Полевки, макаки, коровы и сенаторы

Социальная связь - сложное явление, которое включает, вероятно, влияние сотен генов и зависит от бесчисленного количества взаимодействий генов и окружающей среды. Но некоторые конкретные гены, похоже, оказывают вполне определенное воздействие. Ученые недавно Доказали, что один конкретный вариант гена ответственен за проявление брачного и репродуктивного поведения у мелких напоминающих мышей млекопитающих - полевок21. Самцы полевок, обитающих в прерии, представляют собой образец моногамности: они образуют пары на всю жизнь и заботятся о своем потомстве. Самцы луговых полевок, наоборот, склонны к промискуитету и редко проявляют заботу о своих детенышах. Эта очевидная разница в брачном поведении показывает, что эволюция не всегда приводит к поведению, которое мы посчитали бы моральным для человека, - иногда она благоприятствует проявлению похоти и безответственному отцовству. Но гораздо важнее, что этот пример наглядно иллюстрирует, к какой разнице в отношении к другим особям может приводить изменение всего одного гена. И это подтолкнуло ученых провести сходное исследование на людях, которое показало, что человек с определенным вариантом соответствующего гена отдает значительно больше денег неизвестному партнеру в игре в диктатора - то есть его поведение более просоциальное22.

С учетом роли генов в построении социальных сетей и в проявлениях сотрудничества, а также того факта, что на поведение других животных гены тоже влияют, может показаться, что в человеческих социальных сетях нет ничего специфического. У людей действительно много общего с другими социальными видами животных. Например, социальные сети приматов (шимпанзе, горилл, орангутангов и так далее) построены на груминге («ритуале выискивания») — большинство из нас видело этот процесс в документальных фильмах о дикой природе, когда обезьяны как бы выискивают паразитов в шерсти своих собратьев. Этот ритуал, подразумевающий близкое общение, позволяет одной особи познакомиться с другой, с ее поведением, состоянием здоровья, склонностью к насилию, желанием ответить взаимностью и так далее. Кроме того, приматы используют ритуал обыскивания для образования союзов, и было замечено, что готовность животных прийти друг другу на помощь напрямую зависит от времени, которое они провели, выискивая друг у друга паразитов.

Специалист по приматам Джессика Флак и ее коллеги не-давно использовали метод «выбивания», чтобы доказать, что удаление пользующихся авторитетом особей из группы свинохвостых макак сильно меняет структуру взаимодействий в сети груминга и игры23. Это изменение структуры, в свою очередь, ведет к снижению уровня кооперации и увеличению нестабильности жизни группы. Чтобы представить себе аналогичную ситуацию у людей, вспомните, что происходит, если школьники средних классов остаются вдруг без учителя или если судья удаляет с поля одного из одиннадцати игроков футбольной команды. Группа лишится и одного из своих членов, и всех его связей, и дела пойдут не так гладко.

Связь между проявлениями сотрудничества и сетями мы находим не только у людей. Социологи Кэтрин Фауст и Джон Скворец постарались ответить на вопрос, насколько эти черты свойственны исключительно человеческим сообществам, исследовав сорок две социальные сети, вычлененные у пятнадцати разных видов животных, включая шимпанзе, три вида макак, мартышек- гусаров, зеленых мартышек, коров, гиен, высокогорных пони, красных оленей, белоглазок, воробьев, синиц и людей. У людей же ученые изучали сети, состоящие из менеджеров, монахов и даже американских сенаторов. При всем огромном многообразии структур сетей в них обнаружилось сходство некоторых важных моментов. Оказалось, что тип отношений в сети имеет гораздо большее значение для предсказания ее функционирования, чем то, к какому виду относятся животные. Например, у всех видов можно выявить отношения, соответствующие «ритуалу обыскивания». А вот модель, лучше всего предсказывавшая структуру социальной сети американских сенаторов, была связана с ритуалом социального вылизывания среди коров.

