Мобилизация как форма подбора кадров

Одной из основных проблем в деятельности советских государственных органов по восстановлению и организации бесперебойной работы народнохозяйственного комплекса был вопрос рациональной организации трудовых ресурсов.

В связи с этим, исследование процесса социально-трудовых мобилизаций позволяет реконструировать характерные для 1920-х модели мобилизационного общества, поиски в области мотивации труда, механизм регулирования деятельности специалистов, выделить в нем устойчивые, повторяющиеся элементы, в т.ч. императивы власти, мобилизационные технологии.

Подходом, позволяющим наиболее полно раскрыть феномен социально-трудовых мобилизаций, является понимание формирующегося в исследуемый период мобилизационного режима. Основные методы удерживания власти в чрезвычайной ситуации были опробованы уже в годы Гражданской войны и «военного коммунизма». В начале 1920-х г.г. ситуация в стране стабилизировалась, однако чрезвычайные методы решения социально-экономических и политических проблем продолжали рассматриваться партийным руководством как наиболее эффективные..

Причиной проведения социально-трудовых мобилизаций была как нехватка квалифицированных кадров в определенных отраслях народного хозяйства, так и банальная нехватка рабочих рук, например, при проведении посевных кампаний. Сам механизм трудмобилизаций был отработан советской властью в завершенном виде еще в период военного коммунизма, когда в условиях хозяйственной разрухи, интервенции и Гражданской войны, возникла и требовала своего решения острая нехватка трудовых ресурсов.

Впервые всеобщая трудовая повинность провозглашалась в январе 1918 г. в «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа», принятой III Всероссийским съездом Советов.

В дальнейшем, при ухудшении политической и экономической ситуации в стране, перед советским руководством встала проблема не только того, как привлечь кадры на производство, но и как закрепить рабочих на предприятиях, не имея возможности заинтересовать их материально.

Трудовая повинность оказалась единственным и универсальным решением данной проблемы, и к 1920 г. трудовые мобилизации использовались уже повсеместно и затрагивали все категории трудоспособного населения. Активно осуществлялись мобилизационные действия и в отношении специалистов. С декрета СНК от 19 декабря 1918 г. «Об учете и мобилизации технических сил республик» начался обязательных учет технических специалистов. Отныне все зарегистрированные специалисты могли быть в любое время мобилизованы на техническую службу, уклонение от предложенной работы рассматривалось как дезертирство.

В конце Гражданской войны начался постепенный отказ от жестких мер регулирования в сфере труда, были упразднены Главкомтруд и его местные органы, сняты ограничения при переходе рабочих и других категорий трудящихся с одной работы на другую. Окончательный отказ от использования трудовой повинности произошел в 1922 г. с принятием нового КЗоТ.

Тем не менее, разнарядка на мобилизацию по-прежнему носила обязательный характер, отказавшиеся рисковали попасть в число «сопротивленцев» и «дезертиров».

В Нижегородской губернии, например, на 1922 г. широко практиковались мобилизации. Чаще всего они были связаны с сельскохозяйственными работами. Описать схему осуществления данного процесса можно следующим образом. Исходя из потребностей в рабочей силе в той или иной отрасли, создавалась программа по проведению мобилизации. На губернском и местном уровне формировались соответствующие комитеты, уполномоченные на организацию данного процесса. Губернский комитет осуществлял преимущественно свод информации и выполнял кураторские функции. Комитеты на местах проводили анализ относительно потребностей в рабочей силе и запрашивали в организационно-распределительном отделе (далее орграспред) Нижгубкома сотрудников по соответствующим специальностям. Орграспред занимался поиском работников, путем запроса информации в организациях и учреждениях других отраслей. После ее получения орграспред формировал списки и совместно с комитетами местного и губернского уровней осуществлял мобилизацию.^[224]

