Материалы для творческой работы по культурологии (2)

Материалы для творческой работы по культурологии (2)

 

Представления о человеке и его месте в мире в европейской культуре

(Античность, Ренессанс, XVII век)

 

Софокл. Антигона

(пер. Д.Мережковского)

 

В мире много сил великих,

Но сильнее человека

Нет в природе ничего.

Мчится он, непобедимый,

По волнам седого моря,

Сквозь ревущий ураган.

Плугом взрывает он борозды

Вместе с работницей-лошадью,

Вечно терзая праматери,

Неутомимо рождающей,

Лоно богини Земли.

Зверя хищного в дубраве,

Быстрых птиц и рыб,

Свободных обитательниц морей,

Силой мысли побеждая,

Уловляет он, раскинув

Им неведомую сеть.

Горного зверя и дикого

Порабощает он хитростью,

И на коня густогривого,

И на быка непокорного

Он возлагает ярмо.

Создал речь и вольной мыслью

Овладел, подобно ветру,

И законы начертал,

И нашел приют под кровлей

От губительных морозов,

Бурь осенних и дождей.

Злой недуг он побеждает

И грядущее предвидит,

Хитроумный человек.

Только не спасется,

Только не избегнет

Смерти никогда.

И, гордясь умом и знаньем,

Не умеет он порою

Отличить добро от зла.

Человеческую правду и небесные законы

Ниспровергнуть он готов.

 

 

Герметический свод

 

О, сколь счастливо соразмерена природа человека! Божественностью, сродственной богам, он соединяется с ними; ту часть себя, которая делает его земным, он презирает в самом себе; все же прочее, с чем он находит себя связанным по установлению небес, он приковывает к себе узами любви; взоры свои он устремляет на небо. Он пребывает в этом счастливом положении посредника, любя все, находящееся ниже его, и будучи любим теми, кто занимает более высокое место, чем он. Он возделывает землю, быстротой своей мысли проникает стихии, прозорливостью ума испытует глубины моря. Все доступно ему: небо не кажется ему слишком высоким, ибо благодаря проницательности мысли он измеряет его как нечто близкое; никакая воздушная мгла не смущает устремления его духа; твердь земли не способна воспрепятствовать его трудам; глубина водных пучин не притупляет его взор. Он одновременно всюду и везде. <…>

«Что за необходимость была, Трисмегист, поместить человека в мире, вместо того, чтобы жить ему, вкушая высшее блаженство, там, где обитает Бог? <…>»

Всемогущий и благой, Он захотел, чтобы было какое-то существо, которое могло бы лицезреть то, что он произвел из Себя; и тотчас создал человека, походящего на него разумом и попечением о вещах. <…> Однако, создав человека и увидев, что тот не способен проявлять попечение обо всех вещах, если не будет облачен земными покровами, он дал ему телесную оболочку в качестве жилища <…>. Итак, Он образовал человека из духовной и телесной природы, то есть из нетленной и смертной, дабы существо, таким образом устроенное, могло соответствовать своему двоякому происхождению, дивиться и поклоняться небесным сущностям, заниматься и управлять земными.

 

 

Лактанций. О гневе Божием

 

Подобно тому, как мир Бог задумал соорудить ради человека, так самого человека – ради Себя, дабы был он как бы верховным блюстителем божественного храма, зрителем дивных небесных творений. Ибо один лишь человек, наделенный чувством и разумом, способен понять Бога, восхититься Его творениями, постичь благость Его и могущество.

 

 

Плотин. О прекрасном

Обратись к самому себе и посмотри. Если же не усмотришь красоты в самом себе, поступай подобно творцу статуи, которая должна сделаться красивой: одно он отсекает, другое полирует, одно сглаживает, другое подчищает, пока не выявит лицо статуи прекрасным. Так и ты: удали лишнее; выпрями то, что криво; очистив темное, сделай его сияющим; и не прекращай обрабатывать свою статую, пока не заблистает перед тобою богоподобная, сияющая красота добродетели. <…>

Итак, пусть прежде сделается богоподобным всякий и прекрасным всякий, если он хочет созерцать божественное и прекрасное.

