет большого числа театров в шаговой доступности). Проехав еще одну остановку до станции метро «Маяковская», я вышел из метро. Напомню, что в 60-е годы станции метро «Горьковская» («Пушкинская») еще не было, т. к. она была построена позже, при Брежневе. Именно поэтому я вынужденно проехал сразу до станции «Маяковская». Выйдя на Маяковской, я решил зайти в ресторан «София», который располагался прямо напротив памятника Маяковскому, через Тверскую улицу (улицу Горького). В XXI веке на этом месте москвичи и гости столицы знают фастфуд KFC и ресторанчик IL Patio.

В ресторан меня пустили не сразу, сказав сначала, что «мест нет». Но услышав несколько слов от меня на английском языке, меня пропустили и все же обслужили. Перекусил я скромно, по-советски, но достаточно вкусно. В моем рационе в тот вечер был куриный бульон с пирожком или пампушкой, столичный салатик (типа оливье), небольшая порция шашлыка из свиной шейки с зеленью и бутылка «Боржоми» (эта грузинская минеральная вода была весьма популярна в СССР).

Выйдя из кафе около 10 часов вечера или чуть позже, я вдруг понял, что остановиться в гостинице будет сложно. Вернее, не сложно, а просто нереально… У меня не было паспорта. Притом ни иностранного (для интуристской гостиницы), ни советского (для любой другой гостиницы). Я сел на лавочку в соседнем дворе, пригубил снова открытый еще в отеле «Националь» виски и сделал смачный глоток. Вечером стало немного прохладно. Впрочем, глоток виски подействовал, как и положено в таких случаях, позитивно.

Я снова решил шикануть и взял такси до ближайшего, Белорусского вокзала. Вообще, с Маяковской до него можно было дойти минут за 15—20 пешком, по той же Тверской, но уже не было сил. Заплатив снова рубль, что было больше чем достаточно, я вошел в зал ожидания Белорусского вокзала. Удивительная ситуация, «на кармане» у меня было почти пол месячной зарплаты среднего советского человека. Ну, может, треть зарплаты. Также в кармане было около 6500 долларов, что даже по советскому курсу составляло около 4000 рублей! Это уже годовая зарплата министра в начале 60-х, а для обычного советского человека это была приличная зарплата более чем за три года. И это не считая того, что в камере хранения другого вокзала у меня вообще лежало почти три миллиона долларов. Но мне пришлось ночевать в зале ожидания поездов дальнего следования. «Бомж. Как бомж», — подумал я.

Столько денег, а я вынужден ночевать на вокзале! Эх, мой любимый капитализм начала XXI века. В этот момент я с ностальгией мечтал о прошлом (которое уже было в далеком будущем). Эх, хрущевская оттепель. Зачем ты мне нужна такая, раз тут все так сложно!

 

Я достал из кармана шкалик виски и снова сделал глоток. На меня и небольшую начатую бутылку виски с интересом посмотрели «соседи» по залу ожидания. Я демонстративно поставил ее на пол рядом с собой, не притронувшись к ней больше. Утром ее уже не было около меня, как вы понимаете. Вокзал даже при СССР был не самым благополучным местом. Главное, что, пока я спал, никто не проверил мои карманы. Доллары были на месте, хотя в большей степени я уже волновался за рубли.

Утро было добрым. Я встал с кресла зала ожидания, размял затекшую спину и отправился в соседний магазинчик типа «Все для туриста». Он был прямо на вокзале, к моему большому удовольствию. Купив дешевую советскую (другой не было, как понимаете) зубную пасту, мыло и совсем небольшое полотенце с небольшой хозяйственной сумкой, куда можно было все это сложить, я привел себя в порядок в общественном привокзальном туалете. Чистота туалета была не ахти, но в советском туалете на советском вокзале иного и быть не могло, как понимаете. Я снова вспомнил, что я долларовый миллионер. При этом я, по сути, БОМЖ, человек без паспорта. Ни в пансионат, ни в гостиницу не пустят. А для проверки документов остановят — так вообще беда. В советском отделении милиции, если у меня найдут хоть сотню долларов, меня точно посадят. И это будет только начало. С учетом того, что «на кармане» у меня было несколько тысяч долларов, проверка документов могла закончиться высшей мерой наказания — смертной казнью.

Напомню, что лишь в 80-е годы по 88 статье уголовного кодекса (была в СССР такая статья, предусматривающая наказание за валютные операции) были шансы на спасение. Во времена Хрущева за валюту можно было лишиться жизни. Я отчетливо понял, что жить так нельзя. Нужно что-то делать! Где-то искать жилье.

Я понял, что, видимо, в скором времени мне также стоит подумать и о покупке советского паспорта у Эльвиры…

 

Напомню, что возможность встречи с Эльвирой была оговорена в ГУМе. Возможность встречи была (если меня не обманули и она действительно была) ежедневно в 19:00 у фонтана. Впрочем, увидеть ее и поговорить с ней мне очень хотелось по многим причинам, как вы понимаете!!!

С тяжелыми мыслями о необходимости покупки советского паспорта я позавтракал в привокзальном кафе. Советский общепит, кстати, на меня произвел не самое плохое впечатление в тот момент. Я съел пару сосисок из натурального мяса (без непонятных консервантов и добавок) с немного помятым, но натуральным зеленым горошком, добавив порцию макарон, и выпил сладкого чаю. Заплатил я за все это меньше рубля.

На вокзале я нашел наконец-то киоск со свежими газетами. Я внимательно вгляделся в дату. Судя по дате на свежем номере газет «Правда» и «Известия», был конец мая 1964 года. Это означало, что я переместился во времени больше чем на полвека назад! Я долго стоял у киоска, разглядывая газеты, и вспоминал, что же произошло в 1964 году в СССР. Слава богу, Хрущева скоро снимут, вспомнил я. Ну, относительно скоро. Только осенью. Ему еще 4,5 месяца суждено было быть у власти. Из истории я помнил, что ближайшие соратники Хрущева отправят его осенью в отпуск на Черное море, из которого он уже не вернется хозяином СССР. Его тихо снимут на пленуме ЦК сразу по возвращении из отпуска, в середине октября 1964 года.