Политическая философия Мартина Лютера и ее практические последствия.

Согласно Максу Веберу, лютеранская проповедь не только дала толчок Реформации, но послужила поворотным моментом в зарождении капитализма и определила дух Нового Времени.

В историю немецкой общественной мысли, Лютер вошёл и как деятель культуры — как реформатор образования, языка, музыки. В 2003 году по результатам опросов общественного мнения Лютер стал вторым великим немцем в истории Германии. Он не только испытал на себе влияние культуры Возрождения, но в интересах борьбы с «папистами» стремился использовать народную культуру и многое сделал для её развития. Большое значение имел выполненный Лютером перевод на немецкий язык Библии (1522—1542), в котором ему удалось утвердить нормы общенемецкого национального языка.

Мартин Лютер постоянно делал больше того, что затевал и желал. Он намеревался преодолеть кризис «вселенской церкви», а на деле способствовал отпадению от нее целых земель и стран. Он подымал мирские сословия на борьбу с папским церковным феодализмом, а на деле дал долгосрочные стимулы народному протесту против светских феодальных верхов. Он думал об упрочении протестантской церковной культуры, но немало споспешествовал развитию культуры мирской. Новые направления в литературе, поэзии, живописи, филологии, правоведении были обязаны ему ничуть не меньше, чем гуманистам, которые сознательно пеклись о «расцвете наук и искусств».

По своей исторической сущности реформационное движение является ранней формой буржуазной революции. Оно начинается как движение за реформацию церкви, вызванное лютеровскими тезисами 1517 г., охватывает все более широкое народные слои, принимает их проблемы, требования, выходит, таким образом, далеко за пределы церковной сферы и становиться движением за церковное, социальное и экономическое преобразование общества; оно дифференцируется и радикализируется и нападает в Крестьянской войне со всей силой на твердыни феодального господства.

Участие Лютера в этом движении значительно, хотя и ограничено. В том виде, которое оно приняло в своем развитии, он не хотел и не создавал революционного движения, однако в ситуации общественного кризиса он непременно дал к этому импульс: он совершил революцию в теологии. Революционность теологии его состояла в том, что в принципе отрицала право установленных авторитетов феодального общества принимать решения в вопросах веры о состоянии совести. Он хотел распространить свои идеи словом и пером и таким образом содействовать Реформации, но предостерегал от восстания.

Историческая заслуга Мартина Лютера состоит в том, что со своими 95 Тезисами он положил начало Реформации и раннебуржуазной революции, отказался отречься, показав, таким образом, упадок власти папской церкви, и защищал теологические подступы к идеологии буржуазной эмансипации; он теологически обосновал секуляризацию церковного имущества и тем самым легитимировал сдвиг в имущественных отношений в пользу бюргерства и дворянства; учением об оправдании только верой, о священстве всех верующих, и обоснованием обширного принципа он создал реформационную идеологию, соответствовавшую интересам бюргерства, гуманистической интеллигенции, низшего духовенства, части дворянства и некоторых князей; переводом Библии на немецкий язык он дал народному движению мощное идеологическое оружие и способствовал развитию единого немецкого литературного языка; развитию образования в особенности образования новых школ и университетов, обеспечения бедных и трудовому этносу он дал длительно действующие импульсы.

Он отвергал также народное восстание против светского феодализма и в Крестьянской войне противостоял восставшему народу. После поражения крестьян его историческая функция свелась к идеологической защите умеренной буржуазной реформы и ее союза с князьями. Однако согласие с князьями способствует и созданию барьеров против восстановления власти католической церкви, служит базисом для обеспечения дальнейшего развития Реформации в рамках Европы и тем самым нового развития борьбы за буржуазную эмансипацию.

Немецкая реформация оказала глубокое и длительное воздействие на многие европейские государства. Уже при жизни Лютера его идеи распространились в Швейцарии, Франции и Нидерландах, проникли в Данию, Норвегию, Швецию, Финляндию, Шотландию и Англию, видоизменяясь сообразно общественным условиям этих стран. Лютер оказался посредником между локальными реформациями Джона Уиклифа и Яна Гуса и общеевропейским протестантским движением, способствовавшим становлению буржуазных отношений и институтов.

