Общая теория аутотренинга по В. С. Лобзину

Центральное место в раскрытии физиологических механизмов аутогенной тренировки занимает изучение вопросов саморегуляции исходно непроизвольных функций организма.
И. М. Сеченов впервые обосновал положение о том, что все психические акты принадлежат к рефлекторным и "все сознательные движения, вытекающие из этих актов, движения, называемые обыкновенно произвольными, суть в строгом смысле отраженные". Произвольное движение, по мнению И. М. Сеченова, отличается от непроизвольного тем, что оно подчиняется воле, сопровождается ощущениями, отражающимися в.сознании, а также тем, что оно "есть движение заученное под влиянием условий, создаваемых жизнью". Здесь уместно еще раз напомнить, что обучающий (научающий) характер является одним из основных принципов аутогенной тренировки. Обучаемость человека, несмотря на значительное количество работ по этой проблеме в, педагогике, как психофизиологическое качество пока очень мало исследована. Многие поразительные ее феномены, в силу их обыденности, не вызывают у нас удивления и ощущения прикосновения к загадочному. Например, речь, являясь произвольной функцией, становится ею лишь на основе длительного упражнения и научения. Самого пристального внимания заслуживают пока единичные опыты применения аутогенной тренировки у детей, когда обучаемость как системное качество наиболее высока. Возможно, если бы так же систематически и настойчиво, как мы обучаем детей навыкам социальной (интерперсональной) саморегуляции отношений (опроизволиваем их), мы прививали бы им приемы саморегуляции внутренних (интраперсональных) отношений, многие современные данные о статистике психоневрологической патологии не выглядели бы так удручающе. Одновременно это способствовало бы снятию того налета сверхъестественности с фактов управляемой саморегуляции исходно непроизвольных функций, которые, возможно, являются непроизвольными в значительной степени потому, что мы не ставили сознательной цели их опроиз-воливания.
Учение И. М. Сеченова об отражательной роли мозга было поддержано и развито в трудах И. П. Павлова и созданной им школы. Обоснованные в отечественной науке принципы нервизма и детерминизма, учение об условных рефлексах позволили с физиологических позиций подойти к вопросу о произвольных и непроизвольных реакциях. Многочисленные экспериментальные работы павловской школы показали, что в основе произвольных движений лежат корковый анализ и синтез афферентных сигналов, идущих от внешней среды и от проприорецепторов. По словам И. П. Павлова, "весь механизм волевого движения есть условный, ассоциативный процесс, подчиняющийся всем описанным законам высшей нервной деятельности".
В многочисленных работах И. П. Павлова подчеркивается роль речи и образных представлений в установлении двусторонних связей кинестетических клеток с двигательными, а также клетками корковых отделов анализаторов. Обсуждая вопрос об идеомоторных актах (которые, как мы убедимся позднее, играют огромную роль в методике аутогенной тренировки), И. П. Павлов говорил: "Давно было замечено и научно доказано, что раз вы думаете об определенном движении, т. е. имеете кинестетическое представление, вы его невольно, этого не замечая, производите". Идеомоторная тренировка в качестве одного из главных компонентов входит во многие виды аутотренинга.
Связь функционального состояния центральной нервной системы и адаптивного поведения с движениями, тонусом поперечно-полосатой и гладкой мускулатуры, имеющих обширное корковое представительство, неоднократно подчеркивалась И. П. Павловым и его учениками. В 1912-1913 гг., читая лекции в Военно-медицинской академии, И. П. Павлов говорил: "Нормальная мышечная деятельность тонко регулируется раздражениями, идущими от самого двигательного аппарата, а именно: во время движения сухожилия то натягиваются, то ослабляются, сочленовные поверхности соприкасаются... И, так как в этих частях, в сухожилиях, суставах и т. д. оканчиваются центростремительные нервы, которые в каждый момент посылают раздражения в центральную нервную систему, то благодаря этому сигнализируется каждый момент движения и все движение в целом регулируется и направляется". В этой короткой цитате со всей очевидностью обнаруживаются рефлекторные основы теории обратной связи, а также полученные позднее нейрофизиологические факты саморегуляции мышечного тонуса и функционирования гамма петли.
