Глава первая: молодые годы. Божественное призвание

Вместо предисловия

Вступление

Часть первая: жизнеописание

Глава первая: молодые годы. Божественное призвание

Родина Харалампия

Геноцид в Понте

Свадьба Леонида

Спасение Леонида от кораблекрушения

Пример великого целомудрия

О вере и милосердии

«Окрест трапезы твоея»

Возвращение на землю отцов

Харалампий

Образец целомудрия юного Харалампия

Занятия в свободное время

Сторонник старого стиля. Благочестивый простец Илья

Духовные трудности Харалампия

История с участниками националистического движения. Болгарский плен (1941)

Чудесная помощь святого великомученика Георгия

Возвращение домой. Леонид на коленях перед иконами

Обеты

После плена

Праведная смерть Леонида. Харалампий — кормилец семейства

Харалампий подражает святому Дионисию Эгинскому

Новые препятствия

Глава вторая: первые брани — монах — иеромонах

Святая Гора. Пещеры малой святой анны, 7 июля 1950 года

Отец Афанасий. Первое разочарование

Новое впечатление, обратное первому

Первые испытания

Первые уроки

Первые перемены в послушнике Харалампие

Горячая любовь к Богу угашает любовь к родителям

Ад мрачной пещеры прелагается в рай

Монашеский постриг и священство

Ежедневный распорядок братства

Ежедневная брань папы-Харалампия

Возвращение к первым браням. Переменный успех

Неподъемная бочка. Чудо послушания

Плод послушания. Вступление во святилище умной молитвы

Пример еще одного делателя послушания

Божественное таинство веры в Старца - восприемника

Отец Харалампий, каким он был

Литургическая практика пещер Малой Святой Анны

Глава третья: Новый Скит — блаженная кончина старца Иосифа

В новый скит. 1953-1967

Рыбак дедушка Янис и его лодочка

Блаженная кончина старца Иосифа (1959)

Самостоятельность членов братства и их взаимопомощь

Старец-духовник

Старец-учитель

Наставления Старца о непрестанной умной молитве

Брось свои хлопоты. Прекрасные плоды

Наглядные примеры самоотречения

Я демон уныния

Отец Харалампий в тонком сне видит своего почившего Старца

Мое первое знакомство. Первые члены братства

Простой и бесхитростный Петр

Формирование братства

Переживание таинства Божественной Евхаристии. Уроки Старцев Нового Скита

Молитва за ближних

Старец - духовник клириков и монахов

Несчастный монах, не желавший жить в послушании

Глава четвертая: Буразери. В монастыри

В большие кельи

Отец Феоклит. Его книга «Афонские беседы»

Губернатор Святой Горы

Церковная школа «Афониада»

Еще одно удивительное происшествие

С горящим пламенем молитвы

Благодать Старца ощутимо передается и его чадам

Прельщенный подвижник

Лекция о Святой Горе. Пополнение святых обителей

Из хиландарской кельи Буразери - в монастыри

Переселение в монастырь Ксенофонт (1975)

Глава пятая: игумен монастыря Дионисиат. Блаженная кончина

Переезд в монастырь Дионисиат

Монастырский распорядок

Ежедневные Божественные литургии

Деятельность Старца по управлению монастырем Дионисиат

Последний «экзамен»

На подворье Моноксилит

Блаженная кончина

Перенос тела почившего в храм святителя Нектария

Последнее пристанище

Часть вторая: учение

Глава первая: об умной молитве

Беседы об умной молитве

Беседа первая

Беседа вторая

О молитве вообще. Свидетельства духовных чад Старца

Письма об умной молитве

Письмо

Письмо родственнику

Победитель уныния

Глава вторая: о Божественной Евхаристии

Таинство Божественной Евхаристии

Условия приобщения Святых Таин

Беседа о частом причащении

Глава третья: о милостыне

Часть третья: воспоминания свидетельства духовных чад

Слово Преосвященнейшего Христофора, епископа Андидского

Праведного величание - отрада и утешение души

Кем был для нас папа-Харалампий

Заключение

Молитва

 

Его Преподобию монаху

Иосифу, возлюбленному

о Господе сыну нашей

мерности, благодать

и мир от Бога Отца.

 

С отеческой любовью мы узнали о благом на­мерении Вашего Преподобия составить и опу­бликовать жизнеописание незабвенной памя­ти архимандрита Харалампия, бывшего игумена священной ставропигиальной обители преподобного Дионисия на Святой Горе.

