Когда он бывал там, – никто не видел.

Если бы Хрущёв ограничился только антисталинским докладом на ХХ съезде, то и этого было бы достаточно, чтобы стереть всякую память об этом лживом и несправедливом Никите Сергеевиче на вечные времена. Особенность его воспалённого воображения, когда он думал о И.В. Сталине, заключалась в том, что он принимал свои самые невероятные извращённые фантазии и собственные измышления за чистую монету и до конца своих дней верил в их достоверность и внушал всему миру, что это есть чистая и единственная правда. Разоблачать Хрущёва очень легко, поскольку то, что он говорит, противоречит не только авторитетным и достоверным источникам, но и «логике» самого его вымысла. Лишённое какого-либо элементарного правдоподобия, любое его высказывание по сути опровергает само себя.

Вот Никита Сергеевич пытается внушить всему свету, что у И.В. Сталина была мания преследования. Хрущёв понимает, что у него только одно достоинство – как же – всё-таки живой свидетель, да ещё из ближайшего окружения. Хрущёв полагает, что читатели просто обязаны слепо верить каждому его слову. И вот он пишет следующий пассаж: «Я один раз был свидетелем такого факта, и мне было очень неприятно. Сталин пошёл в уборную. Охрана – человек, который за ним буквально по пятам ходил, остался на месте. Сталин вышел из уборной и набросился при нас на этого человека, начал его распекать: «Что вы не выполняете своих обязанностей? Вы охраняете, так вы должны охранять, а вы тут сидите, развалившись!». Тот оправдывался: «Товарищ Сталин, я же знаю, что там дверей нет. Вот одна дверь-то, так за этой дверью стоит мой человек, который несёт охрану». Сталин на него грубо набросился: «Вы со мной должны ходить!». Это невероятно, чтобы за ним ходили даже в туалет. Сталин даже в туалет боялся зайти без охраны. Это, конечно, результат больного мозга».

Эту гнусную ложь взял на себя труд прокомментировать личный Телохранитель И. В. Сталина А.Т. Рыбин, который на последнюю реплику Хрущёва отреагировал словами: «Вот именно, больного мозга. Только – хрущёвского». Отрицая, что такой факт мог вообще иметь место, о характере Сталина охрана отзывалась так: «Сталин порой был вспыльчив, но быстро отходил. Признавал только правду. Пусть даже самую горькую. На работе и дома имел одинаково ровный характер. До последних дней обладал отменной памятью, остроумием и находчивостью».

Что касается «туалетной фантазии Хрущёва», то она опровергается словами Рыбина: «Около прежней спальни Сталина имелся санузел с умывальником и ванной. Когда он бывал там, – никто не видел».

Этот мироед Бесо Джугашвили…

Дом, где родился И.В. Сталин, и по сей день является в Грузии наиболее посещаемым домом-музеем.

«Вот прямо перед нами вход в квартиру семьи. Здесь провёл раннее детство Сталин. Это – единственная маленькая комната в три окошка… Простой обеденный стол, покрытый полотняной скатертью с серовато-голубой каймой. За столом могут сидеть только четыре человека. Когда приходили гости, хозяйка поднимала добавочную откидную доску. Четыре некрашеных деревянных табуретки. На столе глиняная тарелка и желтовато-коричневый глиняный кувшин для воды. Рядом стоит старая медная керосиновая лампа. Это она светила маленькому ученику Горийского училища – Сосо Джугашвили, который стал теперь для мира Сталиным.

Вот кровать покрытая двумя крестьянскими рукодельными покрывалами. Одно – красное с чёрным, узорное, другое – светлое. Лежит ковровая подушка и два ковровых валика. На стене висит бархатная «туфелька». В ней мать Иосифа Виссарионовича держала нитки, иголки, напёрсток. Вот стоит небольшой сундук. В нём помещалось почти всё имущество семьи…

Стол, четыре некрашеных табуретки, кровать, сундук, ящик для хлеба, буфетик, самовар – вот и вся обстановка, всё убранство».

(Вс. Вишневский. Домик в Гори. Газета «Заря Востока». № 297 от 27 декабря 1937 г).

«Питалась семья Джугашвили скудно. Это были «блюда», обычные для горийской бедноты: красная лобия (фасоль) – на первое и варёная картошка – на второе, или зелень по-грузински (бадриджани), или овощи с фаршем (например, помидоры с рисом или наперченным мясом). Закусывали лавашем (хлебом) с луком». (Записано со слов Г.И. Елисабедашвили. В журнале «Молодая гвардия», 1939, № 12. – Каминский В., Верещагин И. Детство и юность вождя).