Принцип рефлекторной деятельности мозга, обоснованный в работах И. П. Павлова, полностью сохраняет свое значение и по отношению к эмоциональным реакциям. Мышечные компоненты эмоций - мимика, пантомимика, тембр голоса - являются объективными признаками состояния психики.
Хорошо известно, что мышечное напряжение ("застывшая мимика", "нервная дрожь", "стесненное дыхание" и т. д.) является соматическим компонентом страха и других отрицательных эмоций. Психологический опыт подкрепляется физиологическими наблюдениями с одновременной регистрацией вегетативных, биохимических и моторных изменений в ответ на эмоциогенные раздражители. Специальные электрофизиологические исследования, в частности, показали, что отрицательные эмоциональные состояния всегда сопровождаются активацией поперечно-полосатой мускулатуры, а расслабление мышц служит внешним выражением положительных эмоций, состояния покоя, уравновешенности, В связи с этим становятся понятными физиологический смысл волевого расслабления мышц, тренировки этого процесса, а также роль самовнушения на фоне состояния релаксации, вызывающего фазовые состояния в коре головного мозга. Словесный сигнал или образ, вызванный словесным сигналом, ведет при повторении в процессе тренировки к образованию условных корти-ко-висцеральных реакций и реализации желаемых сдвигов, тем самым повышая уровень саморегуляции.
Говоря о том, что только у человека движения становятся истинно произвольными, И. П. Павлов писал: "Непроизвольное можно сделать произвольным, но достигается это теперь при помощи второй сигнальной системы". "Слово, - указывал он, - благодаря всей предшествующей жизни взрослого человека, связано со всеми внешними и внутренними раздражителями, все их заменяет и потому может вызвать все те действия, реакции организма, которые обусловливают те раздражители". Роль речи в развитии произвольной регуляции функций была убедительно показана в ряде работ отечественных авторов (Н. А. Бернштейн, К. И. Платонов, д. к Анохин, Л. С. Выготский, А. Р. Лурия).
Большое значение для понимания механизмов вйушения и опроизволийания имеют установленные павловской школой и Н. Е. Введенским так называемые фазовые (переходные) состояния между сном и бодрствованием, отличающиеся различной степенью выраженности и интенсивности процессов торможения функций. Одной из наиболее существенных для психотерапии особенностей фазовых состояний является открывающаяся при этом возможность воздействия на некоторые психические и физиологические функции "в обход сознательного контроля". По И. П. Павлову, сила самовнушения (или внушения) определяется наличием "концентрированного раздражения определенного участка коры, сопровождающегося сильнейшим затормаживанием остальных отделов коры, представляющих, так сказать, коренные интересы всего организма, его целостности, его существования". При таком состоянии коры больших полушарий могут создаться условия, когда второ-сигнальные (знаковые) процессы доминируют над реальными ощущениями. "Одним из прямых результатов этого, писал К. И. Платонов, - является возникновение акта самовнушения".
С трудами И. П. Павлова и Н. Е. Введенского тесно связаны представления о доминанте, выдвинутые А. А. Ухтомским. Под доминантой А. А. Ухтомский понимал "господствующий очаг возбуждения, предопределяющий в значительной степени характер текущих реакций центров в данный момент", считая, что принцип доминанты является "физиологической основой акта внимания и предметного мышления". Исходя из этих представлений, причины многих психопатологических явлений (навязчивости, галлюцинаций, предубеждений) А. А. Ухтомский видел в "инертности господствующего возбуждения" ("доминанте переживаемого момента"). С точки зрения теории А. А. Ухтомского, всякое индивидуальное психическое содержание есть след от пережитой ранее доминанты. Текущее состояние человека и его активность, по А. А. Ухтомскому, всегда является отражением той или иной доминанты. Устойчивость же самой доминанты зависит от лабильности формирующих ее нервных центров. Чем лабильнее и одновременно устойчивее возбуждение нервных центров, тем благоприятнее условия для образования новых доминант. Следует отметить, что основная сущность аутотренинга состоит именно в целенаправленной тренировке нервных процессов - их лабильности, устойчивости и переключаем ости.
