Неудовлетворительность метода Рикардо

Сторонники той концепции, о которой мы говорили во введении, полагают, что диалектик и метафизик оперируют одинаковыми приемами мышления. Если бы этим хотели сказать, что диалектик, как и метафизик, пользуется приемами формальной логики, то спорить было бы бессмысленно. Но они имеют в виду большее: отрицают от факт, что раскрытие диалектики всякого предмета необходимым образом связано с рождением приемов, которых нет и быть не может у метафизика, раз он отрицает и, значит, не раскрывает диалектики предмета.

Проиллюстрируем на примере Рикардо, что если метафизический взгляд на мир исключает приемы диалектики, то отрицание последних и абсолютизация приемов формальной логики имеет необходимым следствием метафизику в фактическом исследовании предмета. Это две стороны одной медали.

Научное исследование органического целого начинается с исследования его внутреннего строения. Рикардо фактически приступил к решению этой задачи[7]. Рассмотрим в связи с этим три момента: способ понимания чувственно отражаемых явлений, как таковых, объяснение их зависимости и способ перехода от одних явлений к другим.

Первый вопрос рассмотрим на примере понятия о стоимости. Впервые стоимость была зафиксирована в мышлении на основе наблюдения проявления ее в чувственно осязаемой форме меновых отношений, — как способность полезностей обмениваться. При этом безразлично, считает абстрагирующая голова данное явление вечным или исторически возникшим, лишь бы единичные факты данного явления (факты обмена) были налицо и появилась потребность зафиксировать их в категории. Но это безразличие преходяще.

Что из себя представляет меновая стоимость как свойство товара, рассматриваемая отвлеченно от обмена? Единственно, что можно пока сказать, следующее: это — способность, “сила приобретать другие блага”[8]. Хотя здесь меновая стоимость и рассматривается как заключенное в самом товаре свойство (это — прогресс сравнительно с меркантилистами), вопрос о том, что из себя это свойство представляет или в чем источник этой “силы”, остается открытым.

Оставим историческую форму вставшей проблемы (поиски меры или правила, регулирующего пропорции обмена) и возьмем готовый результат у Рикардо: источником “силы приобретать другие блага” является труд, затрата труда. То есть Рикардо в меновой стоимости обнаружил стоимость (“абсолютную стоимость в отличие от “относительной”). Как теперь в мысли выступает особое явление — товар? Затрата труда есть свойство продуктов труда всех эпох, а не особенное свойство товара. Хотя исследовалось особое явление, отличие которого заметно наглядно, служило исходным пунктом, однако в мышлении о нем особенность его исчезла и осталось общее. Именно в этом, а не в словах о “вечности” и “неизменности” (их-то меньше всего в произведениях Рикардо) проявляется метафизика Рикардо.

Такой результат есть следствие того, что исследуя особое явление, Рикардо не исследовал особенностей образующего его источника, — не исследовал того, почему труд становится источником стоимости, особенностей создающего стоимость труда. В конечном итоге — неисторический подход к товару. Уже здесь можно заметить, что исторический подход означает особую зависимость в самом процессе понимания: надо рассмотреть труд, поскольку он создает стоимость, т.е. в зависимости от обмена. Отрицание ее равно отрицанию диалектики, и никакие разговоры о том, что исследуемое явление возникло исторически, дела не меняют.

Еще более это заметно в следующей проблеме: в стоимости воплощается труд вообще. Как понимать это воплощение? Формальная логика твердо знает: нет общего вне отдельного, “труд вообще” есть абстракция от эмпирических видов труда. Так что же абстракция труда создает стоимость? Но ясно, что не абстракция, а сам труд воплощается в стоимости. Как? В теле товара не обнаружишь ничего, что соответствовало бы категории “стоимость”; полезный труд производит в предмете видимые изменения, но труд вообще не образует никакого ощутимого свойства товарного тела[9]. И вместе с тем, стоимость — реальное, внутреннее присущее товару свойство. Вот проблема, на которую можно обрушить весь арсенал приемов формальной логики, — сравнивать, отвлекать сходное, строить силлогизмы, “таблицы инстанций” и т.п. и до второго пришествия оставаться с проблемой.