Плотин. О промысле

И как будто на сцене театра, так следует смотреть на убийство, и все смерти, и захваты городов, и похищения; все это – перестановки на сцене и перемены облика и плач и рыдания актеров. Ведь здесь, в отдельных проявлениях этой жизни, не внутренняя душа, но внешняя тень человека и рыдает и печалится, как на сцене, по всей земле. Действительно, таковы дела человека, который считает жизнью только то, что в этой низшей и внешней сфере, и не знает, что, проливая слезы и пребывая в заботах, он – что дитя играющее <…>.

Не стоит уподобляться тем невеждам, которые ругают художника: дескать, почему не все краски на его картине сочны и ярки, почему там свет, а здесь тень. <…> Есть и такие, которые искренне возмущаются, когда действующие лица в драме не сплошь герои, но есть еще и слуги, и крестьяне, и шуты.

 

Примечания

1 Герметизм – религиозно-философское учение эпохи эллинизма и поздней Античности. Его название произошло от имени Гермеса Трисмегиста (Триждывеличайшего), образ которого является результатом отождествления египетского бога Тота и древнегреческого бога Гермеса, воспринимавшегося в то время не только как хитрый покровитель торговли, а как носитель тайной, сокровенной мудрости, ибо он сопровождал души умерших в Аид. Основные идеи герметизма преимущественно отражены в текстах, объединенных в так называемый Герметический свод (корпус), автором которого считается Гермес Трисмегист. Герметизм не представляет собой единой цельной системы; его трактаты подчас содержат различные точки зрения и противоречат друг другу, однако можно выделить основные идеи и представления, свойственные данному учению. Прежде всего это вера во всеобщую связь явлений в мире (отсюда та важная роль алхимии, магии и астрологии для адепт ов герметизма) и представление о человеке как о микрокосмосе и скрепе мироздания, единственного существа во Вселенной, соединяющего духовное и материальное, небесное и земное, смертное и бессмертное. Герметизм оказал влияние на философию поздней Античности, в том числе и на христианскую. В эпоху Ренессанса трактаты Герметического свода, а также идеи герметизма, интерпретированные раннехристианскими философами (Лактанцием, Василием Великим, Немезием Емесским и другими) оказали заметное влияние на гуманистическое мировоззрение, согласно которому человек имеет неограниченные возможности в силу своего центрального положения во Вселенной.

2 Филон Александрийский (I в. до н.э. – I в. н.э.) – еврейский философ, живший в Александрии; стремился соединить догматы иудаизма с греческой философией.

3 Лактанций (250–325 гг.) – раннехристианский философ; его идеи оказали заметное влияние на итальянских гуманистов эпохи Ренессанса.

4 Немезий Емесский (Эмесский) (V век) – раннехристианский философ. Главное его сочинение – «О природе человека»

5 Григорий Нисский (335–394 гг.) – раннехристианский философ, епископ города Ниссы (находился близ современного города Хармандалы в Турции), брат Василия Великого. Почитается православной и католической церквями.

6 Плотин (204/205–270 гг.) – античный философ, основатель неоплатонизма. Ф рагментарные записи Плотина были отредактированы, систематизированы и изданы его учеником Порфирием. Идеи Плотина оказали существенное влияние на культуру Ренессанса.

 

Мишель Монтень. Опыты

 

Кто уверил человека, что это удивительное движение небосвода, этот вечный свет, льющийся из величественно вращающихся над его головой светил, этот грозный ропот безбрежного моря, что все это сотворено и существует столько веков для него, для его удобства и к его услугам? Не смешно ли, что это ничтожное и жалкое создание, которое не в силах даже управлять собой и предоставлено ударам всех случайностей, объявляет себя властелином и владыкой вселенной, малейшей частицей которой оно даже не в силах познать, не то что повелевать ею! На чем основано то превосходство, которое он себе приписывает, полагая, что в этом великом мироздании только он один может воздавать хвалу его творцу и отдавать себе отчет в возникновении и распорядке вселенной? <…> Есть ли в этом жалком существе хоть что-нибудь достойное такого преимущества? Подумайте только о нетленной жизни небесных тел, их красоте, их величии, их непрерывном и столько правильном движении. Если даже та доля разума, которой мы обладаем, уделена нам небом, как же может эта крупица разума равнять себя с ним? Как можно судить о его сущности и его способностях по нашему знанию! <…>