Мы искренне приветствуем это боголю­бивое старание явить православному миру одного из современных столпов святогорско­го монашества, проведшего всю свою жизнь в молитвах, посте, послушании, девстве и само­отречении. Отец Харалампий навсегда останется в нашей памяти как благой и ревност­ный делатель Евангелия воплотившегося нас ради Сына Божия. Благословляя настоящее издание, мы молимся, чтобы преобразивший­ся во славе на горе Фаворской пред святы­ми Своими учениками и апостолами Христос просветил светом Своего преображения как всех подвизающихся на Святом Афоне преподобнейших иеромонахов, монахов, послушни­ков, так и боголюбивых читателей этой книги.

Покров Пресвятого и Живоносного Гроба Христа Спасителя, наши отеческие молитвы и Патриаршее благословение да пребудут с Вами.

 

Святой Град Иерусалим, 2002 года, месяца августа 21 день.

 

Теплый молитвенник о вас ко Господу

Ириней I,

Патриарх Иерусалимский

 

 

 

Вместо предисловия

 

Старец Харалампий, как и я, был чадом блаженного Старца Иосифа Пещерника. По его молитвам присно­памятный отец Харалампий сподобился многих даро­ваний Святого Духа.

За свое искреннее и чистое послушание он, человек простой, сподобился великой благодати. Великий наш Старец отец Иосиф очень любил отца Харалампия за эту простоту, незлобие и искренность его души. Он да­ровал ему всеохватывающую духовную силу и умную молитву. Смотря на него, я, наималейший в духовной жизни и самый младший по возрасту в нашем брат­стве, поражался его столь стремительному восхожде­нию по ступеням духовной жизни. За это я его чрезвы­чайно любил. Душа отца Харалампия сияла от преисполняющей ее благодати.

Верю, что молитвами Старца Иосифа, нашего вели­кого святого, Господь милости и щедрот сопричтет по­чившего к Своим избранным рабам.

Возлюбленный мой брате, отче Харалампие, поми­най и нас, оставшихся твоих братьев — возлюбленного нашего Старца Иосифа (Ватопедского) и меня, окаян­ного. Моли Творца и Бога нашего, дабы не остаться нам вне братства небесного. Аминь.

Архимандрит Ефрем,

монастырь святого Антония,

Аризона, США

 

Вступление

 

В свое время настоятельная нужда подвигла меня, не­достойного, к описанию удивительной жизни Старца Арсения, редкого подвижника и соратника известного великого исихаста наших дней Старца Иосифа Пещер­ника.

Настоящая книга посвящена истинному духовному сыну упомянутых выше Старцев, родному племяннику и крестнику отца Арсения — отцу Харалампию.

По неизреченной Милости Божией на протяжении тридцати пяти лет я удостоился жить рядом с ним, на­ходиться у него в послушании и быть его учеником. Неоплатный долг перед ним побуждает меня запечат­леть на бумаге его необыкновенную жизнь — назида­тельный пример того, что и теперь непреложны и дей­ственны слова Апостола: «Иисус Христос вчера и сегод­ня и во веки Тот же».

Однако есть и другая причина. Удивительные жиз­неописания великих подвижников наших дней служат еще одним подтверждением истинности сверхъесте­ственных дарований великих святых- нашей Церкви.

Порой в некоторых из нас при чтении о подвигах и бранях древних преподобных отцов закрадываются со­мнения, и мы говорим: «Но ведь лично мы этого не ви­дели». Мы сомневаемся и в высоте жизни, и даровани­ях живших совсем недавно, современных нам подвиж­ников, говоря: «Это было только в прежние времена.

Тогда все было по-другому, и люди могли совершать такие подвиги. В наше же время это невозможно». Го­воря так, мы пытаемся заглушить голос совести, ищем оправдание для своей лености и нежелания вести ду­ховную борьбу.

Однако искренне стремящиеся к духовной жизни во Христе знают, что и в наши дни написано множество книг, рассказывающих об удивительной жизни и чуде­сах современных нам поистине святых подвижников нашей Церкви.

В дальнейшем я предоставлю благочестивому чита­телю самому судить, можно ли присоединить к сонму современных великих отцов - святогорцев приснопамят­ного моего Старца отца Харалампия. Душа его перешла в горние обители, а его священные мощи упокоеваются до дня всеобщего воскресения в братской усыпальнице монастыря среди останков всех прежде почивших дионисиатских отцов.