Описывая мобилизационные процессы в Нижегородской губернии (области) в середине 1920-х, отметим, что они также носили директивный характер. С учетом того, что одним из основных направлений внутренней политики советов была деревня (так как было необходимо провести коллективизацию, для последующей индустриализации) приоритет в социально-трудовых мобилизациях опять-таки ставился на село. Оргколлегия Нижегородского губернского комитета занималась вопросами посылки работников в деревню. Нормативно данные директивы были закреплены в циркулярах Нижгубкома РКП(б). Например, один из циркуляров «О посылке работников в деревню» указывал «на необходимость выделения из состава организаций крупных рабочих районов определенного количества человек, для откомандирования в рамках работы в качестве инструкторов укомов крестьянских уездов, для чего устанавливал специальную разверстку».^[225] Кроме того, планировалось «выделить в счет 100 еще сорок товарищей для внутриуездного распределения самими Укомами и Райкомами» (тоже по разверстке). Необходимо обратить внимание на тот факт, что Нижгубком, издавая указанный циркуляр, еще не определил, где и как будут трудиться направляемые товарищи, делегируя данные функции укомам и райкомам.^[226] В этой связи стоит отметить необдуманность не целевого выделения работников, что в свою очередь приводило к проблемам с их содержанием, работой, дисциплиной и т.д.

Вместе с тем, важно подчеркнуть наличие определенных требований к кандидатам, что свидетельствовало о серьезности подхода по наполнению деревни компетентными кадрами. Так, кандидатами становились «ответственные работники губернских и крупных уездных организаций (партийной, советской, профессиональной и др. отраслей), выдвинувшиеся и партийно-выдержанные секретари производственных ячеек и т.п. При этом каждый из намеченных работников должен был иметь за собой не менее 1-1,5 годичного практического стажа ответственной партийной, советской и иной работы».^[227]

Если говорить об уровне советов, то необходимо отметить, что процесс проведения социально-трудовых мобилизаций проходил по двум основным институциональным линиям – через органы труда и профсоюзы. Несмотря на то, что имело место дублирование функций, эта двойственность сохранялась на протяжении всего периода проведения кампаний. Столь высокая значимость общественных организаций объяснялась важностью идеологической компоненты кампаний.

Рассматривая конец 1920-х, подчеркнем, что непосредственное осуществление перебросок кадров возлагалось на союзные, республиканские и региональные органы Народного комиссариата труда (далее НКТ). В обязанности последнего входило осуществление отбора специалистов и составление разверстки количества лиц, подлежащих откомандированию. НКТ СССР составлял разверстки для республиканских органов труда, а те, в свою очередь, для отделов труда на местах. Органы НКТ осуществляли также координацию работы различных органов в процессе мобилизаций.

Серьезно усложняло осуществление мобилизационных мероприятий и то, что внутри базового органа (НКТ), ответственного за перемещение и выполняющего контрольные функции, не существовало действенной системы взаимодействия между центральным аппаратом и региональными отделами. Отсутствие регулярного и регламентированного обмена информацией между различными уровнями органов НКТ выявилось уже в процессе проведения первых кампаний, следствием чего стало замедление установленных сроков переброски кадров, план по переброске специалистов нарушался повсеместно. Низкая результативность кампаний определялась также и тем, что предприятия, нуждавшиеся в квалифицированных кадрах, не относились с требуемой ответственностью к возможности решить свои кадровые проблемы путем директивной мобилизации. Это еще больше увеличивало разрыв между планами по переброске специалистов и реальными потребностями в них и возможностями их рационального использования, а отсутствие эффективного контроля над процессом перемещения приводил к тому, что специалисты часто не доезжали до места назначения, использовались не по специальности или вскоре покидали новые места работы.