Самомнение – наша прирожденная и естественная болезнь. Человек самое злополучное и хрупкое создание и тем не менее самое высокомерное. Человек видит и чувствует, что он помещен среди грязи и нечистот мира <…>, и, однако же он мнит себя попирающим небо. По суетности того же воображения он равняет себя с Богом, приписывает себе божественные способности, отличает и выделяет себя из множества других созданий, преуменьшает возможности животных, своих собратьев и сотоварищей, наделяя их такой долей сил и способностей, какой ему заблагорассудится. Как он может познать усилием своего разума внутренние и скрытые движения животных? На основании какого сопоставления их с нами он приписывает им глупость? <…>

Тот недостаток, который препятствует общению животных с нами, – почему это не в такой же мере и наш недостаток, как их? Трудно сказать, кто виноват в том, что люди и животные не понимают друг друга, ибо ведь мы не понимаем их так же, как и они нас. На этом основании они так же вправе считать нас животными, как мы их. <…> Нужно признать равенство между нами и животными: у нас есть некоторое понимание их движений и чувств, и примерно в такой же степени животные понимают нас. Они ласкаются к нам, угрожают нам, требуют от нас; то же самое проделываем и мы с ними. <…>

Те преимущества, которые человек из самомнения произвольно приписывает себе, просто не существуют; и если он один из всех животных наделен свободой воображения и той ненормальностью умственных способностей, в силу которых он видит и то, что есть, и то, чего нет, и то, что он хочет, истинное и ложное вперемешку, то надо признать, что это преимущество достается ему дорогой ценой и что ему нечего
им хвалиться, ибо отсюда ведет свое происхождение главный источник угнетающих его зол: пороки, болезни, нерешительность, смятение и отчаяние. <…> Из нашего тщеславного высокомерия мы предпочитаем приписывать наши способности не щедрости природы, а нашим собственным усилиям и, думая этим превознести и возвеличить себя, наделяем животных природными дарами, отказывая им в благоприобретенных. И я считаю это большой глупостью, ибо, на мой взгляд, качества, присущие мне от рождения, следует ценить ничуть не меньше, чем те, которые я собрал по крохам и
выклянчил у обучения. Мы не в силах придумать челове-
ку лучшую похвалу, чем сказав, что он одарен от Бога и природы.

 

 

Томмазо Кампанелла. Метафизика

 

Нет ничего в мире, что не было бы подчинено деятельности человека. Разве не сооружает он из камня дома, города и стены; не использует металлы, подчиняя с их помощью камни, растения и зверей и пользуясь всем этим в ремеслах? Он сводит животных в стада, растения – в сады, заботится об их размножении как их бог; <…> собирает урожай, приготовляет пищу, устраивает пиры. <…> Человек укрощает ветры и побеждает моря, знает счет времени. <…> Человек подражает всей природе и Богу. Он ведь построил корабль, уподобив его птичьей груди, создал весла, подобные крыльям, создал сети, лучше, чем паук, и здания, более восхитительные, чем у пчел. <…> Кроме того, он создал артиллерию, как Бог создал гром; ни подражать такому, ни понять этого не способны животные. Кроме того, он с помощью светильника ночь превращает в день. <…> Кто не восхитится человеком, когда он с помощью часов подражает небу, дает душу бумаге, как Бог, чтобы мудрость беседовала с отсутствующими людьми и с людьми будущих времен. <…> Кроме того, в величайшей мере доказывает божественность человека астрономия. <…>

Поэтому не стоит спорить о превосходстве человека над животными, ибо это очевидно. <…>

Человек в желаниях своих не останавливается на вещах этого мира, и, наслаждаясь обладанием царства, он желает еще большего – возвыситься над небом и миром и захватить бесчисленные миры. Этого не было бы в душе, если бы она на деле не была бы порождением бесконечной сущности. <…>

 

 

Блез Паскаль. Мысли

 

