ТИМУ ОТ ДЖОНА Джон Бересфорд

Тим,

Ты всегда был источником изумления для меня; та­кой тихой казалась мне моя жизнь в сравнении с твоей. Мы встретились в роковые (и как мы оба знаем, пре­допределенные) дни появления ЛСД на сцене Запад­ного мира. В первый раз я услышал о тебе, когда мы вместе с Тони Коксом были у его друга, не могу вспом­нить, как его звали, и, поскольку я спешу сейчас напи­сать эти воспоминания для тебя, у меня нет времени копаться в архиве, чтобы найти его имя. Это был длин­ный тощий парень, повернутый на «бобах глупых вздо­хов», как он называл пилюли со священными грибами, которые ты тогда раздавал в барах Гринвич-Вилледжа.

В 1960 году Джон Бересфорд, нью-йоркский педиатр, по реко­мендации Майкла Холлингшеда попробовал мешалин и, с его же под -сказки, заказал один грамм ЛСД у фирмы Sandoz. Когда к нему при­была посылка из Sandoz вместе с письмом, в котором фирма желала ему «счастья» в исследованиях, Джон понял, что стал обладателем нескольких тысяч доз ЛСД, и начал проект Agora Scientific Trust, в ходе которого наблюдал воздействие ЛСД и других психоделиков на человека. Некоторое количество этого ЛСД через Холлингшеда попало в Кембридж, где его впервые попробовал Тимоти Лири.

Он рассказывал нам об этом «помешанном гарвардс­ком профессоре», который дал ему на углу улицы горсть псилоци-бобов и сказал: «Попробуй-ка вот это».

Помешанный? - Ну, нет. Гарвардский? - Это да. Про­фессор? - Ну, не совсем. Доктор Лири, как не без сар­казма величала тебя пресса. На самом деле - и учитель, и доктор, в самом настоящем смысле этого слова. По­хоже, тебе удалось научить мир заглянуть в глубины собственной души и увидеть лицо реальности. Эта ре­альность отличалась от той бесцветной, убогой реаль­ности, которая досталась нам в наследство от пятиде­сятых, и шок от открытия новой реальности пробудил к жизни поколение, которое, по выражению Хаксли, мож­но было назвать антиподами. Так родилось поколение гностиков.

Возможно, самое главное, чему ты научил их, это доверие. Только твой собственный разум будет посла­нием тебе. Твое собственное, дружественное тебе со­знание. Оно может постараться шутить с тобой шутки, проверяя, готов ли ты к путешествию. Обращайся с ним как с ребенком, которого ты любишь. Не давай ему ду­рачить себя. Ты главней, чем оно. Заставь его зарычать, как тиф. Конечно, тигр может съесть тебя, если захо­чет. Ну, пусть попробует слегка прихватить тебя. Теперь все превращается в ифу, и тифы ведут себя по тем же правилам, что и остальные игроки, раскрываясь в све­те и цвете, под восхитительную мелодию свободной игры сознания. Ты, со своим лингвистическим дарова­нием, окрестил это «путешествием» (trip) - и слово было найдено. Да, эта жизнь, которую мы живем, это путе­шествие, и наша задача - убедиться, что выбранное нами направление верно.

Я не буду особенно занимать твое время, я только хочу высказать кое-что, в чем я был ъ тобой не согласен. Первое, это твой старый пароль насчет set and setting.

Ты создал целую традицию с этой фразой. Теперь лю­бой старый комментатор, который живет за счет того, что объясняет все, что угодно, в том числе и действие ЛСД -я имею в виду такого, который сам ни разу не дерзнул попробовать магических снадобий, но тем не менее пре­тендует на то, что все о них знает, - с самым серьезным видом ввернет твою фразу про set and setting. Все зави­сит от внутреннего настроя, с которого вы начинаете, об­становки и атмосферы места, где вы принимаете ЛСД (или грибы, или еще что-нибудь). Холодная, кричаще-чистая обстановка больницы или психологической лабо­ратории - и вы будете напуганы и дезориентированы после приема всученного вам ЛСД. Прекрасный сад или умиротворяющая пустыня - и вы испытаете блаженство. Это, бесспорно, правда, но комментатор, который ищет материалы, чтобы набить ими свой учебник, не видит зак-люченного здесь парадокса. Психологическая лабора­тория это изначально не то место, в котором вы должны достигнуть экстаза. Она является средством для полу­чения нейтральной информации. Автор учебника упус­кает из внимания, что его мировоззрение спровоциро­вано неудачными опытами. Но и там не так просто создать условия для чистого эксперимента.

