Взаимоотношения стран накануне Ливийской войны.

 

Отношения между самими участниками конфликта складывались довольно сложно. В данной главе попробуем рассмотреть все оттенки этой политики. Сложная ситуация в международных отношениях обуславливалась наличием локальных кризисов, заставляющим европейские державы корректировать курс их внешней политике под отдельное конкретное событие.

В данной главе попробуем рассмотреть два основных направления- это договорные отношения между странами с начала ХХ века за предоставление отдельных территорий влияния, и второе направление- это влияние кризисов на курс внешней политики стран.

Начнем с Италии, так как предыстория Ливийского конфликта основывается именно на нее внешней политике. Италия на протяжении долгого времени налаживала отношения с европейскими государствами и пыталась искать с ними сотрудничества для достижения главной цели- получить регион для сферы своего влияния. Еще в начале века были подписаны соглашения с европейскими странами, касательно разграничения сфер интересов в регионе. Раздел сфер влияния, по которым итальянцы получали права на Триполи, был зафиксирован в договорах с Францией, Англией, Германией и Россией. Итак, официально страны разрешали вмешиваться в дела этой территории, но сами итальянцы проводили пока только экономическую и культурную экспансию, в силу слабости собственных сил и не достаточной подготовленности вести более жесткие меры по захвату каких-либо территорий.

Отношения Италия складывались ее с европейскими государствами довольно удачно. Изначально с Францией итальянское правительство имело далеко не самые лучшие отношения, они были испорчены после захвата Туниса Францией в 1881 году, на территорию которого также претендовала молодая Италия. Следующим шагом, ослабившим отношения, была таможенная война между двумя странами в 1888 году, ограничения по которой сильно препятствовали развитию итальянской экономики. Однако, сближение произошло снова благодаря Тунису, когда в 1896 году по подписанному договору, Италия признавала протекторат Франции над Тунисом и получала там экономические привилегии. Италия опасалась, что крупные державы, имеющие колониальные владения, и имеющие форпосты поблизости от ее собственных территорий окружат ее и не дадут возможности развивать свою экономику на соседних территориях. В данном случае, точнее сказать на территории Триполитании, эти территории были последними не занятыми и казались лакомым кусочком. «Единственный выход прорваться через кольцо французских, испанских и британских форпостов вокруг Италии… было официальное соглашение с Парижем, по которому Италия смогла бы получить провинцию, когда она пожелает»[62].

Затем по договору 1900 года Италия признавала за Францией права на сферу влияния в Марокко, а Франция в ответ на итальянские права над территорией Триполитании. Это особо важный договор показал одновременно, что не существует препятствий на пути сближения двух стран, так как последний территориальный конфликт уже был решен, и впервые официально итальянское правительство получило согласие на территориальные приращение. И отношения с французами начинают налаживаться. Но все было гораздо сложнее. В 1902 году итальянцы продлевают договор о Тройственном союзе, в котором они принимают участие, и тут же заключают секретное соглашение с французами о нейтралитете в случае войны. Интересно, что Италия в Тройственном союзе не принимала особого участия, в литературе даже говорится, что она была «мертвым грузом»[63].

Таким образом, можно судить о внешней политике Италии как страны, занимающей промежуточное положение между противоборствующими блоками. Это объясняется скорее всего тем, что Франция, Англия предоставляли выгодные договоры для страны, но все же они были поглощены своими проблемами, и в случае опасности, не смогли бы прийти на помощь[64], поэтому итальянцы заручились заодно и помощью Германии. Такая политика была крайне выгодна итальянцам, они получали поддержку сразу от большинства крупных держав на свои колониальные притязания.