Настоящая книга составлена на основе бесед и рас­сказов самого Старца, свидетельств близко знавших его лиц: его духовных чад — как монахов, так и мирян. В диалогах я, по возможности, попытался сохранить ха­рактерные особенности речи отца Харалампия,

Пользуясь случаем, я испрашиваю прощения за те недостатки, которые, возможно, были допущены мной при написании этой книги, в первую очередь у моего блаженного Старца, его духовных чад и всех благоче­стивых читателей. Настоящий труд представляет собой главным образом мои собственные воспоминания о тех тридцати пяти годах, которые я прожил рядом с отцом Харалампием. Первое время я считал себя неспособ­ным описать жизнь такого великого человека, посколь­ку знал, что многие другие его чада в большей степе­ни обладают даром слова и писательским талантом. Но после публикации книги о Старце Арсении многие из близко общавшихся с отцом Харалампием весьма ува­жаемых людей стали просить меня о том, чтобы я при­ступил к написанию еще одного труда. Удовлетворяя их просьбы, я прошу у всех молитв об успехе этого не­легкого начинания.

Наконец, считаю своим настоятельным долгом по­благодарить всех, кто помогал мне, предоставляя мате­риалы для создания этой книги.

 

 

 

 

Часть первая: жизнеописание

 

 

Родина Харалампия

 

Апостол Павел в своем Послании к Римлянам пишет: «Аще ли начаток свят, то и целое: и аще корень свят, то и ветви».

Мой приснопамятный Старец отец Харалампий, в миру Харалампий Галанопулос, родился в благословен­ном Понте. Его благочестивых родителей звали Лео­нид и Деспина.

Как мы читаем в житиях святых нашей Церкви, весь­ма многие из прославленных угодников Божиих роди­лись у святых родителей. Поэтому я посчитал своим долгом в общих чертах описать корень этого дерева, то есть благочестивых родителей Харалампия.

Надо отметить, что и они в свою очередь происходи­ли от другого святого корня: Леонид был чадом благо­честивых родителей Димитрия и Сотирии. Двое детей из этой многодетной семьи подвизались в лике монашествующих: Анастасий, впоследствии монах Арсе­ний, известный сподвижник великого исихаста наших дней Старца Иосифа, и Парфена, ставшая затем монахиней Евпраксией — ученицей великого благодатно­го подвижника с Эгины отца Иеронима. Леонид с ма­лых лет, как он сам рассказывал, также имел сильное желание стать монахом. Но... Промысел Божий судил иначе.

 

 

Геноцид в Понте

 

Прославленный греческий народ Понта перенес без­мерное количество невыносимых бед и страданий от поработивших их турок. Опасность угрожала не толь­ко благосостоянию людей, но и самой их жизни. Един­ственной возможностью для понтийцев оставаться на своей родине было отречение от православной веры своих отцов.

Оказавшись перед этим выбором, родители Леони­да, как и весьма значительная часть греков, предпочли лучше лишиться своего имущества и даже родины, не­жели веры.

Вследствие этого в 1880 году состоялось массовое пе­реселение понтийцев на единоверную им российскую территорию. Родители и родственники Леонида вместе с другими греками Понта поселились в сельскохозяй­ственном районе близ Екатеринодара, где продолжали жить согласно традициям своих отцов, примерно так же, как они жили и до того, занимаясь земледелием.

 

 

Свадьба Леонида

 

Несмотря на то, что в Леониде с юных лет зрело стрем­ление к монашеству, его родители, не подозревая об этом, озаботились его женитьбой.

Им обоим постоянно приходила на ум мысль об одной скромной девушке. Кроме замечательной внеш­ней красоты эта девушка еще более была украшена вну­тренними добродетелями: послушанием, почтитель­ностью к старшим, целомудрием, трудолюбием, смире­нием и любовью.

По договоренности с родителями девушки в доме Деспины была устроена «трапеза любви» — традици­онное благословенное сватовство. Знакомство буду­щих жениха и невесты обычно происходит вовремя этой трапезы. Родители, уважая свободу своих детей, последнее слово оставляют за ними.

Незадолго до этого дружеского застолья с Леони­дом произошло следующее удивительное событие: в некоем видении ему представилось, что он находится вместе со своими родителями в доме у друзей, где он никогда раньше не бывал. После того как их поприветствовали хозяева, выходит скромная девушка, не­ся традиционный поднос с угощением. Когда она по­дошла к Леониду, он услышал внутри себя громкий голос: «Та, которая тебя угощает, — твоя будущая су­пруга». После этого видения юноша пребывал в недо­умении. На следующий день, вечером, состоялся дру­жеский ужин.