Однако приматы обладают когнитивными способностями, которые особенно хорошо подходят для распознавания социальной информации. Они могут узнавать других особей; отличать родственников от посторонних; оценивать и сравнивать ценность ресурсов и услуг, получаемых от окружающих; помнить, как проходило общение с определенными членами группы в прошлом; выделять тех, кто склонен к сотрудничеству, и любителей халявы; оценивать относительную целесообразность иметь кого-то соперником, товарищем или союзником. Кроме того, они отслеживают информацию о «третьих лицах» - об отношениях между другими членами их группы. Например, в одном из экспериментов с зелеными мартышками исследователи включали запись криков детенышей, и взрослые члены группы смотрели не на источник криков, а в основном на самку, которая, как они знали, была матерью детеныша, чьи крики были слышны, - точно так же, как поступают в таких случаях пассажиры самолета. Самое важное - приматы могут модифицировать свои социальные сети в ответ на такие события, как потеря партнера. Например, самки одного из видов, когда их близкий родственник умирал, начинали проводить больше времени за обыскиванием других и увеличивали число особей, с которыми они взаимодействовали. Люди ведут себя очень похоже: недавно овдовевшая женщина часто вступает в разные новые группы, чтобы завести друзей или найти супруга, а ее друзья объединяются, чтобы помочь ей побыстрее оправиться от горя.

С учетом похожего (хотя и более простого) поведения у приматов, нет ничего удивительного в том, что многие элементы нашего поведения в социальных сетях запрограммированы в нас природой. Конечно, люди управляют своими социальными сетями и взаимодействуют с ними гораздо более сложным образом, чем остальные животные, и из-за этого наши социальные сети могут меняться. Как это ни парадоксально (мы поговорим об этом в главе 9), хотя сети и зависят от поступков своих членов, в основе своей они стабильны, и новые участники могут появляться в них и уходить - и это часть естественного процесса, благодаря которому сети развиваются и сохраняются.

 

Мозг и социальные сети

До сих пор для подтверждения идеи, что социальные сети - это генетическое наследство, доставшееся нам от наших далеких предков, мы пользовались результатами исследований жизни в удаленных от цивилизации человеческих сообществах, повадок наших ближайших родственников - приматов и других социальных животных, а также сведениями, предоставляемыми генетикой. Но в отличие от других животных люди взаимодействуют с множеством часто незнакомых между собой индивидуумов в огромных и сложно устроенных обществах. И жизнь в такой среде требует совершенно особых способностей, которыми обладают только люди. И прежде всего это наш мозг, который как будто специально создан для функционирования в социальных сетях.

По сравнению с другими видами люди обычно обладают мозгом большого объема и уникальными когнитивными способностями - от наличия языка до владения абстрактной математикой. Биологи-специалисты по теории эволюции и физические антропологи выдвинули несколько возможных объяснений происхождения и функционирования человеческого мозга. Гипотеза общего интеллекта утверждает, что мозг большего размера позволил людям выполнять разнообразные когнитивные операции (от стойкого запоминания до быстрого обучения) лучше, чем это делали другие виды. Гипотеза адаптированного интеллекта говорит, что определенные умственные способности развились в ответ на конкретные требования среды. Например, создающие запасы пищи птицы, которым приходится припрятывать их в самых разных местах, обладают потрясающей памятью, а социальные насекомые проявляют очень сложные коммуникативные способности.

Недавно популярность получила еще одна теория, объясняющая, почему у людей такой большой мозг: гипотеза социального интеллекта, которая подчеркивает значение особых задач, появляющихся в условиях жизни в непосредственной близости от других особей того же вида и при необходимости адаптироваться к сложному социальному окружению, требующему постоянного сотрудничества или конкуренции. Другими словами, в сущности - это теория о сетях. Она предполагает, что люди - это «ультрасоциальный» вид, обладающий навыками - от языка и абстрактного мышления до эмпатии и интуиции, - которые специально приспособлены к жизни в сообществе с большим количеством социальных связей. Кроме того, из гипотезы следует, что эти навыки развились у людей для того, чтобы образовывать социальные группы, управлять своим социальным миром и регулировать структуру социальных сетей, в которые мы встроены. Эти группы можно выделить как в большом масштабе (где они составляют целые цивилизации со своими собственными языками и материальной культурой), так и на микроуровне (рассматривая, например, отношения между родственниками). Когда люди образуют группы с определенными связями внутри социальной сети, они могут передавать свои знания по всей этой сети.

