Глава пятнадцатая, в которой путешественники попадают в фантастическую местность и обнаруживают таинственные следы

 

На следующее утро Джим и Лукас поднялись довольно поздно. Оно и понятно, ведь легли-то друзья Далеко за полночь. Солнце уже стояло высоко и палило нещадно. В пустыне, где не найдешь ни деревца, ни кустика, под которым можно было бы укрыться от жары, воздух довольно скоро нагревается и становится таким же горячим, как в печке.

Друзья наскоро позавтракали и не мешкая отправились в путь. Они весело катили вперед, держа курс на север. Правда, компаса у них не было, поэтому они решили, что будут ориентироваться по Полосатым горам — нужно ехать так, чтобы горы оставались все время справа.

По их расчетам, если двигаться строго на север, то рано или поздно попадется Желтая река, и тогда нужно будет идти вверх по течению до самого драконьего города. Карта им теперь все равно ничем не могла помочь, так что приходилось полагаться только на собственную смекалку.

Кристи чувствовал себя превосходно. Тяжелый ремонт уже забылся. Несмотря на свой преклонный возраст и некоторую склонность к полноте, Кристи был еще паровозом хоть куда.

Солнце поднималось все выше и выше. Из-за жары воздух так нагрелся, что даже стал немного дрожать. Лукас и Джим наглухо закрыли все окна. Правда, и в кабине из-за топки было довольно тепло, но все равно это не шло ни в какое сравнение с тем пеклом, которое было снаружи.

На пути им попадались останки диких животных — там мелькнет торчащий из-под песка череп, там побелевшие на ветру кости или чей-то скелет. Друзья задумчиво смотрели на это грустное зрелище.

Было, наверное, что-то около полудня, когда Лукас вдруг закричал:

— Вот так штука!

— Что случилось? — ошарашенно спросил Джим, очнувшись ото сна. От жары его разморило, и он уже даже слегка задремал.

— Кажется, мы сбились с пути, — ответил Лукас.

— Ты уверен?

— Посмотри направо! Горы до сих пор были от нас по правую руку. А теперь они совсем с другой стороны.

И действительно, все было так, как говорил Лукас. Справа виднелась бескрайняя пустыня, слева — Полосатые красно-белые горы.

Конечно, тут что-то было не в порядке, но что еще удивительнее — сами горы выглядели как-то подозрительно. Казалось, что они не стоят на земле, а вроде как парят над нею.

— Что это с ними? — спросил с тревогой Джим.

— Сам не знаю, — ответил Лукас, — но как бы там ни было, нам нужно развернуться.

Но не успел он это сказать, как горы и вовсе исчезли из виду. Теперь их не было ни слева, ни справа, нигде. Зато друзья явственно различали невдалеке берег моря с высоченными пальмами, которые раскачивались на ветру.

— Ничего себе дела, ты только посмотри! — пробормотал Лукас, совершенно уже сбитый с толку. — Ты что-нибудь понимаешь, Джим?

— Нет, — честно признался Джим.

— Веселенькое местечко, ничего не скажешь. Ну и влипли мы.

Джим обернулся, чтобы посмотреть, как там обстановка сзади. К своему необычайному изумлению, он обнаружил, что Полосатые красно-белые горы преспокойно стоят себе позади паровоза, только вот почему-то вверх тормашками! Они, так сказать, вырастали прямо из неба.

— Что-то тут неладно! — процедил сквозь зубы Лукас, не вынимая трубку изо рта.

— А что же нам делать? — робко спросил Джим. — Если так и дальше все тут будет кувыркаться, мы никогда не выберемся отсюда.

— Это ж черт знает что, а не пустыня. Самое разумное будет, наверное, ехать дальше, все прямо и прямо, до тех пор пока мы не выберемся из этой проклятой дыры.

И друзья поехали прямо. Только лучше от того не стало. Наоборот. Вокруг творилось что-то совершенно невообразимое. То вдруг огромные айсберги неторопливо проплыли по небу. Это выглядело совершенно дико и нелепо. Ведь на самом-то деле при такой жаре айсберги обязательно должны были растаять. Потом неизвестно откуда возникла Эйфелева башня, которой положено стоять в Париже, а не прогуливаться по неведомым пустыням. Слева как из-под земли вырос целый лагерь индейцев — посередине был разведен огромный костер, вокруг которого воины в головных уборах из перьев и с боевой раскраской на теле исполняли свои дикие воинственные пляски. Справа же почему-то возвышался Пекин с его золотыми крышами. Прошло какое-то время, и вдруг все исчезло таким же загадочным и непостижимым образом, как и появилось. Вокруг была только бескрайняя голая пустыня. Не прошло и нескольких минут, как на горизонте снова замаячили какие-то новые видения.

