Как воспитывать и быть лидером

В школе «Садбери Вэлли» старшие дети учат младших играм и сами приспосабливаются к ним в ситуациях, где требуется спортивная подготовка. Иногда делают детские игры на воображение более организованными, вдохновляют младших заниматься творчеством, читают им, успокаивают, сажают к себе на колени, помогают найти потерянные предметы, решают споры и предупреждают об опасности. Таким образом они отрабатывают навыки, которые пригодятся, когда они станут родителями, руководителями или будут о ком-то заботиться. Они делают все это с большим рвением и желанием, не по обязанности. Что-то внутри них – часть человеческой природы, моральные идеалы, воспитанные демократической атмосферой школы, – подсказывает именно такую линию поведения по отношению к младшим.

Еще мы наблюдали старших, обсуждающих между собой, как нужно вести себя с младшими, или отчитывающих ровесников за то, что те неправильно обращались с маленькими. Например, один раз три девочки (от шести до восьми лет) довольно грубо отказались принимать в игру четырехлетнюю Линду, которая хотела делать вместе с ними оригами. Это увидела десятилетняя Нэнси, которая в тот момент читала неподалеку. Она отложила книгу, подошла к троице и сказала: «Как бы вы себя почувствовали, если бы вас так отшили?» После этого девочки дали малышке бумагу и показали, как складывать фигурки. В другой раз Сабрина (17 лет) отругала Мелинду (11 лет) за то, что та не убрала наряды, которые младшие дети, с которыми Мелинда играла, оставили после игры. Мелинда сказала, что она не отвечает за одежду, потому что это не она ее достала и носила. Сабрина настаивала, что тем не менее это вина Мелинды, потому что та знает правила школы и должна подавать пример. Подобные замечания гораздо более продуктивны, когда их делают не взрослые, а старшие дети.

Еще Фельдман отметил несколько случаев, когда между младшими детьми и подростками существовала довольно продолжительная дружба[299]. В таких случаях казалось, что подростки особенно гордились малышами, как будто это были их собственные дети или любимые племянники. И они – когда продолжительное время, когда не очень – тренировались быть родителями. Например, самый старший ученик, девятнадцатилетний Шон, проводил довольно много времени с Рексом (пять лет) и Джорданом (шесть лет). Шон строил удивительные вещи из своего огромного конструктора лего, чем восхищал малышей. Частенько он оставлял конструктор в игровой комнате, чтобы поиграли другие. В этих случаях он назначал Рекса и Джордана старшими и просил их следить, чтобы в конструктор играли правильно, а потом все детали убирали на место. Младшие мальчики очень серьезно относились к заданию и гордились доверием Шона. После того как Шон окончил школу, он три раза специально навещал Рекса и Джордана.

Наши наблюдения в «Садбери Вэлли» подтверждают и исследования, проводившиеся в группах, относящихся к разным культурам. Антропологи отмечают, что присутствие младших детей помогает старшим развивать инстинкт воспитания. Из наблюдений за общением детей в разных культурах антрополог Беатриса Уайтинг сделала вывод, что везде мальчики и девочки проявляют больше доброжелательности и сочувствия к тем, кто по крайней мере на три года их младше, чем к тем, кто ближе по возрасту[300].

Кэрол Эмбер, изучая в Кении сообщество, живущее натуральным хозяйством, обнаружила некоторые изменения в характере мальчиков, которые в отсутствие сестер помогали матерям присматривать за младшими детьми и младенцами, а также делали домашнюю женскую работу. Такие мальчики в среднем проявляли в общении с ровесниками больше дружелюбия и меньше агрессивности, чем их соплеменники, избавленные от заботы о младших братьях и сестрах[301].

Исследования, проведенные в традиционных школах, также подтверждают, что молодые люди, общаясь с младшими, учатся заботиться о них и вообще быть добрее. Исследования разновозрастных обучающих программ показывают, что, когда старшие дети учат младших, они больше сочувствуют другим, а также поднимают собственные показатели ответственности, готовности помочь[302].

Гораздо больше впечатляют результаты программы Мэри Гордон (Торонто) «Корни эмпатии»[303]. Гордон разработала эту программу после нескольких лет работы с родителями, которые жестоко обращались с детьми, и с детьми из таких семей. Она заметила, что дети, которые росли в атмосфере насилия и нелюбви, часто сами становились жестокими и не любили своих детей. Идея ее программы заключалась в том, чтобы привести настоящих младенцев и их матерей (а иногда и отцов) в школы, где дети из разных семей могли бы посмотреть на малышей, поговорить о них и подумать, каково это – быть ребенком. Это должно было помочь детям встать на правильный путь и в конце концов сделаться хорошими родителями. На собственном опыте Мэри Гордон убедилась, что ее программа оказывала очень заметное влияние на детей в классе, который они посещали. Дети, к которым каждый месяц приходили родители с ребенком, становились добрее и больше сочувствовали друг другу. В классе наблюдалось меньше травли и хулиганства. Детьми, которых до этого дразнили и над которыми смеялись из-за того, что они чем-то выделялись, стали восхищаться – именно в силу их непохожести. Общение с младенцем и обсуждение мыслей и чувств, которые маленький ребенок пробуждал в детях, очень сильно помогли им научиться сопереживанию, и этот эффект сохранялся на протяжении месяца, до следующего визита.