Проблему стоимости, как она встала до Маркса, можно еще сформулировать так: стоимость не существует вне обмена, не обмениваемый продукт не есть товар и стоимости не имеет, с другой стороны, стоимость, как кристаллизация затраты труда или труда вообще, существует в товаре до обмена, в обмене товар лишь реализует свою стоимость. Подобные антиномии — обычное явление в науке. Они свидетельствуют о развитии науки, а не о нарушении законов формальной логики. Применение же закона исключенного третьего в данном случае будет означать путаницу и устранение от проблемы.

Способ объяснения связей (причинных зависимостей явлений) рассмотрим на примере объяснения причины падения нормы прибыли. Чтобы зафиксировать в мысли связь различных явлений, необходимо зафиксировать в категориях сами эти явления и выработать категории, соответствующие данному типу связи. Например, чтобы высказать суждение: “с понижением процента стоимость земли возрастает”, требуется знать о проценте, стоимости земли и об обратной зависимости величин. Формальная логика дает приемы выявления таких связей —“индуктивные методы”.

“Индуктивные методы” по своему существу предполагают, что явления, причинную связь которых надо установить, известны независимо от этой задачи; цель умозаключения состоит в том, чтобы выявить, что именно такое-то есть причина другого (изменение или появление одного — причина изменения или появления другого). Способ же решения задачи заключается в сравнении различных случаев и в отвлечении от массы обстоятельств в сложном сцеплении связей.

Когда какое-либо явление обусловлено в своем возникновении или изменении массой обстоятельств, связанных между собой так, что ни одно по отдельности не есть причина появления или такого-то изменения его, индуктивные методы неприменимы. В чем, например, причина изменения нормы прибыли? Сравнивать различные капиталы, значит отвлечься от самого факта изменения нормы прибыли и, следовательно, причины его, ибо причина изменения действует через совокупностную связь массы отдельных капиталов. Здесь можно иногда и приблизительно выявить, почему у данного капиталиста в такой-то момент понизилась норма прибыли или повысилась, но ни в коем случае — если это изменение является всеобщим.

Экономисты, при всем их почтении к “индуктивным методам”, вынуждены были обратиться к умозаключениям, дающим необходимый вывод. Вот как Рикардо доказывает причину падения нормы прибыли. Чисто эмпирически был замечен факт связи падения нормы прибыли с ростом ренты. Рикардо стремится доказать, что здесь имеет место причинная зависимость. Мы не будем указывать здесь ошибок Рикардо в понимании прибыли и ренты, не будем указывать симпатий, которые побудили Рикардо одно объявить причиной другого. Важен сам характер рассуждения.

Часть рабочего дня рабочий, с точки зрения Рикардо, воспроизводит зарплату, другую — создает прибыль, за вычетом того, что Маркс называет постоянным капиталом. Утверждение бесспорное.

Если отвлечься от ряда обстоятельств, принять их постоянными, например, данным принять капитал и рабочий день, то падение нормы прибыли есть следствие увеличения части рабочего дня, идущего на зарплату. Без отвлечения от всех прочих обстоятельств умозаключение невозможно. Но раз отвлечение произведено, умозаключение безупречно, соответствует всем правилам логики.

Зарплата определяется стоимостью средств существования, даваемых главным образом (или в конечном итоге) сельским хозяйством. Повышение ее есть результат повышения стоимости последних; а повышение стоимости сельскохозяйственных товаров есть результат падения производительности земледелия; так как с точки зрения Рикардо рента возникает вследствие различия производительности участков земли, конечной причиной оказывается рост ренты. Умозаключение на каждом этапе при условии отвлечения от соответствующих обстоятельств или при условии предположения их постоянными, правильны. Вывод однако ложный. В чем дело?

1. Само это рассуждение возможно лишь постольку, поскольку факт связи падения нормы прибыли с ростом ренты замечен без него. Все рассуждение строится с целью обосновать его, определяется наперед заданной задачей, а не объективной связью явлений.

2. Отсюда — искусственно произведенные абстракции. Рассуждающий закрывает глаза на обстоятельства, исключающие возможность строить рассуждение. Так, стоит принять во внимание изменение рабочего дня, как все рассуждение становится невозможным. Тем более, стоит принять во внимание изменение органического строения капитала, как выступает изменение нормы прибыли, совершенно независящее от изменения ренты.