Лукас очень надеялся, что после полудня, когда солнце уже начнет клониться к закату, он сумеет как-нибудь определить, где север. Но не тут-то было. Солнце, как обезумевшее, скакало по небу, появляясь то слева, то справа, а то и сразу с двух сторон. Кажется, оно научилось размножаться. Мир попросту сошел с ума.

Под конец все видения настолько перемешались, что получилась полная ерунда. Ну куда это годится, если церковь вдруг оказывается вверх тормашками и где-то над нею повисает озеро, по которому мирно прогуливаются коровы, как будто это пастбище, а не гора.

— Да, такой кутерьмы я еще ни разу в жизни не видел! — озадаченно пробормотал Лукас, которого вся эта неразбериха даже немножко забавляла.

В этот момент в воздухе появилась ветряная мельница, умостившаяся на спинах двух белых слонов.

— Со стороны смотреть, так вроде как даже и весело. А подумаешь, что выбираться надо из этого дурдома, сразу же все веселье пропадает.

Теперь по небу пронесся гигантский парусник, из которого струился на землю мощный водопад.

— Я ничего не понимаю… — пробормотал Джим и потряс головой, надеясь избавиться таким образом от навязчивых картин. — Знаешь, мне это все здорово не нравится… Я хочу поскорее выбраться отсюда.

Прямо перед ними проскакала бешеным галопом половинка от чертова колеса, какое обыкновенно бывает на ярмарках и аттракционах. Эти полколеса неслись как угорелые, словно хотели догнать где-то в пустыне свою вторую половинку. Но так нигде и не смогли ее обнаружить.

 

— Я бы тоже не прочь поскорее отсюда выскочить, — признался Лукас, задумчиво почесывая за ухом. — Будем надеяться, что рано или поздно нам это удастся. Не век же нам болтаться в этой дурацкой пустыне. По моим подсчетам, за полдня мы сегодня отмахали добрых сто миль. Вот уж действительно глупо, что мы не взяли с собой компаса.

Некоторое время друзья молча ехали вперед, с любопытством наблюдая за разнообразными картинами, которые то появлялись, то исчезали. И только Лукас собрался было показать своему маленькому другу три солнца, которые одновременно появились на небе, как его прервал радостный крик Джима.

— Лукас! — заорал он что было сил. — Лукас, смотри! Ведь там… там… Медландия!

 

Действительно! Вдалеке показалась Медландия, окруженная со всех сторон морем. Отчетливо виднелись Медландские горы — одна побольше, другая поменьше, а между ними замок короля Альфонса Без Четверти Двенадцатого. В лучах солнца поблескивали извилистые рельсы, и все пять туннелей благополучно стояли на месте, и домик фрау Каакс. А у причала качался на волнах почтовый корабль.

— Скорее, — закричал Джим, потеряв голову от счастья, — скорее, Лукас! Поехали туда!

Но Кристи уже и сам сообразил, куда надо ехать, потому что, видимо, и он заметил знакомые очертания родной Медландии.

Они мчали на полной скорости. Медландия становилась все ближе и ближе. Вот им уже хорошо видно, как король выглянул в окошко. А внизу стоит фрау Каакс с письмом в руке, а рядом почтальон и господин Пиджакер. Все они выглядели очень грустными. Фрау Каакс все время вытирала глаза фартуком.

— Фрау Ка-а-акс! — закричал что было мочи Джим, который, забыв обо всякой жаре, открыл окошко и высунулся настолько, насколько позволял его малый рост. — Фрау Каакс, я здесь! Вы меня видите? Это я, Джим Пуговка! Я иду к вам!

Он кричал и махал так отчаянно, что, того и гляди, вывалился бы из окна, если бы Лукас не держал его за пуговицы на штанишках.

Когда до Медландии оставалось метров десять, не больше, все вдруг исчезло — так же загадочно, как и другие видения. И снова вокруг не было ничего, кроме унылой, раскаленной от солнца пустыни.