Испытуемый склонен считать, что не лаборатория и профессор в ней, а ЛСД которое профессор дал ему, является причиной его угнетенного состояния, паники и ужаса, когда он по ошибке принимает «тигра» за ре­альность. Идиотский термин «галлюцинации» тяготеет над восприятием испытуемого. Кому, на хуй, нужны гал­люцинации? Ни мне, ни тебе, никому, у кого все в по­рядке с головой. Так почему же люди принимают ЛСД, господин профессор? А хрен его знает, поди пойми, они, наверно, психи.

Вот здесь уже, боюсь, начинается путаница с твоим set and setting, ставшим расхожим штампом. Конечно, в

этом есть доля истины. «Set», конечно, весьма двусмыс­ленно, но «setting» совсем нет. «Set» (обстановка) мо­жет означать внутреннее состояние человека, которо­му не стоило бы принимать ЛСД в таком месте, которое изначально отмечено печатью шизофрении, но, с дру­гой стороны, 99% населения, для которых при приеме ЛСД все было в порядке, здравствуют и процветают. А может, это просто значит, что он встал утром не с той ноги или, наоборот, встал с той. Проблема со слоганом set and setting в том, что он слишком схематичен. Он не объясняет, какие преимущества или, наоборот, неудоб­ства он приносит.

Видишь, я лезу с какими-то пустяками в твой день рождения. Что ж, больше некому это сделать, так что извини. Мы не всегда бывали едины во мнениях по науч­ным вопросам. Пожалуй, ты прав, что науке нет места в магических опытах. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Ты имеешь в виду, что научные теории - это неподходя­щее средство для того, чтобы объяснять действие ЛСД. Бихевиоризм, разновидности анализа, faux¹⁹ теория ког­нитивной психологии, которая вытеснила бихевиоризм и психоанализ в 1960-е, - ничто из научных методов или теорий не в состоянии объяснить воздействие ЛСД. Но я думаю, что ты сделал обобщение, которое не подтвер­дится будущим. Исходя из несостоятельности современ­ной философии, ты пришел к убеждению, что наука, то есть научный метод, вообще неспособна сделать понят­ным эффект ЛСД. Несомненно, такое неуважение к на­уке и послужило не в последнюю очередь причиной тво­его изгнания с старого факультета Гарри Мюррэя в Гарвардском университете.

Итак, что я хочу сказать. Я думаю, что ты все-таки не полностью поставил крест на науке и в каких-то по-

¹⁹ Ложная (фр.).

таенных ее углах должно быть разумное объяснение потрясающих эффектов священных снадобий. Что, в конечном счете, послужит к ее вящей славе и, быть мо­жет - кто знает, - откроет новые теоретические перс­пективы, которые дадут, благодаря ЛСД, заветный ключ для ответа на загадку, которая мучила Дж. Б. Уотсона: «Что же это за штука, которую называют сознанием?»

Я думаю, а что, если бы ты остался в Гарварде и про­должил свои исследования и, быть может, обнаружил причину действия ЛСД вместо того, чтобы исполнить мечты поколения, стремившегося к духовному опыту? Что было бы сейчас с теми миллионами людей, которые навсегда останутся благодарными тебе за то, что ты для них сделал? Передача горсти пилюль с псилоцибином фирмы Sandoz на углу возле бара в Гринвич-Вилледже выросла, благодаря не кому иному, как тебе, в открытие для Северной Америки, а вскоре и Западной Европы, пути к совершенно невероятному опыту.

Как-то я разговаривал с одной знакомой, жизнь ко­торой была спасена благодаря приему МДМА, которое открыло ее сердечную чакру, и я высказал предполо­жение: что было бы, если бы Тим остался в Гарварде простым ученым? Моя подруга ответила, что, вне вся­ких сомнений, сейчас ее просто не было бы в живых. Мы все знаем, что ЛСД (или МДМА) спасает жизни, если употреблять его правильно и со знанием. Просто не надо впадать в крайности. Многие миллионы людей, которые к сегодняшнему дню уже имели опыт употреб­ления ЛСД и родственных ему веществ, должны благо­дарить именно тебя за «новое вино», которое больше не надо наливать в «старые мехи». Духовная револю­ция, которая так долго откладывалась, наконец нача­лась. Благодаря тебе.