Французам были интересны территории Марокко и Туниса, а вот Россия, к примеру, не интересовалась колониальным приращением. Для русских было важно несколько другое. Итальянцы подписывают соглашение с русскими в Раккониджи в 1909 году, важнейший документ в итало- русских отношениях в начале ХХ века, по которому договорились сохранить статус-кво на Балканах, а также благожелательно относиться к интересам России в вопросе о проливах Босфор и Дарданнелы, которые были подконтрольны Турции, а также договорились о нейтральности России в возможном конфликте Италии и Турции в триполитанском вопросе. Вообще отношения с Российской империей у итальянцев не могли доставить не особых радостей, не особых неприятностей- «ne troppo bene, ne troppo male»[65]. Как отмечает Сержио Романо, они никогда не были парой в международных делах, как, на пример, Франция и Англия, однако, они смогли извлечь пользу для себя подписав совместный договор. Условиями договора были молчаливо согласие со стороны русского правительства в случае захвата Триполитании, в обмен на возможность захвата Россией проливов Босфор и Дарданеллы. Результатом был не столько сам договор, сколько демонстрация «борьбы с тенью»- «shadow boxing», как правило, понятный дипломатам. Ведь пункт о поддержании статус-кво был сигналом для Австро-Венгрии, которая имела свои интересы на полуострове. «Духом Раккониджи» Сержио Романо называл желание показать великим демократическим державам, что Италия может иметь сердечные отношения даже со своими идеологическими противниками ради достижения своих целей. В целом в период 1906-1909 годов между двумя странами совершалось много контактов[66].

Договор с англичанами также был заключен в 1907 году. Англичане желали подписать декларацию о полном отсутствии интересов в Триполи, такие же как уже заключили Франция и Германия[67]. А также было продлено это соглашение. «Мы в равной степени согласны, что если политические или территориальные условия изменятся в Марокко, Италия получит права распространять свое влияние в Триполитании и Киренаике» [68]. Как правило, оговаривались только территории Триполитании и никакие другие.

Таким образом, итальянскому правительству было дано полное право действовать как угодно в районе Триполи, и все страны не имеют возражений. Договоры заключались так легко скорее всего потому, что для европейцев Триполитания и Киренаика были не столь важны ни в качестве рынка, ни в качестве стратегического плацдарма.

В отношении развития Габсбургской монархии стоит отметить, что с конца XIX века в ее экономике значительный вес имели иностранные вложения, а главным кредитором становиться Германская империя. Она оказывает влияние почти на все сферы экономики от банков до промышленности. Экономический фактор способствовал политическому подчинению Австро-Венгрии. Боснийский кризис показал эту огромную зависимость Австро-Венгрии от Германии[69].

Италия вела проникновение на территорию, подвластную турецкому султану, однако, эти территории управлялись крайне посредственно, так как находились на удалении от центра, и на первом плане выдвигались проблемы более важные, связанные с внутриполитическим кризисом в стране.

Интересы Италии, по словам Сан-Джулиано, который ведает внешнеполитическими делами, ограничиваются только экономическим проникновением в Триполи. Никто не может воспользоваться этим правом кроме самой Италии, в которой там исторически преобладают интересы. Такова позиция самой Италии. Из речи Джолитти, в которой он настаивает, что «промедление в занятии ее [Триполитании] нанесло бы ущерб стране[70]. Так как правительство будет принуждено под давлением общественного мнения начать активные действия. Остальные страны не возражают!»[71]. Мнение общество выражало посредством печати. Все итальянские газеты уже с 1910 года выступали за ведение войны и отмечали ее общенациональный характер.

В историографии есть следующие оценки этим событиям. Так Трофимов утверждает, что итальянское правительство рассчитывало дать новый стимул для экономической деятельности и внешнего проникновения капитала, достигнуть компромисса между консервативными империалистическими группировками страны, ослабить остроту внутренних противоречий, и пообещать для крестьянства новые земли, а также увеличение престижа страны на международной арене.