В какой-то момент своей эволюции приматы начали применять навыки, первоначально предназначенные для нахождения партнера и установления постоянного союза для рождения потомства, в отношениях, к воспроизводству рода не относящихся. Как утверждают специалисты по приматам Робин Данбар и Сьюзанн Шульц, повседневные отношения многих приматов приводили к возникновению такого вида привязанности, который у других видов животных характерен только для пары, объединившейся для обзаведения потомством. Приматы одного или разных полов могут устанавливать между собой долгосрочные и стабильные отношения, приносящие выгоду всем их участникам. Но каждая из таких связей способна привести к образованию множества других связей, поскольку каждый ваш друг может оказаться связанным с любым из других ваших друзей. Между двоими людьми может установиться всего одна связь, но между тремя - уже три возможные связи, шесть - между четырьмя, десять - между пятью и так далее. Поскольку при увеличении размера группы количество возможных связей растет с геометрической прогрессией, становится необходимым значительный сдвиг в когнитивных способностях, чтобы человек мог держать в голове все перипетии насыщенной социальной жизни.

Более непосредственное доказательство гипотезы социального интеллекта дает использование функциональной МРТ при изучении нейронных коррелятов принятия социальных решений. Нейробиологи обнаружили, что мы используем очень большую часть мозга, называемую мозговая сеть по умолчанию, чтобы контролировать социальные взаимодействия, а современный человек, похоже, еще больше увеличил использование этой области мозга, чтобы успевать следить за возникновением коалиций и конфликтов в политике25. Биологи же установили, что цветовое зрение, которое занимает примерно две трети объема человеческого мозга, идеально настроено на различение оттенков цвета кожи. Возможно, так сложилось для того, чтобы животные могли лучше различать эмоциональное состояние других особей своего вида. Что интересно: виды, обладающие этой способностью, одновременно почти лишены растительности на лице (иногда они, подобно людям, называются «голыми обезьянами»). Отсюда следует, что цветовое зрение появилось одновременно с необходимостью видеть лица других членов группы и оценивать их настроение26. Таким образом, за миллионы лет наша социальная жизнь повлияла не только на нашу способность наблюдать за другими и принимать решения - возможно, она изменила даже то, как мы видим мир.

Антрополог Майкл Томазелло и его коллеги доработали гипотезу социального интеллекта и сформулировали ее вариант, названный ими гипотеза культурного интеллекта, которая утверждает, что высшие когнитивные функции основаны на всем комплексе социальных навыков. Он пишет: «Должен существовать возраст... еще до того, как ребенок испытал серьезное влияние письменного языка, символьной математики и формального образования, когда навыки физического познания (относящиеся к таким вопросам, как пространство, количество и причинность) очень похожи у человека на соответственные навыки наших ближайших родственников - приматов, но навыки социально-культурного познания (такие, как социальное научение, общение и умение строить модель сознания другого человека) - уже определенно человеческие.

Гипотеза культурного интеллекта находит подтверждение в опытах с шимпанзе, орангутангами и двухлетними детьми, в ко-торых использовался комплекс тестов на определение различных навыков познания у приматов (Omnibus Primate Cognition Test Battery). Это своего рода очень упрощенный тест на IQ, в котором предлагаются лакомства за решение разнообразных задач — например, определить, где награда, найти награду после того, как ее переложили в другое место, оценить количество, понять, что предметы могут менять свой вид, отличить функциональные и нефункциональные свойства инструментов и так далее. В этих тестах дети и взрослые обезьяны показали почти одинаковые результаты, но было два задания, в которых человеческие детеныши обезьян явно опережали: следить за направлением взгляда экспериментатора к нужной цели и предугадывать намерения окружающих. Результаты этих заданий показали, что даже в очень юном возрасте, когда способности к физическому познанию у детей сходны со способностями обезьян, люди лучше справляются с задачами, связанными со специфически социальной областью.