Однако для Леонида в доме его невесты уже все бы­ло знакомо. Не хватало только, как на сцене, последне­го действия. Но вот и оно: наконец выходит девушка С подносом. Когда через некоторое время разговор зашел о сватовстве, юноша уже был к нему готов. Девушка, со своей стороны, также без раздумий приняла как от Бо­га предложение своих родителей.

Итак, сыграли свадьбу. Леонид, всегда отличавший­ся крестьянской смекалкой и трудолюбием, быстро стал на ноги, занимаясь главным образом табаковод­ством.

 

 

Пример великого целомудрия

 

Как-то раз в России, еще до своей женитьбы, Леонид принял приглашение односельчан поехать на выход­ные в соседний город.

К несчастью, эти юноши оказались распутны и усло­вились между собой заночевать в одной гостинице, пользующейся дурной славой. Однако своему «другу» они об этом не сказали, намереваясь, похоже, созна­тельно столкнуть и его в ров разврата.

Служащий разместил каждого из них в отдельный номер. Ничего не подозревающий Леонид открыва­ет дверь своей комнаты, и что же он видит... Бесстыд­ная девица уже ожидает его с вызывающим видом. Тог­да юноша, как новый целомудренный Иосиф, приду­мал следующее. Он говорит ей: «Пожалуйста, возьми этот кувшин и набери воды, потому что я умираю от жажды». Девица выходит из номера, он запирает дверь на ключ и, поскольку сильно утомился с дороги, немед­ленно засыпает сладким сном.

Что же делает Бог, желая вознаградить его за этот целомудренный поступок? Вместо беззаконного на­слаждения Он дарит ему несколько мгновений райско­го утешения. Во сне он видит, что находится в благо­лепнейшем райском саду. Живущие там всевозможные птицы пели так прекрасно, что от их трелей можно бы­ло опьянеть. После этого дивного сновидения Леонид проснулся. Поссорившись со своими товарищами, он оставил их и один вернулся в село.

 

 

О вере и милосердии

 

Леонид был украшен многими добродетелями, одной из них была великая добродетель милосердия.

Я не буду рассказывать о тех бесчисленных благо­деяниях, которые он совершал ежедневно для бедных, для церквей, для монастырей, для приютов и так далее. Приведу только один пример его милосердия от скудо­сти, а не от избытка.

Был Великий Четверг, приближалась Пасха. Как ни странно, но мучной амбар Леонида был пуст. Хозяйка, которая всегда пекла в это время куличи, говорит су­пругу: «У нас нет муки...» Добрый супруг пошел к со­седям и занял десять ока муки, чтобы хватило на все, что надо было испечь.

Радостный, он возвращается назад. Вскоре кто-то стучится в дверь. Бедняк просит немного муки. Лео­нид, ни словом не обмолвившись о том, что он сам за­нял муку, которой только-только должно было хватить на все их нужды, говорит своей супруге:

— Деспина, отдай половину муки нищему.

Хозяйка забеспокоилась.

— Но как же... Если бы у нас была своя мука, то с удовольствием. Той же муки, что есть, нам и самим не хватит... Что мы будем делать?

Леонид снова говорит:

— Отдай половину, и я надеюсь на Бога, что Он не оставит нас голодными.

Так и случилось. Этот случай показывает и великое милосердие, и глубокую веру Леонида.

В качестве примера его веры приведу еще один слу­чай. Семь дней Леонид провел коленопреклоненно пе­ред своим домашним иконостасом, непрестанно мо­лясь, без сна, без хлеба и воды. Но про этот случай я расскажу в главе о его семье.

 

 

«Окрест трапезы твоея»

 

Многодетная и доброплодная Деспина за свою жизнь родила десятерых детей. Однако, по неисповедимым путям Божиим, в живых осталось только пятеро. Из них первый — Димитрий — в возрасте всего лишь тридцати лет, после непродолжительной болезни перешел на Небеса. Второй была Агафия, а третьим Ха­ралампий. Последними были близнецы Косьма и Да­миан.

 

 

Возвращение на землю отцов

 

Семья Леонида Галанопулу, равно как и все остальные понтийские греки, постоянно чувствовала к себе вни­мание и заботу со стороны православного Российско­го государства. Поэтому их жизнь текла мирно и спо­койно.

Однако с падением монархии в результате октябрь­ского переворота и прихода к власти большевиков все в корне изменилось. Начались новые испытания: со­ветская власть, используя любые меры принуждения и бедственное положение народа, начала насаждать ате­изм. Перед лицом этой неожиданной новой опасности многие из понтийских греков, а среди них и весь род

Галанопулу, решают вернуться на родную греческую землю.