Дж. Канделоро отмечает, что причиной ливийской войны был курс проводившейся политики Италии с 1911 года, особенно, после второго марокканского кризиса, когда итальянское правительство вело в течение долгого времени дипломатическую деятельность, направленную на оккупации ими Ливии, и на создание условий для ее захвата[72], а также экономической деятельности Римского Банка, использовавшемся итальянской верхушкой для более быстрой оккупации. Триполитанское предприятие будет навязано итальянскому правительству общественным мнением, потому что оккупация Марокко французами произвела неблагоприятное впечатление на общественное мнение, а турецкое правительство оказывает противодействие итальянским интересам, что оскорбляет национальные чувства, так как в Италии «бытует мнение, будто внешняя политика правительства податлива, а интересы и достоинство государства не достаточно уважаются. Следовательно, надо чтобы национальная энергия проявила себя каким-то внушительным образом»[73]. В.П.Любин считает, что конфликт был своеобразным выходом из внутренних трудностей через агрессивную внешнюю политику[74], Аскью говорит о «the clash of national interests»[75] [столкновении национальных интересов], также утверждает о сильном влиянии общественного мнения на ход событий.

Что касается самой Порты, то она понимала, что Италия хочет эти территории получить себе, что «Банко ди Рома» своеобразный троянский конь. Относительно международной обстановки мы находим следующие свидетельства. Военный министр Турции Махмуд- Шевкет говорил, что итальянцы находится в блестящем положении и могут делать все, что им задумается. В то время, как они –турки- находятся как бы в изоляции. И даже их союзница Германия пытается лавировать между ними и Италией, создавая не уверенность в дальнейших отношениях[76].

Интересные были отношения итальянцев с сенуситами, мы находим информацию в источниках. В одном из документов говорится о том, какие отношения установились между итальянцами и сенуситами, и кратко описывается состояние дел в регионе, говорится о том, что уже настал момент, когда можно принимать более решительные меры в решении колониальных задач Италии[77]. В другом документе показаны отношения с сенуситами с итальянским Банком ди Рома[78], когда финансовые отношения старались переводить на политическую основу, и показывать местному населению выгоды от сотрудничества с итальянцами. В этом и заключалась одна из тех самых пропагандистских идей создания Банка. Банк имел разветвленную сеть в разных частях региона, об одном таком отделении есть документ, он отражает политику Банка в районе оазисов Куфры[79], они находятся на юго-востоке Триполитании, в районе Бенгази. Нельзя сказать, что отношения между итальянцами и Турцией накануне самого конфликта были обостренными. Италия проводила свое собственную политику в Северной Африке и выжидала более удобного времени, чтоб уже официально заявить о своих претензиях на территории Триполитании и Киренаики. Итальянцы только проводили мирную экспансию, хотя турки догадывались о истинных интересах, но не могли предположить, что дело дойдет до открытого конфликта.

У европейских государств начинало создаваться ощущение того, что Италия принимала собственные решения, не советуясь при этом с державами. Турки тоже понимали, что итальянцы набирают вес. Еще в 1909 году они стали предлагать им концессии в Месопотамии, но итальянцы отказались, так как принятие концессий в этом регионе означало бы столкновение с интересами Германии, которая уже обосновалась в регионе[80].

Таким образом, итальянцы пытались договариваться со всеми странами, заключали договоры, пытались лавировать между интересами, лишь бы получить признание каждой страны их прав на территории в Северной Африке, так как в сложившейся международной обстановке нельзя было сделать такой шаг как захват территорий без одобрения со стороны более сильных государств, которые уже давно распространяли свои интересы в регионе Средиземного моря. Триполитания была для них как «утешение за Тунис»[81], которого они не сумели получить.

Важное значение имела младотурецкая революция. С 1876 года у власти находился Абдул-Хамид, как отмечалось, он вел гибкую, но не дальновидную политику. И с конца XIX века стали возникать тайные оппозиционные кружки, которые все объединились в в так называемое «Общество единение и прогресс». Главной задачей младотурков было возвращение к конституции 1876 года и свержение существующего режима[82]. Повод был легко найден- последней каплей стали карательные меры против национально- освободительного движения в европейской части. Встал вопрос, как оценивать революцию. Младотурки решили оставить на троне Абдул-Хамида, так как боялись, что низвержение султана вызовет недовольство в мире. Буквально с первых же дней они стали проводить политику заигрывания с европейскими державами[83]. Франция и Германия поспешили сразу же признать революцию, если первая понимала, что новое правительство не станет более сильным в международном плане и не станет угрожать французским интересам, то Германия готова была поддержать любую власть, которая давала бы ей возможность как можно больше влиять на состояние дел в Порте.