Рассуждение логично лишь постольку, поскольку на каждом этапе абстрагируется односторонняя зависимость. Оно справедливо в целом только в таком смысле: при всех прочих постоянных обстоятельствах изменение одного явления ведет к изменению другого, и больше ничего.

Но объясняет ли это всеобщий факт понижения нормы прибыли? С таким же успехом можно “обосновать” любую эмпирически замеченную связь. Так, Смит объявляет причиной падения нормы прибыли конкуренцию и накопление. В самом деле: конкуренция заставляет капиталистов снижать цены, что при всех прочих постоянных условиях ведет к снижению прибыли; при росте капитала, хотя абсолютная прибыль растет, норма ее снижается.

Надо помнить постоянно, что речь идет об изображении связи посредством мышления. А здесь постоянно приходится отвлекаться от различных обстоятельств. Как выяснить, от чего можно отвлечься и от чего нельзя, в какой последовательности производить отвлечения, чтобы обеспечить возможность безошибочных необходимых выводов? Имеются ли здесь общие правила или нет? Ответить отрицательно, значит оставить богатейшее поле деятельности для субъективного произвола и схоластики. Кто может запретить какой-либо голове предположить все обстоятельства постоянными или “несущественными” и “объяснить” падение нормы прибыли сокращением рабочего дня? Здесь вполне можно построить правильные умозаключения при условии соответствующих абстракций. Можно возразить: умозаключения в целом ошибочны, ибо условия, предположенные постоянными, изменяются. Однако, Маркс рассматривает влияние изменения органического строения капитала на норму прибыли и предполагает все прочие условия постоянными. Что же, вывод ложен, ибо эти условия изменчивы? Вздор, вывод Маркса математически точен[10]. Точность вывода зависит от того, какие связи отвлечены, в какой последовательности, с какой целью в общем исследовании. Либо общих правил в том отношении нет, и тогда разговоры о развитии, противоречиях и т.п. остаются пустой фразой. Либо они есть и должны быть изучены.

Наиболее четко неудовлетворительность метода Рикардо обнаруживается в способе перехода от одних категорий к другим. Рикардо “исходит из определения величины стоимостей товаров рабочим временем и затем исследует, не противоречат ли остальные экономические отношения, категории этому определению стоимости, или насколько они эти последние модифицируют”[11]. Этот метод имеет “историческое оправдание”[12] у Рикардо: он стремится доказать, что закон стоимости действует в буржуазном обществе, несмотря на кажущиеся ему противоречия. Но он “отличается научной недостаточностью, которая проявляется не только в способе изложенном (формально), но и приводит к ошибочным результатам, потому что этот метод перепрыгивает через необходимые промежуточные звенья и стремится показать непосредственным образом совпадение экономических категорий между собою”[13]. Доказывая соответствие эмпирических фактов закону, Рикардо осуществляет ряд абстракций, представляющих зародыш восхождения. Но он тут же убивает его самым переходом, игнорируя произведенные абстракции.

Проиллюстрируем это на следующем примере. Рикардо исходит из определения стоимости товаров необходимым на его изготовление рабочим временем. Закон отвлечен от цен буржуазного общества и должен действовать для них с силлогической силой, как общее по отношению к отдельному. Во всяком случае, цены должны колебаться вокруг стоимости. Цена понимается лишь как выраженная в деньгах стоимости. Рикардо должен сказанное доказать. Вместе с тем, вывод — исходная цель рассуждений его. Он заранее знает, что отвлеченное от отдельных общее силлогистически должно быть обнаружено в отдельном. В действительности, однако, дело обстоит как раз наоборот. Наблюдение показало, что равные капиталы дают в среднем равную прибыль. Рикардо этот факт принимает. Далее, он обратил внимание на различие в строении капиталов: правда, в процессе обращения, но и это обстоятельство играет ту же роль, что и различие строения в производстве[14]. А при одинаковой норме прибыли и различном строении капиталов цена товара будет равна затрате капитала плюс средняя прибыль. То есть товары будут продаваться не по стоимости, а по “цене производства”, отличной от стоимости. Рикардо фактически констатировал ее существование (“естественная цена”).