В 1922 году они перебираются на греческий остров Лесбос. Оттуда через некоторое время переезжают в Фессалоники. Однако и там они не переставали искать подходящее место, где смогли бы заниматься привыч­ным для себя трудом. Вскоре они узнали, что земли в районе Драмы весьма плодородны, там много воды, что очень удобно для занятия сельским хозяйством. Итак, примерно в 1922-1923 годах семья Леонида Гала­нопулу окончательно поселяется в Аркадике, пригоро­де города Драма.

 

 

Харалампий

 

Харалампий родился в России около 1910 года. Его дядя Анастасий (впоследствии монах Арсений), будучи объ­ят Божественной любовью, еще до рождения Харалам­пия решил, что он отправится на Святую Землю, дабы всецело посвятить себя Богу. Но тут перед ним возник­ло препятствие. Согласно народному преданию Понта, он должен был стать крестным отцом хотя бы одного младенца, чтобы в будущей жизни Христос не положил ему за пазуху камень.

И Анастасий, еще до рождения Харалампия, говорит своему брату: «Леонид, тот, кого родит Деспина, при­надлежит мне, я буду его крестным отцом!» Так и слу­чилось. Крестник Анастасия действительно стал бли­же всех к своему дяде и преемнику от святой купели, а впоследствии полностью пошел по его пути. Во Святом Крещении он получил имя Харалампий.

Выросши в России, Харалампий хорошо знал рус­ский язык. В двенадцатилетнем возрасте он вместе со всеми своими родственниками перебирается в приго­род Драмы — Аркадику. Там он с отличием заканчива­ет первые пять классов начальной школы, а затем пере­ходит в гимназию. Однако спустя два года Харалампий, в силу необходимости, из послушания родителям, был вынужден прервать свое образование.

Несмотря на то, что опытный в сельском хозяйстве Леонид весьма успешно занимался табаководством, цены на эту продукцию в тот момент так сильно упа­ли, что он был близок к разорению. По этой причине он подключает в помощь семье своего старшего сына. С этого времени Харалампий начинает ремесленни­чать, занимается сельским хозяйством и другими рабо­тами, чтобы доставить семье все необходимое для жиз­ни. Вскоре он поступил еще и на должность курьера в мэрию. Днем он работал на полях, а вторым его заняти­ем, по вечерам, было парикмахерское дело. В качестве мелкого торговца он без устали ездил со своим товаром по соседним деревням на праздничные ярмарки, при­уроченные, как правило, к престольным праздникам. Однажды в Драме и области появилось много вши, и от зуда, который она вызывала на голове, все жители буквально не выпускали расчесок из рук. Тогда Хара­лампий придумал следующее: он стал забирать с бойни рога животных и вырезать из них превосходные греб­ни. Так он честно, в поте лица, работал, содержа всю семью.

В эти годы Харалампий хотя внешне и казался очень общительным и погруженным в мирские заботы, сво­им поведением и порядочностью служил для всех об­разцом. Я приведу здесь только один такой случай.

 

 

Занятия в свободное время

 

И молодости Харалампий, будучи верующим челове­ком, глубоко с духовной жизнью знаком не был. Он за­нимался спортом, играл в футбол, увлекался народны­ми танцами, песнями, театром и так далее. И везде он был неподражаем. Ровесники говорили: «Когда в на­шей сельской команде вратарем был Харалампий, то мы побеждали даже известную команду „Слава Дра­мы". В каждой игре, в конце концов, героем становился Харалампий, которого мы поднимали на плечи, чтобы болельщики могли его поприветствовать»,

«Что касается свадеб, то я привык, — рассказывал Харалампий, — ходить туда, куда меня приглашали. Однажды со мной произошло нечто странное. Все ели, пили, танцевали и развлекались, но меня и мою тетуш­ку охватило сильное волнение. Вместо смеха и танцев мы, напротив, будучи не в силах сдержать себя, пла­кали. Остальные с недоумением спрашивали нас, что случилось? Я не знал, что ответить, только продолжал плакать и не мог остановиться. Позднее я понял, что эти слезы были от Бога. Брак является великим таинством».

Переводя свой рассказ в шутку, он с улыбкой гово­рил нам: «Что, разве можно не рыдать о них? Тогда как монашество это рай, они предпочитают связать себя узами брака».