Джим глазам своим не верил. Но как ни крути, ни верти, а Медландии и след простыл. Две крупные слезинки скатились по черным щекам. Он ничего не мог с этим поделать.

Глаза Лукаса тоже подозрительно блестели, он поспешил раскурить свою трубку и спрятался за пеленою табачного дыма.

Молча они ехали дальше. Но на этом чудеса не кончились. Впереди их ждал еще один удивительный сюрприз. Нежданно-негаданно они увидели перед собою еще один паровоз, который как две капли воды был похож на Кристи. Ехал он параллельно, на расстоянии метров в сто. И скорость у него была точно такая же.

Не веря собственным глазам, Лукас высунулся в окошко, и на другом паровозе машинист тоже высунулся в окошко. Лукас помахал рукой, и другой машинист помахал в ответ.

— Нет, это уж совсем белиберда какая-то! — сказал Лукас. — Может, мы спим? И нам все это снится?

— Да нет, сна ни в одном глазу, — заверил его Джим.

— Ну ладно, давай все же попробуем разглядеть получше, что там такое, — решил Лукас.

Они развернулись и поехали прямо ко второму паровозу. Но в ту же минуту этот второй паровоз тоже развернулся и поехал им навстречу.

Кристи остановился первым. Другой локомотив тоже остановился. Лукас и Джим сошли вниз. Из другого локомотива тоже вышел машинист с маленьким черным мальчиком.

— Что бы это значило? — проговорил ошарашенный Лукас.

И вот они двинулись друг к другу — первый Лукас шел навстречу второму Лукасу, а первый Джим — навстречу второму Джиму. Лукасы и Джимы уже хотели пожать друг другу руки, как вдруг подул легкий ветерок и второй Лукас, второй Джим, второй Кристи стали таять на глазах, пока окончательно не растворились в воздухе, превратившись в ничто.

Джим, ничего не понимая, уставился круглыми от удивления глазами на то место, где только что стоял другой Джим.

В эту минуту он услышал, как Лукас присвистнул и радостно сказал:

— Теперь-то я понял, в чем тут дело! Ну конечно, как же я раньше не догадался!

— О чем? — спросил Джим.

— Ты слышал когда-нибудь о том, что такое фата-моргана, и о ее проделках?

— Нет, не слышал, — признался Джим. — А при чем тут какая-то фата какого-то Моргана? И вообще, зачем дяде фата?

— Да ни за чем, — рассмеялся Лукас, — свадебная фата здесь совершенно ни при чем. Пойдем-ка в кабину, там я тебе все объясню, а то тут можно поджариться.

Друзья снова забрались в кабину машиниста и тронулись в путь, а по дороге Лукас объяснил Джиму, что такое фата-моргана и почему она такая проказливая.

Все, кто бывал на аттракционах, знают, что такое зеркальная комната. Это особая комната, в которой все стенки сделаны из сплошных зеркал. Заходишь сюда и не знаешь, где отражение, а где реальность. Получается страшная путаница. Но на аттракционах это смешно, ведь в крайнем случае тебя всегда кто-нибудь выведет, если ты совсем запутаешься и не сумеешь выбраться из этого зеркального лабиринта. Другое дело, когда нечто подобное происходит в пустыне.

Фата-моргана, разумеется, не имеет никакого отношения к зеркалам. Сами подумайте, откуда в пустыне взяться такому количеству зеркал? Просто о зеркалах мы заговорили потому, что здесь происходит нечто похожее. Фата-моргана — это особое явление природы. Когда солнце нагревает песчаную поверхность, то воздух становится очень горячим. И чем сильнее светит солнце, тем горячее становится воздух. В конце концов он нагревается настолько, что начинает от жары колебаться. А если он совсем уж раскалится, то тогда он вдруг начинает отражать разнообразные картины, как какое-нибудь настоящее зеркало у нас в ванной комнате. Причем этот колеблющийся раскаленный воздух отражает не только те предметы, которые находятся поблизости, но и те, что расположены где-нибудь далеко-далеко — чем дальше, тем лучше. Тогда можно увидеть какие-нибудь вещи, которые удалены на много-много-много миль. Случается, например, что путешественники, чей путь пролегает через пустыню, ни с того ни с сего видят перед собой кафе, в окошке которого выставлена табличка:

 

СВЕЖИЙ ЛИМОНАД

Стакан — 10 пфеннигов

 

А когда они устремляются туда, чтобы утолить мучающую их жажду, перед самым их носом кафе растворяется в пространстве. Это совершенно сбивает с толку, отчего они, видимо, теряют дорогу.