Наконец Рикардо заметил факт отклонения продажных цен от “естественной цены” (“рыночная цена”).

Вместо того, чтобы посмотреть, насколько существование средней прибыли (и цен производства) мирится с законом стоимости, Рикардо хочет доказать совпадение цен товаров со стоимостью, сводит первые ко второй.

Каким путем он этого достигает?

1. Путем произвольной абстракции. Он рассматривает, как влияет изменение зарплаты при различии в строении капиталов на цены, и приходит к выводу, что имеющие здесь место колебания цен не противоречат закону стоимости. Абстракция допустимая, но она нисколько не объясняет образование цены производства, независимое от изменений зарплаты.

2. Путем исследования второстепенного вопроса и смешения его с главным. Конкуренция, заставляя капиталы “переливаться” из одной сферы в другую, создает среднюю прибыль и цены производства, а действием на капиталы одной и той же сферы производства, ведет к образованию различной цены, отклоняющейся от цены производства.

Рикардо исследует только второе действие конкуренции, не объясняющее цен производства. Но рассматривает “удивительным образом”[15] как сведение рыночной цены к “естественной”. Стоимость отождествляется с ценой производства, рыночные цены — как колебания самой стоимости, выраженной в деньгах.

3. Путем… опровержения самого закона. Рикардо вынужден допустить, “что самые стоимости подпадают влияниям, независимым от рабочего времени, и иногда закон их нарушается”[16]. Стараясь доказать непосредственное совпадение закона с эмпирической действительностью, Рикардо не в состоянии понять факты кажущегося его нарушения.

Понимание закона есть один из важнейших критериев оценки способа мышления. Что может сказать формальная логика по этому поводу? Закон есть общее, и какие бы приставки дальше не следовали (“существенное” и т.п.), формальная логика берет закон в качестве большой посылки силлогизма, подводя под него частные случаи. Эти представления в науках пришли в конфликт с фактами кажущегося противоречия законов и эмпирии. Два пути возможны, чтобы выйти из затруднения. Первый путь — “путем болтовни, путем схоластических нелепых определений и различий”, путем произвольных абстракций “непосредственно согласовать противоречащие явления с общим законом”[17] или путем отрицания самого закона. Заметив, что в буржуазном обществе в обмене между капиталистом и наемным рабочим большее количество труда обменивается на меньшее, Смит отнес действие закона стоимости к “доадамовым” временам и отверг его в отношении капитала. Рикардо, как мы показали, не замечает проблемы и устраняется от нее путем произвольных абстракций. Мальтус отвергает закон стоимости вообще. Последователи Рикардо пытались спасти положение: одни на пути возвращения к Смиту (Торренс), другие — по пути “развития” схоластической стороны учения Рикардо, на пути “прямого подчинения и непосредственного приспособления конкретного к абстрактному”[18]. Этот способ гораздо больше разрушил теорию Рикардо, чем все нападки врагов[19]. Второй путь — путь прослеживания того, как закон проявляется в той или иной связи и в связи с возникновением новых условий. Это прослеживание — процесс мышления. И все вопросы, которые мы выше поставили, имеют силу и здесь.

Неудовлетворительность метода Рикардо проявляется не только в том, что он ведет к ошибочным результатам, но и формально — в способе изложения знания о предмете[20].

Вопрос о способе изложения, как о существенном элементе способа мышления, возникает в связи с тем, что знание о предмете накапливается и его требуется изложить в связной форме. Первый взгляд на научные произведения, представляющие систематическое изложение знания о предмете, обнаруживает колоссальное разнообразие их. Создается впечатление, что изложение — дело вкуса или субъективного произвола, излагающего. Но уже при дидактических соображениях излагающий должен принять во внимание процесс усвоения знаний аудиторией, т.е. процесс понимания. Каждая наука с первых же моментов своего существования сталкивается при изложении с фактами изложения, независящими от субъективного произвола (например, излагая учение о силлогизме, Аристотель должен был изложить сначала учение о суждении). Всякое научное изложение в конечном итоге представляет проявление способа исследования. На примере Рикардо это заметно отчетливо.