Успешным продолжением лютеровских начинаний явилась швейцарская реформация Жана Кальвина, который, как говорил Ф. Энгельс, «с чисто французской остротой выдвинул… на первый план буржуазный характер реформации, придав церкви республиканский, демократический вид». Кальвинистская (затем — пуританская) идеология была главным духовным оружием Нидерландской революции и «доставила идеологический костюм для второго акта буржуазной революции, происходившего в Англии». «Неистребимость протестантской ереси соответствовала непобедимости поднимающегося бюргерства».

Воздействие лютеровской реформации сказалось и за пределами протестантского движения: в Италии она стимулировала таких оригинальных мыслителей, как Джиарджино Биандрама, Маттео Грибальди и Фаусто Социни, в Испании — Мигеля Сервета, во Франции — выдающихся представителей янсенизма.

Но дело не только в этом. Лютеровская «ересь» несла в себе такое содержание, которое могло получить последовательное развитие лишь за пределами религиозной идеологии. Многие парадоксы нашли свое разрешение только в просветительских учениях, для которых само средневековое противопоставление «ортодоксии и ереси» уже утратило значение. Из реформаторского требования «нестесненной веры» развился принцип интеллектуальной и нравственной свободы; из противоречий нового церковного идеала — идеал правового государства. В горниле Реформации (уже не только немецкой, но и европейской) выковывались исходные установки раннебуржуазного правосознания, новый взгляд на мирское призвание индивида и новая деловая этика, созвучная нарождающемуся капиталистическому предпринимательству. Отчетливое теоретическое выражение они получили в совсем не религиозных сочинениях Джона Локка, Бенжамена Франклина и Адама Смита.

Надконфессиональное и мирское значение Реформации особенно важно подчеркнуть в противовес лютеранам-церковникам, которые издавна пытались представить себя в качестве единственных полноправных преемников лютеровских идей. За свою долгую историю лютеранская церковь, несомненно, проделала огромную работу по собиранию, толкованию и осмыслению духовного наследия реформатора. Но она же прославилась удивительной невосприимчивостью к самым смелым и плодотворным из его начинаний.

Во второй трети XVI века, защищаясь от торжествующей контрреформации, лютеранство выработало собственную догматику и подверглось казенному библицистскому окостенению. В XVII–XVIII веках живое содержание лютеровского учения отстаивалось пиетизмом в борьбе с официально-церковной «книжной верой». Именно пиетистам, а не лютеранам-ортодоксам принадлежала заслуга распространения идей терпимости и зарождающихся просветительских установок. Будучи наиболее ранним и наиболее «архаичным» из протестантских исповеданий, лютеранство в середине XIX века оказалось одним из активных противников буржуазно-демократических преобразований. Оно отвергало требование отделения церкви от государства и выступало в защиту пресловутого «альянса трона и алтаря», продержавшегося в Германии вплоть до ноябрьской революции 1918 года. Оно сохранило верность консервативному предрассудку, а не ищущему разуму Лютера.

Знаменательнейшим явлением в истории освоения духовного наследия реформатора было то, что в конце XVIII — первой трети XIX века видные деятели немецкой культуры Кант и Фихте, Шиллер и Гёте вынуждены были спасать Лютера от убогих толкований лютеранских попов. «Великий непонятый человек! — восклицал Лессинг. — Хуже всего поняли тебя те упрямые тупицы, которые с твоими туфлями в руках тащатся по проложенной тобою дороге и хотя кричат, однако полны равнодушия. Ты освободил нас от ига традиции; кто освободит нас от невыносимого ига Буквы!»

Лютер, отмечал Маркс, — это религиозный мыслитель, «бесконечно превосходящий всех протестантских догматиков, вместе взятых».

Напомним и еще одно важное обстоятельство. Германия — родина Реформации, но одновременно и страна, которая поначалу Реформации не вместила. Новаторское содержание лютеровского учения в XVI–XVII столетиях отстаивалось прежде всего за пределами Германии. Француз Кальвин или шотландец Нокс имели гораздо больше оснований именовать себя «продолжателями дела Лютера», чем современные им немецкие эпигоны лютеранства. Глубокое и живое понимание наследия реформатора развивается в Германии лишь к концу XVIII века, лишь под воздействием английской, американской и французской революций.

