Ф. Гальтон и Д. Кеттел: экспериментальная психология для жизни

До того как англичанин Френсис Гальтон (1822-1911) обратился к психологической тематике, он, получив медицинское образование и став врачом-универсалом, путешествовал по Африке (написал об этом книгу "Искусство путешествий"), увлекался метеорологией (издал первую научную книгу о мировых погодных процессах). В 1859г. вышла книга его кузена Ч.Дарвина "О происхождении видов...", сыгравшая решающую роль в определении круга психологических интересов Гальтона. Конечно, Дарвин не был психологом или даже физиологом, он не был геологом, социологом, инженером; можно было бы перечислять много специальностей, к которым он не имел никакого отношения. Но дарвинизм стал на долгое время мировоззрением эпохи или по крайней мере главной компонентой образа мира для большинства ученых. Идея эволюции живого (Жан-Батист Ламарк, 1809г.) и неживого (геолог Чарлз Лайель) миров была оппозицией идее их божественного происхождения: в основе развития мира лежит не воля Бога, а внутренние, естественные движущие силы. К ним, согласно Дарвину, относятся:

■ изменчивость в целях приспособления организмов к среде;

■ наследуемость приобретенных признаков;

■ естественный отбор наиболее приспособленных особей;

■ борьба за существование (межвидовая и внутривидовая).

Я не случайно напоминаю об этих краеугольных камнях дарвиновской теории в связи с разговором о Гальтоне. Первый психологический труд Гальтона — "Наследственный гений" — вышел в свет в 1869г. Дарвиновская наследуемость приобретенных признаков в животном мире превратилась у Гальтона в наследуемость признаков гениальности в мире человеческом. Подобный скачок из одного мира в другой будут впоследствии совершать многие другие психологи, особенно американские. Его можно объяснить эффектом генерализации все той же дарвиновской идеи эволюционного происхождения видов путем наследования особо благоприятных для выживания, выдающихся свойств. В такой генерализации далеко не всегда можно обнаружить логическую последовательность мышления; скорее это свободная игра воображения, которое становится творческим в постлогическом периоде развития интеллекта.

Но Гальтон не просто высказал идею наследования гениальности. Он "обосновал" ее с помощью статистики, позволившей в массе известных всем фактов выделить определенную закономерность. Собрав многочисленные биографические данные знаменитых ученых и врачей, он показал, что выдающиеся люди с большей вероятностью имеют выдающихся сыновей, чем люди со средними способностями. Если взять выборку детей только одаренных родителей и сравнить ее со случайной выборкой, то в первом случае знаменитых мужчин станет впоследствии больше, чем во втором.

Но для того чтобы создавать такие выборки, нужно, во-первых иметь критерии одаренности, и, во-вторых, уметь отличать одаренного человека от посредственности. В связи с этим Гальтон предложил разработать специальные интеллектуальные тесты по выявлению одаренных людей. Тестирование на гениальность у Гальтона имело еще один, как потом оказалось не безобидный смысл. Гальтон полагал, что, отбирая "качественные личности" и создавая из них семьи, можно со временем создать новую высокоодаренную человеческую расу. Такого рода искусственная селекция была названа им евгеникой. Я не буду останавливаться на критике евгеники; она общеизвестна, а вы познакомитесь с ней в курсе истории психологии.

Гальтон продолжал работы по применению статистических методов и безотносительно к евгенике. Так, он обнаружил, что разброс отметок, полученных на университетских экзаменах, подчиняется закону нормального распределения. Вообще, он считал, что многие человеческие свойства могут быть описаны двумя основными параметрами: средней оценкой распределения (математическим ожиданием) и диапазоном разброса вокруг средней оценки (стандартным отклонением).

Движимый своей центральной идеей наследования психических свойств, Гальтон сделал очень важное открытие о существовании корреляции. Первое упоминание о ней появилось в 1888г. Например, он установил, что сыновья очень высоких людей в среднем ниже своих отцов, а сыновья низкорослых мужчин оказываются выше своих отцов. Впоследствии студент Гальтона — Карл Пирсон вывел формулу коэффициента корреляции, которая используется и в наше время.

Теперь возвратимся к мысли Гальтона о тестировании. Следует особо отметить, что эта мысль появилась в связи с разработкой идеи наследования психических свойств. Тестирование не было для Гальтона самоцелью, как это сейчас характерно для нашего времени в нашей стране. Да и тесты эти были совсем не похожи на современные ни по букве, ни по духу. Гальтон разделял сенсуализм английского философа Джона Локка (1632-1704) в понимании истоков человеческого разума: знания даются нам в ощущениях. Отсюда Гальтон заключал, что уровень интеллекта человека прямо зависит от уровня его сенсорного функционирования:

"...у наиболее одаренных индивидуумов появляются более тонкие ощущения. Тот факт, что умственно отсталые люди нередко имеют неразвитые чувства, повидимому, подтверждает эту мысль". (Цит. по Шульцы, "История...", с.159).

