Г. октября 15. — Приговор крестьян с. Кардавиля Арзамасского уезда Нижегородской губернии

Мы, нижеподписавшиеся, крестьяне села Кардавиля, Пановской во­лости (Арзамас, у.), быв сего 15-го октября месяца 1905 года на сельском сходе в количестве 160-ти домохозяев, в присутствии сельского старосты Якова Карпаева, имели суждение о предстоящих выборах в Государствен­ную Думу и постановили нижеследующее:

Хотя мы и темный народ и разобраться во всем, что касается Государ­ственной Думы, нам и трудно, но умом то нас Бог не обидел, да и из газет мы кое-что узнали. Вот и увидали мы, что Государственная Дума такая, ка­кой ее хотят устроить, мало пользы принесет нам, — забитому, угнетенно­му крестьянству, и не нам только, а всему русскому народу, который своим потом и кровью добывает те деньги, которые расходуются без всякого толку. Из газет мы знаем, что много, очень много денег наших кровных, трудовых денег истрачено на флот, а где этот флот? Плохо что-ли дрались

наши солдаты? Нет, честь и слава нашим героям-воинам, не посрамили они земли русской! Из газет мы знаем, что корабли-то были никуда не год­ные. Об этом знало начальство, когда посылало на верную гибель наших детей — само писало об этом. По своему разуму мы так полагаем, что на миллионы, показанные истраченными на флот, можно бы и хорошие корабли завести, да видно деньги на что другое понадобилось — может тоже переезжать с квартиры какому министру или чиновнику большому понадобилось? На переезд-то дали, а на корабли не хватало! И все идет на Руси таким-же порядком: стонет рабочий народ, и благоденствуют на наши кровные денежки чиновники, сами себе жалованье набавляют, да придумывают, как бы еще сверх жалованья получить: прогоны там или для переезда с квартиры. И заслонили они Государя крепкою стеною от нас. Если случайно что и доходило до ушей Государя, дружно вставали они друг за дружку и уверяли Государя, что хорошо живет народ. Мы, дескать, об этом заботимся, а народ за тебя Богу, Государь, молится, и луч­шего ему ничего не надо. А людей тех, что нужды народные сказывали, бунтовщиками звали, да в Сибирь ссылали, а если большой чиновник то был, на теплые воды лечиться отправляли — только помалкивай. И верил им Государь, да как и не верить то, ведь затем он их и поставил, за то и жа­лованье платит, чтобы правду-истину ему докладывали, о благе народном заботиться Ему помогали, где-же Государю одному без помощников, за всем усмотреть, и присягу они ему в том принимали. Суди их Бог да Царь, не нашего ума то дело. А видим мы в словах их правды-то было толь­ко то, что молились мы Богу за Государя, молились, чтобы услышал стоны наши Государь-Батюшка — крепко верили мы, что такое время настанет. И услышал Господь молитву нашу — несчастная война показала Государю, что неверно ему докладывали: «все благополучно». Увидал Он, что те чиновники, которым он верил и на которых надеялся, не волю Его творят, а о себе лишь заботятся. А тут и земству стало возможно доводить свой правдивый голос до ушей Государя. И решил Государь, что по старому идти дело не может, что только от самого народа узнает он всю правду. И повелел он собрать выборных, от всей земли русской, в Государственную Думу. 6-го августа повелел он обнародовать Манифест о созыве этой Думы. Никто не говорит нам, когда настанут эти выборы, да и не только не говорят, а запрещают добрым людям разъяснять нам, в чем дело, какие права нам предоставляются:

«Нельзя, дескать, чтобы кто на выборы влиял». А какое это влияние, если кто тебе права твои разъяснит? Кого выбрать не укажет нам посто­ронний человек, своя голова у нас есть, а вот заставить точно что иных можно, да не при выборах самых, а заранее, или через подчиненных лиц; да ведь, чтобы заставить власть нужна, а у постороннего человека ника­кой власти нет: хотим — слушаем, хотим — нет. Не малые мы ребята, глупостей слушать не станем, а вот как начальство понажмет, поневоле послушаешь — оно тебе так разъяснит, как ему угодно, а не послушаешь его разъяснения, найдет как донять тебя. Вот и смекаем мы, что все это придумано затем, чтобы в Государственную Думу попали люди, угодные

начальству, которые бы окромя: «слушаю», да «так точно» слов-то других не говорили.

И не исполнится воля Государева, не узнает он народных нужд, по старому будут хозяйничать чиновники, только еще лучше им будет: весь ответ на Думу валить будут, а Дума что может? У нас на сходе, если меньше половины собралось, ничего решить нельзя, а в Думе и 1/3 довольно, чтобы закон для всей земли писать. Да если и закон какой большинство найдет негодным, все же он в Государственный Совет пойдет, а оттуда к Государю на утверждение. А ведь Государственный-то) Совет из чиновников состоит. Не предоставлено Думе и следить за тем, I чтобы законы свято соблюдались чиновниками. Правда, спросить то министра Дума может: почему какое дело не по закону сделано? Да министр-то хочет ответит, а не хочет — скажет: «Это Государственная тайна», ну, и концы в воду. Как поразмыслить, так и видать, что положение-то о Государственной Думе видимость одна, будто и в самом деле, по слову Государеву, народ, «к деятельному участию в составлении законов призывается», а на самом-то деле, только за тем, чтобы еще больше вольготы чиновникам было по своему делать.