Неудовлетворительность метода Рикардо проявляется в неправильной “архитектонике его произведения”[21]. Что это за неправильность? Рикардо знал о принципах правильности формальной логики. У него имеют место ошибки в этом отношении, вынужденные теми же самыми причинами, которые привели к неправильности особого рода. Формальная логика ничего не говорит и не может сказать, почему одно явление целого должно быть рассмотрено после другого, а здесь приходится с этим считаться и говорить о правильном и неправильном расположении знания о предмете. Например, почему промышленный капитал надо излагать раньше ренты? Последняя не есть единичный или особый случай первой, не есть следствие первой. Однако основания для такого порядка изложения есть.

Неправильность второго рода не есть следствие нарушения принципов формальной логики. Скорее наоборот: абсолютизация формально-логической правильности и следование ей там, где не следует, способствует неправильности второго рода. Ряд экономистов до Маркса (да и после) всеми силами стремились довести формально-логическую правильность (последовательность) “до конца”. И чем больше им это удавалось, тем больше наука превращалась в нечто удивительно жалкое и плоское. Одним из первых попытался дать систематическое изложение политэкономии Джемс Милль. “К чему он стремится — это формально-логическая последовательность. С него поэтому начинается разложение рикардианской школы”[22].

Принципы формальной логики либо ничего не говорят о последовательности изложения многостороннего знания о предмете, либо ведут к ошибкам в силу их абсолютизации, это очевидно. Но поскольку об этом зашла речь, скажем еще несколько слов.

1. Не следует подменять понятий. Известно, трижды известно. Но рад бы в рай, да грехи не пускают. Рикардо смешивает… трудно даже сказать, что. Термины различные даже (“стоимость” и “естественная цена”), рассудочные определения (дефиниции) различны (“стоимость” — определяемая рабочим временем меновая стоимость; “естественная цена” — по смыслу приближение к понятию цены производства), но стоимость и цену производства Рикардо не различает. Избежать их смешения можно лишь в том случае, если удается объяснить возникновение цены производства и развить понятие о последней в отличие от первой. А это — процесс целого ряда абстракций (отвлечение стоимости в отличие от меновой, объяснение формы цены, переход к капиталу, абстрагирование прибавочной стоимости и т.п.). Если же, как у Рикардо, стоимость силлогистически переносится на товар, как продукт капитала (поскольку стоимость абстрагирована в нем), то стоимость и цена производства сливаются, и единственное отличие выступает — отличие цены вообще от стоимости вообще, что абсолютно не влияет на указанное смешение.

Надо, между прочим, сказать, что в данном случае понятие-то одно или понятие об одном и том же явлении — о стоимости. Потому здесь и о различении категорий надо говорить в ином смысле, чем в формальной логике. Здесь различные категории фиксируют одно и то же явление, но в его проявлении в связях и в развитии: “цена” фиксирует ту же стоимость как она проявляется в отношении товаров в самых различных влияниях, “цена производства” — ту же стоимость как она проявляется в связях, явившихся продуктом развития товарных отношений. Формальная логика ни звука не говорит о последовательности рассмотрения этих связей и стоимости в них.

2. Не следует противоречить себе в процессе рассуждения. Будучи оторвано от условий, где это положение справедливо и применено где не следует, это положение ведет к ошибкам, не говоря уже о том, что оно не дает ничего позитивного для той цели, о какой идет речь. Товары продаются по стоимости и нет, прибавочная стоимость возникает в обращении и не в нем. Подобные антиномии постоянно возникают в исследовании. Это типичное явление в науках. Типичными должны быть и условия их возникновения. Отказаться от них в угоду концепции единственности формальной логики? Науки выработали способ их разрешения — расчленение предмета диалектическим методом. Как разрешались подобные антиномии в истории наук, это и необходимо изучить.

Надо сказать, что в ряде случаев формально-логическая непоследовательность исследователя свидетельствует о более глубоких соображениях. Так непоследовательность Смита в определении закона стоимости навеяна тем, что Смит видел модификацию формы проявления закона в связи с возникновением капитала, тогда как более последовательный Рикардо этого не заметил.

3. Но вернемся к построению произведения Рикардо[23].