Я рассказываю все это для того, чтобы показать ши­роту и разносторонность интересов молодого Харалам­пия, его открытость к миру. Однако, по Божественному Промыслу, вскоре он начал знакомиться и с духовной жизнью и, что почти невероятно для многих, полнос­тью отошел от всех вышеназванных развлечений.

 

 

Обеты

 

Прежде чем продолжить наше повествование, будет не­лишним сделать небольшое отступление и посмотреть, как бывшие пленные сдержали свои обещания. Отно­сительно Харалампия подробная речь у нас пойдет да­лее. Что касается юного Дамиана, то он, оставаясь ве­рен своему обету, на протяжении всей своей жизни всегда держал в своем доме неугасимую лампаду перед иконой святого.

А как поступил Василий?

Вернувшись после причиненных войной бедствий домой, он всюду ездил на своем коне, чтобы как-то про­кормить семью. В те времена в сельском хозяйстве конь был практически всем. Сам себе он говорил: «От своего обета я не отказываюсь. Но исполню его немного позже, когда конь мне не будет так сильно нужен».

Прошло пять-шесть месяцев, но святой Георгий не забыл его обета. Однажды ночью, во сне Василий уви­дел самого великомученика, который сказал:

— Конь мой. Почему ты его держишь у себя?

Испуганный Василий отвечает:

— Я приведу его тебе, Святой Георгий, но немного позже.

— Нет, — говорит святой, — с того самого дня, как ты дал свой обет, он тебе больше не принадлежит. Ты нехорошо поступаешь, этот конь мой.

На следующий день еще не рассвело, а Василий уже привязывал своего коня к церковной ограде у храма Святого Георгия.

«Ты спас мне жизнь, и для тебя мне его не жалко».

 

 

После плена

 

Мрачное время оккупации...

Харалампий был верен своему обету и больше не принадлежал себе. Он еще остается в миру, но уже счи­тает себя всецело посвященным Богу. Остается же с единственной целью: поддержать своих родных в го­ды великого испытания, к чему его побуждали и его на­ставник Илья, и односельчане.

В 1944 году, когда оккупационные войска стали от­ступать, семью постигло несчастье.

 

 

Новые препятствия

 

Наконец братья-близнецы Косьма и Дамиан вырос­ли и получили высшее образование. Косьма стал преподавателем в начальных классах, а Дамиан — государственным чиновником. Получив свободу, Ха­ралампий готовился осуществить великую мечту своей жизни. Однако... новые препятствия. Теперь уже со стороны единоверцев, собратьев-старостильников.

— Но вы поймите, что я поклялся пред Богом.

— Нет, ты должен ради успеха нашей борьбы оста­ваться в миру. Это твой долг.

Уход из мира опять откладывается. Так продолжа­лось до 1950 года. Все это время Харалампий находился в первых рядах старостильного движения. Но надо от­метить, что он, несмотря на свою ревность в вере, имел и рассуждение, всегда знал чувство меры. Вот как рас­сказывал сам приснопамятный Старец о событиях то­го времени:

«После перехода официальной Церкви на новый стиль мы отошли от нее. Но тут возникла большая про­блема — у нас не было главы, архиерея. К старостильникам присоединилось достаточно много священни­ков, иеромонахов со Святой Горы, однако епископа у нас не было. Когда в 1935 году митрополит Флоринский Хризостом отошел от официальной Церкви и присое­динился к старостильникам, нашей радости не было границ. Но надо отметить, что и среди старостильников существовало разногласие. Одни считали, что с изменением стиля из Церкви ушла и благодать, другие же говорили, что благодать в. ней осталась, а наша пози­ция — это позиция протеста против перехода на новый стиль. Это мнение вполне разделял и я.

Точно также думал и присоединившийся к нам ми­трополит Флоринский. В своем послании, насколько я помню, он писал: „Нашей матерью является Элладская Церковь, из нее мы почерпаем благодать. Однако мы не согласны и не желаем нести на себе ответственность за изменение календаря.

Но в 1950 году верх взяли сторонники крайнего тол­ка. Под председательством владыки было проведено со­брание. Высокопреосвященнейший сам всем все разъ­яснял. Он говорил собравшимся:

— Я прошу вас, не впадайте в крайности. Послушайте меня, и я обещаю вам, что победа будет за на­ми. На протяжении целых десяти лет я был ново­стильным епископом. Если теперь я начну говорить, что с переходом на новый стиль благодать ушла, тогда получится, что и у меня нет благодати, что я — лже-епископ.

Однако эти фанатики ничего не хотели слушать, они отвечали:

— Ты — архиерей, и у тебя есть благодать потому, что ты старостильник. Что же касается новостильни­ков, то их Таинства недействительны.