Важным технологическим звеном в осуществлении отбора и переброски квалифицированных кадров выступала Центральная межведомственная комиссия по перемещению специалистов (МВК), созданная под эгидой НКТ СССР в 1930 г., имевшая свои краевые и местные отделения. Деятельность данной комиссии носила дублирующий по отношению к отделам труда характер, ее межведомственный статус был необходим для создания формы участия в этом процессе тех ведомств, организаций и предприятий, которых касалась данная проблема. Однако сама основная работа проводилась в директивном порядке под руководством НКТ. В 1931 г., когда механизм перебросок специалистов полностью сформировался и стал обыденной практикой, комиссия подлежала ликвидации и все ее функции по переброске специалистов передавались отделам труда.

Возвращаясь к описанию механизма социально-трудовых мобилизаций в Нижегородской губернии (области), подчеркнем, что основными направлениями в данном процессе были: сельское хозяйство, промышленность, работа на транспорте, лесозаготовки, строительные работы и, конечно, пропагандистская и инструкторская работа на селе.

Как и у любого процесса в государственном управлении у социально-трудовых мобилизаций были свои недостатки и промахи. Так, уже в 1920 г. протокол № 4 экстренного заседания Нижегородского Губкома РКП(б) зафиксировал обоснованное мнение относительно мобилизаций по разверстке ЦК: «губительно отражаются на работе губернии, проведение мобилизаций совершенно политически обессилили губернию».^[228] В данное время набор кандидатов для ЦК осуществлялся преимущественно по профсоюзной линии из соответствующего бюро, и именно делегат совета профсоюзов категорически протестовал против снятия с предприятий работников. На основании данного мнения Нижгубком принимает решение об отказе в мобилизации определенных товарищей.^[229] Но поскольку споры с ЦК могли стоить и должностей и свободы, было принято решение о направлении других работников.

Данная ситуация показательна в том плане, что мобилизации зачастую проходили без учета мнения организаций и учреждений, являвшихся «донорами». И во время пополнения работниками одной структуры, происходило выкачивание профессиональных кадров из другой. Причем кадровый голод, зачастую, не был восполнен новыми сотрудниками. Интересно отметить, что данная проблема носила не просто системный характер, а была своего рода «долгожительницей проблем», так как и в 1930 г. мы можем наблюдать подобные примеры: обращение Нижегородского краевого суда в Нижегородский краевой комитет ВКП(б) относительно частой переброски сотрудников и невосполнения людских ресурсов^[230] или аналогичное обращение затонуправления «Доскино»: «просим вас срочно к 15 марта с.г. освободить мобилизованных на различные кампании партийцев-водников, так как задержка последних может отразиться на судоремонте и задержит выпуск судов».^[231]

К вопросам мобилизации, имеющим негативный характер нужно также отнести и материальное положение перебрасываемых работников. В связи с тем, что зачастую места для мобилизованных искались спонтанно, их материальное обеспечение осуществлялось в большинстве случаев с серьезными перебоями. Например, «ответственный сотрудник, работающий председателем куста колхозсвязи, за шесть месяцев работы получил всего 124 р., в то время, когда его зарплата в месяц составляла 80 р.».^[232] Интересно отметить, что заработная плата некоторых мобилизированных товарищей формировалась из нескольких источников. Например, тот же председатель колхозсвязи, получал зарплату не только в своем районе, но и существенную часть из организации его направившей (Дзержинский завод № 80С).^[233] В этом была еще одна причина плохого материального снабжения.