Итак, слабеющая Османская империя находилась в экономической зависимости от европейских государств, ее экономику почти полностью контролировали английский, французский и немецкий капиталы. Однако, об окончательном развале империи говорить рано. Великие державы старались поддерживать ее существование, чтобы держать в руках балканские территории. Но слабость центра не могла не отражаться на отдаленных районах империи, где начинался рост недовольства политикой центра, и росли антитурецкие настроения.

Чтобы как то нормализовать ситуацию, европейские государства предпринимали ряд мер, таких как снижение государственного долга. Но стабилизация одновременно приводила и к зависимости Порты. Еще в 1881 года был подписан Мухарремский декрет. Его суть заключалась в договоренности между кредиторами и Портой снижать для последней размеры государственной задолженности до уровня фактически полученных средств по ее займам. Государственный долг теперь равнялся не 237 млн., а 142 млн. турецкий лир. Но за всеми операциями османские чиновники могли только наблюдать. Все операции проводили делегаты от финансовых кругов европейских стран кредиторов[84]. Эта политика лишь немного стабилизировала ситуацию. Итак, порта оставалась экономически зависимой, но все же имела суверенитет благодаря своей относительной военной мощи.

Турки лавировали между англичанами и немцами только ради своей выгоды и чтобы не допустить прямого столкновения за еще свои территории.[85] Что касается России, то она не принимала особых действий в Турции, в большей степени поддерживала Италию, так как для нее главным было влияние в проливах, и турецкое государство вряд ли могло отдать России их.

Для европейских государств такая расстановка сил имела два противоположных смысла, ведь с одной стороны, желание стран ослабить Турцию было велико и, хотя флот итак был крайне слабым звеном в государстве, они не стремились придти на помощь. Однако, нельзя утверждать, что среди всех европейских государств существовала полная солидарность по этому вопросу, ведь, с другой стороны, Германия, имевшая экономические интересы в стране, решила оказать небольшую помощь. Она собиралась продать несколько кораблей турецкому правительству и направить своих людей для обучения командования, таким образом, она смогла бы влиять на турецкий флот, а как пишет историк Силин А.С.: «Она [Германия] смогла бы захватить флот Турции»[86]. При таком раскладе Германия смогла бы влиять на черноморские проливы, но здесь интересы задействованы не только ее, но многих стран. В первую очередь, такая политика крайне не понравилась Англии. Но и сами немцы, не смотря на желание получить влияние на турецких территориях, боялись, что с этим к ним придут и новые проблемы, такие как греческий вопрос, поэтому во многом политика была с оглядкой на балканский регион, и в решение этих вопросов не хотела вступать ни одна из стран. Не было секретом то, что, как и Англия, так и Германия продавали корабли не только самой Турции, но и также, к примеру, и для Греции, которая собиралась отделиться от турецкого влияния. В итоге, Англия смогла усилиться и в борьбе вытеснила из флота немцев, во многом за счет того, что немцы предлагали старые корабли и их цена приравнивалась к стоимости новых английских кораблей, также англичане не плохо показали себя в отношении к командному составу.

Германия уже готовилась к серьезным передвижкам на международной арене, поэтому попытки Петербурга наладить взаимопонимание с Берлином провалились. В Потсдаме в 1910 году состоялась встреча Николая II c кайзером Вильгельмом II. Была достигнута договорённость о довольно широком спектре взаимных уступок для нормализации отношений. Россия обещала не участвовать в британских интригах против Германии, брала на себя обязательства о ненападении, отводила ряд военных частей с германо-польской границы. Германия также должна была взять на себя обязательства не принимать участие во враждебных России союзах, не поддерживать экспансию Австро-Венгрии на Балканском полуострове. Стороны договаривались по ряду вопросов, которые касались Османской империи и Персии.