Итак, мы встретились в Ньютоновском центре, по­том встретились в Текате на дискусси и с Авеном Торсом,

когда думали, что, возможно, и он присоединится к ЛСД-организации, затем мы встречались на острове Доми­ника, где, как предполагалось, может осесть эволюци­онная коммуна, и, наконец, встретились в Торонто, где я познакомил тебя с моей Розой, помнишь? Но наши тро­пинки пересекались редко. Моя собственная завела меня в смутную эпоху, которую переживает сейчас со­временная психиатрия, в которой нет места чему-то из ряда вон выходящему или тем более священному. И я не перестаю думать о том дне, когда настоящая теория со­знания сможет быть создана при посредстве ЛСД, кото­рое будет использовано в качестве научного инструмен­та. Так что мы стоим на разных полюсах этого ребуса.

Но я люблю тебя.

И прощай.

ВКРАТЦЕ Уильям С. Берроуз

Тим Лири изменил мир и с холодным бесстрашием встречал нападки противников, которые часто доходи­ли до истерии. Он ни разу не потерял самообладания и достоинства, благодаря полной уверенности в том, что делал.

Он был одной из наиболее влиятельных фигур века. Может быть, какой-нибудь другой век оценит по досто­инству все его значение. И посмотрим тогда, где будут его противники через несколько столетий.

Я горжусь тем, что был другом Тима Лири на протя­жении многих лет.

Уильям Берроуз - писатель и коллекционер оружия, ушедший ат нас в 1997 году. Он с самого начала был наставником Тимоти Лири и оставался его другом и вдохновителем.

АСТРОЛОГИЧЕСКОЕ ПРИЗЫВАНИЕ

ДУХА ТИМОТИ ЛИРИ

Кэролайн У. Кэйси

Песня Бытия

(Из ирландского барда Амайрджина)

Я ветер над морем,

Я волна над океаном,

Я шум моря,

Я олень с семью рогами,

Я бык семи битв,

Я ястреб над утесом,

Я слеза на солнце,

Я прекраснейший из цветов,

Я облезлый кабан,

Призванием Кэролайн Кэйси является воссоздание мифологичес-кой словесности в культуре. Ее программу «Шоу активного визионера» можно услышать по Pacifica Radio, и ее астрологически-политически-духовно-учебно-ритуальный театр выступает с представлениями по всему миру во время солнцестояний и равноденствий. Она является автором книги «Заставь богов работать на тебя- Астрологический язык души» и вскоре выходящей «Агенты гармонии: Явление героического и сострадательного трикстера как отверженного игрока в эволюцион­ной истории». Дополнительная информация на ее Web-сайте www spmtualintrique. com.

Я лосось в бассейне,

Я озеро на равнине,

Я дерево на холме,

Я холм поэзии,

Я бог, что разжигает пламя в голове,

Я то, что образует форму,

Я сам образован,

Я то, что видит сны,

Я сновидец сам,

Я все существа,

Я то, чем становятся все существа.

Я Тим Лири.

Текучесть форм, эта визионерская идея кельтского барда, напоминает нам, во-первых, о бесконечном бо­гатстве жизненных возможностей и нашей счастливой ответственности осваивать их и, во-вторых, о нашей очевидной идентичности всей жизни.

Тим Лири был ирландцем и Весами по знаку, и по­этому воплотился в обаятельного кельтского многоли­кого героя. Традиционные периоды безумия в лесу не­обходимы для баланса между экстравертным обаянием и предпосылками к статусу пророка/сказителя.

Обаяние - это благодать/проклятье и ирландцев и Весов. Слово само по себе лукаво: обаяние - это кол­довство, которое накладывает чары и на обаятеля и на обаяемого. Освобождение может быть трудным, можно успокоиться, поверив в свою временную неуязвимость, наподобие того, как индейцы поверили в Пляску Духа, которая сделает их неуязвимыми для пуль бледнолицых солдат. Можно вспомнить Оскара Уайльда, еще одного ирландского барда, рожденного под знаком Весов, ко­торый недооценил мощь репрессивного закона и лишен­ную чувства юмора реакцию ветхого режима на его оба­яние. Быть священным клоуном, который эпатирует власть напором своего юмора, демонстрировать всем