Существенное влияние на современные теоретические построения в психологии и медицине оказали идеи психолога Л. С. Выготского, заложившего основы исторического подхода к изучению психики человека. В основе предложенной им теории лежат две гипотезы - об опосредованном характере психической деятельности и о происхождении внутренних психических процессов из внешних (идея интериоризации). Автор рассматривал процесс формирования внешних психических функций как образование форм речевого общения с последующим их обращением на себя и. далее "про себя". Всякая высшая психическая функция "
необходимо проходит через внешнюю стадию в своем развитии, потому что она является первоначально социальной функцией. Теоретические построения Л. С. Выготского были в последующем подтверждены в работах А. Н. Леонтьева (1977).
В последние годы активно проводятся нейрофизиологические и психофизиологические исследования функции речи, которую нейропсихолог А. Р. Лурия назвал "одним из наиболее существенных средств регуляции человеческого поведения", поднимающего "отдельные непроизвольные реакции до уровня сложных произвольных действий" и осуществляющего "контроль за протеканием высших, сознательных форм человеческой деятельности". А. Р. Лурия, развивая положения И. П. Павлова и Л. С. Выготского, считал, что специфически человеческие формы психической деятельности включают, прежде всего, взаимодействие двух уровней организации нервных процессов: первосигнального и "того, который формировался на основе языка, и в основе которого лежала сигнальная регулирующая функция слова". Далее автор высказывает предположение, что "в различных патологических состояниях изменение нейродинамики, лежащей в основе элементарных и речевых процессов, может быть неодинаковым". Существенное значение для теории и практики психотерапии имеют положения А. Р. Лурия о регулирующем влиянии речи при различных состояниях и речевом воздействии на общую нейродинамику, в частности у детей. Опыты, проведенные им совместно с Е. Д. Хомской, показали, что если регулирующее влияние речи у детей с церебральной патологией остается сохранным, то оно может компенсировать нарушения общей нейродинамики. А. Р. Лурия пишет, что "по отношению к человеку понятие CNS может быть, расшифровано как Conceptual Nervous Sistem", тем самым еще раз подчеркивая регулирующую роль речи и вербального мышления по отношению ко всем функциям ЦНС. Эти обоснованные научные положения в значительной степени объясняют механизмы и терапевтическую эффективность аутогенной тренировки, в основе которых лежит вербальное аутовоздействие и обратное.
Изложение теоретического обоснования и физиологических механизмов аутогенной тренировки было бы неполным без учета теории функциональных систем, разработанной П. К. Анохиным (1978). Эта теория развивает основные положения физиологического учения И. П. Павлова и вводит качественно новые понятия о специфических механизмах динамической организации активности в целостную систему поведенческого акта.
Первоначально в павловских исследованиях психические и физиологические, условно-рефлекторные процессы сопоставлялись, при этом И. П. Павлов считал, что "здесь имеется (в условном рефлексе) полное слитие, полное поглощение одного другим, отождествление". Позднее, говоря о своем учении, И. П. Павлов отмечает, что оно "совершенно исключило из своего круга психологические понятия". К сожалению, об этом иногда забывается, и в наше время еще можно встретиться с излишней психологизацией павловской теории и терминологии. Отражение мозгом объективной действительности в рамках условно-рефлекторной теории затрагивало лишь физиологические процессы и поведенческие реакции. Таким образом, учение И. П. Павлова о высшей нервной деятельности создало только предпосылки для изучения механизмов поведения человека.