Со своей стороны я тоже пытался что-то разъяс­нять, но все это было абсолютно бесполезно. На собра­нии царили взаимное непонимание и полная путаница. В конце концов, владыка Хризостом как председатель был принужден подписать документ, в котором говорилось, что официальная Элладская Церковь с перехо­дом на новый стиль автоматически стала еретической и лишилась благодати. Подписывая это заявление, он сказал: „Я ставлю свою подпись под документом, с ко­торым совершенно не согласен" Однако акт был подписан. Когда он попал мне в руки, я так сильно рас­строился, так плакал, так был всем этим разочарован, что говорил сам себе: „О, несчастный, Бог призвал тебя к равноангельской жизни, а ты остался для того, чтобы спасти людей. Вот тебе и результат. Как можно ско­рее беги к своей цели, чтобы тебя не настигла внезап­ная смерть и ты не был нарушителем обета данного то­бой Богу“».

 

 

 

Первые испытания

 

Без особого труда Харалампий вошел в распорядок жизни братства. Днем — послушание, молчание, рабо­та, ночью — бдение с восьмичасовым стоянием на но­гах и множеством поклонов.

Сердце молодого подвижника не замедлило воспы­лать огнем Божественной любви. Старец Иосиф, видя с первых же шагов такое усердие и успехи, беспре­рывно восхвалял Господа, говоря отцу Арсению: «Ар­сений, теперь я могу спокойно сказать Господу: „Ныне отпущаеши раба Твоего". Мы с тобой жили в строго­сти, трудясь до пролития крови, чтобы обрести в себе Нога. Однако все эти годы меня терзала скорбь: многие пожили вместе с нами, получили пользу и ушли; разде­лить же с нами наше духовное делание они не смогли. Я думал, что с этой скорбью мне предстоит и умереть. Но нет, Бог призрел нас в старости, послал нам вот этих последних монахов. На них, ты вспомнишь эти мои слова, будет опираться вся Святая Гора».

Действительно, эти пророческие слова святого Стар­ца сбылись в наши дни, когда приток новых насельни­ков в большинство монастырей Святой Горы, так или иначе, связан с духовными чадами отца Иосифа.

 

 

 

Первые уроки

 

Старец, видя чрезмерное горение нового послушника и его жажду молитвы, заботился о том, чтобы, с одной стороны, преумножить этот дар, а с другой, уберечь молодого человека от сатанинской страсти превозно­шения.

Один из способов, призванных удерживать Хара­лампия в смиренномудрии, состоял в следующем: Отец Иосиф обращался с ним крайне грубо. Вместо того что­бы звать его по имени, он неизменно, обращаясь к не­му, говорил: «Эй, ты...» И Харалампий, как мне расска­зывал он сам, рассуждал сам с собой: «Эй, ты: Что это за „эй, ты"? У меня что, нет имени? Что это за невоспи­танность? Мне приходилось работать в мэрии с мирянами, и ко мне никогда так не обращались. Всегда об­ращались на „вы". — „Как вы поживаете, господин Галанопулос? “— „Благодарю вас" — „Прошу вас" А здесь я еще ни разу не слышал ни одного „спасибо“, ни одно­го „пожалуйста". Все здесь какие-то чудаки». И продол­жал: «Однако эти помыслы не могли укрыться от бла­годатного Старца, который прекрасно меня понимал. Он постоянно говорил: „Так... в миру ты был подвиж­ником? Постился, совершал целонощные бдения, под­визался; ты был умным, работящим, уважаемым чело­веком... И чего ты всем этим достиг? Принес к нам сю­да целый ворох тщеславия, эгоизма, самонадеянности. Теперь, когда закончились все эти хвалебные панегири­ки, не стало ли лучше?"

Действительно, благодаря этим простым, благодат­ным урокам Старца очень скоро мне стало понятно, что несмотря на то, что я в миру действительно креп­ко подвизался, однако, сам того не понимая, преиспол­нился тщеславия, выслушивая слова полные лести и похвалы».

Тем не менее Харалампий со свойственными ему от природы смирением, простотой и редким устремлени­ем к подвижничеству достаточно скоро пришел в пра­вильное устроение. Даже после того как Старец постриг нового послушника в великую схиму, а затем и похода­тайствовал о его рукоположении во иереи для исполне­ния храмовых нужд братства, он все равно продолжал говорить с ним тем же самым грубым языком. Но необ­ходимо отметить, что такое обращение с Харалампием было напрямую связано с его духовным преуспеянием.