Произведение Рикардо состоит из 32-х глав. Из них: одиннадцать говорят о налогах, т.е. являются приложением теоретических принципов; двадцатая говорит о меновой и потребительской стоимости, т.е. является приложением к первой; двадцать четвертая, двадцать восьмая и тридцать вторая являются дополнением ко второй и третьей и т.д. Вся теория Рикардо содержится в первых шести главах. Остальные — дополнение к ним. По содержанию они перепутаны и не представляют никаких претензий на архитектонику. Маркс говорит о неправильной архитектонике первых шести глав. Последнее, повторяем, не случайно, а выражает неудовлетворительность способа исследования.

Что из себя представляют первые шесть глав? С одержание третьей (“О ренте о рудников”) представляет дополнение ко второй (“О земельной ренте”); содержание четвертой (“О естественной и рыночной цене”), пятой (“О заработной плате”) и шестой (“О прибыли”) уже вполне развито в первой (“О ценности”) и второй (“О земельной ренте”): например, учение о прибыли дано в приложении к третьему отделу первой главы. Вся теория Рикардо содержится в первой и второй главах. “Дальнейший ход труда не является больше его развитием”[24].

Цель Рикардо — исследовать, не противоречат ли различные экономические явления закону стоимости. В соответствии с этим каждая глава и раздел начинается соответствующим вопросом.

В чем порок архитектоники произведения Рикардо, т.е. его способа изложения?

1. В первой главе, где речь идет о стоимости, и ни о чем другом не должна была бы идти, раз рассматривается стоимость как таковая[25], Рикардо уже говорит о зарплате, капитале, прибыли и даже о машинах.

“В том-то и состоит ошибка Рикардо, что он в своей первой главе о стоимости предполагает данными всевозможные категории, которые еще должны быть выведены”[26].

Эта формальная неправильность есть лишь иное выражение метода: раз задача не в объяснении происхождения экономических явлений, а в выяснении, не противоречат ли они общему закону, они с самого начала предполагаются данными и порядок их рассмотрения не имеет значения.

Эта формальная неправильность не есть просто дело удобства изложения. Рикардо не может при рассмотрении стоимости отвлечься от прибыли; Смит не способен рассмотреть стоимость независимо от модификаций в связи с возникновением капитала; в результате — путаница. Они не смогли изложить правильно, ибо не смогли исследовать таким образом, — исследовать стоимость отвлеченно от капитала и прибыли и затем исследовать возникновение капитала и модификации закона стоимости в связи с этим. И дело не в том, что Смит и Рикардо отрицали вообще изменения, возникновение, развитие. Подобные слова у них встречаются часто. Они не смогли понять предмет с точки зрения развития, изменений, ибо не смогли проделать необходимых процессов исследования. И наоборот.

2. Различные явления привлекаются в рассмотрение хаотически. Так, во второй и третьей главах Рикардо говорит о ренте, в четвертой — о цене производства и рыночной цене, в шестой — о прибыли. По отношению к буржуазной экономике как целому такой порядок привлечения соответствующих ее явлениям категорий представляет простое беспорядочное их привлечение.

3. Хотя Рикардо идет ко все более полной картине целого, определяющим в ходе его изложения является не объяснение многообразного, а сведение его к общему. Более конкретный образ предмета получается лишь постольку, поскольку стороны его привлекаются и получают определение. Но в итоге все различия тонут в общем законе.

Было бы несправедливо по отношению к такому выдающемуся ученому, как Рикардо, видеть в его работе одни недостатки. Рикардо в меновой стоимости — стоимости, наиболее отчетливо до Маркса сформулировал закон стоимости, сделал попытку рассмотреть развитые отношения буржуазной экономики исходя из отношения и закона стоимости. В этом — зародыш восхождения у Рикардо (не только с точки зрения общей задачи воспроизведения многостороннего предмета, но и с точки зрения средств ее решения). Но зародыш этот был буквально раздавлен его метафизическим мировоззрением.

Признание диалектики в предмете устраняет препятствие к научному пониманию предмета, но не устраняет проблем такого порядка, о которых мы частично говорили выше, не устраняет необходимости процесса исследования. Ограничение науки инструментами формальной логики обрекает ее на полную беспомощность, если даже черты диалектики выучены на зубок и исследователи горят искренним желанием “подходить” к предмету диалектически.