На основании опыта павловской школы и собственных экспериментальных исследований Н. К. Анохиным была создана "теория функциональных систем". Его нсеяедовання, в частности, показали, что некоторые периферические эффекты в условиях целостного организма не могут быть объяснены на основании причиняа-следственных связей каждого из них со стимулом. Одновременно автором было обосновано, что совокупность отдельных эффекторных проявлений или их сочетаний не образует целостного поведенческого акта, а лишь их согласованность в интегративной деятельности мозга определяет суммарное выражение и сам феномен поведенческого акта. Таким образом, в теории П. К. Анохина на смену представлениям о стимуле и реакции выдвигаются положения о целостной организации поведенческого акта и его интеграции из частных механизмов. Далее, П. К. Анохиным и его учениками было показано, что поведенческий акт определяется не предшествующим и запускающим его стимулом, а конкретным результатом, на достижение которого направлен этот акт. Тем самым в структуру поведенческого акта включалась цель, без которой невозможно Объяснение адаптивной деятельности организма. Формирование в процессе психотерапии осознаваемой пациентом цели или "формулы-намерения" [Lindemann H., 1980] при аутогенной тренировке является обязательным элементом и залогом успешности воздействия.
Изучение соматических и вегетативных функций позволило сделать П. К. Анохину заключение, что функции, участвующие в целостной интеграции поведенческого акта, организованы как функциональные системы, образующиеся из динамически мобилизуемых структур", при этом "компоненты той или иной анатомической принадлежности мобилизуются и вовлекаются в функциональную систему только в меру их содействия получению запрограммированного результата" (П. К. Анохин). Согласно его теории, операциональная архитектоника функциональной системы поведенческого актащцяючает в себя ряд стадий или составляющих афферентного синтеза. К ним относятся: мотивационные влияния, прошлый опыт, пусковая и обстановочная афферентапия, принятие решения, формирование акцептора результатов действия (его цели) и программы действия, выполнение действия, получение результата и сличение его с акцептором действия. С учетом этих данных изучение структуры любого, в том числе патологически извращенного, поведенческого (и в этом случае приспособительного) акта, в основе которого лежат мотивационные установки и специфически трансформированный. прошлый опыт пациента, должно всегда предшествовать психовоздействию, В своей теории П. К. Анохин вводит понятие "опережающего отражения" параметров будущего стимула-результата л рецептивных полях, т. е. в континууме поведения каждый стимул-результат не только ожидается, ио и активно "запрашивается" из внешней (или внутренней) среды.
Открывающиеся в настоящее время определенные пути количественной оценки некоторых параметров организованности, а следовательно, и саморегуляции системы делают возможной экспериментальную проверку теоретических построений П. К. Анохина. С точки зрения СК-метода представляет несомненный интерес объединение в теорин П. К. Анохина мотивационных установок и це-леполагания в единый континуум с физиологическими приспособительными реакциями на основе интегративной деятельности мозга и функционирования всего организма кик целого. Это позволяет предположить, что глубокие отличия между произвольной и вегетативной регуляцией функций лежат более в области наших традиционных представлений, нежели в области их структурной и функциональной организации.
Весьма показателен пример взаимообусловливания физиологических и поведенческих реакций, который приводит П. К. Анохин для демонстрации "внешних" и "внутренних" циклов физиологической деятельности организма: "1) обеднение организма и крови водой в результате различных потерь повышает осмотическое давление крови; 2) гипертоническая кровь раздражает определенные центры гипоталамуса и приводит к генерализованному возбуждению подкорковых и корковых структур головного мозга, - эта генерализация возбуждения формирует субъективное ощущение жажды; 3) ощущение жажды толкает человека на ряд поведенческих актов, направленных на разыскание воды; 4) прием воды и поступление ее в кровь восстанавливают константный уровень нормального осмотического давления (7,6 атм), и ощущение жажды исчезает".
В последние годы наблюдается усиление внимания исследователей к проблеме бессознательного. Еще И. М. Сеченов признавал, что помимо явного (осознанного) ощущения, могут существовать явления, которые он характеризовал как "ощущения в скрытой форме". На реальность проблемы бессознательного указывали И. П. Павлов, С. Л. Рубинштейн. В советский период этому направлению был посвящен целый ряд работ известных отечественных специалистов (Г. В. Гершуни, Д. Н. Узнадзе, Л. С. Выготский, А. Н. Леонтьев, А. Р. Лурия, Ф. В. Бассин, В. Е. Рожнов, В. Н. Мясищев и др.). Как отмечал П. К. Анохин, "за пределами фокуса сознания остается огромный багаж, который можно назвать памятью мозга; этот багаж накапливается в течение всей жизни и оказывается, как показывают некоторые гипнотические опыты, поразительно стойким".