Пусть человек отдастся созерцанию природы во всем ее высоком и неохватном величии, пусть отвратит взоры от ничтожных предметов, его окружающих. Пусть взглянет на ослепительный светоч, как неугасимый факел, озаряющий Вселенную; пусть уразумеет, что Земля – всего лишь точка в сравнении с огромной орбитой, которую описывает это светило, пусть потрясается мыслью, что и сама эта огромная орбита – не более чем неприметная черточка по отношению к орбитам других светил, текущих по небесному своду. <…> Весь зримый мир – лишь еле различимый штрих в необъятном лоне природы. Человеческой мысли не под силу охватить ее. <…> А потом пусть человек подумает о себе и сравнит свое существо со всем сущим. Пусть почувствует, как он
затерян в этом глухом углу Вселенной, и, выглядывая из чулана, отведенное ему под жилье, – я имею в виду зримый мир, – пусть уразумеет, чего стоит наша Земля со всеми ее державами и городами, и, наконец, чего стоит он сам. Человек в бесконечности – что он значит? <…>. Хочу нарисовать не только видимую Вселенную, но и бесконечность мыслимой природы в сжатых границах атома. Пусть человек представит себе неисчислимые вселенные в этом атоме, и у каждой – свой небесный свод, и свои планеты, и своя Земля. <…> Кто вдумается в это, тот содрогнется; представив себе, что материальная оболочка, в которую его заключила природа, удерживается на грани двух бездн – бездны бесконечности и бездны небытия, он преисполнится трепета перед подобным чудом; и сдается мне, что любознательность его сменится изумлением, и самонадеянному исследованию он предпочтет безмолвное созерцание. Ибо что такое человек во Вселенной? Небытие в сравнении с бесконечностью, все сущее в сравнении с небытием, среднее между всем и ничем. Он не в силах даже приблизиться к пониманию этих крайностей – конца мироздания и его начала. <…> Он улавливает лишь видимость явлений, ибо не способен познать ни их начало, ни конец. Все возникает из небытия и уносится в бесконечность. Кто окинет взглядом столь необозримый путь? Это чудо постижимо только его Творцу. И больше никому. <…> В ряду познаваемого наши знания занимают не больше места, чем мы сами во всей природе. <…> Мы плывем по безбрежности, не ведая куда, что-то гонит нас, бросает из стороны в сторону. Стоит нам найти какую-то опору и укрепиться на ней, как она начинает колебаться, уходит из-под ног <…>. Вокруг нас нет ничего незыблемого. Таков наш природный удел, и вместе с тем он противен всем нашим склонностям: мы жаждем устойчивости, жаждем наконец обрести твердую почву и воздвигнуть на ней башню, вершиной уходящую в бесконечность, но заложенный нами фундамент дает трещину, земля разверзается и в провале – бездна.

Это вечное молчание безграничных пространств ужасает меня.

Мы никогда не живем настоящим, все только предвкушаем будущее и торопим его <…>, или призываем прошлое и стараемся его вернуть <…>. Мы так неразумны, что блуждаем во времени, нам не принадлежащем, пренебрегая тем единственным, которое нам дано. <…> Вот и получается, что мы никогда не живем, а только собираемся жить. <…>

Мы беспечно устремляемся к пропасти, заслонив глаза чем попало, чтобы не видеть, куда бежим.

Чтобы страсти не губили нас, будем вести себя так, словно нам отпущена неделя жизни.

Величие человека – в его способности мыслить.

Человек – всего лишь тростник, слабейшее из творений природы, но он – тростник мыслящий. Чтобы его уничтожить, вовсе не надо всей Вселенной: достаточно дуновения ветра, капли воды. Но пусть даже его уничтожит Вселенная: человек все равно возвышеннее, чем она, ибо сознает, что расстается с жизнью и что слабее Вселенной, а она ничего не сознает. Итак, все наше достоинство – в способности мыслить. Только мысль возносит нас, а не пространство и время, в которых мы – ничто. Постараемся же мыслить достойно: в этом – основа нравственности.

Наше достоинство не в овладении Вселенной, а в умении разумно мыслить.

Когда все предметы равномерно движутся в одну сторону, кажется, будто они неподвижны. <…> Когда все идут по пути безнравственности, никто этого не видит. И только если кто-нибудь, остановившись, уподобляется неподвижной точке, мы замечаем бег остальных.

Величие человека тем и велико, что он сознает свое ничтожество.

Опасное дело – убедить человека, что он во всем подобен животному, не показав одновременно и его величия. Не менее опасно убедить в величии, умолчав о низменности. Еще опаснее – не раскрыть ему глаза на двойственность человеческой натуры.