Учитывая вышеперечисленные факторы некоторые организации старались не отдавать работников по первому требованию партийных и советских органов. Явным примером могут служить действия АО «Металлосклад». Данная организация принимала все меры от бюрократического затягивания до фактического отказа в мобилизации работников, обосновывая обязательное присутствие на работе их незаменимостью: «В связи же с отзывом т. Володагина эта работа не может быть выполнена конторой полно и своевременно, чтобы последствия не отражались на конторе в течение всего квартала» или «т. Алексеев работает в качестве ответственного кладовщика на складе № 1. отзыв т. Алексеева вызывает необходимость перевести на ответственное хранение другое лицо, что по техническим возможностям нельзя сделать в короткое время, т.к. необходимо все ценности находящиеся на хранении у т. Алексеева передать путем взвешивания. К тому же и нет такого лица, кому можно было бы их передать».^[234] Мобилизации подвергались сотрудники всех сфер деятельности от рабочих завода до судебных служащих. И порой указание на чрезмерное увлечение местных органов мобилизацией сотрудников определенной отрасли носило достаточно резкий и высокий (по статусу) характер. Так, в 1930 г. народный комиссар юстиции РСФСР Н. Янсон недвусмысленно обозначил секретарю Нижегородского крайкома ВКП(б) свою позицию по данному вопросу: «Следует отметить, что судебные и прокурорские работники в деятельности по проведению кампаний больше пользы приносят там, где они работают по своему прямому назначению как работники юстиции.

Однако, на местах со стороны некоторых руководящих органов наблюдается тенденция к использованию значительного числа наших работников не по прямому назначению. Вследствие такого положения, работники суда и прокуратуры бывают практически лишены возможности во время проводимых кампаний в удовлетворительном объеме и в надлежащие сроки выполнять те основные функции, которые на них возложены в целях более успешного проведения самих же кампаний.

Поэтому прошу дать соответствующее указание местным руководящим органам. О результатах моего обращения прошу уведомить».^[235]

Необходимо отметить, что так же имело место и уклонение от мобилизации отдельных работников. Например, за четыре месяца 1922 г. по данным канцелярии Нижгубкома в Нижегородской губернии насчитывалось 38 уклонистов.^[236] Места их трудовой деятельности разнились от райкома до затона. Среди причин назывались: «невозврат из отпуска, болезнь», и даже «нахождение под трибуналом». Большинство же уклонистов, естественно, не сообщали о причинах. Стоит отметить, что порой наблюдалось системное неподчинение социально-трудовым мобилизациям как со стороны работников, так и со стороны организаций. До открытого протеста доходило редко, чаще для отказа от мобилизации последние использовали несовершенства законодательной базы кампаний, а также разлаженность механизма осуществления перебросок. Зафиксированы многочисленные факты противодействия и срыва перебросок на различных уровнях - от отдельных специалистов и хозяйственников до руководителей отраслевой промышленности и членов центральных правительственных органов.

Поэтому власть пыталась выработать действенные рычаги по противодействию уклонистам и дезертирам. В отношении последних предпринимались, как правило, более жесткие меры воздействия. Так, в Нижегородской губернии было обычной практикой исключение из партии за дезертирство, и в последующее судебное разбирательство.^[237]

Узаконение сложившихся на практике норм нашло отражение также и в том, что вводились законодательно обоснованные наказания для «отказников». Согласно постановлению ВЦИК и СНК РСФСР от 20 января 1931 г. в Уголовный кодекс РСФСР вводятся две новые статьи (ст. 133 а и 133 б) о наказании дезертиров труда. Помимо наказаний для тех, кто пытался уклониться от мобилизации, правительство укрепляет и систему льгот и поощрений для мобилизованных. Таким образом, мобилизационные кампании к 1931 г. приняли свой окончательный облик и проводились по уже устоявшимся процедурам.

Но, несмотря на законодательно оформленные рычаги воздействия, примеры отказников и уклонистов продолжали существовать. Так, только в ноябре 1930 г. за невыполнение мобилизационных решений было привлечено к судебной ответственности 86 руководителей разных уровней, однако ни один из них осужден не был. Как отмечено выше, в начале 1931 г. в Уголовный кодекс РСФСР вводились статьи, в которых предусматривалось наказание за неподчинение директивным решениям о перебросках как для специалистов, так и для их руководителей. Но, как правило, судебное дело ограничивалось денежным штрафом. Однако и эти меры не достигали своей цели, так как штрафы, как правило, выплачивались из средств организации, а осуждение специалистов ограничивалось выносимыми им общественными порицаниями по профсоюзной линии.