Поэтому тесты Гальтона — это своеобразные психофизические пробы различных видов чувствительности. Именно пробы, то есть разовые и быстрые измерения, проведенные на большом количестве людей, а не длительные и утомительные опыты фехнеровского типа. При этом Гальтона интересовало не что-то едва заметное или едва слышимое и вообще едва уловимое, а максимально возможное для данного индивида. Потому что у него цель была великая: определить диапазон человеческих возможностей населения Великобритании, чтобы оценить интеллектуальный потенциал нации!

Гальтон изобрел множество устройств для быстрого и точного измерения сенсорики у большого количества людей; среди них — гальтоновский свисток, фотометр, калиброванный маятник для измерения времени реакции, набор бутылочек с различными веществами для оценки обоняния, динамометр, спирометр и т.п. В антропометрической лаборатории Гальтона с помощью этих и других приборов определялся рост, объем легких, предельное усилие различных мышц, частота дыхания, острота зрения и слуха, точность цветового восприятия. Чем выше были все эти показатели, тем выше оценивался интеллект.

Со временем произошел разрыв между сенсорикой и интеллектом; более того, для нашего времени характерен противоположный вектор их движения: развитие интеллекта (по крайней мере, социально востребованного) часто сопровождается инволюцией чувственной сферы. Это привело к созданию новых, довольно хитроумных и изощренных тестов, нисколько не похожих на гальтоновские. Тем не менее, как показали специальные исследования группы американских психологов, имеется существенная корреляция между результатами тестирования, полученными в прошлом и нынешнем веке. При таком положении дел невольно приходит мысль о целесообразности дальнейшего тестирования...

Важнейшим свойством интеллекта, как принято было считать в то время, является ассоциирование идей. Чувственный опыт содержит отдельные ощущения; объединение или ассоциация чувственных данных — функция разума. И здесь Гальтон оставил свой след. Для изучения ассоциаций он разработал словесно-ассоциативный тест: в ответ на предъявленное слово человек должен быстро ответить пришедшим на ум другим словом или несколькими словами. Гальтон измерял время ассоциативной реакции и анализировал их содержание. Его поразили два твердо установленных факта: 1) при повторном тестировании с одними тем же набором слов имеется тенденция отвечать на одно и то же слово одинаковой ассоциацией; 2)большая часть ассоциаций относилась к событиям далекого детства. Поскольку все ассоциации следовали почти сразу же после предъявленного слова, Гальтон заключил, что существует какой-то очень глубокий слой умственных операций, который лежит за пределами сознания.

И, наконец, еще одна сфера интересов Гальтона — это психические образы. Здесь Гальтон впервые применил метод опросников. Испытуемым нужно было вспомнить какой-нибудь случай и вызвать в памяти его образ. Затем путем ответа на вопросы экспериментатора испытуемый составлял описание образа: был ли он смутным или отчетливым, светлым или мрачным, цветным или черно-белым и т.д. Оказалось, что у многих ученых друзей Гальтона не возникало никаких образов! В более широком обследовании, проведенном среди различных слоев населения, были обнаружены значительные индивидуальные различия в содержании образов, степени их абстрактности, интенсивности и т.д. Проводя статистическую обработку полученных данных, Гальтон установил, что они также подчиняются закону нормального распределения. На материале психических образов он еще раз продемонстрировал роль наследственности: оказалось, что близкие образы с большей вероятностью появляются у единокровных братьев и сестер, чем у людей, не связанных родственными узами.

Итак, благодаря Гальтону, в экспериментальной психологии появились новые разделы, новые методы и новые приборы. Вместе с тем изменилось и само содержание эксперимента. Во-первых, он приобрел более жизненную, практическую ориентацию, перестав быть инструментом кабинетных психологов. Во-вторых, гальтоновский эксперимент направлен не столько на установление причинно-следственных связей между элементами исследуемой структуры (или, выражаясь современными терминами, закономерных отношений между зависимыми и независимыми переменными), сколько на выявление гипотетических фактов и явлений "второго порядка", которые обнаруживаются путем статистической обработки диагностических данных; другими словами, — это поиск фактов, а не законов,

эмпирический, а не теоретически обоснованный эксперимент.

Практику тестирования продолжил ученик Вундта и горячий поклонник Гальтона — Джеймс МакКин Кеттел (1860-1944). Движимый практическими интересами и высокоразвитым познавательным инстинктом, Кеттел провел массу исследований человеческих способностей в духе гальтоновских тестов с целью выявления индивидуальных различий (в то время это была нетрадиционная тема). Именно он ввел понятие умственных тестов. Правда, однажды Д.Кеттел обнаружил очень важный факт, поставивший под большое сомнение достоверность тестовых показателей и саму практику тестирования. Собрав огромное количество данных по тестированию умственных способностей студентов, он сравнил их с академической успеваемостью этих же студентов и пришел к неутешительному выводу: корреляция оказалась крайне низкой. Но это нисколько не обескуражило американцев, всегда предпочитавших практическую пользу научному обоснованию.

