Сзади раздался настойчивый автомобильный гудок. Она вздрогнула и нажала на газ.

– Мама, когда ты меня заберёшь? – послышался с заднего сидения голосок дочери.

– Вечером, милая. Обещаю, что недолго! Я приеду сразу, как только освобожусь! – Сьюзен посмотрела на ребёнка в зеркало заднего вида, однако девочка сидела, уткнувшись носиком в стекло, и наблюдала за метелью.

– Я хочу остаться с тобой! – плаксиво протянула малышка.

– Мама должна работать, родная. Вот увидишь: тебе понравится в новой группе! Время пролетит незаметно!

В детском саду девочка долго не хотела отпускать руку матери, упрашивая не оставлять её здесь.

– Милая, я обещаю тебе, что не задержусь. Не скучай, маленькая.

Оставив чуть успокоившуюся дочь в детском саду, Сьюзен вернулась к машине. Из-за сильного снегопада ей пришлось потратить на дорогу до клиники гораздо больше запланированного времени.

Само здание больницы располагалось за городом в большом старом парке, скрываясь за массивной чугунной оградой. Прежде чем выйти из машины, Сьюзен, чуть приподнявшись, посмотрела на своё отражение в зеркале заднего вида, чтобы убедиться, что макияж от ненастной погоды не сильно пострадал. Откинув с бледного лба длинную прядь тёмных вьющихся волос, Сьюзен убедилась, что с макияжем всё в порядке и выглядит она очень даже ничего. Вот только грустный взгляд серых глаз выдавал её скрытую тревогу. Ничего, теперь всё будет иначе. Она уверена. Девушка оставила машину на стоянке и двинулась через пустынный заснеженный двор к главному входу. Она подняла воротник пальто, спасаясь от колючих снежинок, и невольно вздрогнула. Холодное здание показалось ей островом, одиноким, не связанным с остальным миром, который остался за её спиной. Оно словно тревожно и недоверчиво замерло, приглядываясь к девушке. Даже рождественские фонарики у входа не добавляли ему приветливости.

«Что нас ждёт в этом городе? Сможем ли мы выстоять? У нас нет выбора – мы должны быть сильными! Я должна! Ради моей дочери».

Войдя в вестибюль, Сьюзен оказалась в просторном, чистом и ярко освещенном помещении. Красивые декорации, скрывающие отталкивающее содержание. Хорошо оснащенная частная клиника, надежное вложение средств инвесторов, краса и гордость города. Именно так это должно казаться со стороны, но что происходит там, в палатах, – обратная сторона Луны, об этом не принято говорить в приличном обществе.

Сьюзен знала о той запретной стороне и была готова ко всему.

– Простите, но посещение начнется только через два часа.

Невысокий пожилой охранник преградил ей путь на лестницу.

– Я – новый психиатр. Сегодня мой первый рабочий день.

– Одну секунду – я должен поговорить с руководством. Простите, но такова моя обязанность. Сьюзен с улыбкой кивнула.

«Интересно, а тебе приходилось держать в руке шокер?» – подумала она, взглянув на охранника. – «Хотя – не думаю. Ты больше похож на привратника».

Тем временем охранник, разговаривавший по радиотелефону, отнял трубку от уха и кивнул Сьюзен.

– Все в порядке. Проходите. Приемная – на втором этаже. Поднимайтесь по лестнице, и сразу направо. Там увидите табличку.

– Спасибо! – улыбнулась Сьюзен.

– Удачи вам на новом месте, – улыбнулся в ответ охранник.

Приемную Сьюзен нашла сразу. Тяжелая деревянная дверь вела в уютную комнату, где за добротным деревянным столом сидела симпатичная молодая девушка в синей блузке. Ее гладкие черные волосы были аккуратно уложены в прическу, глаза скрыты очками с голубоватыми стеклами в тонкой серебристой оправе. Девушка что-то быстро печатала на компьютере, но стоило только Сьюзен войти, как она отвела взгляд от монитора и взглянула на посетительницу.

– Вам назначено?

– Да, я разговаривала с доктором Штайнмаером вчера по телефону. Меня зовут Сьюзен Вайнер.

– Подождите немного, пожалуйста, – девушка встала из-за стола и зашла в кабинет с медной табличкой на двери.

Через некоторое время секретарь вернулась, жестом пригласив Сьюзен в кабинет главного врача.

– Доброе утро, доктор Вайнер! Меня зовут Виктор Штайнмаер.