свою храбрость и быть готовым выдержать все издерж­ки такого поведения, протеевская магическая многоли-кость - все это определяется Нептуном. Я была с само­го начала удивлена, что по таблицам Тимоти Лири оказался под знаком Урана, а не Нептуна - технологи­ческий, интуитивный, экспериментирующий, прометеев­ского плана трикстер-ловкач, отнюдь не нептунианский визионер-мистик. Склонный более к эксперименту, чем к экстазу. Совмещать в своем воплощении обаяние кель­тского ирландского барда с прометеевской сущностью ловкого трикстера - это отважное призвание и дар для всего творения в целом. Прометей похищает огонь у вор­чливых богов, отнимая у них элитарные привилегии, и отдает его людям, и в наказание за это его приковывают к скале, где каждый день его печень клюет гигантский орел, но наутро она опять цела, и казнь возобновляется. Очень часто у тех, чье уранически-прометеевское нача­ло преобладает над нептунической мифологичностью, символика архетипа проявляется буквально. Печень Тима была ослаблена гепатитом С, что, согласно его жене Розмари, и явилось, первопричиной его физичес­кой кончины.

Не так широко известна более оптимистическая концовка мифа о Прометее. Прометей мог видеть свое будущее и знал, что будет освобожден Гераклом, геро­ическим воплощением Марса, одухотворенным его соб­ственной внутренней силой. Этот искупительный Пятый акт вселяет надежду в бунтарскую часть нашей души, отрицая всевластие богов. Сила, которую дает нам наш альянс с Марсом, определяет срок нашего пребывания в цепях. Радикальный и традиционный в одно и то же время, Тимоти получал доступ к Марсу через женщин. Проходило время, и женщина опять спасалаего. Он был знаменитостью. И ирландцем. Ион вполне соответство­вал наследственному типу традиционного ирландского

 

мужчины, о котором он сам говорил: «Изумительные говоруны, изумительные балбесы». Пока он развлека­ется в пабе, он - галантный поэт, поющий дивные пес­ни о жизни и женщинах, но, пропившись, вынужденный возвращаться в холодную и грязную лачугу к жене и детям, он принимает обиженную позу из-за необходи­мости быть консервативным и ответственным, «тягло­вой скотиной» (см. «Пепел Анджелы», Фрэнка МакКор-та и т. д.). Как сказал сам Тим: «Только умная женщина может спасти мир», - адресуя эти слова Мэри Мейер утонченной любовнице своего кельтского соплеменни­ка Джона Кеннеди.

Жизнь и смерть Тима должны напомнить нам: тень, которую отбрасывает позиция трикстера и бунтаря, это тоже ярмо. «Съеден тенью» - вот эпитафия высокоду­ховного экстравертного идеализма. Аутентичная внут­ренняя мифология и равные по уровню личности в роли друзей - вот что нужно любому, кто стремится к влия­нию на окружающих. Шестидесятые (протянувшиеся и до наших дней) были полны антиавторитаристами, став­шими авторитаристами. Слишком много мы видели эта­ких «Сейчас-я-тебе-все-объясню», для которых любой, кто их не слушал, становился врагом.

Как нам напоминает «Песня Бытия», текучесть форм -это противоположность определенности, она предлага­ет нам дар сочувственной идентификации со всем и все­ми и убеждает нас, что у нас нет врагов в танце жизни.

Когда Тим умер, вскоре после полуночи 31 мая 1996 года, Плутон был в зените, что говорит о том, что Тим был успешен ' в алхимии. Все условия сложились для смерти того, чье наследие сможет быть понято и оце­нено не раньше, чем через несколько лет после милле-ниума. Юпитер, Нептун и Уран всходили на востоке. Связь его ухода с ними определялась радостной необ­ходимостью слияния с теми началами, которые эти боги

представляют в наших душах, а также в нашей культу­ре. Мятежный дух Тима оставил нам завещание быть священными клоунами, которые могут стать художни­ками социальных перемен. Алан Уотте оставил нам за­мечательное высказывание об отношении западного человека к религии: «Они сосут палец вместо того, что­бы идти в том направлении, которое он указывает». Тим сказал: «Смерть полностью освобождает меня от сла­бостей, присущих знаменитостям. Итак, долой сосание пальца, нам предстоит сыграть серьезную пьесу».

Весы представляют экспериментальную творчес­кую форму сотрудничества - даже после смерти. Аст­рологические карты остаются чем-то вроде постоянных адресов электронной почты, даже после отбытия ани­матора. Дух Тима освободился от своих собственных инкарнационных помех для более эффективного со­трудничества с коллективом.