Не ждем мы толку от этой Думы и впору бы было хоть отказаться,! да воля царская должна быть исполнена и не смеем мы ей поперечить, \ а верим, что Государь-то добра нам хочет. Сам он в Манифесте говорит ' о дальнейшем усовершенствовании Думы. Вот и порешили мы, чтобы избрать из своей среды, на волостной сход, надежных людей, чтобы избирали они, как полагается, двух выборщиков в уезд для выбора пя­ти выборщиков в губернию и наказать им накрепко, чтобы избирали они из крестьян, людей нашей волости, умственных, надежных, нели­цеприятных, не смотрели бы на то богат человек или беден (если беден из волостных сумм можно дать ему на проезд), а на то-бы только смотре­ли, чтобы человек был не робкий, самостоятельный, ничьих-бы приказов не слушал кого выбирать, а выбирали-бы того, кому верят и кто обещает твердо стоять на одном: Государственная Дума в настоящем своем виде не может ничего улучшить в теперешнем тяжелом для народа положении, ее выдумали чиновники не на пользу народную, а только для отвода глаз.

Она не может успокоить волнение, охватившее всю Россию, потому-что большая часть трудящегося народа устранена от выборов, а большин­ству из тех, кому открыт в ней доступ, или неведомы нужды трудящегося народа, или даже им выгодно теперешнее бесправие. Поэтому необходимо всеми силами стоять за то, чтобы Государственная Дума стала не зако­носовещательной только, а законодательной, т. е. чтобы между Царем и народом не было чиновничьей стены. Чтобы была на Руси единая воля Царя и народа, а чиновники, чтобы были только слугами этой единой воли, а чтобы было это действительно, так необходимо нужно сейчас же отнять у чиновников то оружие, которыми они держат в руках народ. Нужно тотчас отменить всюду военное положение и усиленную охрану, не умиротворяется, а озлобляется этим народ, а вместо этого необходимо тотчас дать свободу личности (чтобы никого нельзя было лишить свободы без постановления суда), свободу слова (чтобы каждый мог безбоязненно

высказывать то, что думает и за слова свои отвечал бы только перед судом); свободу собраний (чтобы никому не было запрещено собираться на любом месте для обсуждения всяких вопросов), свободу печати (чтобы каждый мог писать и печатать все, что ему угодно и только перед судом отвечал за напечатанное), чтобы закон был один для всех равный, и чтобы не было ни бар, ни крестьян, а все бы были равны, у Бога нет разницы — все люди, и чтобы суд был один для всех равный.

Узаконив все это, Дума должна просить Государя распустить ее и назначить новые выборы, не по теперешнему, а всеобщие, прямые, равные и тайные, т. е. чтобы всякий без различия звания и состояния, самолично имел право подать один только голос за того, кого он желает послать от себя в Думу; а чтобы нельзя было принудить кого подать голос но за того, кого он хочет, выборы должны быть тайные.

И требуем мы, чтобы наши волостные выборщики прочли перед вы­борами этот наш наказ выборщикам от других сел и передали его тем, что будут выбраны в уезде и просили их слезно, чтобы постояли они за прав­ду на благо народу и чтоб выбрали в губернию, кто за указанное стоять обещает. И тем губернским выборщикам чтобы наказывали выбирать в Государственную Думу только таких людей, которые обещают по ска­занному делать, и пускай скажут тем, кого выберут в Думу, что и они-бы за то крепко стояли, а если уже возьмут засилье чиновничьи ставлен­ники и нельзя будет сделать по указанному, пускай не срамятся лучше; не помогают чиновникам чинить цепь, которой они заковали йарод, не помогают им обманывать Государя, а пускай вертаются домой и будет им великое спасибо от мира, радельникам забитого народа. Еще наказы­ваем мы своим волостным выборщикам: пускай лучше не из должностных лиц выбирают от в уезде, лица они подневольные, глядишь и послушают приказа начальнического или может «совета»: все-же своя рубашка к телу ближе. Приговор этот, как касающийся выборов в Государственную Думу, не подлежит утверждению земского начальника, а порешили мы снять с него копию и переслать для напечатания в газету, чтобы видно было, что мы не скрываемся, не дурное что задумали, а по чистой совести выполняем волю Государеву на благо трудящегося народа; в чем, учинив сей приговор, и подписуемся.

Следуют подписи 106 человек и сельского старосты. «Нижегородская земская газета» 1905. 27 октября.

№30