Пусть же человек знает, чего он стоит. Пусть любит себя, ибо он способен к добру <…>. Пусть презирает себя, ибо способность к добру остается в нем втуне.

 

Примечания

1 Франческо Петрарка (1304–1374) – итальянский поэт, гуманист, мыслитель, автор многочисленных стихотворений, значительная часть которых составляют сонеты на жизнь и смерть мадонны Лауры, а также прозаических сочинений, отражающих его образ жизни, взаимоотношения с другими людьми, мировоззрение.

2 Джаноццо Манетти (1396–1459) – флорентийский гуманист, государственный деятель. Наиболее известный его трактат – «О достоинстве и превосходстве человека».

3 Марсилио Фичино (1433–1499) – флорентийский гуманист, философ-неоплатоник, основатель Платоновской академии. «Платоновское богословие о бессмертии души» – од ин из его главных трактатов. В нем он говорит о неразрывной связи и отсутствии противоречий между взглядами древнегреческого философа и христианской религией.

4 Джованни Пико делла Мирандола (1463–1494) – флорентийский гуманист, философ. Наиболее известное сочинение – «Речь о достоинстве человека», которая представляет собой вступительное слово к «900 тезисам по диалектике, морали, физике, математике для публичного обсуждения», составленные 23-летним философом. Он планировал защищать их на философском диспуте в Риме, к участию в котором приглашал ученых всей Европы. Тезисы были осуждены церковью, и лишь заступничество правителя Флоренции Лоренцо Медичи спасло его от преследований инквизиции. С 1488 года Пико делла Мирандола жил во Флоренции, где был активным членом Платоновской академии.

5 Леон Баттиста Альберти (1404–1472) – итальянский гуманист, мыслитель, ученый-энциклопедист, архитектор, педагог, писатель, математик, криптограф. Жил преимущественно в Риме. Автор многочисленных трактатов по различным областям наук.

6 Шарль де Бовель (1478–1556) – французский гуманист, философ, ученый-энциклопедист.

7 Генрих Корнелий Агриппа Неттесгеймский (1486–1535) – немецкий гуманист, философ-оккультист, врач, алхимик, астролог. Наиболее известные сочинения – «О тщете наук» и «О тайной философии». Жизнь Агриппы Неттесгеймского, полная скитаний и приключений, была окружена легендами. Его считали колдуном и чернокнижником, подозревали в общении с дьяволом и, возможно, он является прототипом доктора Фауста.

8 Мишель Монтень (1533–1592) – французский мыслитель, писатель. «Опыты» представляют собой размышления, основанные на собственном жизненном опыте, наблюдениях и чтении античной и современной литературы.

9 Томмазо Кампанелла (1568–1639) – итальянский философ, астролог, писатель, политический деятель. Был монахом-доминиканцем, организовал заговор с целью свержения испанского владычества в Калабрии (Сицилия). После раскрытия заговора 27 лет провел в застенках инквизиции, так как обвинен был не только в политических преступлениях, но и в ереси. Последние годы жизни провел во Франции. Большинство своих сочинений, в том числе утопический роман «Город солнца», написал в тюрьме.

10 Блез Паскаль (1623–16 6 2) – французский математик, физик, религиозный философ. «Мысли о религии и других предметах» были изданы после смерти Паскаля и содержат различные записи, найденные в его архиве.

 

Рекомендации

1. Внимательно прочитайте тексты. Если они показались Вам слишком короткими и фрагментарными, обратитесь к полным текстам произведений.

2. Сформулируйте основные идеи каждого автора и сравните их; выявите сходство и различия

3. Сформулируйте свое отношение к данным идеям. Вызывают ли они какие-либо ассоциации из области религии, литературы, философии?

5. Подумайте над введением. Если Вы захотите написать творческую работу в виде научно-популярной статьи, оно должно сразу же заинтересовать читателя: например, содержать какую-либо провокационную идею или интригу.

6. Главные достоинства творческой работы — самостоятельность, оригинальность суждений и субъективность. При ее написании не рекомендуется пользоваться никакими другими текстами, кроме первоисточников.

Материалы для творческой работы по культурологии (2)