Короче говоря, похоже, что человеческий мозг специально приспособлен для участия в работе социальных сетей. С течением времени эволюционный отбор благоприятствовал особям с мозгом большего размера и с большими когнитивными способностями, так как они лучше справлялись с требованиями постоянно усложняющейся социальной среды. Те, кто живет в социальных сетях, сталкивается с когнитивными задачами, которые не стоят перед одиночками или особями, живущими небольшими не связанными между собой группами. Эти задачи вытекают из необходимости понимать окружающих и взаимодействовать с ними, а также поступать порой альтруистически на благо всей группы. Мозг большего размера необходим, чтобы не прибегать к саморазрушительной агрессии, вместе охотиться на мамонта или избежать изгнания с острова.

 

Связь с высшими силами

Появляется все больше доказательств того, что и религия, и склонность образовывать социальные сети - это часть нашего биологического наследства и что эти два проявления человеческой жизни между собой связаны. Религия — один из способов включить человека в коллектив. Вера в Бога имеет самое прямое отношение к социальным сетям: Его можно на самом деле воспринимать как часть нашей социальной сети. Это подразумевает не только персонификацию божества, но и включение его в ткань нашей социальной жизни.

Один из способов сделать социальную сеть стабильной - организовать ее таким образом, чтобы все ее элементы были связаны с некоторым узлом, который присутствует в сети всегда. Тогда через этот узел был бы возможен короткий переход от каждого члена сети ко всем другим. Но даже самый популярный в обществе человек на эту роль не подходит, поскольку очевидно, что никто не может быть связан со всеми членами общества без исключения. И даже если бы такой человек нашелся, сеть не стала бы стабильной навсегда, потому что люди смертны.

Но эти рассуждения неприменимы к Богу. Если представлять Бога в качестве узла сети, тогда большая группа людей оказалась бы связанной не только общей идеей, но и специфическими социальными отношениями верующих друг с другом. Люди могли бы ощущать особую социальную связь с окружающими и находиться всего на одном рубеже отдаления от всех остальных. Те, кто чувствовал свою связь с Богом, могли бы почувствовать и свою связь с другими людьми, потому что через Бога все становятся между собой «друзьями друга».

Это не просто абстрактная идея. Люди довольно часто воспринимают свои сети именно таким образом. Например, в начале 1980-х годов психолог Каталин Мамали заинтересовалась тем, как люди воспринимают свои отношения с другими и как они представляют для себя «карты» этих отношений. Она разработала метод составления таких ментальных карт, спрашивая людей, с кем они общаются, а затем предлагая изобразить эти отношения в виде своего рода схемы сети28. Испытуемых просили подумать, с кем они «близки» и кто для них «очень важен», а потом начертить эти связи. Предлагались конкретные примеры таких людей:

родители, братья и сестры, супруги или сексуальные партнеры, дети, лучшие друзья, просто друзья и соседи. Однако, совершенно неожиданно, довольно много людей, которым были даны эти инструкции, включили в свои схемы в качестве одного из узлов сети Бога и даже показали Его связи со всеми остальными элементами. Рисунок ниже - один из таких «социальных автографов», выполненный восемнадцатилетней студенткой колледжа.

Идея, что Бог может быть персонифицирован и представлен как часть человеческой социальной сети, подтверждается и тем фактом, что нередко люди, пережившие смерть близкого человека, начинают проявлять гораздо более сильные религиозные чувства: как будто связь с Богом становится сильнее, когда исчезает связь с человеком. Кроме того, некоторые обращаются к религии, чтобы поддержать в себе веру в загробную жизнь. Такая вера помогает питать надежду воссоединиться с теми, кто от нас ушел. Да и сам факт, что большинство богов персонифицируется, согласуется с представлением о включенности Бога в социальные сети и ощущением, свойственным многим людям и поддерживаемым религиями, что «Бог среди нас».