Отец его – Виссарион Иванович Джугашвили – происходил из крестьян села Диди-Лило, что недалеко от Тифлиса, где его родители, так же как их предки, трудились на земле. Виссарион же выбрал профессию сапожника. В 1870 году он перебрался в Гори, где в 1874 году женился на Екатерине Георгиевне Геладзе, дочери крепостного крестьянина из соседнего села. Ей было 18 лет, на пять лет меньше, чем мужу. Это были работящие люди, бедные и неграмотные. Оба обосновались в Гори, в скромном домике на улице Красногорской, 10 (бывшем квартале Русис-убани).

В этом доме Екатерина родила двух сыновей – Михаила и Георгия, которые умерли в младенческом возрасте. Третьим ребёнком был Иосиф, и ему, её Сосо или Сосело (уменьшительно-ласкательное от Иосиф), она отдала свою любовь и заботу».

Действительно, первые пять лет мастерская Бесо процветала, заказы росли, и в мастерской появились два помощника. Имена подмастерьев известны. Это – Давид Гаситашвили и Вано Хуцишвили (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 619. Л.173).

Однако, вскоре дела у Бесо пошли из рук вон плохо, он перестал обеспечивать семью, и матери Сталина пришлось самой заниматься за гроши подённой работой. 6 января 1890 первоклассник Сосо Джугашвили вторично попал под фаэтон (первый раз он попал под фаэтон в 6 лет, в результате чего повредил левую руку). Мчавшийся экипаж сшиб Иосифа на землю и переехал ему ногу, которую повредил настолько, что отцу пришлось везти его в Тифлис в лечебницу, где Иосиф пробыл долго, вследствие чего вынужден был прервать занятия почти на целый год. Устроившись рабочим на обувную фабрику Адельханова, Виссарион Джугашвили решил, что не вернётся в Гори, оставит сына при себе, и что тот пойдёт по его стопам и станет сапожником. По воспоминаниям С.П. Гогличидзе (Материалы Тбилисского филиала ИМЭЛ), некоторое время «маленький Сосо работал на фабрике: помогал рабочим, мотал нитки, прислуживал старшим». Однако в Тифлис приехала за сыном Екатерина Георгиевна и забрала его в Гори, где он продолжил образование.

В одной из своих ранних идейно-теоретических работ «Анархизм или социализм?» И.В. Сталин иллюстрирует марксистское положение на примере своего собственного отца: «Представьте себе сапожника, который имел крохотную мастерскую, но не выдержал конкуренции с крупными хозяевами, прикрыл мастерскую и, скажем, нанялся на обувную фабрику в Тифлисе к Адельханову. Он поступил на фабрику Адельханова, но не для того, чтобы превратиться в постоянного наёмного рабочего, а с целью накопить денег, сколотить капиталец, а затем вновь открыть свою мастерскую. Как видите, у этого сапожника положение уже пролетарское, но сознание его пока ещё не пролетарское, оно насквозь мелкобуржуазное» (Сталин И.В. Сочинения в 13 томах. Т.1. С. 314 – 315). И далее И.В. Сталин прослеживает на примере «нашего сапожника», как у того «мелкобуржуазное сознание» эволюционизирует в «сознание пролетарское»: «Здесь-то и осознаёт наш сапожник, что для улучшения своего положения необходимо бороться с хозяевами, а не открывать собственную мастерскую».

(Там же. С. 316).

В июне 1937 года И.В. Сталин поставит под сомнение правильность ведения борьбы исключительно против «классово чуждых элементов», проникших в партию: «Когда говорят о дворянах как о враждебном классе трудовому народу, имеют в виду класс, сословие, прослойку, но это не значит, что некоторые отдельные лица из дворян не могут служить рабочему классу. Ленин был дворянского происхождения… Энгельс был сын фабриканта – непролетарские элементы… Сам Энгельс управлял своей фабрикой и кормил этим Маркса… Маркс был сын адвоката, не сын батрака и не сын рабочего… И наоборот. Серебряков был рабочий, а вы знаете, каким мерзавцем он оказался. Лившиц был рабочим, малограмотным рабочим, а оказался шпионом».