Заслуживает внимания описание статусов лиц, привлекаемых к мобилизациям и значение исторического момента в этом процессе. В пример можно привести данные по Нижегородской губернии от 1922 г. и 1930 г. В «Списке активных работников РКСМ от 1922 г., подлежащих освобождению от мобилизации», явственно прослеживается высокий социальный статус освобожденных. Всего освобождено восемнадцать человек, занимающих следующие должности: ответственные секретари, члены губкома, бюро или укомов.^[238] Анализируя же данные 1930 г., в «Списке членов ВКП(б) Нижегородского городского района, мобилизованных на работу в районы сплошной коллективизации», мы можем наблюдать следующие должности привлеченных: председатель ревизионной комиссии Крайпотребсоюза, заместитель управляющего сберкассой, зам. заведующего Крайоно, секретарь Крайисполкома и т.д.^[239]

Объяснить освобождение от мобилизации ответственных товарищей в 1922 г. можно достаточно логично. Руководители должны были выполнять свои функции на местах, а не заниматься посевом, сбором урожая или службой в рядах красной армии. Повальную же мобилизацию ответственных руководителей в 1930 г. можно объяснить, с нашей точки зрения, двумя способами. Во-первых, естественно, первая пятилетка - это мобилизация всех имеющихся ресурсов (человеческих, материальных и т.д.) для коллективизации и последующей индустриализации, для существенного скачка в развитии страны. Второе же объяснение заключается в следующем: освобождение от должностей неугодных, а также расчистка дороги для «своих» сотрудников. Скорее всего, оба фактора имели место быть, но мобилизация такого количества ответственных работников заставляет задуматься о том, кто же осуществлял руководство на местах и на сколько оно было профессионально.

Подводя итог вышесказанному необходимо отметить следующие основные моменты. В феномене социально-трудовых мобилизаций переплетались несколько системообразующих аспектов - экономическая необходимость, политическая составляющая и человеческий фактор. Механизм проведения перебросок показал свою низкую результативность уже при проведении первых кампаний в начале 1920-х (в период относительной стабильности во внутренней политике). Основными проблемами ведомственного характера были дублирование функций различных органов, необходимость значительного количества согласований, отсутствие внутри органов труда системы взаимодействия между центральными и региональными отделами, что в конечном итоге замедляло процесс мобилизации, сказываясь на его результатах.

К проблемам социально-трудовых мобилизаций так же нужно отнести: не целевую переброску работников, директивное изъятие сотрудников у организаций «доноров», отсутствие программ по восполнению кадров в этих организациях.

Отдельно стоит остановиться на материальном обеспечении мобилизованных. В связи с тем, что финансирование осуществлялось из нескольких источников, принцип коллективной ответственности приводил к поверхностному отношению к своим обязательствам в организациях его осуществлявших. Кроме того, существенную роль в перебоях с содержанием сыграл фактор «временности» мобилизованных и (зачастую) случайный и неожиданный характер их распределения.

Все эти факторы, конечно, негативно сказывались на отношении трудящихся, организаций и даже некоторых органов государственной власти к социально-трудовым мобилизациям.

Вместе с тем, стоит отметить объективно существовавшую потребность в кратковременном сосредоточении сил на определенных отраслях, таких как сельское хозяйство, промышленность, лесозаготовительные работы и др. Дело в том, что эти отрасли были своеобразными точками роста, призванными потянуть за собой другие сферы народного хозяйства и вывести советы в мировые лидеры. Так или иначе, в том числе благодаря мобилизациям осуществлялось интенсивное развитие СССР, что открывало перед страной новые горизонты в рамках международного взаимодействия. Конечно, в явлении социально-трудовых мобилизаций было много минусов и спорных моментов, но стоит отметить, что они абсолютно соответствовали духу времени, когда страна в очередной раз встала на путь мобилизационного развития, путь – единственно возможный после октября 1917 г.