Не останавливаясь подробно на критике психоаналитической концепции бессознательного, отметим лишь, что фрейдизм пытался создать теорию "бессознательного" в полном отрыве от научного физиологического учения о мозговых, в том числе высших психических, функциях. Затронув многие важные проблемы и обнаружив некоторые интересные для клинициста-психопатолога факты, психоаналитическое направление не смогло научно их обосновать или раскрыть их сущность.
В силу в целом реакционной основы психоаналитических теорий наука не приняла их.
В настоящее время можно считать установленным, что бессознательное более всего связано с так называемой "сферой мотивов" (или "мотивационной сферой"), участвующей в процессах принятия решения. По А. Н. Леонтьеву, "факт существования актуально не сознаваемых мотивов вовсе не выражает собой особого, таящегося в глубинах психики начала. Неосознаваемые мотивы имеют ту же детерминацию, что и всякое психическое отражение: реальное бытие, деятельность человека в объективном мире. Неосознаваемое и сознаваемое не противоречат друг другу; это лишь разные уровни психического отражения...". Автор выделяет три основные особенности проявления бессознательного: 1) возможная неосознаваемость основных мотивов деятельности; 2) возможная неосознаваемость событий, вызывающих эмоциональные сдвиги; 3) необходимость специального анализа переживаний для осознания того, что оставалось неосознаваемым. Последнее положение имеет непосредственное отношение к индивидуальному психиатрическому и психологическому обследованию, так как часто именно "неосознаваемые" переживания или переживания, которые человек не может или не желает осознавать, лежат в основе тех или иных невротических нарушений.
Давая определение бессознательного, весьма сходную точку зрения высказал Л. С. Выготский Бессознательное не отделено от сознания какой-то непроходимой стеной. Процессы, начинающиеся в нем, имеют часто свое продолжение в сознании, и, наоборот, многое сознательное вытесняется нами в подсознательную сферу. Существует постоянная, ни на минуту не прекращающаяся живая динамическая связь между обеими сферами нашего сознания. Бессознательное влияет на наши поступки, обнаруживается в нашем поведении, и по этим следам и проявлениям мы научаемся распознавать бессознательное и законы, управляющие им".
Обращая существенное внимание на включение прошлого в актуальную историю личности и влияние пережитого на структуру отношений и оценок актуальных событий, было выявлено, что эти отношения и оценки проявляются в речи пациентов. В ряде исследований отечественных и зарубежных авторов было показано, что в действительности довольно часто наблюдается расхождение между имевшей место реальностью и отражением последней в представлениях (и, соответственно, в изложении) людей, являвшихся участниками тех или иных событий. Фактически каждое событие индивидуальной или общественной жизни претерпевает трансформацию в сознании человека.
В современной отечественной психологии термин "мотивы" применяется для обозначения самых различных явлений и состояний, вызывающих и часто определяющих активность человека. В формировании или непосредственно в роли мотивов могут выступать ведущие потребности и интересы, влечения и эмоции, установки и социально-опосредованные идеалы личности. Без глубокого анализа мотивационной сферы продуктивность психовоздействия всегда ограничена.
Наш опыт применения метода самовнушенных сновидений показал, что их содержание чаще всего отражает основные стремления и потребности людей. Так, женщины, не состоявшие в браке, желали пережить во сне картины бракосочетания или супружеской жизни (не обязательно сексуально' окрашенные); лица с ориентацией на успех и социальные достижения, как правило, реализовали в своих самовнушениях и сновидениях достижение желаемого; длительно болеющие пациенты обращались к сюжетам выздоровления, восстановления активности и т. д. Это позволяет предположить, что между фантазиями, мечтами и сновидениями как отражением целевых установок (мотиваций) и в известной степени - компенсацией нереализованных желаний личности есть много общего. Во всяком случае, наш опыт показывает, что реализация осознаваемых или актуально неосознаваемых желаний в сновидениях иногда вызывает позитивные сдвиги, в определенной мере играя роль "замещающего действия" и способствуя улучшению состояния больных неврозами. Подчеркнем, что использование предложенного нами метода показало, что "болезненные" воспоминания часто актуализируются лишь в состоянии релаксации или сна, и уже само воспоминание в ряде случаев оказывает выраженный позитивный эффект.