Но в итоге, когда в августе 1911 года в Петербурге министра иностранных дел России А. А. Нератов и германский посол в России граф Фридрих фон Пурталес подписали соглашение, в нём осталась только договорённость по Османской империи и Персии. Россия обязалась не препятствовать постройке немцами железной дороги Берлин — Багдад, а кроме того взяла на себя обязательство получить от персидского правительства концессию на строительство железной дороги Тегеран - Ханекин на ирано-турецкой границе. Берлин признал наличие «специальных интересов» Российской империи в Северной Персии и обязался не добиваться там концессий.

В международных отношениях, связанных с нашей темой, стоит помнить, как уже раньше было замечено, что ливийская война явилась одним из серии локальных кризисов событием, и международная политика формировалась каждый раз с оглядкой на состояние дел в мире, корректировалась с учетом происходивших событий и стратегических интересов государств.

Предчувствие конфликта.

 

Небольшой комментарий до начала конфликта должен быть дан в данной главе, и он будет посвящен так называемому предчувствию начала конфликта. Автор отдельно хотел бы отменить некоторые положения в международных отношениях довоенного периода, так как они особо подчеркивают состояние дел в отношениях между странами.

Европейские государства предчувствовали возможность начала конфликта. Многие факты, как то донесения послов и поверенных в делах, доносили из Италии и Турции, что экономическая и идеологическая политика, проводимая итальянским правительством в Триполитании и Киренаике, способствует скорому разжиганию конфликта, только четкие сроки еще не определены. И каждая из стран, как мы видим на основе источников, пытается предвидеть возможные результаты конфликта и то, какие выгоды можно из него извлечь.

Европейские государства знали о возможности начала военных действий по отторжению территории Триполитании от Османской империи, но как показывают источники, они не были готовы принять этот факт так быстро. Например, в донесениях французов говорится о возможности мирного вторжения, но также не исключается и возможность военной операции[87]. Все планировали, что если и начнутся действия, в чем сомнений почти не было, то начнутся они гораздо позже. Австро- Венгрия не оспаривала права Италии на Триполи, но также не ожидала, что все так быстро начнется[88]. Она соглашалась на занятие этого региона, но без всякого объявления войны, так как это означало бы угрозу для Балкан- то есть угрозу непосредственно для интересов самой Австро- Венгрии.

В итальянский дипломатических источниках имеются несколько документов о том, что итальянский власти предупреждают европейские державы о своих интересах и о необходимости завоевания Триполитании. В сравнении с источниками русской, английской и французской дипломатической переписки, мы наблюдаем, что ситуация о том, как итальянцы активно предупреждают Европу о возможном открытии войны, описывается во всех с одинаковой четкостью, и во всех документах дается приблизительно одинаковая оценка этому событию.

Автором был проведен сравнительный анализ блока документов из источников английского, французского, русского и итальянского правительств, на основе данного анализа автор пришел к следующим вывод по вопросу реакции стран на предупреждение возможной войны.

Для Тройственного союза не было большого удивления узнать о готовящихся планах итальянцев, так как по их политике немцы были заранее уверены, что итальянцы захотят военной силой прорваться в Триполи и захватить власть. Отлично работавший дипломатический корпус немцев в Италии, постоянно сообщал на родину о состоянии дел. Австро-Венгрии была озадачена исключительно вопросом о том, какое влияние войны может оказать на состояние балканских дел. Напрямую подтверждении своих намерений итальянцы до самого конца не направляли в Габсбургскую монархию, и очень часто о том, что происходило и какие настроение витали в итальянской среде, австрийцы узнавали через своих непосредственных союзников немцев. Такая избирательность в выборе сообщения информации может объясняться тем, что с немцами были более налаженные контакты и не существовало особых территориальных трений, в отличии от австрийцев, с которыми были давние трения относительно территорий в Албании, где итальянцам очень хотелось закрепиться, чтобы получить порты и стратегические выходы в море.

