Перпетуя, Филицитата и Потамина.

В гонение от императора Септимия Севера пострадали святые Препетуя и Филицитата.

Перепетуя была еще оглашенной, когда ей привелось встать в число исповедниц Христовых. Это была молодая и красивая женщина (22 лет); она происходила из богатой и знатной карфагенской фамилии, была замужем и имела грудное дитя. Мать ее была христианкой, отец — язычник. Он и боялся потерять любимую дочь, и в то же время крайне смущался за нее перед своими согражданами-язычниками. Поэтому он в начале гонений всячески уговаривал ее отречься от Христа. “Отец! — возразила Перпетуя, — видишь ли этот сосуд? Можешь ли ты назвать его как-нибудь иначе, чем он есть на самом деле? Точно так и я не могу иначе называться, как христианкой.” Вскоре она была заключена в темницу.

“Я ужаснулась, — говорит святая исповедница, — никогда я не была в столь ужасной темноте. Тяжелый день! Томительная духота от множества заключенных, жестокое обращение приставников и, наконец, мучительная тоска о ребенке.” Верующие, подкупив стражей, нашли возможным несколько облегчить страдания юной исповедницы. Она поспешила воспользоваться данной ей льготой, чтобы кормить свое дитя. Наконец, ей дозволено было взять его к себе в тюрьму. “Темница стала теперь для меня дворцом,” — говорила обрадованная мать, лаская своего малютку. В темницу пришел к Перпетуе престарелый отец, и начались для нее жестокие испытания. Отец не приказывал своей дочери, а просил ее, умолял, падал перед нею на колени, убеждая ее отречься от веры, целовал ей руки и обливал их слезами. “Умилосердись над моей сединой, — говорил он своей дочери, — не делай меня предметом поругания. Посмотри на свою мать, братьев, сына: ему не жить без тебя!” С невыразимою тоскою смотрела на отца Перепетуя и, оставаясь непреклонною в истине исповедания, истощалась в усилиях сколько-нибудь умерить скорбь его.

Открылся суд над обвиняемыми в христианстве, и явился проконсул. Громадная толпа окружила преторию. В критическую минуту отец Препетуи протиснулся сквозь толпу с ребенком ее. “Пожалей своего ребенка,” — воскликнул он громким голосом. “Пощади седину отца, — сказал судия, — сжалься над своим ребенком, принеси жертву кесарю!”

“Не могу,” — отвечала святая Перпетуя. “Итак, ты христианка?” — спросил проконсул. “Да, я христианка,” — с твердостью отвечала она. Проконсул присудил отдать ее на съедение зверям в ближайший языческий праздник.

Филицитата была служанкой Перпетуи и неуклонно следовала за своею госпожою и на суд, и в темничное заключение. Она была беременна, и в темнице наступило время родов. Среди мук рождения она застонала. Кто-то сказал ей: “А, если ты стонешь теперь, что же будет, когда тебя бросят зверям?” – “Я теперь мучусь одна, а тогда и Господь понесет мои страдания, потому что я буду мучима за Него.”

По римскому обычаю тем, кто осуждался на эту казнь, накануне приготовлялся роскошный обед и давалась некоторая свобода. Перпетуя и ее товарищи по заключению сподобились приобщения Святых Тайн. В эти священные минуты своды мрачной темницы огласились торжественными песнопениями в честь Господа Спасителя.

Для казни был избран день рождения сына императора, ибо такие торжественные дни праздновали потешными играми. Господь дал слабым женщинам силу безбоязненно встретить ужасную смерть. Сначала их жестоко били, затем выпустили на них зверей; наконец, гладиаторы закололи мужественных страдалиц (202 или 203 г., память их 1 февраля).

Потамина была еще юной девицей, когда, после разных пыток и истязаний, была приговорена к сожжению в кипящей смоле, и эту жестокую казнь она перенесла с великим мужеством. Страдания ее произвели сильное впечатление на одного из воинов, по имени Василид, который сопровождал ее к месту казни и защищал от оскорблений со стороны черни. Через три дня после кончины, Потамина, уже в прославленном виде, явилась в сновидении Василиду, возложила на него венец и сказала: “Я умолила Господа даровать тебе спасение.” Прошло несколько времени, и товарищи по какому-то случаю потребовали у Василида языческой клятвы. Василид отказался и объявил, что он христианин. Ему сначала не поверили, но, видя твердость исповедника, посадили его в темницу и казнили. В темнице его посетили некоторые из христиан, которым он рассказал историю своего обращения (203 г., память 20 января).