Исследование проблемы неосознаваемого психического в последние десятилетия пополнилось новыми существенными сведениями в связи с изучением вопросов подпорогового или "защитного" восприятия. Эти исследования, в частности, показали, что биоэлектрические и вегетативные реакции на индивидуально (эмоционально) значимые стимулы формируются при более низкой интенсивности раздражителя, чем его опознание (Костандов Э. А., 1976). Были получены данные, что в ответ на подпороговый эмоционально значимый стимул происходит изменение общей чувствительности анализаторов. Таким образом, особенности сознательного восприятия и содержательная интерпретация явлений могут формироваться подпороговыми воздействиями. При этом пороги восприятия эмоционально значимых стимулов могут оказываться как более низкими, так и более высокими, по сравнению с порогами восприятия нейтральных стимулов. Повышение порогов восприятия эмоционально значимых стимулов, по-видимому, можно отнести к физиологическим компонентам феномена "психологической защиты", на которой мы остановимся далее.
Один из сторонников концепции защитного восприятия С. Erik-sen писал: "Основное положение теории защитного восприятия касается способности человеческого организма распознавать присутствие возбуждающих стимулов на бессознательном (не выражаемом словами) уровне. Это бессознательное распознавание необходимо, если защитная реакция, как предполагается, служит для того, чтобы предотвратить распространение возбуждения (беспокойства, тревоги) на более высокие уровни сознания". С точки зрения теории и практики аутогенной тренировки, большое значение имеет вывод N. Dixon о том, что действие подпорогового стимула, в ряде случаев играющего роль императивного внушения, лучше проявляется в состоянии пассивного расслабления.
По нашему мнению, отделение понятий "Я слышу", "Я вижу" и других от понятия "Я чувствую", которое в равной мере является объективной реальностью для пациента, весьма условно. Эмоциональные ощущения и переживания, часто носящие характер допороговых или интуитивных, при внимательном их изучении и анализе могут содержать огромное количество прагматической информации. Значение психологических и эмоциональных составляющих в генезе преморбидных состояний в последние годы подчеркивалось в работах многих авторов. Известный специалист в области аутотренинга и проблем.защитного восприятия Л. П. Гримак и психолог Л. Г. Дикая (1983) отмечают, что в "определенных условиях первичной становится психическая дезадаптация и только потом развивается психофизиологическая дезадаптаци, которая в большинстве работ была основным предметом изучения. В связи с этим в вопросах диагностики и управления состоянием человека акцент в значительной степени сдвигается с чисто психофизиологических позиций на психологическую основу".
Проблема подсознательного восприятия тесно связана с исследованием и анализом сновидений. В соответствии с гипотезой С. Holl, только незначительная часть дневных впечатлений включается в функциональную систему, отвечающую за генерацию сновидений, а именно только те стимулы или следы дневных впечатлений, которые имеют формальное сходство с эмоционально значимыми для данного человека. Аналогичные явления наблюдались нами при использовании метода аутогенной визуализации представлений в состоянии релаксации. С учетом данных о влиянии релаксации на восприятие подпороговых внешних и внутренних стимулов (к последним относятся и неактуализируемые мысли), а также наблюдаемого в последние годы активного применения аутогенной тренировки в целях стимуляции творчества существенный интерес представляет точка зрения U. Neisser на соотношение аналитического и интуитивного (или вербального и невербального) мышления: "Аналитическое мышление характерно тем, что оно делает определенный шаг в определенное время. Эти шаги ясно очерчены, и обычно мыслящий человек может адекватно изложить свои мысли другому индивиду. Такой вид мышления протекает при относительно полном осознании информации и этапов ее переработки. Для интуитивного мышления не характерна строгая последовательность его этапов. Оно основано, как представляется, на процессах подсознательного восприятия проблемы в целом. Решение задачи в этом случае, которое может быть верным или неверным, сопровождается лишь смутным осознанием (если оно вообще имеет место) процесса принятия решения. Интуицию, творчество, так же как сновидение и подсознательное восприятие, можно рассматривать как "дологическое" мышление, т. е. когда мыслительный процесс не ограничивается рамками возможного, пределами реального, действительными сой отношениями места и времени. В этом смысле направленность внимания является сдерживающим фактором познания. Недостаток избирательности внимания в определенной степени компенсируется подсознательным восприятием, так как именно оно подготавливает условия для сознательного выбора".