Идея измерения человеческих способностей была изначально мотивирована не только чисто познавательным интересом, но и своей потенциальной практической важностью. В начале XX в. возникли очень благоприятные возможности для развития этой идеи прежде всего в плане ее практических приложений. Быстро развивалась и усложнялась техника, применяемая на проиэводстве; ее эксплуатация требовала высококвалифицированной рабочей силы. Потенциальных рабочих нужно было не только обучать и тренировать, но и отбирать по признаку профессиональной пригодности. В условиях роста избытка рабочей силы профотбор служил для предпринимателей удобным средством выбора наилучшего из кандидатов на вакантную должность. Чрезвычайно актуальная и острая социальная потребность в соответствующих психологических знаниях в то время могла быть удовлетворена (да и то не в полоной мере) только путем внедрения практики тестирования. Ее несовершенство, даже если оно осознавалось, не очень пугало деловых людей, руководствовавшихся принципом: лучше иметь синицу в руках, чем журавля в небе. Поэтому тестирование стало составной частью бизнеса. Разрабатывались все новые и новые тесты, создавались психологические консультирующие организации, быстро росла армия тестологов, финансировались фундаментальные исследования.

В 1888г. Д.Кеттел впервые встретился с Ф.Гальтоном. В их мировоззрении было много общего, и оба были изобретателями. Занимаясь вначале измерениями времени реакции, Д.Кеттел усовершенствовал хроноскоп и схему управления им, сконструировал губной и голосовой ключи. С помощью губного ключа можно было останавливать отсчет времени на хроноскопе непосредственно перед началом речевого ответа испытуемого, а голосовой ключ останавливал отсчет при произнесении испытуемым первого звука. Д.Кеттел модифицировал вундтовскую методику измерения времени реакции, сделав ее более объективной. Для этого, в соответствии с правилами статистики, он отбрасывал из первичных данных экстремальные значения, которые до этого безосновательно рассматривались как отключения внимания. На основании полученных им данных Д.Кеттел составил таблицы "времени восприятия" (perception-time) и "волевого времени" (will-time) для разных стимулов — монохроматических и цветных световых вспышек, букв, картинок и слов. Он разработал новый психофизический метод, в котором сенсорное различение измерялось через величину, обратную времени реакции.

В 1892г. вышла монография Д.Кеттела "О восприятии малых различий", которую он подготовил совместно с философом Фуллертоном (G.S.Fullerton), увлекавшимся экспериментальной психологией. Здесь Д.Кеттел обосновывает свое понимание явления, которое в традиционной психофизической процедуре измерения дифференциальных порогов обозначалось как "едва заметное различие". С ортодоксальной точки зрения, оно рассматривалось как некоторая критическая разница между стимулами, меньше которой испытуемый чаще всего не может воспринять; чувствительность измеряется величиной, обратной едва заметному различию. Согласно же Д.Кеттелу, испытуемый пытается уловить каждое различие, но не может этого сделать, когда оно слишком мало. Поэтому более адекватной мерой чувствительности в этом случае является величина средней ошибки, а не величина едва заметного различия. Эти величины взаимосвязаны, и Фехнер пользовался обеими. Но смысл их разный.

Д.Кеттел пересмотрел и некоторые другие "незыблемые" положения фехнеровской психофизики. Он критиковал метод минимальных изменений, полагая, что категория ответов "равно", применяемая к определенному диапазону стимулов, зависит только от интроспекции и на практике вносит очень большую вариабельность в результаты измерений. Он отдавал предпочтение методу постоянных стимулов, основанному на нормальном законе распределения ошибок. В этом фехнеровском методе также используется категория "равно", но Д.Кеттел компенсировал этот источник ошибок, распределяя ответы "равно" поровну между ответами двух других категорий ("больше" и "меньше"). Вообще, Д.Кеттел критически относился к фехнеровской психофизике за ее, как это ни парадоксально звучит, субъективность; он имел в виду то, что в своих ответах испытуемые опираются на интроспекцию. По этой же причине он не соглашался с тем смыслом, который Титченер вкладывал в понятие "ошибка стимула". Д.Кеттел заявлял, что испытуемый оценивает стимулы, а не ощущения; поэтому проблема звключается в точности оценочных суждений, которую можно измерить, применяя закон распределения ошибок наблюдения.

С именем Д.Кеттела связано значительное расширение сферы практического применения психологических знаний. Можно привести в качестве примера использование его данных о времени восприятия и читаемости букв, знаков, слов и предложений. Разработав метод упорядочивания качеств (прототип современного метода ранжирования) для оценки восприятия ахроматического цвета (испытуемый должен был упорядочить различные оттенки серого цвета, расположив их в поряд-ке возрастания от наименее к наиболее серому), он применил его для определения того, кто из ученых и в какой степени является выдающимся (см. справочник "Ученые Америки"). Д.Кеттел действительно многое сделал для того, чтобы заявить: "Настало время, когда ученые могут применять научные методы для выяснения обстоятельств, мешающих или способствующих продвижению науки".