Конечно, когда долго идешь по пустыне, то картины часто все перепутываются и получается невообразимая каша. Вроде той, которую видели наши друзья.

— И вот дошло до того, что мы столкнулись со своим собственным отражением, — сказал Лукас, заканчивая свое объяснение. — А когда подул ветер, то воздух сразу охладился и отражение исчезло.

Джим молча обдумывал сказанное, а потом восхищенно сказал:

— Наверное, нет на свете ничего такого, о чем бы ты не знал.

— Ну уж ты хватил, — рассмеялся Лукас. — Нет, есть много вещей, о которых я ничего не знаю. Например, я не знаю, что это там виднеется впереди.

Друзья стали напряженно вглядываться.

— По-моему, это какой-то след, — решил Джим.

— Точно, — откликнулся Лукас. — Похоже на след от колес.

— Если это, конечно, не проделки фаты, — озабоченно сказал Джим. — В такой пустыне никогда не знаешь, с чем имеешь дело — с природным явлением или с чем-нибудь еще.

Они подъехали поближе, но то, что они видели издалека, никуда не исчезло. Это были самые настоящие следы, следы от колес.

— Кажется, до нас тут кто-то уже побывал.

Лукас остановил Кристи, сошел вниз и стал пристально разглядывать следы.

— Вот те на! — сказал он наконец и почесал за ухом. — Здесь действительно кто-то уже побывал. И знаешь кто?

— Нет. А кто?

— Мы. Это след Кристи. Похоже, мы сделали здоровенный круг и вернулись к тому самому месту, откуда выехали утром.

— Ох, батюшки мои! — ужаснулся Джим. — Хорошо бы нам поскорее выбраться из этой жуткой пустыни!

— Хорошо-то хорошо, — согласился Лукас. — Но как?

Лукас огляделся по сторонам, пытаясь оценить обстановку.

Справа по небу несся паровоз, из трубы которого вылетали огромные пестрые мыльные пузыри. Слева возвышался старинный маяк. На его самой верхней площадке как раз пристроился кит, приготовившийся сделать стойку на голове. А сзади Лукас увидел универмаг, из окон и дверей которого во все стороны торчали разнообразные деревья. А прямо перед друзьями растянулись чередой телеграфные столбы с проводами, по которым неспешно прогуливалось целое семейство бегемотов.

Лукас посмотрел наверх. Три солнца аккуратно разместились на небосклоне. Поди разберись, какое из них настоящее.

Лукас потряс головой.

— Бесполезно, — буркнул он. — Надо подождать, пока фата-моргана угомонится, и дождаться захода солнца.

От страшной жары друзей разморило, и Лукас уже было задремал, когда Джим вдруг спросил:

— А почему у них такой грустный вид?

— У кого? — зевая, поинтересовался Лукас.

— У них у всех, — тихонько ответил Джим. — Ну, когда мы видели Медландию.

— Вполне возможно, что мы увидели их в тот самый момент, когда они получили наше письмо, — высказал свое мнение Лукас.

Джим тяжело вздохнул. Помолчав немножко, он серьезно спросил:

— Лукас, как ты думаешь, мы когда-нибудь еще увидим Медландию?

Лукас по-дружески обнял Джима и попытался утешить его:

— Я уверен, что в один прекрасный день мы непременно вернемся в Медландию, все втроем: ты, Кристи и я.

Джим посмотрел на Лукаса широко раскрытыми глазами.

— Ты правда так думаешь? — спросил он с надеждой в голосе.

— Могу даже тебе пообещать, что так оно и будет, — ответил Лукас.

У Джима сразу как-то отлегло от сердца, он повеселел, как будто они и впрямь уже отправляются домой. Он знал, что если уж Лукас даст слово, то он его никогда не нарушит.

— А как ты думаешь, это будет скоро? — решил уточнить Джим.

— Не знаю, может быть да, а может и нет, — уклончиво ответил Лукас. — Я точно не могу сказать. Просто у меня есть чувство, что это непременно произойдет.