Мужчина – девушка на первый взгляд дала бы ему лет шестьдесят – с благородной проседью в волосах, в белом халате, небрежно накинутом поверх добротного костюма, и внимательным цепким взглядом поднялся из-за широкого письменного стола.

– Здравствуйте, доктор Штайнмаер! – ответила Сьюзен, пожимая протянутую руку.

– Я ознакомился с вашим резюме. Что ж, впечатляет. Рад, что вы присоединитесь к нашему коллективу! Мы долго искали консультанта с таким богатым опытом в подобных делах.

– Я тоже очень рада этому, – улыбнулась она. – По телефону вы сказали, что у вас для меня есть какой-то особенный пациент. Признаюсь: это меня очень заинтриговало.

– Да… – доктор Штайнмаер хотел что-то сказать, но тут зазвонил телефон на его столе. – Простите.

Пока он разговаривал по телефону, Сьюзен снова вернулась к своим мыслям, которые не давали ей покоя последние несколько дней. Ей и её дочери пришлось в спешке покинуть свой родной город. Следовало действовать быстро – Герман угрожал выкрасть малышку после развода. Это было кошмарное время. Но теперь они тут, далеко от дома. И всё здесь будет по-другому. Всё будет хорошо!

– Доктор Вайнер? – голос доктора Штайнмаера вернул её к реальности.

– Простите, я задумалась, – ответила Сьюзен.

– Ничего страшного. На чём мы остановились? – широкий лоб прочертила напряжённая вопросительная складка.

– Вы собирались представить мне моего пациента.

– Да-да. Верно. – доктор Штайнмаер взял со стола папку и протянул её Сьюзен. – Штефан Брайтер. Тридцать три года.

Она открыла папку с личным делом пациента. С фотографии, прикреплённой к делу, на неё смотрел симпатичный молодой парень с большими проницательными карими глазами и топорщащимися тёмными короткими волосами. Далее следовали дата рождения, диагноз, медицинские свидетельства, история болезни и т. д.

– Я введу вас в курс дела, но подробнее о пациенте вам расскажет чуть позже доктор Хайке. Это наш штатный психиатр. С ней вы сможете обсудить возникшие вопрос, – продолжал доктор Штайнмаер. – Как я уже говорил, Штефан у нас – особый случай. Конечно, у нас здесь все особенные, но всё, что связано с этим пациентом, не укладывается в рамки логики.

Сьюзен удивлённо и вопросительно подняла бровь:

– Сколько времени он здесь?

– В нашей клинике он уже восемь лет, до этого Штефан наблюдался в других учреждениях подобного типа. Когда его перевели сюда, я довольно долго пытался разобраться, что же происходит с этим пациентом. Но признаюсь: мне так и не удалось прийти к какому-то ответу. Всё, что происходит с ним очень странно. Множество врачей пыталось помочь ему, пытались понять причину его заболевания. До того, как он заболел, Штефан был обычным ребёнком и не отличался ничем особенным от своих сверстников.

– Что же случилось?

– Когда ему было тринадцать лет, он вдруг замолчал и с тех пор не произнёс ни слова.

– Психологическая травма? – предположила Сьюзен.

– Нет. Не удалось найти ни одной весомой причины, объясняющий этот факт.

– Вы хотите сказать, что здоровый ребёнок ни с того ни с сего вдруг замолчал и молчит вот уже двадцать лет?

– Именно. Ни родители, ни друзья тоже не представляли, что могло так повлиять на Штефана. Представители социальной службы расспрашивали родителей, думая, что они, возможно, скрывают истинные причины молчания сына. Было подозрение на наличие жестокого обращения в семье, которое, впрочем, не было подтверждено. Брайтеры были вполне благополучной семьёй. Соседи хорошо отзывались о них. Однако тем страннее и непонятнее причины внезапного молчания Штефана. Я тоже пытался выяснить это – мы хотели узнать, как можно помочь ему, но вынужден признать: нам нисколько не удалось продвинуться в понимании происходящего с ним.

– А его родители?

– За всё время, что Штефан у нас, мать приезжала к нему только раз. Да и то это был довольно странный визит, а больше никто не приходил и не интересовался его состоянием, к сожалению. Без сомнения, это тоже оказало на него влияние.

– Родители отказались от него?

– Официального отказа получено не было. После того дня, как Штефан замолчал, он ещё около восьми месяцев жил дома с семьёй, а потом серьёзно покалечил приятеля своего брата. Скорей всего, парнишка просто хотел пошутить и взял любимую вещь Штефана. Ах да, я ведь не рассказал вам о его сокровище! Это шкатулка из красного дерева. О ней уже тут ходят легенды. По какой-то причине Штефан очень любит эту вещь и весьма ревностно охраняет.