Таким образом, понятие профессионального призвания сохранило у Лютера свой традиционалистский характер. Профессиональное призвание есть то, что человек должен принять как веление Господне, с чем он должен «мириться»; этот оттенок преобладает у Лютера, хотя в его учении есть и другая идея, согласно которой профессиональная деятельность является задачей, поставленной перед человеком Богом, притом главной задачей. По мере развития ортодоксального лютеранства эта черта проступает все резче. Таким образом, этический вклад лютеранства носил прежде всего негативный характер: отрицание превосходства аскетического долга над мирскими обязанностями, сочетавшееся с проповедью послушания властям и примирением со своим местом в мире.

Согласно Веберу, протестантская этика по теологическим соображениям обосновывает ранее неизвестную этику труда и новую рациональную жизненную установку. Более того, такие этика и рациональная установка даже рассматриваются по религиозным причинам в качестве морально обязательных. Именно это и сделало возможным дух капитализма. Согласно Веберу, решающими здесь являются практически-психологические следствия теологических доктрин Реформации. Так как систематическая работа приобрела религиозное значение для протестантов и кальвинистов, то она стала для них «призванием». В итоге были разрушены запреты, которые ранее в традиционном обществе сковывали усилия человека по поиску прибыли. Экономический успех индивида стал интерпретироваться как знак его принадлежности к «избранным». Отрицательное отношение к «плоти» и всем «чувствам» ограничивало потребление и вело к накоплению капитала. Таким образом, протестантизм создал то, что Вебер называет «мирской аскезой» (innerweltliche Askese). Мирская аскеза порождает новую структуру личности. Мы имеем внутреннюю рационализацию личности, которая ориентирует ее на труд и систематический самоконтроль. На следующем этапе внутренняя рационализация поддерживается внешней рационализацией экономической жизни.

В течение этого процесса действующие агенты не обязательно осознают, что закладывают внутреннюю или интеллектуальную основу буржуазного образа жизни и, следовательно, современного капитализма. Вебер не утверждает, что в намерения Лютера и Кальвина входило создание интеллектуальных условий для возникновения капитализма. Не развивалась с этой целью и капиталистическая этика. Вебер говорит, что появление на Западе капитализма было непреднамеренным результатом этико-религиозных способов действия, разработанных в протестантских сектах. Буржуазный образ жизни и капиталистический дух возникают как бы за спиной действующего агента.

Взгляды Мартина Лютера сыграли ведущую роль в формировании идеологии Реформации и зарождении протестантизма. Однако сторонники Реформации изначально не были согласны между собой по многим принципиальным вопросам, что вскоре привело к возникновению множества самостоятельных протестантских течений. Последователи Лютера образовали Лютеранскую Церковь.

Лютеранство является доминирующим вероисповеданием в Швеции, Дании, Норвегии, Финляндии и Эстонии а также на Севере Германии и Латвии. В настоящее время в мире существуют 192 Лютеранских Церкви, к которым принадлежит около 75 млн. человек. В 1947 г. был образован Всемирный Лютеранский Союз. Его поддерживают около 50 млн. человек.

В России первая лютеранская община возникла в конце XVI века в Москве, в Немецкой слободе. Русские власти терпимо относились к лютеранам (в отличие от католиков), им даже было разрешено строить церкви. С восшествием на Российский престол Петра I, число лютеран в России значительно возросло. В период царствования Екатерины II в Российскую империю переселились многочисленные немецкие колонисты, многие из которых были лютеранами. В начале ХХ в. на территории империи было около 200 лютеранских общин, объединявших более миллиона верующих. С приходом советской власти многие церковнослужители Лютеранской Церкви и рядовые прихожане были репрессированы. Большинство церквей было закрыто. В СССР были образованы три независимые лютеранские консистории: в Эстонии, Латвии и Литве. В 1985 г. в Советском Союзе насчитывалось 580 лютеранских общин, в 1991 г. – 657.

Сегодня в России существуют три самостоятельные Лютеранские Церкви: Евангелическо-Лютеранская Церковь (создана в 1832 г., восстановлена в 1991 г.), Евангелическо-Лютеранская Церковь Ингрии (создана в XVII в., восстановлена в 1970 г.), Единая Евангелическо-Лютеранская Церковь России (создана в 1711 г, восстановлена в 1991 г.).