Однако, Германия не собиралась препятствовать и положительно отозвалась о таком стремлении итальянского государства. В отличии от Антанты, где хоть и поддержали законность притязаний на эти территории, и даже разрешили итальянцам развивать в Триполитании свое экономическое и политическое влияние, но все же выступали с опасениями о том, как война может сказаться на дальнейшем развитии в Европе.

Англия, Франция и Россия пытались принять меры по оттягиванию конфликта как можно дольше. Например, Великобритания пыталась убедить Италию отложить ее территориальные интересы на потом и отложить военные действия[89], дабы поддержать новый режим в Турции. Может хоть таким образом удастся избежать обострения конфликта на Балканах. Англия была оповещена о готовящемся вторжении итальянских войск. Этому находим свидетельство в следующем документе. «Тридцать кораблей готовы завтра перевезти войска в Триполи. Флот мобилизован в Специи»[90]. Россия догадывалась о приближающемся конфликте. На основе документов из архивов царского правительства можно проследить отношение к войне европейских стран, что без сомнения ценно для данного исследования. «Здесь [в Европе] поразительно спокойно относятся к возможности вооруженного конфликта между Италией и Турцией»[91]. Скорее всего это может служить еще одним доказательством, что страны знали о приближении конфликта, о его неизбежности, поэтому места для паники не было. Тем более, что со всеми странами уже было обговорена возможность такого конфликта, интересы с каждой из сторон были улажены.

Интересно также отметить, что о многих политических нюансах Россия узнала не от самих участников событий, а от своих коллег по Антанте, и в документах мы встречаем постоянно в записях ссылки на высказывания или информацию от послов Англии и Франции, также имеются часто упоминания и о немецких чиновниках, которые в личных встречах давали оценку о происходивших событиях.

На основании этого можно говорить о слабой дипломатической уведомлености русского правительства о ситуации с Ливийским конфликтом и событиями. происходившими в Европе перед самым его началом и его дипломатической подготовкой. При рассмотрении русских документов видно как информация в них часто схожа с английскими и французскими, подчас повторяется дословно.

К сожалению, не имеется возможности рассмотреть документы Тройственного союза, и о реакции на многие события предшествующие конфликту мы узнаем из других источников и литературы, что снижает возможность объективно оценивать отношения между странами, а также не дает четкого представления об отношениях Германии и Габсбургской монархии с исследуемому вопросу.

Стоит также сказать, что и сама Османская империя была осведомлена о планах итальянцев на ее территории. Многие дипломатические сотрудники доносили в Турцию, не только о том как успешно итальянцы проводят экономическую экспансию в Триполитании, но также уведомляют европейские государства о своих намерениях закрепиться политически там.

Однако, старания европейцев не были услышана и конфликт все же разразился. 29 сентября 1911 года итальянский флот обстрелял город Превеза на побережье Эпира, а также город Триполи и Хомс на побережье Триполитании. Государства сразу попытались прокомментировать происходящее. Вся Европа была удивлена столь скорым началом войны, осуждала итальянское правительство за столь серьезный шаг, но одновременно относилась с пониманием к экспансионистским чувствам итальянцев, понимала, что для них это был единственный шанс на приобретение территорий. Сведения этому мы также находим в наших источниках, когда турецкие чиновники обращаются к европейским властям с просьбой дать разъяснения по этому вопросу. Судя по всему турки пытались определить политику Европы, кому она больше благосклонна, однако, отдавая большую часть своего политического внимания на развитие флота и внутренней политики турки слабо вели себя в вопросе о дальнейшей политической поддержке европейцев к итальянцам.

Итак, предчувствие конфликта существовало у всех европейский государств, политика Италии была четкой и направлена была на приобретении территорий в Северной Африке. Ни компромиссы или уговоры великих держав не смогли оказать воздействие на то, чтобы отсрочить конфликт еще на несколько лет. Италия после марокканского кризиса приняла однозначное решение осуществить захват территорий, опасаясь, что эти территории могут в скором времени разобрать великие державы на свои зоны влияния.