Через некоторое время он добавил:

— Знаешь, попробуй-ка лучше заснуть. Вдруг нам придется ехать всю ночь, кто знает.

— Постараюсь, — ответил Джим, и уже через секунду он крепко спал.

Но Лукас не стал ложиться. Ему нужно было обдумать сложившееся положение, которое его очень тревожило. Раскуривая новую трубку, он выглянул в окошко и посмотрел на раскаленную пустыню под палящими лучами послеполуденного солнца. Тут он заметил, что грифы снова осмелели и подошли уже совсем близко. Они окружили Кристи плотным кольцом и терпеливо ждали, когда пробьет их час. Они явно были уверены в том, что путешественникам ни за что не выбраться из этой проклятой пустыни.

 

Глава шестнадцатая, в которой Джим Пуговка делает для себя важное открытие

 

Всякий, кому довелось побывать в пустыне, знает, какие там бывают закаты. Красотища неописуемая! Небо переливается невиданными красками — от ярко-ярко-оранжевого до нежно-розового, светло-зеленого и фиолетового.

Лукас и Джим сидели на крыше паровоза и болтали ногами. Они доели остатки съестных припасов и допили чай из золотого термоса.

— Ну вот, теперь у нас нет никаких запасов. Кто знает, когда еще мы раздобудем себе еды, — с тревогой в голосе сказал Лукас.

Жара немного спала. Откуда-то потянуло ветерком, который принес с собой прохладу. Миражи почти все исчезли, остались только самые упрямые, которые все никак не хотели растворяться и упорно продолжали висеть в воздухе. Но это уже были не серьезные миражи, а так себе, мелочевка. Дольше всех оставалась половинка велосипеда, на котором, скукожившись, сидел еж. Минут пятнадцать этот чудо-велосипед покрутился еще по пустыне, но одному, наверное, шалить было скучно, так что скоро и он скрылся из виду.

Теперь друзья могли быть более или менее уверены в том, что то солнце, которое они видят на горизонте, всамделишное солнце, а не очередной фокус фата-морганы. Ну а поскольку всякое нормальное солнце, как известно, заходит на западе, то Лукасу не стоило особого труда определить, где находится север и куда им теперь надо ехать. По его расчетам, нужно было двигаться так, чтобы заходящее солнце светило в левое окошко.

Когда они уже проделали часть пути и солнце уже вот-вот должно было скрыться за горизонтом, Джим вдруг обратил внимание на странное явление. Все время, пока они ехали, грифы не отставали от них и всей стаей летели следом, а тут вдруг ни с того ни с сего они как по команде резко повернули в другую сторону и улетели прочь. Казалось, что они куда-то очень торопятся. Джим поделился своим наблюдением с Лукасом.

— Может, они просто решили наконец отстать от нас, — высказал свое мнение Лукас, весьма довольный таким оборотом дела. Но не успел он закончить свою мысль, как Кристи вдруг отчаянно засвистел, будто испугался чего-то, потом сам по себе взял развернулся и помчался как угорелый в обратном направлении.

— Эй, Кристи! — закричал Лукас. — Что это за новости такие?!

Джим хотел было что-то сказать, но в этот момент он случайно обернулся, и слова застряли у него в горле.

— Там! — только и смог выдавить он из себя.

Лукас снова повернул паровоз на север. Но то, что открылось его взору, не шло ни в какое сравнение с тем, что он когда бы то ни было видел. Такого он еще не встречал в своей жизни.

 

На горизонте стоял огромный великан, настоящий гигант, рядом с которым Полосатые горы, которые как-никак маленькими не назовешь, казались просто жалкой кучкой спичечных коробков. Великан, очевидно, был уже в возрасте — судя по длинной седой бороде, доходящей ему до колен, почему-то заплетенной в толстую косу. Вероятно, так легче содержать ее в порядке. Ведь это немыслимо — каждый день расчесывать такие буйные заросли! На голове у великана красовалась старая соломенная шляпа. Интересно, где он откопал такую шляпищу? Могучее тело великана прикрывала потрепанная длинная рубаха, которая, наверное, была больше, чем самый большой парус в мире.

 

— Ой! — вырвалось у Джима. — Это все фата! Скорее бежим, Лукас! Может, он нас еще не заметил!