И.В. Сталин, осуждая в своём докладе практику массовых исключений из партии по «социальному происхождению», продолжал: «… мы за это время (1935 – 1936 гг. – Л.Б.) понаисключали десятки, сотни тысяч людей… мы проявили много бесчеловечности, бюрократического бездушия в отношении судеб отдельных членов партии…». (Обратим внимание на то, что, говоря «мы», И.В. Сталин не снимает ответственности и с себя, хотя сам он не санкционировал подобное, и тут же переходя на «вы», бросает в зал, где сидел и Хрущёв: «Все эти безобразия, которые вы допустили, – всё это вода на мельницу наших врагов… Всё это создаёт обстановку для врагов – и для правых, и для троцкистов, и для зиновьевцев, и для кого угодно. Вот с этой бездушной политикой, товарищи, надо покончить».

Но у Хрущёва мозги работали в режиме «шиворот-навыворот, набекрень», и он «выдаёт» в своих «Воспоминаниях» свою «версию» социального происхождения вождя: «Я не знаю, что написано в биографии Сталина о его отце (какое лукавство! – Л.Б.), но, когда он начинал свою карьеру, мне приходилось слышать разговоры о том, что его отец вовсе не был простым сапожником, а имел мастерскую, где на него работали, по меньшей мере, десять человек (что означает «по меньшей мере»? Может, 15, 25, а, может, и 100? А, может и вовсе отец И.В. Сталина имел обувную фабрику – «фабрику Джугашвили»? – Л.Б.) По тем временам это считалось большим предприятием. Если бы в период чисток подобный факт открылся в биографии любого человека, его подвергли бы такому допросу, от которого у него затрещали бы кости. После революции вопросу происхождения уделялось особое внимание. Если обнаруживалось, что человек вышел не из рабочей среды, то его рассматривали, как второразрядного гражданина».

В конце своей байки Хрущёв добавил «изюминку»: «Вот этим компроматом Берия и держал Сталина на крючке».

Если считать началом революционной карьеры Сталина 1898 год, когда, будучи семинаристом он вступил в первую грузинскую социал-демократическую организацию «Месаме-даси» («Третья группа»), то нетрудно, наверное, представить себе четырёхлетнего Никитушку, с напряжённым вниманием впитывающего в себя будоражащие детское воображение разговоры крестьян родного села Калиновка Курской губернии о том, что в далёком грузинском городке Гори есть сапожник-мироед, некто Бесо Иванович (тоже из бывших крестьян), который эксплуатирует аж целых десять человек, а вот сын его, претендующий на звание «народного заступника», имеет намерение скрыть этот позорный факт своей «подмоченной» биографии…

Если Сталин в свои 14 лет, будучи, по собственному признанию, «вышиблен из православной духовной семинарии за пропаганду марксизма» начал тогда же революционную деятельность, то Хрущёв в свои 14 лет, переехавший в 1908 году с родителями под Юзовку (ныне Донецк), пас овец и телят да чистил котлы на шахтах. А тем временем И.В. Сталин в том же 1908 году организовывал рабочие забастовки в Баку, с марта по ноябрь был узником Баиловской тюрьмы, а в ноябре был сослан в Сольвычегодск Вологодской области сроком на два года.

И такой красноречивый факт к биографиям Великана и Пигмея: в 1912 году находившегося в вологодской ссылке И.В.Сталина заочно избирают на 6-й (Пражской) Всероссийской партконференции членом Центрального Комитета партии большевиков, он совершает побег, его вновь арестовывают и высылают в Нарымский край, и – вновь побег и нелегальная революционная деятельность…

Вся же «революционная» деятельность Никиты Хрущёва, ученика слесаря на заводе Боссе, ограничивается сбором пожертвований для семей убитых на Ленских приисках в апреле 1912 года и распространением газеты «Правда» в 1914 году. И всё! Дмитрий Шепилов в своих воспоминаниях пишет: «Всё, что говорили о революционной деятельности Хрущёва с 14 лет – это ложь».

И все разговоры Хрущёва о якобы «трещавших от пыток костях» по поводу сокрытия факта нетрудового происхождения, и о социальном эгоизме рабочего класса (расстрелянного им в Новочеркасске) – не более, чем злобная классовая месть взбесившегося плебея, в разговоре с Д. Шепиловым гордившегося тем, что всё его образование – «учился у попа всего одну зиму за мешок картошки».

Что касается хрущёвской фразы: «Вот этим компроматом Берия и держал Сталина на крючке», – то, думается, её можно оставить без комментариев.