«Я помню, — говорил он, — как однажды во время трапезы у нас началась какая-то духовная беседа. Все отцы обменивались своими соображениями, но как только я захотел что-то сказать, Старец резко прервал меня: „Замолчи" Прошло несколько минут, я снова хотел высказать свое мнение, но отец Иосиф: „Сказано, замолчи. Ты ничего не говори".

Помысел говорил мне: „Да... Геронда, ты меня счи­таешь совсем ни за что”. Однако я немедля побивал его другим помыслом: „Знает Геронда, что делает. Вот те­перь правильно”».

Когда в скором времени Харалампий хорошо усво­ил эти уроки, что же еще придумал его премудрый Ста­рец? По самомалейшему поводу, вместо того чтобы от­читать самого Харалампия, который уже привык к это­му, он начинал перебирать всю его родню и даже его отца, который давно отошел в вечную жизнь.

Слыша такие слова, он снова начал смущаться. Со скорбью он рассуждал сам в себе: «Ну, это уж слишком. Мой отец уже умер, и так о нем говорить! Нет, я это­го не потерплю». Однако, обращаясь к самому себе, он вновь убеждал себя, что не имеет права судить своего Старца.

Отец Арсений очень часто говорил нам о своем пле­мяннике Харалампий: «Многие жили вместе с нами. Ге­ронда принимал, а потом говорил мне: „Немножко на­чинаю подтягивать одного — уходит, только-только берусь за другого — заболевает”. Но когда пришел Ха­ралампий, он нам сказал: „Вот, этого сколько ни бей, все сносит”».

«Но однажды, — рассказывал отец Харалампий, — я дерзнул настоять на своем. Этот случай я хорошо за­помнил и получил урок на всю оставшуюся жизнь. Оказывается, „неправильный” совет Старца в тыся­чу раз лучше и вернее моего „правильного”» Мы за­нимались ремонтом наших келий в Новом Скиту. Бра­тия договорились со Старцем о достаточно дорогосто­ящей закупке материалов, меня же при этом разговоре не было. В миру я хорошо разбирался в строительстве, и теперь подсчитал, что при такой покупке мы лишь выбросим деньги на ветер. Бегу к отцу Иосифу, чтобы ради общей пользы успеть предупредить его об ошиб­ке. И что же... Он принял меня и, буквально не дав ска­зать ни слова, излил на меня целый поток оскорблений и, сделав строгий выговор, прогнал, как собаку. Ухо­жу с поникшей головой, однако не отказываюсь от сво­их соображений и говорю сам себе: „Хорошо, хорошо, спасибо за нагоняй. Но завтра, когда ты такую уйму де­нег выбросишь на ветер, тогда мы еще вернемся к это­му разговору”.

Так и случилось, но я потерпел полное поражение. Когда прибыли эти материалы, то, как я и думал, они на тот момент оказались совершенно нам ненужны и бы­ли сложены на склад. Однако прошло совсем немного времени, и они пригодились для начатой новой строй­ки. Причем их было ровно столько, сколько нам потре­бовалось, как будто мы их специально для этого и зака­зывали. Когда стало ясно, что Старец прав, он позвал меня и преподал хороший урок».

 

 

Пример еще одного делателя послушания

 

«И период сбора лесных орехов наш Старец, — расска­зывает папа-Харалампий, — всегда посылал двух братьев, Афанасия и Иосифа, в монастырь Каракал. Они помогали при сборе и приносили с собой, в качестве благодарности за помощь, какие-то необходимые для нашего братства продукты. Однажды, в нарушение установившегося правила, Старец говорит мне: „Дитя мое, отправляйся помогать нашим братьям, они сейчас собирают орехи"

Уже на следующий день я был в Каракале, Первый раз мне пришлось собирать лесные орехи, но, как впо­следствии оказалось, эта работа была очень благодар­ной. Механически собираешь фундук, а ум, не отвле­каемый работой, сосредоточивается в непрестанной молитве. Но, как часто бывает, когда собирается мно­го народа, начинаются разговоры, шутки, смех и т. д., чтобы день прошел быстрее. Для тех, кто не знает, что такое молитва (главным образом это касается мирян), день, полный шуток и каламбуров, проходит очень лег­ко. Но когда обретен навык непрестанной молитвы, тогда от всего этого не только приходишь в расстрой­ство, но ум невольно склоняется к осуждению других, или же начинает вкрадываться гордостью, считая, что ты занимаешься, в отличие от всех остальных, чем-то более возвышенным.

Нечто под