Социальноизолированным людям вообще - а не только тем, кто потерял близкого человека, - часто свойственно придавать окружающему миру антропоморфные черты в самых разных вариантах - от русалок в океане до лиц на скалах. Исследования психолога Джона Качоппо и его коллег показали, что у людей, которых с целью эксперимента заставили почувствовать себя одинокими, менялось психическое состояние таким образом, что им легче становилось персонифицировать «приборы, грейхаундов и богов» и ощутить связь с ними. Хорошо известно высказывание Карла Маркса, что религия - это опиум для народа. Однако выясняется, что это опиум прежде всего для людей, которые чувствуют себя оторванными от других. Качоппо вместе со своей командой раздал личностные тесты девяноста девяти участникам эксперимента (пятьдесят из которых верили в Бога, а сорок девять - нет), а затем случай-

ным образом - вне зависимости от того, как участник на самом деле выполнил тест, - выдал им одну из двух возможных интерпретаций результатов теста. Первая интерпретация была «Вы относитесь к типу, который в течение всей своей жизни будет иметь полноценные отношения с другими людьми» (то есть у человека будут связи с другими); а вторая интерпретация - «Вы относитесь к типу, который в конце концов окажется в одиночестве» (то есть у человека связей не будет).

«Социальный автограф» карты отношений, составленный восем-надцатилетней студенткой колледжа (испытуемая 1987SA), в котором показано, как она связана с важными в ее жизни людьми. (Публикуется с любезного разрешения К. Мамали)

 

Затем испытуемых попросили оценить, в какой степени они верят в привидений, ангелов, духов, Бога и так далее. Неудивительно, что участники, которые еще до начала эксперимента заявили о своей вере в Бога, ответили, что всерьез верят в сверхъестественные силы. Однако те, кому сообщили, что они закончат жизнь в одиночестве, независимо от своих первоначальных утверждений, признались в возросшей вере в потустороннее.

Чтобы мы не подумали, что подобные выводы относятся только к Богу, исследователи провели еще один эксперимент, в котором испытуемых заставляли поверить, что у них полноценные отношения с окружающими или, наоборот, что они одиноки, а затем задавали им вопрос об их чувствах по отношению к домашним животным. Ученые рассудили, что если одинокие люди ищут и персонифицируют сверхъестественные силы в окружающем их мире для того, чтобы ощутить себя с кем-то связанными, то такой же механизм должен работать и в отношении к животным. И результаты эксперимента это подтвердили29.

Конечно, одиночество не превращает атеистов в глубоко верующих людей, но оно, безусловно, подталкивает их в направлении веры в Бога. И если считать справедливой поговорку «В окопах атеистов не бывает», то мы могли бы уточнить: она особенно верна, если в окопе вы находитесь в полном одиночестве.

Разумеется, мы не утверждаем, что Бог на самом деле является частью социальных сетей. Скорее мы говорим о том, что один из способов понять религию - это изучить ее роль в функционировании социальных сетей. Отчасти религиозные чувства уже заложены в наш мозг, и они отражают наше стремление к социальным связям с другими людьми, а не только к духовной связи с Богом. Другими словами, основная функция религии - стабилизировать социальные отношения.

Изучение основных принципов, по которым работает мозг, еще больше подтверждает наши выводы. Например, исследования с помощью функциональной МРТ показывают, что в тот момент, когда человек испытывает религиозные чувства или находится в измененном состоянии сознания, часть мозга, регулирующая восприятие человеком себя в пространстве и времени, фактически перестает работать. Это способствует возникновению чувства, что «все едины», и, возможно, помогает нам преодолеть привычные установки, с помощью которых мы осознаем наше положение относительно окружающих30. В сущности, мозг сам себя обманывает, начиная верить, что социальных границ не существует и все связаны со всеми. В результате люди, которые были бы готовы помочь только своим друзьям, внезапно понимают, что друзей у них намного больше, и, возможно, сделают что-то ради всеобщего блага. Таким образом, религия может объединить разные группы людей для достижения общей цели - от помощи бедным или строительства великолепных сооружений до - увы - развязывания войн против чужаков.