Приведенные данные позволяют оценить возможности применения аутогенной тренировки для стимуляции способностей и творчества как весьма перспективные. Изложенное также позволяет сделать вывод, что формирование психологических установок ("преднастроечная деятельность") является одной из важнейших функций подсознательного восприятия.
Понятие "установки" было детально разработано и обосновано в работах Д. Н. Узнадзе (1961, 1966). В настоящее время установка определяется как состояние готовности, предрасположенности субъекта к определенному типу активности в определенной ситуации. Д. Н. Узнадзе и его школой было экспериментально доказано наличие общепсихологической готовности индивида к реализации активированной потребности и установлена закономерность закрепления такой готовности при неоднократном повторении ситуации.
Теория установки в настоящее время широко используется для объяснения многих психологических феноменов, в частности при изучении явлений бессознательного (работы Ф. В. Бассина, В. П. Зинченко, А. С. Прангишвили и др.). В работе "Экспериментальные основы психологии установки" Д. Н. Узнадзе писал: "Если окажется, что существуют какие-то определенные типы активности установки, которые выступают в зависимости от индивидуальных особенностей субъекта этой деятельности, то тогда придется признать, что установка имеет нечто вроде типологически отличающихся форм своего проявления и что, следовательно, перед нами возникает задача специального изучения этих форм". Проведенные нами в последние годы исследования показали, что у различных лиц можно выделить устойчивую тенденцию воспринимать стимулы и реагировать на них тем или иным образом, что с постоянством проявляется в процессе предметной деятельности.
Полученные данные позволили определить три основных типа установки на переработку информации у человека и на основе представлений об уровневой структуре и организации функции определить понятие - тип саморегуляции как индивидуально обусловленный преимущественный способ психофизиологического (адаптивного) реагирования, реализации познавательной, познавательно- преобразующей и коммуникативной активности личности. С точки зрения патологии, особый интерес представляют крайние типы: с преимущественной установкой на продуктивность и с преимущественной установкой на надежность, которые в процессе деятельности, общения и психофизиологического обследования по большинству показателей имеют прямо противоположные характеристики. Так, лица, относящиеся к продуктивному типу, независимо от характера деятельности неосознанно ориентированы преимущественно на продуктивность (в психологическом смысле - на успех), в абсолютном большинстве случаев "пренебрегая" (также не осознавая этого) показателями эффективности и надежности. Лица противоположного типа ориентированы преимущественно на надежность (в психологическом смысле - на избегание неудачи). В зависимости от вида деятельности выявленные типы имеют устойчивые тенденции к определенной профессиональной эффективности. Так, например, при работе в качестве специалистов энергетического профиля лица, относящиеся к продуктивному типу, всегда имеют более высокие показатели качества деятельности; при работе в качестве специалистов сенсорного профиля в условиях монотонии наблюдается обратное соотношение.
Сравнение крайних типов по ряду психофизиологических и социально-психологических критериев, в частности, показало, что продуктивный тип характеризуется достоверно большей авторитарностью в общении, тревожностью и невротизацией, чаще имеет более низкий статус в коллективе и самооценку при более высокой мотивации к достижению успеха в деятельности и внутригрупповом взаимодействии; эти же лица имеют более высокие показатели артериального давления, частоты пульса и обменных процессов в организме, а также отличаются по ряду других показателей.