Уильям Блейк в свое время накрывал стол и при­глашал мертвых пророков на чашку чая. Тим дополнил Билли Блейка, сказав: «Пригласите какого-нибудь ве­ликого покойника на чай, создайте обстановку, благо­даря которой он сможет участвовать в уникальности момента». (Последовав этому совету, я приглашала мертвых в качестве гостей в свое радиошоу, с ними это гораздо проще, чем с живыми, они всегда доступны и готовы к сотрудничеству с живущими. Тим Лири и Поль Робсон приходили вместе на мое шоу и продемонстри­ровали слушателям, что если мы и не можем общаться с мертвыми, то мертвые могут общаться с нами.) Вспо­миная знаменитое высказывание Тима «каждый полу­чает того Тима Лири, которого заслуживает», можно сказать, что мы вызываем того Тима Лири, в котором мы наиболее нуждаемся сейчас.

Писать о Тиме или читать о нем равносильно вызы­ванию его духа. Я путешествовала по моему досье Тима

Лири не один месяц, до тех пор пока не поняла, что я больше не в состоянии писать о нем из-за моей соб­ственной кельтской лени (не говоря уже о том, что я тоже Весы), трикстерской медлительности, магических пре­пятствий и прочих курьезных обстоятельств. Это продол-жалось до тех пор, пока однажды, когда мы ехали в аэро­порт с Бобом Форте, он не заметил, что мне было бы хорошо познакомиться с женой Тима, Розмари. Мы за­мешкались, пропустили поворот к ее дому, случайно свернули к супермаркету, где я направилась в туалет в баре, а Боб пошел позвонить Розмари. Когда я вышла из бара, подошел Боб, покачал головой и сказал: «Я позво­нил кое-кому, узнал ее номер, но, увы, ее нет дома, я ос­тавил ей сообщение на автоответчике...», и в этот самый момент Розмари Лири подъехала к супермаркету прямо перед нами. Я обожаю это электрическое ци, космичес­кое время, живую магию: нам нужно встретиться с кем-то, и вот он перед нами. И более того, это сам Тим, кото­рого я не встречала при жизни, продолжает свою деятельность, присущую всем Весам-художникам, он представляет членов своей команды и дает мне разре­шение писать о нем. Позже он сообщил мне, что не воз­ражает, если мои заметки будут достаточно кратки.

Астрологические карты живут как вечные голограм­мы, даже после отбытия аниматора. Юпитер произво­дит результаты, проявляющиеся в переиздании книг, позволяя людям богатеть и после смерти. Уран соеди­няет траекторию Луны Тима с его Солнцем в 2003 году, сообщая нам, что к этому времени наследие Тима, его шутки, его жертвы и влияние смогут быть оценены об­ществом.

Астрологический язык говорит, что в XX веке было два великих периода общественных перемен, которые характеризуются появлением в паре любых из планет, называемых «боги перемен»: Плутона, Урана и Непту-

на. Первым было соединение Плутона (смерть, возрож­дение, сила) и Урана (трикстерский бог Тима, бог про­метеевского эксперимента) в 1964-1969 годах. Этот паттерн соединился с Юпитером Тима, богом скази-тельства, философии и театра, в 9-м доме учения. Его представления о том, чему учиться и как учить, несом­ненно, претерпело определенные изменения. Он учил в 60-е годы, стал иконой того времени, затем пустился в свободное плавание и достиг на этой коллективной элементной волне подземного мира Плутона. Сабийс-кий символ (ряд образов для каждого знака Зодиака) для его Юпитера - это «жених, срывающий вуаль с не­весты; принятие ответственности». Его задача в то вре­мя - быть культурным агентом/провокатором. Он был запрограммирован жить в 60-е годы, олицетворять и воплощать дух времени и быть первым рассказчиком историй, присущих его времени.

Второй значительный период духовных изменений в обществе приходится на вторую половину 90-х годов и характеризуется появлением в паре Урана (тот же иг­рок, что и в 60-е годы, но на этот раз с другим танце­вальным партнером) и Нептуна, бога текучих форм, грез, видения и воображения. Тим покинул этот мир, когда эта пара всходила на востоке. Сейчас мы как раз входим в эпоху, когда дары сочувственного изобрета­тельного трикстера будут востребованы обществом. Сейчас время, когда отличные команды собираются вместе для Большой Интриги удачного социального влияния. «Сегодня ночью, верхом на Цирконе, мы пе­реезжаем на Фоппу!»

Таблицы смерти для Тима содержат весьма специ­фические указания, едва уловимые улики для опытно­го детектива: сабийский символ для Меркурия - это «па­лец, указывающий на открытую книгу». Это руководит теми, кто требует немедленного озарения, но закрывает

глаза, стоит им лишь открыть одну из книг Тима (или, может быть, любую книгу, или, может, даже эту книгу), что говорит о необходимости руководства подобными людьми. В ряду своих предков Тим становится агентом божественного света.