– А что в шкатулке?

– Этого никто не знает, кроме самого Штефана. Мы стараемся даже не прикасаться к ней. Он этого не терпит. Хотя лично я не представляю, чем подобная вещь могла бы заинтересовать мальчишку. Никто из его близких или друзей не смог объяснить, откуда она могла появиться у него. По крайней мере, раньше они ничего подобного в доме не видели. Может быть, он нашёл её на чердаке, или ему её кто-то подарил. В любом случае, после того, как Штефан избил приятеля брата, родители посчитали, что будет безопаснее, если он будет находиться в специальном учреждении под присмотром. Насколько мне известно, из личных вещей в больницу он взял только эту шкатулку. Она и сейчас с ним, – доктор Штайнмаер устало потёр переносицу. – Что же касается его физического состояния, то тут тоже довольно много странностей. Штефан практически не двигается, у него плохой аппетит: чтобы накормить его, требуется немало терпения и времени. Бывали моменты, когда он на несколько дней отказывался от еды, и нам приходилось кормить его через зонд, если отказ от пищи грозил нанести вред организму, и никакие уговоры не помогали заставить Штефана поесть. Однако, что странно: все его физические показатели соответствуют показателям здорового человека его возраста. У него не наблюдается ни истощения, ни мышечной атрофии. По его состоянию я бы сделал вывод, что это совершенно здоровый и прекрасно развитый в физическом плане человек.

– Невероятно, – пробормотала Сьюзен, просматривая медицинскую карту. – Ему назначают психотропные препараты?

– Да. У Штефана бывают немотивированные приступы агрессии и аутоагрессии. Пару раз у него были попытки суицида, несколько раз он жестоко избивал других пациентов, также на его счету уже три убийства, одно из которых произошло в нашей клинике, – доктор Штайнмаер вздохнул. Было видно, что ему трудно вспоминать события, о которых он собирался рассказать. – Он набросился на одного из санитаров. К сожалению, спасти его не удалось. Это было полтора года назад. После этого случая доза препаратов была увеличена, хотя, конечно, Фридриха этим уже не вернуть. Я не хочу вас пугать, доктор, но вы должны знать, с чем вам придётся столкнуться. Хотя Штефан уже больше года ведёт себя не так агрессивно, как раньше. Думаю, что во многом это заслуга санитара, который работает с ним. Его зовут Франц Цайлер. Должен признать, что это едва ли не единственный человек, которого Штефан хоть изредка слушает и подчиняется. Конечно, Франц не один работает с ним. Второго санитара зовут Себастьян Бауэр, но с ним вы познакомитесь позже, он подменяет Франца на выходных.

– Это хорошо, что кому-то всё же удалось найти со Штефаном общий язык. Значит, он не настолько асоциален, – было видно, что то, о чём только что рассказал доктор Штайнмаер, обеспокоило Сьюзен.

– Хочу, что бы вы понимали, что сейчас у нас складывается совсем не простая ситуация со Штефаном. В нашей клинике мы не держим обычно таких опасных пациентов. Спонсоры и попечители выделяют средства для подопечных только на условии их вовлеченности в социальную среду, интеграцию, развитие. Штефану грозит перевод в муниципальное учреждение со строгим содержанием, но я делаю всё, что могу, чтобы не допустить этого. Возможно, это слишком самонадеянно, но я уверен, что ему можно помочь. Нужно искать способы лечения, а не просто усыплять его разум. Я искренне считаю, что радикальная психиатрия – последнее, к чему стоит прибегнуть в данном случае. Хотя другие доктора, работавшие с ним раньше, склонялись именно к этому, – произнёс доктор Штайнмаер хрипловатым голосом. – Да, и вот, что я бы хотел вам посоветовать… постарайтесь не принимать близко к сердцу поведение Штефана. Бывает, что он выкидывает некие финты, но я уверен, что он не желает никому вреда, скорее, это от скуки. Он себя развлекает подобным образом.

– Понимаю, – мягко ответила Сьюзен.

– Конечно-конечно, простите. Это ведь ваша профессия. Я просто немного обеспокоен. Вы новый для него человек, неизвестно как он воспримет вас, ведь он не многих к себе подпускает. Но, думаю, такому специалисту как вы, удастся найти к нему подход.