Полученные при массовых обследованиях здоровых людей данные пока не позволяют сделать заключение о наличии исходно "слабо адаптивного" типа, однако являются прямым показанием к профилактическому применению аутогенной тренировки у данной категории лиц.
До последнего времени изучение психики человека велось преимущественно на "левополушарном" уровне или же на уровне "целостного" мозга. Когда в начале 70-х годов американский нейрохирург Р. Орнстайн впервые по медицинским показаниям произвел рассечение нервных волокон, связывающих левое и правое полушария мозга человека, врачи, нейрофизиологи и нейро-психологи получили уникальную возможность наблюдать за особенностями мышления людей, у которых выявлялось два действующих одновременно и в известном смысле автономно механизма психической деятельности.
Левое полушарие (у правшей) - это семиотическая система, осуществляющая обработку знаковой информации: речи, в том числе и внутренней речи, письма, цифр и т. д. Правое полушарие реализует мышление на уровне чувственных образов: эмоции, которые трудно выразить вербально, яркие бессловесные сны, восприятие музыки и т. п. Характерным чувством, целиком относящимся к правому полушарию, является хорошо знакомое специалистам и особенно часто наблюдаемое у невротизированных и астенизированных лиц ощущение "уже виденного", возникающее в совершенно новой для человека обстановке. Таким образом, интег-ративная деятельность мозга обеспечивается двумя системами: системой чувственного восприятия ("правополушарная психика") и системой знакового описания внешнего мира в элементах естественного языка (левое полушарие). Их сочетанной деятельностью можно объяснить выявляемую в огромном большинстве случаев двойственность человеческого сознания, а именно постоянное присутствие в деятельности и поведении рационального и интуитивного.
Учитывая то, что интегративная деятельность мозга (психические функции) обеспечивается сочетанным функционированием обоих полушарий или чувственной и языковой системами, становится понятной выявляемая в ряде случаев более высокая эффективность аутогенной тренировки, формулы самовнушения при которых не только произносятся, но и образно представляются, что способствует включению в процесс обоих уровней психической активности. Являясь филогенетически более старой, система чувственного (образного) восприятия, несомненно, играет огромную роль в психической деятельности человека. Эти наши наблюдения подтверждают исследования М. Н. Валуевой, которая показала, что реакция на мысленное воспроизведение образа всегда является более сильной и устойчивой, чем на словесное обозначение этого образа. С учетом проблем изучения механизмов аутогенной тренировки представляют существенный интерес и данные о том, что в период отдыха, снижения внешней активности наблюдается регистрируемое на электроэнцефалограмме снижение активности левого полушария и повышение активности правого, деятельность которого связана и с формированием мотивационных установок.
Проблема функциональной асимметрии головного мозга в последние годы привлекла особое внимание клиницистов и нейрофизиологов. Это обусловлено тем, что латерализация функций (у правшей, левшей и амбидекстров) оказывает определенное влияние на клинические проявления органических поражений и функциональных нарушений деятельности головного мозга. Ряд исследователей указывает на гораздо большую частоту леворукости среди лиц со снижением интеллекта, больных эпилепсией, страдающих заиканием, косоглазием и некоторыми другими заболеваниями (В. А. Гиляровский; М. Кларк). Имеются сообщения о том, что шизофрения у леворуких встречается гораздо чаще, при этом заболевание начинается раньше (в 20-24 года) и в 57% случаев имеет непрерывнотекущую форму (у праворуких - 43%) с преобладанием параноидной симптоматики и галлюцинаций различных модальностей (Кауфман Д. А., 1976, 1979). Наши расчеты, проведенные с учетом данных из различных источников, показали, что относительное количество леворуких среди психоневрологических больных (7,5-8%) существенно превышает данные о распространенности леворукости в популяции: по А. Р. Лурия - 4,8%; по А. Е. Двирскому -o 5% среди мужчин и 3% среди женщин. Следует отметить, что приведенные данные не учитывают амбидекстров. В то же время они <