— Спокойствие, только спокойствие! — ответил Лукас и выпустил из трубки несколько колечек дыма. Он пристально всматривался в великана.

— Знаешь, мне кажется, в нем нет ничего страшного. Вот только что рост. А так он производит вполне приятное впечатление, — сказал Лукас спокойным голосом.

— Ч-т-т-то? — запинаясь, спросил Джим с нескрываемым ужасом.

— А что тут особенного? — продолжал рассуждать Лукас. — Эка невидаль, подумаешь! Ну и что из того, что человек немножко выше обычного? Так теперь его сразу в чудище записывать?!

— Да, но… а вдруг он все-таки из этих, из чудищ? — осторожно спросил Джим.

Теперь великан поднял руку, будто хотел помахать им, но потом опустил ее и как будто даже тяжело вздохнул. Правда, на таком расстоянии различить было трудно, тяжело он вздыхает или нет. Было удивительно тихо.

— Если бы он хотел нам сделать что-нибудь плохое, он бы давно это уже сделал, — сказал Лукас, не вынимая трубки изо рта. — По-моему, он довольно мирный. Интересно только, почему он не идет к нам? Может, он нас попросту боится?

— Ох, Лукас! — жалобно простонал Джим, у которого от страха зуб на зуб не попадал. — Мы пропали!

— Не думаю, — уверенным голосом возразил Лукас. — Может, наоборот, он нам даже подскажет, как выбраться из этой несчастной пустыни.

Джим онемел от ужаса. Он не знал, что и думать. Тут великан вдруг поднял руки и, сложив ладони рупором, прокричал удивительно тонким писклявым голоском:

— Подождите, незнакомцы, подождите! Я прошу вас, не уходите! Я не причиню вам зла!

У такого верзилы голос мог бы быть и пострашнее. А тут вместо громовых раскатов какое-то слабенькое чириканье. Интересно, почему?

— Мне кажется, — сказал Лукас, — это совершенно безобидный великан. Он мне даже чем-то нравится. Только вот с его голосом что-то не в порядке.

— А может, он просто притворяется! — заплетающимся от страха языком проговорил Джим. — Он, наверное, хочет заманить нас и сварить живьем. Я слышал об одном таком кровожадном великане. Точно, Лукас!

— Ты его боишься только потому, что он такой большой, — попытался урезонить друга Лукас. — Но это еще не повод. Он ведь не виноват, что вымахал таким огромным.

Теперь великан опустился на колени и, умоляюще протягивая руки, снова принялся уговаривать друзей не уходить:

— Ну я прошу вас, поверьте мне! Я ничего вам не сделаю, я хочу только поговорить с вами. Я так одинок, так страшно одинок! — Его тоненький голосок звучал очень жалобно.

— Бедняга, все-таки жаль его, — сказал Лукас. — Я сейчас помашу ему рукой, пусть знает, что у нас нет никаких дурных мыслей в голове.

С затаенным дыханием наблюдал Джим за тем, как Лукас высунулся из окошка, снял фуражку, как подобает вежливому человеку, и помахал носовым платком. Сейчас страшное чудовище набросится на них и сожрет со всеми потрохами!

Великан медленно поднялся. Вид у него был настолько растерянный, как будто он не знал, что же ему теперь делать.

— Означает ли это, что я могу подойти к вам? — спросил он своим жиденьким голоском.

— Конечно! — прокричал в ответ Лукас и приветливо помахал платком.

Великан сделал шаг, но потом в нерешительности остановился.

— Он нам не доверяет, — пробормотал Лукас.

С этими словами он, не долго думая, вылез из паровоза и твердым шагом направился к великану, знаками давая ему понять, что намерения у него самые дружественные.

Джим прямо обмер от страха, все потемнело у него перед глазами. Может быть, Лукаса хватил солнечный удар?

Как бы то ни было, он не мог бросить друга в беде, и поэтому, собравшись с духом, он тоже спустился вниз и побежал следом, хотя коленки у него при этом изрядно дрожали.

— Подожди, Лукас! — срывающимся голосом кричал он на ходу. — Я с тобой!

— Вот и отлично! — сказал Лукас, хлопнув его по плечу. — Так-то оно лучше. Бояться — последнее дело. У страха, как говорится, глаза велики. На самом-то деле все не так страшно.