Вот история из книги Гордон об этой программе[304]. У восьмиклассника Даррена, который оставался на второй год и был на два года старше остальных, росла борода, а на полувыбритой голове красовалась татуировка. Это был самый грубый и жестокий ученик. В четыре года на его глазах убили его мать, и потом он жил по разным приютам. В грубости он находил защиту от боли и одиночества. Но его сердце растаяло, когда в класс стали приносить младенца. В самом конце встречи, после того как ребята уже минут сорок смотрели на ребенка и обсуждали его, мать предложила кому-нибудь примерить переноску, в которой она принесла ребенка в школу. Когда Даррен поднял руку, все ужасно испугались. Он надел на себя переноску и спросил мать младенца, посадит ли она туда ребенка. Представляю себе, с какой тревогой она это сделала. Потом Даррен несколько минут тихо сидел в углу, раскачиваясь, пока ребенок поудобнее устраивался у него на руках и груди. Когда матери и ребенку настало время уходить, Даррен спросил ее и ведущего встречи: «Если человека никогда не любили, у него есть шанс стать хорошим отцом?»

Программа «Корни эмпатии» сейчас популярна в Канаде, ее проводят и в других странах. Психолог Кимберли Шонерт-Рейчл из Университета Британской Колумбии в Канаде провела клиническое исследование, целью которого было показать, что эта программа значительно снижает уровень агрессии и усиливает доброжелательность. Причем не только в день посещения класса матерью с ребенком, но и на протяжении всего академического года[305]. В традиционных школах создана среда, где дети делятся на классы по возрасту, поэтому необходимо придумать способ, чтобы дети разного возраста общались между собой. Это поможет воспитать в них сострадание и эмпатию.

Обучение через преподавание

Когда мы кого-то учим, то решаем некую интеллектуальную задачу, и неважно, происходит это формально в школе или нет. Если мы объясняем правило или теорему, нам нужно словами передать свои представления о предмете, причем так, чтобы это стало ясно тому, кто ничего о нем не знает. А наше представление зачастую весьма размыто. Чтобы достичь результата, сначала нужно самим хорошенько задуматься о предмете, а иногда даже поменять собственное представление о нем. Обучение – обоюдный процесс, при котором учитель и ученик учатся друг у друга[306]. Такое обоюдное обучение происходит гораздо лучше, если положение учителя не слишком высоко и он не давит на ученика, чтобы тот мог без душевного дискомфорта задавать вопросы и спорить с учителем. Исследования в обычных школах показали: когда дети разного возраста учат друг друга, то знание предмета улучшается и у того, кто учит, и у того, кого учат[307].

Когда более старшие дети объясняют что-то младшим, они часто проговаривают то, что сами понимают не очень четко. Например, когда девочка восьми лет играет в куклы с двухлетней сестрой и поэтапно объясняет ей, как нужно купать ребенка, она впервые задумывается об этом и пытается структурировать процесс. Точно так же, когда дети во время игры учат друг друга читать или считать, они объясняют что-то более младшим, отвечают на их вопросы и, вероятно, сами лучше начинают понимать фонетические и численные понятия.

В школе «Садбери Вэлли» мы с Фельдманом видели множество примеров дискуссий между старшими и младшими школьниками, помогающих что-то понять и тем и другим. Если старшие дети показывают младшим, как играть в стратегические игры, шахматы например, то вопросы младших часто заставляют их остановиться и подумать. Они сначала должны сами понять, почему один ход лучше другого, и только потом ответить. Им приходилось осознать и четко объяснить то, что было получено на основе опыта и интуитивно. Похоже, что подобные размышления заставляли их узнать, что именно они знали, а что – нет, и это помогало им в конце концов лучше понять игру.

Еще мы видели примеры такого двустороннего обучения, когда младшие дети спрашивали у старших совета о каких-то вещах, не имеющих отношения к играм. Например, восьмилетний Эрик жаловался четырнадцатилетнему Артуру, что двое мальчишек (девяти и десяти лет), с которыми он иногда дружил, доставали его и обзывали. Артур предложил Эрику написать жалобу в правовой комитет. Эрик засомневался и ответил: «Но у них есть свобода слова». Немного подумав, Артур ответил, что свобода слова означает право говорить это, но у Эрика есть право не слышать то, что они говорят. В этом случае обмен мнениями привел к тому, что Артур, как и Эрик, задумался над идеей личных прав и свобод глубже, чем до того.