Есть три биквинтиля, редкие 144-градусные углы (таланты больше, чем просто талант), которые описы­вают Тима как потрясающего вдохновителя, бога с тре-зубцем, который пробуждает эти таланты во всех, кто способен отозваться. Первый биквинтиль проходит от Луны в Скорпионе в 9-м доме до Венеры, возвращаю­щейся в 5-й, артистическая форма игривого неведения смерти и превращения темноты в свет. В своем цикле Венера возвращается в Близнецы, начиная свое нис­хождение в подземный мир, сопровождая Тима для того, чтобы воссоздать культуру. Даже в смерти к Тиму на свидание приходит очаровательная властная женщи­на. Для Луны - два образа - «попугай, передразниваю­щий разговор» и «женщина, открывающая занавес, скрывающий священную тропу». Священный театр воз­вращается, и мы видим возможность для поп-культуры стать подмостками для появления мифов родового со­знания. «Представление» желает снова стать телепати­ческим, как это было в 60-е годы, когда реализовыва-лось коллективное выражение, присущее внутренней жизни коллектива.

Вторая биквинтиль проходит между северной вер­шиной Луны в Весах в 8-м доме и Меркурием («палец, указывающий на открытую книгу»). Этот образ дарует способность открывать духовные планы, прямую и об­ратную связь между видимым и невидимым - живущим и отжившим, чтобы ни одно из существ не чувствовало себя одиноким и лишенным поддержки. 8-й дом - это наследственный банковский счет, учрежденный Тимом для поддержания тех, кто продолжает изобретатель-

ные, тонкие и культурные эксперименты. Провозглашен Вечный День Умерших. Операторы всегда наготове.

Последняя биквинтиль проходит между Солнцем в Близнецах в 4-м доме (базовом) и Юпитером, восходя­щим на востоке. Образ для Солнца - центральная уми­ротворяющая связь - «Вновь Открытые Земли. Новые Области для Освоения. Проложение Тропы. Девствен­ная Невинность». «Если я могу это делать, можешь и ты!» - уверяет Тим.

Сейчас очень ответственный момент в истории, когда все, что каждый из нас думает, делает или гово­рит, имеет огромное значение, склоняя баланс в сто­рону отмирания видов или необходимости прыжка в формообразующее прагматическое сочувствие и эф­фективное воплощение самого тонкого и изобрета­тельного из всех возможных подходов. Юпитер, бог сказительства и театра, имеющий огромное влияние на процессы рождения и смерти, особенно любит этот искупительный пятый акт: как мы справимся с расска-зом своей собственной истории, удастся ли нам закон-чить ее хеппи-эндом?

Сейчас время предложить самим себе высвободить силы сочувственного авантюризма на мировой сцене. Мы живем в дикие времена, обремененные задачей рождения и реализации глобальной мифологии родо­вого сознания. Понимая всю огромность этой задачи, мы исполнены благодарности ко всем, кто посвятил себя этой цели - и прежде всего нашему ближайшему предшественнику, Тимоти Лири. Мы приветствуем и приглашаем на фестиваль современности любого со­чувствующего трикстера, настроенного на ту же волну. Мы не сможем трансформировать апокалипсис в ренес­санс без их участия, и, бесспорно, современные про­блемы призывают нас экспериментировать со всем спектром возможностей сотрудничества.

 

Вот послание Тима для нас - знак Урана в момент его смерти: «Совет предков - скрытое руководство». В смерти Тим завершил себя, став мистиком и предла­гая нам дар высокого союза, - мы можем дышать од­ним воздухом, даже с мертвыми. Союз видимого с не­видимым - это непобедимый альянс; этот эксперимент ожидает всех, кто любит жизнь и кто служит величай­шему эволюционному развитию, ведущему к счастью всех существ во всех мирах. Спасибо тебе, Тим, что ты не теряешь связи с нами. Давай мечтать, вызывать и воплощать самый прекрасный и изобретательный мир, который возможен.

Тим предлагает тем из нас, кто находится по эту сторону сна, задачу продолжать культурный расцвет через развитие воображения, чтобы стать сознатель­ными игроками в команде творения.

Мы холм поэзии,

Мы боги, что разжигают пламя в голове,

Мы то, что образует формы,

Мы сами образовали форму для себя,

Мы то, что видит сны,

Мы сами сны,

Мы все существа,

Мы то, чем становятся все существа.

Мы - Тим Лири.