Когда великан увидел, что мужчина с мальчиком слезли с паровоза и теперь направляются к нему с явно миролюбивыми намерениями, он понял — бояться ему действительно нечего, все будет хорошо. Его печальное лицо сразу просветлело.

— Друзья мои, — крикнул он, обращаясь к путешественникам, — я иду к вам навстречу!

И он тоже двинулся вперед. Друзья смотрели на шагающего великана и прямо глазам своим не верили. Такого они еще никогда не видели! У Джима прямо рот открылся от изумления, а глаза чуть не выскочили из орбит. Лукас буквально остолбенел и даже забыл про свою трубку, которая от этого быстро погасла.

По мере приближения великан с каждым шагом становился все меньше и меньше. Осталось пройти метров сто. С этого расстояния великан казался не выше обыкновенной колокольни. Потом он сравнялся по высоте с домом. А когда он наконец дошел до Кристи, оказалось, что он такого же роста, как Лукас, даже, пожалуй, на полголовы ниже. Перед друзьями стоял худощавый старичок с очень славным, добрым лицом.

— Добрый день! — поприветствовал он Лукаса и Джима и снял соломенную шляпу. — Я не знаю, как мне выразить свою признательность за то, что вы не убежали от меня. Сколько лет я мечтал о том, чтобы встретить какого-нибудь храбреца, который не испугался бы меня. Но никто не отваживался приблизиться ко мне. Я ведь только издалека кажусь таким ужасно большим. Ой, я ведь забыл представиться! Меня зовут Ка Лань Ча. Или просто господин Лань.

— Добрый день, господин Ка Лань Ча, — вежливо ответил Лукас и снял фуражку. — Меня зовут Лукас, машинист.

Лукас держался очень спокойно, так, словно он всю свою жизнь только и делал, что общался с великанами. Уж кто-кто, а Лукас умеет себя держать как надо в любой ситуации!

Тут и Джим, который до сих пор стоял столбом и, открыв рот, пялился на великана, вышел из оцепенения и представился новому знакомому:

— Джим Пуговка.

— Я необычайно рад познакомиться с вами, сказал господин Ка Лань Ча, обращаясь на этот раз к Джиму. — И особенно радует меня то обстоятельство, что, несмотря на свой юный возраст, вы, господин Пуговка, сумели проявить столько мужества и отваги. Вы оказали мне неоценимую услугу.

— Ой, да что вы… да я… на самом-то деле… — запинаясь, начал что-то лепетать Джим, покраснев до ушей, хотя из-за черной кожи это не бросилось в глаза.

Ему стало вдруг страшно стыдно, ведь на самом-то деле он не был никаким храбрецом. Про себя он решил, что впредь никого и ничего не будет бояться, прежде чем не посмотрит на этого «кого-то» или «что-то» вблизи. А то получится как с господином Ланем. Он дал себе слово никогда не забывать об этом.

— Знаете ли, — сказал господин Лань, обращаясь теперь к Лукасу, — я ведь на самом деле никакой не великан. Я, так сказать, мнимый великан. Но в этом-то и состоит мое несчастье. Вот отчего я так одинок.

— Господин Лань, не могли бы вы нам объяснить, что значит мнимый великан, — попросил Лукас. — Честно говоря, вы первый мнимый великан, которого мы видим в своей жизни.

— Конечно, я постараюсь вам все объяснить, — согласился господин Лань, — но не здесь. Позвольте мне, любезные друзья, пригласить вас ко мне в гости, в мою скромную хижину.

— А вы здесь живете? — удивился Лукас. — Прямо в пустыне?

— Да, прямо в пустыне, именуемой Край Света. Точнее, у оазиса.

— А что такое оазис? — осторожно спросил Джим. Он уже боялся всяких неожиданностей.

— Оазис, — объяснил господин Ка Лань Ча, — это родник или иной источник воды, расположенный в пустыне. Я провожу вас туда.

Но Лукас решил, что лучше будет проехать на паровозе. Ведь Кристи нужно заправить водой. А это можно сделать только у оазиса. Но господин Лань наотрез отказался залезать в паровоз. Друзьям пришлось довольно долго убеждать его в том, что Кристи совершенно безопасное существо и ездить на нем не страшно. В конце концов они уговорили его рискнуть.

Великан забрался в кабину, и паровоз покатил к оазису.